За точкой невозврата. Утро псового лая

Александр Михайловский, 2022

В сорок втором году Гитлеровская Германия на последнем издыхании, остался один решающий удар союзников по второй антигитлеровской коалиции. Осталось немного – и для Третьего Рейха кончится все и сразу. И в тоже время в две тысячи девятнадцатом году Российская Федерация, разрубая Гордиев узел неисполнимых Минских соглашений, прошла точку невозврата в отношениях с Коллективным Западом. Теперь на предшествующую редакцию не будет похоже будущее не только мира товарища Сталина, но и нашего альтернативного настоящего из мира Врат. Борьба будет долгой и упорной – не только на фронте, но и в экономике. Из этой битвы можно вернуться либо со щитом, либо на щите.

Предисловие

С того момента, как был написан предыдущий том серии, прошел год. Всего год, или целый год — это как сказать. За это время наша страна предъявила Западу ультиматум и получила на него ответ в виде масштабной подготовки Киевского режима к широкомасштабной агрессии против республик Донбасса и самой Российской Федерации, в результате чего на Украине началась вынужденная превентивная специальная военная операция. И не сразу, а только со временем, но все же подтвердилась истинность нижеследующей цитаты прямой речи Президента из предыдущего тома:

«Если военная операция неизбежна (а это действительно так), то армия должна иметь возможность действовать из чисто военных соображений, а иначе не миновать излишних человеческих потерь или вообще поражения во всей кампании».

О поражении речь не идет, потому что Стамбул и Буча четко расставили все на свои места. А вот были бы западные «вожди» чуть умнее и не поторопились бы устраивать провокацию сразу после «успеха» стамбульских переговоров — и та часть властной российской элиты, что желала повернуть время вспять, и дальше водила бы Россию вокруг переговорного столба, постепенно укорачивая поводок. И во время переговоров (и на западной границе Белоруссии, и в Стамбуле) для русских людей не было более отвратительного зрелища, чем переговорщики с российской стороны, пожимающие руки омерзительным представителям кровавого киевского режима, заглядывающие им в глаза. И все это, несмотря на опыт предшествующих восьми лет, в течение которых майданный режим, дважды незаконный, не выполнил ни одной договоренности, достигнутой в рамках Нормандского и Минского форматов. Глупо было надеяться, что у «договоренностей» в Стамбуле будет какая-то иная судьба, но людям, желающим вернуть назад благословенное время имитационной политики и вхождения в Запад, было все равно. Их мир разбился вдребезги, и они лихорадочно пытались склеить его обломки чем придется.

Из истории с минско-стамбульскими переговорами, нежеланием занимать крупные города вне территории ДНР и ЛНР, запретом снимать украинские флаги там, куда все же пришлось зайти, можно вынести заключение, что когда обветшавший американский миропорядок сменяется новым многополярным миром, «обстрелянной» должна быть не только армия, но и политическая система страны. Государство должно иметь возможность быстро принимать единственно правильные, точные и выверенные решения, не пугаясь из-за их радикализма и противоречия общеупотребительным догмам, а также отстранять от дел ту часть элиты, которая утратила адекватность текущим событиям. В противном случае — если решения будут половинчатыми, а внутреннее состояние того, кто их принимает, будет колебаться в зависимости от обстоятельств — получится как раз минско-стамбульский вариант: здесь играем, здесь не играем, а здесь заворачиваем рыбу (то есть газопровод). В информационном пространстве бесконечным эхом звучат слова: «цели спецоперации не изменились», а «на земле» мы видим (не слепые), как эти цели меняются от «по-быстрому договориться до Минска-3» до «принять остатки Украины в состав Российской Федерации по областям». И все это медленно, со скрипом и большими потерями.

Уже очевидно, что главными жертвами затяжной формы спецоперации по ликвидации киевского режима будут не солдаты и офицеры российской армии, а мирное население по обе стороны фронта, да еще несчастные мобилизованные с востока Украины, которых без счета кидают в пасть молоху российской военной машины. Каждый раз, когда в Донецке, Горловке, Первомайске, Шахтерке, Новой Каховке, Мелитополе, Белгороде и других местах, куда дотягиваются руки украинских террористов-артиллеристов, от обстрелов погибают женщины и дети, это является следствием того, что при начале спецоперации вопрос существования киевского режима не был поставлен ребром, и в первые несколько часов, пока в Киеве думали, что спор идет только за Донбасс, нациствующие политиканы, нардепы, министры и пропагандисты, а также генералы укровермахта, не были истреблены ударами «Искандеров» прямо на своих рабочих местах. Вот уж кого не было бы жалко ни в малейшей степени.

