Точка невозврата

Николай Федорченко, 2023

"Точка невозврата" – продолжение романа "Туркестанский крест", вторая книга трилогии "Зачем Бог придумал ад?" Лейтенант Максим Кольченко заходит на второй круг афганской войны. Основано на реальных событиях, происходивших в провинциях Кунар, Нангархар и Лагман, ДРА, зона ответственности "Восток" в 1980-81г.

Глава червёртая

Пункт постоянной дислокации 66-й бригады и крупнейший на территории Пакистана центр подготовки моджахедов разделяли сто тридцать километров автотрассы и государственная граница — знаменитая линия Дюранда, возникшая в результате англо-афганских войн, в которых Великобритания пыталась расширить свою Британскую Индию. Вдоль этой линии располагалась зона традиционного проживания пуштунских племён. Дорога между афганским Джелалабадом и пакистанским Пешаваром была проложена по легендарному Хайберскому проходу, через пятидесятикилометровый перевал в горном массиве Гиндукуша, который ещё с доисторических времён связывал Афганистан с индийским субконтинентом. Со времён седой древности по нему передвигались богатые караваны, шедшие знаменитым Шёлковым путём. Большая часть Хайберского прохода расположена на территории Пакистана и тянется вдоль величественного хребта Сулеймана, мимо мечети Али Масджид к старому Джамруду. Этот длинный, извилистый путь через бесплодные места — один из самых известных и стратегически важных горных проходов в мире. В течение многих веков он и связывал, и разъединял народы и империи. Этой дорогой шли воины Дария Великого, Александра Македонского и Бабура — основателя империи Великих Моголов, шли дервиши и буддийские проповедники. Его использовали афганцы для совершения своих грабительских набегов на Индию. Хайберский проход овеян мифами и легендами, как никакой другой горный перевал на планете Земля.

Во времена господства Британской империи он играл ключевую роль в войнах с Афганистаном. Захватившие его англичане построили здесь несколько фортов, но, несмотря на это, и они были вынуждены откупаться от местных пуштунских племён, нападавших на британские конвои. Пакистанское правительство и по сей день контролирует лишь основную магистраль, а живущие здесь племена пуштунов проложили ещё одну дорогу через Хайберский проход, чуть в стороне от главного шоссе. Это позволило им беспрепятственно заниматься контрабандой всевозможных товаров — от опия и видеоприставок до оружия и боеприпасов.

Пешавар — город большой, даже по американским меркам. С севера его опоясывает полноводный Кабул, а со всех остальных сторон окружают бесчисленные поселения афганских беженцев. Это и немудрено, ведь он считается неофициальной столицей зоны пуштунских племён.

Новенький «Ланд Крузер» неторопливо бежал по серой ленте шоссе на юг в сторону посёлка Бадабер. Загорелая рука нажала кнопку включения магнитолы и из автомобильных динамиков донеслись ритмичные звуки рока. «Deep Purple», «Дым над водой». Нога водителя, лежащая на педали газа, дернулась в такт музыке, и машина побежала резвее.

Гражданин соединённых штатов Америки Антонио Нери ехал на работу. Работа эта ему была не по душе, но он добросовестно выполнял свои обязанности, потому что был ответственным человеком. Ему здесь не нравилось абсолютно всё: и природа, и окружавшие его люди, а ещё его ужасно раздражал убийственно жаркий климат этой страны. Он скучал по своей семье: жене, темпераментной красавице-итальянке Лючии, лишь изредка прилетавшей к нему на несколько дней, и двум сыновьям шести и четырёх лет. Все они остались в Кентукки, в Форт-Кемпбелле, в уютном домике, стоящем у подножия холма под старым раскидистым вязом. Антонио не мог бросить работу и вернуться в свой дом. Он был на службе. Да и вся его жизнь — сплошная служба.

Он родился в 1951 году, на Аляске, в семье второго лейтенанта американской армии. Его отец за долгие годы военной службы успел повоевать в Корее и во Вьетнаме, а закончил службу командиром бригады в прославленной 82-й воздушно-десантной дивизии, завершив прямой путь офицерской карьеры в звании бригадного генерала. Антонио без особого труда поступил в академию сухопутных войск. Закончив обучение в Вест Пойнте, он сразу же был откомандирован на сорокадневные, специальные курсы в Форт Брегг и по их окончанию, получив зелёный берет, убыл к месту службы в Кентукки, в пятую группу сил специального назначения.

