Принц и опер. Роман фантастических приключений

Николай Петрович Самуйлов

Оперуполномоченный уголовного розыска Владимир Витковский погибает во время выполнения задания. Его аура, при содействии «наблюдателя» из будущего, попадает на планету Камелот. Там её имплантируют в тело принца Майкла Раконера, лишённого памяти путчистами, устроившими в королевстве военный переворот. Владимир-Майкл вступает в связь с противниками новой власти и восстанавливает закон и порядок. Король снова на троне. Наблюдатель возвращает Владимира на Землю и принимает меры к его спасению.

29

Антонина Сушко выглядела немного странной, словно ей только что задали вопрос, на который она до нашего появления в кабинете так и не ответила. А Раиса со Светланой поменялись за столом местами и с таинственными взглядами встретили курильщиков.

Я, вошедший в кабинет первым, сориентировался и уже направил стопы к Раисе, на место Эрика. Но Антонина замахала рукой и указала мне на прежнее место. Не понимая ничего в происходящем, немного потоптался и сел-таки рядом со Светланой.

Эрик Левин, в свою очередь, потолкавшись передо мной и пробурчав что-то недовольное по-эстонски, занял место возле Раисы.

— Ну, и что здесь произошло? — спросил Чернов, обнимая Антонину. — Рокировку, как будто, произвели?

— Произвели, — сказала Антонина, высвобождаясь из-под объятия соседа.

В наполненных вином бокалах засверкали рубиновые блики от ворвавшегося в кабинет весеннего солнца. Из открытой форточки к нам прокрадывался ещё сырой и прохладный воздух. Но фон за окном был вполне весенним, взбадривающим.

И ещё — приятно попахивала сваренная на электроплитке рассыпчатая картошка, разложенная по нашим тарелкам и украшенная фаршированными перчиками венгерского производства…

— Тогда выпьем за дружбу народов, — сказал Чернов, плотоядно вдыхая аппетитные запахи.

— Лучше за старую, но давно забытую любовь, — отредактировала озвученный тост Антонина.

Я взял бокал и попробовал спроецировать свой «томный» взгляд на Раисе, теперь отгороженной от меня пушистым букетом. Но она уже была занята беседой с Эриком. И в данный момент, о, коварные женщины! её томный взгляд со много обещающими вздохами принадлежал, увы, не мне…

— Так будем пить за старую любовь? — Светлана коснулась моей руки.

— Будем, — ответил я и чокнулся с её бокалом. И только сейчас посмотрел на соседку не совсем трезвыми, но ещё способными постигать перспективу, глазами голодного до женщин ловеласа.

Да-да! Я уже был отпетым бабником в те славные времена. Влюблялся налево и направо. Я даже начинаю вспоминать лица некоторых особ, осчастливливавших меня в разные времена. Правда, лиц этих не так уж и много. По возможности буду скромным. Тем боле, что я не Пушкин Александр Сергеевич. Влюбчивым был не до умопомрачения, и списков оных особ не имел. Но похотливых, желанных и не очень желанных особ, лобызал неоднократно, без сопротивления собственной совести…

Если Раиса походила на татарку, то Света принадлежала к славянам или прибалтам. Блондинка с очень короткой стрижкой под полубокс, с симпатичной мордашкой, кого-то мне напоминавшей…

Выпили. Закусили деликатесами от Антонины…

Потом был фокстрот «Голубая канарейка». Захмелевшие Виктор Васильевич и Эрик, в обнимку с Раисой пародировали лицедеев. То есть не танцевали, а дурачились на манер учеников Полунина. Я, уже не ревновавший Эрика к Раисе, сидел рядом со Светой и похохатывал над чудесившими друзьями. Антонина следила за порядком — останавливала наши попытки запеть хором про «хлопцев с конями» и про «мороз-мороз»…

Утром проснулся в Светкиной квартире. Более того — в её кровати…

Самой хозяйки дома не было. На улице накрапывал дождь. На столе обнаружил записку:

«Не уходи! Скоро буду! Светлана».