При этом следует понимать, что, когда отгремели первые взрывы и жевто-блакитные тараканы врассыпную побежали из-под тапка, этот форсированный сценарий начала спецоперации стал физически неосуществим. Также по чисто внутриполитическим причинам до точки перелома с названием «Буча» не был осуществим сценарий полной ликвидации киевского режима, создания Федеративной Украины, наследницы УССР или включения освобожденных территорий в состав Российской Федерации. Часть правящей российской элиты, из которой за двадцать лет не выветрился компрадорский запах «девяностых», желала, пусть даже ценой национального предательства, загнать обратно в подполье вдруг вырвавшееся на свободу мироощущение народа-победителя. Для этих людей страшен был не сам разгром Украины, к которой они не питали никаких теплых чувств — их пугала связанная с грядущей новой Победой над нацизмом перспектива полного политического развоплощения и маргинализации. В будущем мире, не похожем на прежний, они займут место не в партере, а на галерке, или вовсе за пределами зрительного зала — как те деятели плесневой культуры, что неожиданно для всех пополнили собой ряды «урожденных израильтян».

Не случайно через некоторое время после Бучи с российского корабля поодиночке и толпами побежали большие и малые Чубайсы. Пусть и не быстро, но процесс очищения государственного организма от этих людей начался. А быстро и не надо: быстро — это «37-й год», когда режут по живому, и вместе с главными фигурантами внутрь карательного механизма затягивает людей малопричастных, не имеющих преступных намерений предавать Родину оптом и в розницу. И в то же время разные ушлые личности, решая свои личные проблемы, пишут в карательные органы четыре миллиона доносов. Квартирку там отжать (убитую «двушку», дающую право на регистрацию в Москве) или целое предприятие с годовым оборотом поболее миллиарда. А потом следующие поколения будут удивляться, откуда такой размах репрессий. Так что… тише едешь, дальше будешь.

В мире «Врат войны» ситуация была совершенно иной: там российские военные, участвуя за Вратами в войне против гитлеровского фашизма, набирались боевого опыта настоящей большой неограниченной войны и той здоровой наглости, что позволяет составлять амбициозные планы и добиваться их исполнения. А еще все офицеры и генералы в ходе четырех ротаций прошедшие через Экспедиционный корпус или добровольцами сражавшиеся в частях РККА, перестали различать на глаз оригинальных германских нацистов и их украинскую нелицензионную копию. И те, и другие мазаны одним коричневым дерьмом, а потому к любой разновидности этого человекоподобного зверья не может быть никакой пощады.

А еще генералы и офицеры с живым опытом большой войны не были согласны в политических целях совершать очевидные глупости — вроде невзятия городов и глубокого отрыва от собственных тылов. В нашей реальности на Киевском направлении для армейской группы «О» отрыв от тылов составлял триста сорок километров по условно контролируемой территории, где кругом украинская власть (свергать которую запрещено), и даже в пользу киевского режима проводится мобилизация. При этом крупные городские центры — Чернигов, Конотоп, Нежин, Сумы — превратились в очаги сопротивления, хотя в первые дни их можно было занять без особых проблем. Для армейской группы «V», атаковавшей Киев с запада, глубина прорыва составляла сто двадцать километров по лесисто-болотистой местности, в лучшем случае прорезанной проселочными дорогами местного значения, на которых действуют диверсионно-разведывательные группы противника. Тоже своего рода блицкриг — но такой, в котором все преимущества отданы неприятелю. Политические комбинации с целью «договориться», ставшие причиной такой, мягко выражаясь, причудливой диспозиции, не сработали, и не могли сработать, а российским войскам пришлось сражаться с укронацистами в крайне невыгодном положении. Очевидно, в чисто военном смысле отход от Киева был неизбежной вынужденной целесообразностью, в политическом же плане это стало чувствительным поражением.

В сюжете «Яростного полдня» истерический рывок на Киев вообще не предусмотрен, а основные силы, участвовавшие в операции по ликвидации киевского режима, сосредоточены против донбасской группировки ВСУ с задачей расчленить, окружить и уничтожить украинские войска прямо на линии соприкосновения с частями народной милиции ДЛНР, не дав им отойти вглубь страны. Если вспомнить лихие гусарские рейды российской армии на начальном периоде СВО, то становится понятно, что при концентрации всей ударной российской группировки на донбасском направлении такой итог операции был более чем возможен. Шансы на успех увеличивало то обстоятельство, что противник к началу активной фазы наземной операции уже лишился централизованного командования и управления. При этом дивизиями, полками, батальонами и отчасти даже ротами российской армии во время операции «Яростный полдень» руководили офицеры, которые помогали Жукову в капусту рубить группу армий «Центр» во время второй фазы Смоленского сражения, прорывались к Риге, отсекая группу армий «Север» и замыкали второй Уманский котел вокруг группы армий «Юг». И это тоже стало известно в ходе СВО: опыт Великой Отечественной Войны, полномасштабного конфликта с равным противником, многократно дороже так называемого «сирийского опыта» — противодействия бандитским по своей сущности группировкам.