Судьба перебрасывала молодого офицера из одной взрывоопасной точки земного шара в другую, словно горячую картошину из руки в руку. В 1978 году, после годичного обучения в центре специальных способов ведения войны имени Джона Кеннеди, он был зачислен в первый оперативный отряд специального назначения «Дельта», в его контртеррористическую пятую группу «Blue Lights», но после трагического провала операции «Орлиный коготь», затеянной ради спасения соотечественников, взятых в заложники иранцами, их группу расформировали.

Сразу же после этого майору Нери поступило предложение продолжить дальнейшую службу в организации, которой в Америке обычно не принято отказывать, в ЦРУ. Он раздумывал недолго: снял погоны и перешёл на работу в новое ведомство. Шёл одна тысяча девятьсот восьмидесятый год, и бывший рейнджер, назначенный на должность старшего советника, отправился в пакистанский Пешавар. Афганская война, которой было суждено надолго стать главным делом в его жизни, только-только начинала набирать обороты.

Не последнюю роль в том переводе сыграло его блестящее знание русского языка, на котором он говорил с самого рождения, ведь дед Антонио был выходцем из России.

Сразу после вторжения советских войск в Афганистан президент Картер сделал своё известное заявление, сказав, что США не позволят никакой внешней силе контролировать Персидский залив. Именно тогда и началась операция «Циклон». Так называлась многомиллиардная программа ЦРУ по вооружению и обучению афганских моджахедов. Продолжалась и, начатая чуть раньше, совместная операция разведуправления министерство обороны США и британской SAS под названием «Фарадей». Аналогичные программы существовали в английских МИ-6, в Королевстве Саудовской Аравии и в Китайской народной республике. Львиная доля поддержки, конечно же, поступала из Соединённых Штатов. Официально вся помощь шла по каналам пакистанской разведки, а Антонио, здесь в Пешаваре, лишь осуществлял общую координацию действий и, как мог, пытался контролировать товарные и денежные потоки. Второй аналогичный центр существовал в Кветте, расположенной южнее, напротив Кандагара, но там имелся свой куратор.

Бывший майор не был кабинетным работником. Он неоднократно пересекал, разделяющую Пакистан и Афганистан границу, чтобы лично убедиться в том, что оружие, купленное на деньги американских налогоплательщиков, попадает нужные руки. Нери считал, что оценить уровень огневой и тактической подготовки моджахедов, прошедших обучение в подконтрольных ему тренировочных лагерях, можно лишь в реальном бою. Вот и сейчас не прошло ещё и двух дней, как он в очередной раз вернулся из Афганистана. Там, в провинции Лагман, практически в течении всего апреля формирования Юнуса Халеса воевали с советской мотострелковой бригадой, пришедшей туда из Джелалабада. Курируемый им «Чохатлор», принимавший участие в боевых действиях, продемонстрировал возросшую выучку, но вновь понёс ничем не оправданные потери.

Промелькнувшая в голове Антонио мысль о «неоправданных потерях» вызвала у него неожиданные ассоциации. Бывшему рейнджеру, почему-то, в мельчайших деталях вспомнился его первый выход на территорию Афганистана, в приграничный с Пакистаном Кунар в мае прошлого года, дебют «Чёрного аиста», его боевое крещение на этой войне…

Из грота, расположенного под самым гребнем, он наблюдает за непонятными манёврами советской мотострелковой роты, движущейся по противоположному хребту Печдаринского ущелья. Рядом стоит пара радиостанций. Уокер, надев наушники, вслушивается в примолкший эфир. Всё готово к бою. По горному массиву равномерно рассредоточены более сотни до зубов вооружённых моджахедов. В непосредственной близости от грота — пара пулемётных гнезд. Расчёты стоят у своих крупнокалиберных пулемётов и внимательно смотрят в его сторону. Тони показывает жестами, что открытие огня — только по его команде. Все ждут, и лишь когда выглянувшее из-за зазубрин хребта солнце слепит глаза спустившихся к реке пехотинцев, он даёт отмашку.

«Добро пожаловать в Ад, господа коммунисты! Это вам за Россию!» — беззвучно шепчут его губы.

