Настоящая зима

Ника Родникова

За неделю до Нового года Аня особенно остро ощущает себя золушкой из сказки. Она много работает, очень устает, и проблемы накатывают, как снежный ком. Вот, например, банковский корпоратив… И в чем Анька туда пойдет? А елка? Где ее взять в районе новостроек за КАДом? Ладно, елку, в конце концов, можно украсть нечаянно. Но как донести ее до дома? А если из темноты надвигаются двое кавказцев, и елка вцепилась колючками и крепко держит за рюкзак? Иногда так начинается настоящая сказка.

Глава 2. «Золотой гусь» несет золотые яйца

Засада! Кредитный отдел во главе со своим новым начальником — господином Г-новым сидел в ресторане за шестым столиком. Учитывая хитрую расстановку мебели в шахматном порядке, шестой столик кредитчиков оказался как раз рядом с восьмым столом для золушек из операционного отдела. Охота на куропатку Гордееву, похоже, началась.

Пока президент банка Антонина Назаровна Гусак, старшая дочь того самого Гусака-основателя ЗАО АКБ «Золотой гусь» зачитывала в микрофон итоговые показатели за прошедший год, Анька сканировала пространство. Выходов из банкетного зала было целых четыре — два за елками у сцены, где сейчас на большом экране мелькали графики Антонины, и еще два выхода притаились вдали за круглой барной стойкой. Если что, пути к отступлению были.

Право раздачи золотых яиц под новый год всегда принадлежало первому вице-президенту банка Антону Егоровичу Танкову. Гордеева полгода до первого корпоратива не могла понять, почему за глаза все называют Танкова «Рябой», ибо не видела никаких предпосылок для подобного прозвища в паспортных данных вице-президента, а также в его холеной внешности. «Ряба» даже нравился Аньке какое-то время, пока он изящно не свалил свою вину за серьезный косяк с вип-клиентом на безответных золушек. Блин, ну, конечно! Курочка Ряба, несущая золотые яйца в массы, — в этом, похоже и заключалось истинное предназначение Танкова. Решать какие-то более серьезные производственные вопросы с ним не получалось.

Г-нов выходил к сцене дважды. Сначала ему вручили золотое яйцо на весь его отдел за расширение линейки кредитных продуктов, а потом лично господину Г-нову за внедрение новых рекламных технологий. Все эти «новые рекламные технологии» на практике сводились к тому, что тех же операционисток, помимо основной работы, обязали обзванивать клиентов и навязчиво предлагать кредиты. Выглядело это примерно, как в дешевых супермаркетах заКАДья, когда замученная тетка на кассе, кроме обслуживания покупателей с тележками, вынуждена каждому из них персонально предлагать товары по акции.

Также примерно теперь и Анька с другими золушками должны были каждую свободную минуту обзванивать клиентов, только вместо зеленого горошка и сгущенки они предлагали кредитные корпоративные карты, овердрафты и прочие банковские продукты. На том конце провода люди обычно в ярости швыряли трубки, хамили и огрызались.

Раньше «Золотой гусь» хоть и не имел репутацию идеального банка, по крайней мере, не считался банком навязчивым и липучим.

Но с приходом Г-нова этот один из последних разумных принципов работы был предан забвению, и когда Анька обзванивала ни в чем неповинных людей, предлагая, честно говоря, не особо привлекательные ставки по кредитам, она иногда ощущала себя провинциальной привокзальной цыганкой, которая от отчаяния цепляется за рукав каждого, кто хоть немного зазевался. Как-то она даже пошутила вслух, что за заслуги в этой цыганщине надо давать по итогам года не золотое яйцо, а золотой зуб, ну, и имела потом неприятную беседу с начальником операционного зала Зуевой по вопросу корпоративной этики.

Тем временем, начальник кредитного отдела уже явно отметил крепким алкоголем свой фееричный триумф, и сейчас, пока ведущий в костюме Деда Мороза пытался расшевелить вальяжных безопасников, Г-нов беспардонно уставился в Анькино декольте и слал ей какие-то недвусмысленные знаки внимания.

— Чего, уже яйца свои золотые подкатывает? — хмыкнула в Анькино ухо как бы подруга Вера.

Настоящих друзей на работе у Гордеевой, конечно, не было, но вот Верка все же была поближе других.

— Уже третий звонок прозвенел, — на удивление вслух сказала Анна. — Сейчас начнется.

— Чего начнется? — не врубилась Веруня, которая была далека от театральной терминологии.

— Драма или комедия, там уж как пойдет, — процедила Анюта. — Представление, короче.

— Типа, как в цирке, — хихикнула Вера.

«В зоопарке», — подумала Анька, но все же вслух не сказала.

Она взяла с колен красивую льняную салфетку и молча, но довольно демонстративно отерла губы, потом сложила салфетку иначе и брезгливо с оттяжкой смахнула с зоны декольте липкие, сальные взгляды Г-нова. Как давно она мечтала это сделать, вот именно так — открыто, чтобы он видел.

Наверное, давала знать о себе усталость и два бокала шампанского, опрокинутые на голодный желудок за процветание банка в наступающем году.

Глядя на дерзкую выходку с салфеткой, Г-нов только расхохотался своим кривым несытым ртом. Его, похоже, заводила эта игра.

— Подруга, имей в виду, у него жена, трое детей и еще овца какая-то в доп. офисе, — предупредила Вера, угощая Аньку виноградом.

— Да, я в курсе, — ответила Анна.

«Две овцы в разных районах города, и это только в пределах банка» — по ее, Анькиным, сведениям.

Почему-то даже от размышлений на тему, что за мужики нынче пошли, стало невыносимо противно. Анна вскочила из-за стола и помчалась за барную стойку вниз по лестнице. Она еще не решила, уйдет ли сейчас с этого мероприятия или отдышится в дамской комнате, припудрит носик и вернется обратно к следующему акту трагикомедии.

Все-таки едва прошло полтора часа из пяти запланированных, еще не закончены даже официальные выступления, ожидается прямое включение Гусака-старшего. Старик уже года три назад отошел от дел, и обитает в теплых странах, но хотя бы раз в году он обозначал для коллектива свое присутствие на планете. Назар Иванович должен был уже скоро подключиться, чтобы рассказать, что где-то там, на пляжах Тайланда, он с отеческой заботой следит за полетом своего «Золотого гуся» в сером Питерском небе.

По значимости это прямое включение основателя банка котировалось примерно, как поздравление президента страны в новогоднюю ночь. Пропустить такое без последствий для карьеры едва ли было возможно.

Анька вздохнула, глянула на себя в зеркало над раковиной, улыбнулась этой дерзкой красавице в бархатном платье и с восторгом погладила темно-зеленый камень на золотой цепочке. Камень был действительно хорош! Он рассыпал искры света, стоило лишь одному яркому лучу попасть на его отполированные грани.

Гордеева решила возвращаться в зал, не бежать же ей, в самом деле, домой из-за одного дурного клоуна со свекольным ртом и золотыми яйцами.

Клоун, то есть, Г-нов уже поджидал Анну у резной мраморной колонны напротив дамского туалета. Для вида он, конечно, трепался с кем-то из валютных дилеров и вертел в пальцах дорогую сигару, делая вид, что собирается выйти покурить на улицу, но глаз с дубовой двери женской уборной не сводил.

Анька гордо прошла мимо колонны, направляясь обратно наверх в банкетный зал. По правде сказать, управляться с длинными вечерними платьями в пол она не особенно умела, поэтому в последний момент решила не совершать восхождение лестнице с широкими ступенями на глазах у этого самодовольного индюка (или что он там был за птица?).

Золушки в кринолинах делали селфи у главной елки ресторана, и Гордеева завернула к ним, чтобы не оставаться одной в этом огромном холле, сверкающем мрамором. Может, конечно, это был и не мрамор, но в таких эрмитажных камнях и богатых интерьерах Анька не особенно разбиралась. У них в поселке на Урале отполированных сверкающих лестниц не было, и в брендовые хрустали елки не наряжали.

В отличие от прошлогодней эта ель выглядела более классически. Ее украшали изящные стеклянные игрушки ручной работы. Аня елочные украшения любила и всегда обращала на них внимание. Кажется, она видела подобные наборы игрушек в «Гостином дворе», они лежали там в красивых деревянных чемоданчиках и поражали космическими ценами.

Например, набор из Щелкунчика, Мышиного Короля, нарядной девочки и новогодних часов стоил ровно Анькину зарплату за месяц — она хорошо это запомнила. Но какие же это были игрушки… Сейчас, наконец, у нее появилась возможность спокойно рассмотреть их вблизи.

Так, у новогодних часов, прямо как у настоящих, висели на тоненьких цепочках две заснеженные шишечки-гирьки, каждая цифра была четко и аккуратно прорисована на циферблате. Мышиный Король в красной мантии, подбитой горностаем, высокомерно задрал нос, а его изящная корона лихо съехала на бок. Даже каждый ус на его самодовольной морде был на своем месте и тщательно прорисован. Девочка в розовом платье была такая хорошенькая, что забывалось, что это всего лишь игрушка их хрупкого стекла. Каждый локон, каждая складочка на юбке, лежали так естественно! Щечки светились настоящим детским румянцем! У Анюты была Мальвина, чем-то похожая на эту куколку, но в плане макияжа ее Мальвина скорее походила на косоглазую матрешку — глаза смотрели в разные стороны, нос был кривоват, губы съехали чуть ниже запланированного уровня, зато щеки были прорисованы четко и аляписто, несимметрично. Так что, в личико Мальвине лучше было не вглядываться — слишком грубо и небрежно оно было прорисовано. Анька с детства любила долго стоять у елки и рассматривать каждую игрушку в деталях, и, вообще, она любила безупречность.

У елки этого ресторана Гордеева могла бы стоять до следующего года.

Другие золушки незаметно упорхнули делать селфи с каменными львами у лестницы, а Анька так и застыла от восторга и рассматривала стеклянный парусный кораблик, старинную гоночную машинку, корзинку с фруктами и еще медвежонка в матроске и шапочке с помпоном. А какой там был красавец-верблюд в чалме и узорном ковре с кистями…

Где-то после верблюда, наверное, Анька и потеряла бдительность. Г-нов подкрался со спины, приобнял ее за талию и крепко прижал к себе. Анька вздрогнула, попыталась отстраниться, но этот гад крепко ее держал. У нее даже не получилось толком развернуться. Возможно, она бы смогла бы вырваться, если бы была хоть малейшая возможность шагнуть вперед, но прямо перед ней стояла елка. Отцепить от себя мерзкие клешни Г-нова сразу не получилось, его это, похоже, только распаляло. Анька чувствовала затылком его тяжелое дыхание:

— