Принц и опер. Роман фантастических приключений

Николай Петрович Самуйлов

Оперуполномоченный уголовного розыска Владимир Витковский погибает во время выполнения задания. Его аура, при содействии «наблюдателя» из будущего, попадает на планету Камелот. Там её имплантируют в тело принца Майкла Раконера, лишённого памяти путчистами, устроившими в королевстве военный переворот. Владимир-Майкл вступает в связь с противниками новой власти и восстанавливает закон и порядок. Король снова на троне. Наблюдатель возвращает Владимира на Землю и принимает меры к его спасению.

16

— Майкл, зачем ты это сделал?!

Доктор Гамильтон вошла в кабинет неожиданно и несколько смутила меня.

Я сидел за шикарным рабочим столом барона в удобном плавающем кресле и пытался расшифровать записи в блокноте, обнаруженном на одной из полок. Дело в том, что на стеллажах и полках кабинета я не увидел книг, кассет или дисков, знакомых по прошлой жизни, из которых можно было бы почерпнуть какую-нибудь информацию об окружающем пространстве. Я обнаружил лишь плоские коробки, заполненные крупными цветными кристаллами. Они-то, скорее всего, и были современными носителями информации. Но как с ними обращаться, я не знал. Блокнот — тетрадь книжного формата в изящном кожаном переплёте, оказался единственной понятной мне вещью. В нём хозяин кабинета вёл записи. Текст был выполнен красивым почерком, латиницей, и, конечно же, представлял для меня совершенную абракадабру. Я даже подумал, что никогда в жизни не выучу язык этой планеты. Но, успокоился, ибо буквально все, с кем я сегодня встречался, прекрасно общались со мной на русском. Лишь донна Роза сказала свой единственный «комплемент» на «тарабацком», когда я, по воле инстинкта приобретенного от похотливого барона, удосужился её приголубить. Но и она спохватилась, услышав первые слова на русском, и сразу заговорила с прибалтийским акцентом от Лаймы Вайкуле…

Баронесса всплеснула руками и медленно подошла ко мне.

Чёрт меня дёрнул явиться именно в это помещение! Я, видимо, нарушил границы допустимого. Кабинет хозяина — территория сугубо приватная. А дневниковые записи в домах господ всегда являлись обязательным табу для остальных домочадцев. Ведь в своём дневнике барон, возможно, фиксировал нечто семейное и личное. Сейчас получу от Мадлен нагоняй!

— Ты мог бы посоветоваться со мной, дорогой Майкл!

— Извините, баронесса! Я всё равно ничего не понял в записях вашего мужа. В кабинет меня привело простое любопытство и желание найти какую-нибудь книгу, альбом или фильм…

— Майкл, зачем ты изменил причёску?! Ты собираешься записаться в космический легион?

— Так вы говорите о моей причёске, баронесса?

— Я говорю о тебе, мой прелестный барон!

Мягкие тёплые ладошки коснулись небритых щёк и заскользили по стриженой голове. Я собирался, было встать, но Мадлен сказала: «Т-с-с!» и, обняв за шею, села ко мне на колени. Её пухлые уста коснулись моих губ…

О-о-о! Поверьте мне на слово, я умел целоваться в прошлой жизни. Возможно Майкл и Мадлен во время сексуальных игр тоже «лобызали» друг друга и наслаждались этим, как и все разумные земляне. Но в данный момент со мной лично произошло нечто необычное. Гормоны в теле молодого барона, видимо, дремали продолжительное время. С момента утраты памяти до момента внедрения в черепную коробку нового «квартиранта» прошли бездеятельные дни, а может и недели. И вот сейчас в здоровом теле мужчины пробудилась та магическая мощь, перед которой ещё не устояла ни одна прекрасная волшебница…

А у прекрасной волшебницы тоже был «застой»…

Мы даже не удосужились спуститься на второй этаж, в знакомый мне будуар. В кабинете барона имелся не очень широкий кожаный диван и прекрасный мягкий ковёр, покрывавший всю свободную территорию между стеллажами и рабочим столом.