Очереди ДШК дробной чечёткой катятся по ущелью, разрывая в клочья утреннюю тишину и тела солдат, идущих вдоль берега Печдары. Окрестные горы взрываются огнём, которому не суждено стихнуть в течении всего дня. Уцелевшие шурави укрываются в двух отдельно стоящих домах и занимают круговую оборону…

Русские дрались достойно, но Тони знал совершенно точно, что им никто не придёт на помощь: полёты вертушек запрещены из-за аномальной жары, для других рот батальона тоже были подготовлены свои засады и ловушки, а бригадную бронегруппу на пути её выдвижения поджидали взорванные мосты и нашпигованные минами дороги. Исход боя был предрешён. Не ясно было лишь одно: сколько продержатся шурави? Он никак не мог вспомнить, что в тот давний день настроило его на философский лад…

— Бой целиком соткан из внезапных случайностей. Кто мог предположить, что рота вопреки правилам разделится на две части? Что оживёт брошенный умирать на горной тропе русский пулемётчик? Что, не смотря на жару выше пятидесяти градусов, в небе появится вертолёт? — все эти вопросы Нери скорее всего адресовал самому себе, чем Дэвиду.

Раскалённое солнце медленно клонилось к закату. Вот тогда-то и прозвучало — неоправданные потери.

— «Аисты» действуют чересчур прямолинейно, — вынес свой вердикт Уокер, — или нам удастся скорректировать их тактику, или их потери всегда будут неоправданно большими.

— Бесполезно бороться со стремлением этих идиотов как можно быстрее оказаться в нежных объятьях гурий! Такая вот, разновидность психического расстройства — исламизм головного мозга, — по губам Нери при этом проскользнула саркастическая усмешка, — к сожалению, это не лечится. Да и зачем? Духовные пастыри загонят на бойню стадо новых баранов. В лахорском «Бюро услуг» — бесконечно длинная очередь из желающих пострадать за святую веру.

— Если бы в нашем распоряжении имелась хоть парочка миномётов, то бой давно уже был бы завершён, — неожиданно сменил тему разговора Уокер.

— Не нравится мне слово «если», скользкое оно какое-то. Не надо торопиться, спешка до добра не доводит. Эта схватка развивается по своим собственным законам. С наступлением темноты в бой вступят диверсанты Ариана, и с остатками шурави будет покончено.

Он ошибся. Как только сгустились сумерки, оставшиеся в живых русские пошли в рукопашную и каким-то непостижимым образом умудрились прорваться к реке. Ледяные струи бешеной Печдары унесли их в сторону базового лагеря бригады, и лишь один из них той ночью был взят «аистами» в плен.

Нери непроизвольно поморщился. То, что случилось на следующий день, он предпочёл бы забыть, забыть навсегда, но коварная память, как назло, раз за разом упрямо возвращала его в то самое утро…

Было уже светло, но солнце ещё не взошло. Время утреннего намаза. По цепочке бредущих чохатлоровцев проходит команда «Привал». Измождённые моджахеды, бережно опустив носилки с ранеными, сами тут же валятся на землю. Из-за уступа скалы появляются два «аиста». Они с трудом волокут за собой раненого шурави со связанными руками. Раненый боец, явно обескровлен и еле плетётся. Он то и дело спотыкается и падает, приводя в бешенство донельзя усталых и злых конвоиров.

Чтобы не мешать правоверным общаться с богом, американец и англичанин деликатно отходят в сторону, прячась за грудой гранитных обломков. Пока Уокер, как истинный разведчик, настороженно озирается по сторонам, Нери достаёт сигареты и звонко щёлкает зажигалкой.

— Дэвид, расслабься. Мы уже на территории Пакистана, — он успокаивающе улыбается своему товарищу.

С высоты перевала открывается чудесный вид на цветущую долину. Красотища! Не то что малярийные вьетнамские джунгли или унылые пески иранской пустыни. Там, внизу, их поджидает машина, и совсем скоро они будут дома.

Истошный вопль разрушает утреннюю идиллию, заставляет их сорваться с места и устремиться туда, откуда несутся леденящие душу крики. Увиденное на какое-то время парализует бывалых воинов: на переброшенной через уступ скалы верёвке болтается подвешенный за ноги окровавленный пленник. Он уже не кричит, вероятно потеряв на время сознание от болевого шока. Рядом с ним, с ножами в руках, — пара моджахедов. Кожа несчастного, надрезанная вокруг талии и содранная чулком до самой шеи, практически полностью скрывает его голову и связанные за запястья руки.

Конец ознакомительного фрагмента.