Очевидец

Николай Старинщиков, 2019

Коля Мосягин вечерами работает в мастерской у своего дяди, а днем учится на юридическом факультете – ему предстоит защита дипломной работы. Мосягин даже мысли не допускает, чтобы оказаться на государственной службе, поскольку собирается стать адвокатом. Вероятно, из него получился бы неплохой защитник по уголовным делам, если бы на его глазах не погиб бывший сослуживец, друг детства, Миша Козюлин.Содержит нецензурную брань.

Глава 4

А на следующий день мне позвонил дядя Вова Орлов и сообщил новость, что Люда родила мальчика, что с новорожденным всё в порядке, и что молодая мама чувствует себя хорошо.

Я позвонил Пете Обухову, передал новость. Следовало отметить это обстоятельство — навестить роженицу, вручить ей подарки, поздравить и утешить. Однако Петя почему-то отделался общими фразами. Впрочем, сообщил, что в милиции об этом уже известно, что с личного состава собрали сумму денег, и что руководство тоже думает ехать в больницу и вручать подарки.

Я положил трубку. Потом снова поднял, позвонил Орловым и попросил, чтобы они меня взяли с собой, когда соберутся навещать дочь.

— В роддоме сейчас карантин из-за гриппа, — сказала тетка Елена. — Увидитесь позже…

На пятый день я всё же стоял у входа в роддом. В строгом костюме и цветами в руках. Рядом со мной мялся Петя Обухов. На нем тоже был гражданский костюм. Остальные, кто в форме, кто в штатском, стояли по углам. У выхода стояла новая коляска, купленная на собранные деньги, а на улице поджидали два автомобиля, выделенные командиром полка. Сам командир с заместителем были тут же.

Коридорная дверь отворилась, оттуда вышла дама с ребенком на руках. Рядом с ней шагала Людмила. Петя Обухов кинулся к ней, опережая меня.

Однако Людмила прошла мимо него, остановилась напротив меня. Протянула руку и тихо поздоровалась. Потом приняла цветы и велела забрать ребенка у тетки в халате.

— Поздравляю вас, папаша, — по привычке сказала та. Потом спохватилась и стала поправлять положение, но слова прозвучали, и возникла минутная неловкость.

Людмила не заплакала, лишь грустно улыбнулась. И я понял, что целью жизни для нее теперь станет ребенок.

Мы сели в машину и поехали к ее родителям. Ребенок по-прежнему был у меня на руках, а коляска ехала в багажнике служебной командирской «Волги».

У подъезда толпился народ. Всем хотелось узнать, как выглядит женщина, схоронившая мужа и тут же родившая ребенка. А может, я ошибался, и люди собрались у подъезда из чистого сострадания и любви. Милицейский криминалист снимал нас на видеокамеру — цветы, счастливую мать и объемистый сверток в моих руках.

Разумеется, в этот день мы порядочно посидели у Орловых. Обмыли ножки новорожденному, помянули его отца. Всё заодно, потому что сроки совпадали. Девять дней… Уже девять, как не стало Михаила…

— Приходите на сорок дней, — приглашала тетка Елена.

Присутствующие соглашались, а Мишкина мать постоянно плакала и крестилась, глядя на икону Спасителя. Младшая ее дочь, впрочем, почему-то отсутствовала. Этот вертлявый подросток порядком когда-то мне насолил.

— А где ваша Надя? — спросил я у Веры Ивановны.

— Так она же учится далеко — в другом городе… — отвечала та, моргая мокрыми веками.