Одновременно политическая система Российской федерации в мире «Врат войны», сделав в своих идеалах небольшой, почти незаметный шаг влево (от рузвельтовского «Нового Курса» к ленинскому НЭПу), уверилась в неизбежности грядущей схватки не за мифическое мировое господство, а за обычное выживание. Весь тот год, когда РФ2018/19 и СССР1941/42 были связаны Вратами, не только российские специалисты изучали мир предков, чтобы понять, как половчее унасекомить всех врагов и соперников, но и советские политические и экономические эксперты со всех сторон обследовали такую диковинку, как мир начала двадцать первого века и его история. Интересно же заглянуть в конец учебника и увидеть там готовые ответы: кого расстрелять, а кого и наградить памятником еще при жизни. Все, что российские специалисты писали по поводу Германии, Италии, США и Британии образца 1942 года, по взаимной договоренности ложилось на стол к товарищу Сталину. И, наоборот, все, что советские товарищи писали о двадцать первом веке, читал президент Путин. Люди его психотипа вообще читают любую более-менее серьезную бумагу — «а вдруг там попадется что-то полезное».

Вывод советских товарищей был прост. Согласно постулатам классической политэконмической теории, капиталистический мир может существовать только де тех пор, пока может расширять свои рынки и углублять разделение труда. Территориального предела расширения капиталистические рынки достигли к началу двадцатого века, после чего начался период жестоких мировых войн, целью которых был передел сфер влияния между ключевыми игроками. Итогом Второй Мировой Войны, в мире товарища Сталина пока не очевидный, стал раздел рынков на две части. Синюю часть, обладавшую почти тремя четвертями мирового ВВП, контролировали Соединенные Штаты, быстро подмявшие под себя всех сателлитов. Это только кажется, что Германия, Япония, Италия или там Британия — независимые страны; на самом деле их рынки полностью контролируются американским капиталом. Красная часть, мощностью в четверть мирового ВВП, контролировалась Советским Союзом, доминирующим на рынках стран народной демократии. Примером тому был «Икарус» — в его создании принимали участие почти все страны советского блока.

Такое сосуществование двух систем продержалось сорок пять лет, а потом из-за интеллектуальной деградации и предательства советских элит «красная» часть биполярного мира рухнула, и на «синей» стороне настал период поглощения освободившихся рынков, вылившийся в праздник невиданного обжорства. Американский капитализм расширялся, поглощая рынки, пока не уперся в предел, когда все уже было съедено (даже некоторые бывшие нейтралы), и теперь осталось только облизать тарелку. Некоторое время процесс развивался за счет углубления разделения труда (одни печатают доллары, другие производят под них товары), но тут случился кризис 2008 года. Когда возникшие проблемы удалось залить деньгами, полученными за счет резкого увеличения государственного долга, и проблемы пошли на убыль, вашингтонский гегемон вдруг обнаружил, что на ранее подконтрольной ему территории стали выделяться достаточно крупные зоны, отчасти претендующие на экономическую самостоятельность. Политическую самостоятельность Китайская Народная Республика и Индия не теряли, а Российская Федерация восстановила ее в 2000 году и подтвердила в 2012-м, несмотря на американский диктат, избрав себе нового/старого президента.

Мало кому из здравомыслящих захочется, чтобы плоды его труда присваивались злым заокеанским дядей, и поэтому планы самостоятельного развития стали обретать конкретику, в каждой стране свою. Первая попытка поставить взбунтовавшуюся Россию в стойло имела для гегемона эффект более чем сомнительный. В результате наложенных «за Крым» санкций и ответных контрсанкций обособление российского рынка только усилилось, и дальнейшее наращивание давления лишь усугубляло эту ситуацию. Гегемон был шокирован: вместо желаемого расширения рынков произошло их сжатие, негативный эффект от которого лишь некоторое время можно было частично купировать усилением денежной эмиссии (увеличением государственного долга).

Советские специалисты сделали вывод, что при неблагоприятном для человечества варианте развития ситуации американский империализм сумеет захватить все рынки на планете. Потом, из-за невозможности дальнейшего расширения и увеличения госдолга (ибо этот показатель тоже имеет свой лимит), случится жесточайший общемировой кризис, по сравнению с которым Депрессия тридцатых годов двадцатого века покажется легкой забавой. И выход из такой депрессии лежит только через всепланетную диктатуру фашистского толка, иначе никак. В другом, более благоприятном варианте, усилиями в основном России и Китая количество независимых экономических зон на планете Земля будет увеличиваться, их изоляция и от бывшего гегемона и друг от друга будет расти… и тогда образуется тот самый многополярный мир со сбалансированными экономиками некапиталистического типа, не нуждающимися в неограниченном расширении.

