Глава 11
Вода пульсировала в неизменном ритме, пока мы опускались всё глубже в сияние синевы. Мои руки и ноги двигались слаженно и плавно, медленнее, чем обычно, но я нарочно старалась не напрягаться и к тому же не знала, сможет ли Шон выдержать мою скорость. И хотя на глубине свет должен был слабеть, вместо этого он делался ярче, и лучистое сияние выхватывало перед глазами уходившие вверх стены сенота.
В этом голубом сиянии хорошо было видно обращённое вниз безмятежное лицо Шона. Он улыбнулся и показал мне «О’кей», и я ответила тем же, хотя сердце сжималось при мысли о том, что скоро придётся возвращаться. Теперь биение воды всё больше напоминало мне сердечный ритм, отдававшийся в костях черепа.
Внезапно стены сенота раздвинулись, так что мы оказались у входа в подводную пещеру, во власти отрицательной плавучести. Песчаное дно придвинулось, так что стало видно широкое отверстие в самом центре. Ил стекал по его стенкам и пропадал в темноте, как песчаный водопад. И ничего в жизни я не желала больше, чем заплыть в эту вторую пещеру, чей медленный пульс привораживал и тянул к себе.
Но пора было подниматься. Если я собиралась когда-нибудь сюда вернуться, мне следовало поберечь лёгкие. Шон тоже замедлил спуск, как будто почувствовал мою нерешительность. Мы свободно спускались ещё несколько секунд, прежде чем я не дала сигнал «стоп», подняв раскрытую ладонь. Он в ответ поднял большой палец — сигнал о подъёме к поверхности. Мы синхронно развернулись и медленно поплыли вверх.
Гребок, толчок, гребок, толчок. Подниматься всегда труднее, и при виде того, как исчезает дно сенота, в груди разрасталось ощущение утраты. Ближе к поверхности ритмичный пульс почти не чувствовался, и я чуть не разрыдалась, что само по себе было странным: я должна сейчас быть в восторге от того, что у меня получилось. Я и была в восторге — точнее, попросту в экстазе. Я бы навсегда осталась в этом мгновении.
Наконец мы вынырнули, и лёгкие наполнил ночной воздух, поразив лёгкостью простого вдоха. Вместо того чтобы давиться кровавым кашлем, я наслаждалась ласковым воздухом, касавшимся языка и горла. Это было чистое волшебство. Иного объяснения не находилось. И в голове не укладывалось, что я попала сюда благодаря Дэвиду Доновану.
— Что скажешь? — поинтересовался Шон, поднявшись следом за мной и вытирая воду с глаз.
Мой смех разлетелся над водой и скалами. Ему вторила птица.
— Скажу, что я, наверное, всё ещё сплю.
— И это будет неправдой. — От его взгляда я растаяла.
Я посмотрела на небо: чернота уже уступала место бархатной синеве. Близился рассвет, и мне пора было возвращаться, но я хотела провести ещё несколько минут в воде, с ним.
— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы стать фридайвером? При хорошем тренере ты мог бы многого добиться.
— Это просто хобби. — Шон отплыл в сторону, хмуря брови. — И я не мог бы нырять достаточно глубоко где-то кроме этого сенота. Это намного легче, если ты не чувствуешь боли.
— Мы опустились по меньшей мере метров на пятнадцать, — прикинула я, — а ты даже не запыхался. Кроме шуток, подумай об этом, когда вернёшься в колледж. Где-то поблизости обязательно найдётся подходящая школа. Хочешь, я сама поинтересуюсь?
Он снова помрачнел, и я не понимала, отчего ему так не понравилась моя идея.
«Ааа-ди-ди-ди!» — позвала птица, и взгляд Шона сделался рассеянным, прежде чем смягчиться. Он вернулся ко мне и пальцем стёр с моей щеки каплю воды. В голове у меня снова застучал барабаном странный ритм. Надеюсь, в лунном свете не было видно, как я краснею.
— Скорее всего, Билли не рассказывал обо мне, потому что не хотел, чтобы мы общались, — сказал он.
И я была вполне с этим согласна — с учётом того, что чувствовала сейчас сама. В лесу проснулась ещё одна птица, и её прерывистая трель была приветствием светлеющему небосводу. Я опустила голову в воду на прощанье: гулкий ритм не прекращался, тихий, но настойчивый.
— Мне пора, — неохотно вымолвила я. — Мы можем повторить это завтра… то есть сегодня ночью?
Шон так опустился в воду, что оставались видны только глаза, и я вдруг испугалась: а если он откажется? Если он понял, что на суше я ещё более неуклюжая, чем тюлень, и готова на что угодно ради его общества? Но уже через секунду он улыбнулся.
— Конечно.
