Настоящая зима

Ника Родникова

За неделю до Нового года Аня особенно остро ощущает себя золушкой из сказки. Она много работает, очень устает, и проблемы накатывают, как снежный ком. Вот, например, банковский корпоратив… И в чем Анька туда пойдет? А елка? Где ее взять в районе новостроек за КАДом? Ладно, елку, в конце концов, можно украсть нечаянно. Но как донести ее до дома? А если из темноты надвигаются двое кавказцев, и елка вцепилась колючками и крепко держит за рюкзак? Иногда так начинается настоящая сказка.

Глава 3. Артист, мотоциклист и две вороны

На улице тихо падал снег.

— Небесных куропаток потрошат! — злобно выругалась Анька.

Она не помнила, как на самом выглядят эти птицы, но ей почему-то сейчас они представлялись белыми и беззащитными.

Было не больше девяти вечера, где-то рядом на Невском город гудел и готовился к долгим праздникам. Люди спешили за подарками, сверкали витрины, туристы заносили чемоданы в свои уютные мини-гостиницы, народ толкался на новогодней ярмарке, играла музыка на катке.

Но прямо рядом с рестораном, из которого Анька выбежала на тихую улочку, почти никого не было. Где-то через три фонаря от Аньки пару парней курили у входа в паб. Бабулька вывела на прогулку старого мопса в новом комбинезоне. Влюбленная пара студентов тыкала варежками в витрину закрытого магазинчика с керамикой, вроде спорили и выбирали кому-то подарок.

Мимо процокала пустая розовая карета из тех, что катают туристов от Дворцовой площади. Анька никогда сама не каталась и даже не представляла, сколько это стоит, но ей всегда хотелось.

Она сейчас даже, было, подумала догнать карету и, наконец, прокатиться, но туфли скользили по льду. Под тонким слоем снега на тротуаре чернели промерзшие лужи. Анька путалась в своем длинном платье, бежать за каретой не получилось. Гордеева отложила идею с катанием до лучших времен.

Золушка, только что сбежавшая с бала, машинально стряхнула снежинки с зеленого бархата подола, потом задумалась и рассмеялась:

— Хотела ты, Аня Гордеева, платье в пол, так на — получи, платье в снег!

— Вселенная всегда исполняет наши желания наилучшим образом, — галантный старик поклонился и приподнял свою старомодную шляпу, чтобы поприветствовать Анну, проходя мимо.

Откуда он взялся в своем темно-синем камзоле, расшитом золотом, на вечерней улочке Питера?!

— Артист театра оперетты Евгений Ежов, — хитро улыбнулся пожилой человек, прочитав на Анькином лице неподдельное изумление. — Совершаю вечерний моцион после спектакля, честь имею откланяться.

Артист второй раз слегка поклонился и проследовал дальше по улице, явно наслаждаясь произведенным на барышню впечатлением.

Аньке и так почему-то не было холодно, а тут просто на душе потеплело. Она смотрела вслед удаляющемуся синему камзолу, пока силуэт не растворился в набиравшем силу снегопаде. Впрочем, возможно старик просто свернул в один из внутренних дворов.

И тут Аньке захотелось раскинуть руки и кружиться под этим снегом, как когда-то давно она это делала в детстве, ловить горячими губами падающие снежинки. Она спустилась с тротуара на расчищенную до асфальта дорогу, чтобы не убиться на льду, и кружилась, кружилась, кружилась… Ее хрупкая фигурка танцевала, ввинчиваясь в пространство, в этот снегопад, в волшебную атмосферу Питера, наматывая на себя, как белый пуховый платок, его тепло и душевность.

Да, платок бы, кстати уже пригодился.

— Девушка, Вам из кареты плед передали, — черный блестящий мотоцикл затормозил прямо перед Анькой.

Грузный лобастый байкер, лет под пятьдесят, как и положено, — в косухе и весь в заклепках, на самом деле протягивал Гордеевой обычной плед в крупную клетку. Анька видела такие летом — на открытых палубах прогулочных катеров ими укрывали туристов. Еще похожие пледы раздавали на террасах летних кафе. Получается, и зимой конные экипажи для туристов были экипированы пледами.

— Из какой кареты? — промямлила Анька, окончательно теряя сцепление с реальностью.

Сначала артист оперетты в камзоле, потом байкер на блестящем мотоцикле, — да, она с роду с такими людьми не общалась и даже не сталкивалась.

Байкер, заметив ее тотальное смущение и растерянность, улыбался уже как добрый снеговик из Анькиного детства. Лицо у него было крупное, как бы слепленное наспех.

— Берите, берите, так комфортнее танцевать на морозе, — усмехнулся добряк, поблескивая заклепками.

Аня сделала два несмелых шага в сторону живого снеговика, остановилась на расстоянии вытянутой руки, так чтобы все-таки не подходить совсем близко к чужаку. Она изловчилась и аккуратно взяла протянутый плед.

— Спасибо большое! — наконец, Анька сообразила, что следует сказать.

— Ну, бывай, принцесса, — улыбнулся ей на прощание лобастый байкер. — С Новым годом!

В последний момент он вспомнил что-то еще:

— Пацан сказал, что можешь вернуть плед Лехе Савельеву на Дворцовую. Ну, при случае.

— Спасибо! — Гордееву явно заклинило, и ничего другого она пока сказать не могла.

На землю продолжал падать снег.

— Это Ваш друг? — зачем-то спросила Анька.

— Да, не, на светофоре рядом стояли, познакомились, — хмыкнул байкер. — Попросил тебе плед закинуть.