В суровых условиях российской действительности (и мира Врат, и нашего) словосочетание «экономика некапиталистического типа» звучит как ересь и обозначает бесконечные очереди, дефицит всего нужного и избыток всего ненужного, а также прочие прелести развитого социализма с лицом Леонида Ильича и Михаил Сергеевича. Но на самом деле не все оказалось так однозначно. Главный принцип капитализма в том, что богатые при нем становятся еще богаче, а бедные еще беднее — это уменьшает глубину платежеспособного спроса и требует перманентного расширения рынка, которому расширяться уже некуда. Идеалом (можно даже сказать, экстремумом) развития капиталистического мира будет один-единственный Град на Холме, где складированы все-все-все капиталы этого мира, а вокруг будет пустыня, варварство и дикость. Настоящий капиталист — хоть зарубежный «инвестор», хоть отечественный олигарх — на российских просторах только рубит капусту, то есть собирает ренту со своих «инвестиций». В дальнейшем все собранное подлежит вывозу в западном направлении и складированию в лондонском или нью-йоркском банке с целью дальнейшего безудержного потребления в пределах так называемого «свободного мира»: яхты, особняки, личные самолеты, футбольные клубы и прочие штучки, отличающие экономическую элиту общества от быдла и анчоусов. Холеные дочки русских миллиардеров, влипающие в различные скандалы по Лондонам, Парижам и Нью-Йоркам, поделались в западной прессе обычным явлением.

Этому явлению в мире Врат, как и у нас, до недавнего времени помогал и министр финансов Российской Федерации — он складировал за рубежами Отчизны средства Фонда Национального Благосостояния, изъятые из нефтегазовых доходов в соответствии с так называемым «бюджетным правилом», вместо того, чтобы вложить их в российскую экономику. В частном разговоре Виссарионович уже советовал Президенту расстрелять всех причастных к этой афере, а непричастных, но не принявших мер по пресечению, распихать по разным Магаданам и Тьмутараканям. Идея хорошая, но в условиях российской действительности применимая только в моменты тяжких испытаний, когда рубят все повинные головы разом. Смена правительства в канун операции на Украине, помимо прочего, произошла и по этой причине. Сначала этих людей надо отодвинуть от принятия решений, а потом посмотреть: может, они сами вымрут, как мамонты, и не понадобится никого расстреливать.

Что касается экономики некапиталистического типа, то, безотносительно к распределению долей частной и государственной собственности, она означает такую систему, при которой уровень бедности уменьшается не только за счет прямых государственных дотаций и выплат бедным и малоимущим, но и за счет роста экономики и увеличения медианных доходов работающих групп населения. В экономике некапиталистического типа прибавочная стоимость, образовавшаяся во время экономической деятельности, не вывозится за пределы Отечества, а реинвестируется внутри страны. И неважно при этом, какая у предприятий форма собственности. Для себя Президент уже решил, что если владельцы заводов, газет, пароходов поймут его «по-хорошему», то и черт с ними, пусть живут и владеют. А вот если не поймут или, паче того, начнут фрондировать и оказывать сопротивление — вот тогда настанет время методов Лаврентия Павловича и Андрея Януарьевича (Вышинского), ибо все содеянное в девяностых по гайдаро-чубайсовской схеме приватизации российской экономики можно квалифицировать как хищение государственной собственности путем мошенничества в особо крупных размерах.

Но прежде всего российскую экономику и государство (даже такие, какие они есть) следовало уберечь от разграбления и пожирания пресловутым западным сообществом, а уже потом ее можно переустраивать в соответствии с представлениями о прекрасном. А сейчас, когда схватка в самом разгаре, придется не только ликвидировать человеческий гнойник с названием «киевский режим», но и не дать Западу перевести войну в затяжную фазу с надеждой расшатать российской государство и в среднесрочной перспективе зайти на следующий круг противостояния. В нашей реальности такое невозможно, ибо по причине затяжного характера СВО коллективный Запад влез в конфликт всеми четырьмя ногами, успев прокричать о победе над Россией на поле боя; а вот в мире Врат, в силу скоротечности боевых действий, все может закончиться еще до того, как в Брюсселе успеют почесаться. Такого Верховный Главнокомандующий был намерен не допустить, и воевать с коллективным Западом он собирался по-военному: с огоньком и на опережение. Воистину: с кем поведешься, от того и наберешься.

Так или иначе, в обоих мирах с началом операции на Украине политическая обстановка изменилась необратимо, и возврата к прошлому быть уже не могло. Точка невозврата пройдена — теперь только вперед, к победе или славной смерти. А зачем нам мир, в котором нет России?