Мы выбрали второе…

Силы небесные ввергли нас в неописуемое блаженство и вернули на грешную землю одновременно… но не сразу. Это было нечто непередаваемое…

Собственно говоря, интимные подробности я не стал описывать Бобу, как информацию для «последующих» размышлений. И сэру Оскару они, эти подробности, то же ни к чему…

— Майкл, я знакома с историей восточно-европейских племён, живших на Земле тысячу лет тому назад. Но не думала, что они так искусны в любви. Они умели-таки делать её удивительно приятной!.. Я имею в виду — любовь…

— Ещё они умели пить водку, воровать, воевать, терпеть унижения, писать книги, картины, сочиняли музыку, создали могучую империю, успешно её развалили и совершили ещё многое, чего не делали другие народы…

Я отдыхал рядом с запыхавшейся баронессой и рассматривал узорчатый потолок кабинета. Одновременно в моём мозгу происходил необычный процесс, следствием которого стало зарождение чего-то приятного, интимного, но давно не испытываемого мной. Меня даже приподняло и повлекло к потолочным узорам, красивым и немного таинственным. И я утонул в магических завитках со своими видениями, нахлынувшими на меня из порушенных закоулков памяти…

Это было похоже на первую любовь к девочке из младшего класса. Голубева Светка, наверное, о моих чувствах и не догадывалась, а меня сводили сума её белокурая коса и огромные небесно-голубые глаза. Года три сводили, не меньше, пока я не увидел прекрасную блондинку на школьном новогоднем балу в объятиях подвыпившего старшеклассника. Они целовались, и Светке было приятно. Она даже попискивала в грубых объятиях настойчивого «соперника». В тот вечер во мне щёлкнул внутренний выключатель. Прекрасное чувство больше не зарождалось. А девчонки, которым я нравился, не только попискивали в моих объятиях, но и…

— Майкл, когда у тебя День рождения? Я хочу сделать тебе подарок.

— Интересно, какой? Раньше у меня с подарками было как-то не очень…

— Так, когда же?

— Первого сентября. Помню, в школе меня всегда поздравляли одновременно с началом учебного года и с Днём рождения. Я родился первого сентября 1980 года. Родился в роддоме номер семь, что на улице Новый Арбат в Москве. Нет, тогда это был проспект Калинина. Роддом знаменитый. О нём даже в фильме «Место встречи изменить нельзя» упоминается. Кажется, имени Грауермана. Наверное, был такой доктор-акушер. Впрочем, не знаю. Может быть и не акушер…

— И какое имя придумали тебе родители?

— Имя?.. Володя! В честь Высоцкого… Он умер сразу после окончания Олимпийских игр в Москве, незадолго до моего рождения… А-а! Мадлен, я кажется, вспоминаю! Ко мне возвращается память…

Мадлен прильнула к моему плечу и провела ладошкой по груди. Бившееся после любовного марафона сердце плавно успокоилось.

— Вот и хорошо. Не напрягайся. Остальное ты тоже вспомнишь. Не сразу. Не торопи события… Так ты хочешь узнать, что за подарок будет у тебя на День рождения?

Я оторвал взгляд от потолочных узоров, «рухнул» на ковёр и обернулся к Мадлен.

— В нашем времени подарки делали сюрпризом. Но если у вас на планете Камелот это происходит иначе, то, пожалуйста, не возражаю. Оглашайте список, баронесса.

— Сегодня первое декабря…

Мадлен загадочно притихла.

И я на секунду задумался. До первого сентября ровно девять месяцев…

Хитрые глазки Мадлен стрельнули в меня пронзительным залпом экзаменатора, заинтересованного в положительном ответе абитуриента.

Кажется, она знала дату моего рождения до моего признания!

Желаете сюрприз, сударь? Так получайте, повелитель чернокожей красавицы и новоиспечённый дон Жуан!

— Ты уверена, что такой подарок у меня будет?

— Если ты, мой милый барон, не станешь возражать!

— Не стану, баронесса. Но мне ещё нужно познакомиться с другими детьми. Ведь они есть, и тоже… в некотором смысле — мои.

— О! Значит, ты разговаривал с сэром Оскаром и о нас? Обо мне и детях? И, следовательно, думал о нашем дальнейшем совместном существовании…

— Думал, баронесса, ещё как думал. К сожалению, с тобой рядом теперь будет не барон Майкл Раконер.

— Кто же?

— Витковский Владимир Семёнович. Старший оперуполномоченный уголовного розыска… Мент…