Добрый снеговик еще раз улыбнулся, его мотоцикл взревел и покатил в сторону Невского.

Анька завернулась в плед и почувствовала себя сказочно счастливой.

Возвращаться в ресторан за пальто совсем не хотелось. Ей казалось, что если она сейчас уйдет с улицы обратно, то навсегда потеряет дорогу в волшебную реальность, в которой нечаянно очутилась. Так и стояла золушка в зеленом бархатном платье, думая о Евгении Ежове, добром безымянном байкере и Лехе с Дворцовой площади. Надо будет обязательно вернуть ему плед, а то с Савельевым она еще не познакомилась. А он ей уже представлялся добрым сказочным принцем.

Сзади послышался глухой монотонный стук, довольно громкий. Аня резко обернулась и увидела двух ворон, подскакивающих у замерзшей лужи. Одна птица вроде была поумнее — она просто прыгала и хлопала крыльями, а вот второй балбес (почему-то Анька сразу решила, что это особь мужского пола) — так вот, этот дурень методично и настырно долбил своим крепким клювом лед. В лужу вмерз серебристо-синий фантик от творожного сырка, фольга поблескивала в свете фонаря и будоражила разум вороны. Лужа интриговала, никто не знал, есть ли там что-то внутри бумажки или нет, имеет ли смысл вот так стучать головой в ледовую поверхность.

«Интересно, у ворон бывает сотрясение мозга?» — почему-то подумала Гордеева, наблюдая за амплитудой и силой ударов. Балбес продолжал отчаянно стучать клювом в замерзшую лужу, теряя адекватность. Лужа не собиралась отдавать ему блестяшку, вода промерзла до самого асфальта. У вороны не было никаких шансов отковырнуть себе хоть маленький кусочек серебристо-синей фольги, не говоря уже про сырок, от которого, возможно, не осталось ни крошки.

Наконец, вторая ворона, которая поумнее, все же уговорила дурня с крепким клювом бросить это бессмысленное занятие и перестать сотрясать себе мозг.

Крикливая парочка пернатых еще продолжала что-то между собой выяснять, но от лужи с фантиком они поскакали куда-то дальше по улице. Мало ли, может, в другом месте лед будет не такой крепкий. Там, под соседними фонарями, ворон наверняка ждут новые интересные находки.

Анька усмехнулась. Внезапно Гордеева поняла, что она сама, как та дурная ворона, уже почти два года совершенно бессмысленно и безрезультатно долбится головой в непробиваемую промерзшую до дна реальность — речь шла о ее работе в банке «Золотой гусь». Никаких блестяшек добыть не получается, никаких перспектив не открывается, только головная боль и разочарование.

Настроение у Аньки резко испортилось, когда она вспомнила банк и козла Г-ова. На этом снежная сказка закончилась, пришлось возвращаться в суровую реальность.

Гордеева повернулась в сторону ресторана. В стеклянных дверях стоял малость протрезвевший Г-ов с Анькиным пуховиком наперевес.

«Зачем они отдали в его липкие лапы мое пальто?! Хоть в химчистку неси теперь!» — зло подумала Анька.

— Дура, простудишься! Минус семь на улице! — открыл рот начальник кредитного отдела.

«Пошел ты!» — подумала Гордеева.

Произнести это вслух ей было уже не страшно. Просто сейчас слова были лишними, слова бы ее ослабили и все испортили — так она почувствовала. Анька молча выхватила свой пуховик, послала Г—нова одним взглядом и навсегда забыла о существовании этого мерзавца уже в следующее мгновение. По крайней мере, ей бы хотелось забыть.

Гордеевой надо было срочно додумать мысль про ворон и «Золотого гуся», адекватно оценить свои жизненные стратегии.

Анюта спустилась в гардероб за сапогами, накинула пальто и замотала шарф, натянула на свои локоны черную объемную шапку. Потом бережно сложила в чистый пакет разноцветные клеточки пледа, закинула пакет в рюкзак и зашагала к метро. Одну туфлю, блин, забыла у гардероба ресторана. На то она, собственно, и золушка, чтобы отыгрывать свой жизненный сценарий до конца. Судьбу не обманешь.

Платье необходимо было вернуть в прокат до двенадцати часов следующего дня. Расставаться с ним было грустно, но таких денег, чтобы выкупить зеленый бархат из салона, у Аньки не было.

Хотя она твердо решила первый раз в жизни сделать себе новогодний подарок. Камень. Она постарается выкупить камень.

Все, что с ней произошло вчера на улице у ресторана, казалось чудесной сказкой. Старичок в камзоле, рассуждавший о Вселенной, розовая карета, плед, присланный с лихим мотоциклистом. А вороны с оберткой от сырка были вообще бесподобны, Анька думала о них все утро.

Нельзя сказать, будто Анька возомнила, что камень обладает магической силой. Возможно, более экзальтированная девица и нафантазировала бы себе что-то подобное, но Анька была проста и не любила искусственных нагромождений. Она смотрела на мир шире и не позволяла себе свести все чудеса Вселенной к сверкающему минералу, а скорее даже — стекляшке, не могла возложить на камень такую ответственность за все происходящее.

Просто он ей понравился, и она захотела оставить камень себе на память о вчерашнем дне, о его лучших событиях.

Утром в воскресенье Анька сварила себе кофе, нашла почти целую шоколадку и села обдумывать план на сегодняшний день.

Сначала она отвозит платье в салон, выкупает у них камень, потом Анька топает на Дворцовую в поисках Лехи Савельева. Ну, а дальше многое будет зависеть от Лехи… Она представляла себе его высоким красавцем, молодым и веселым.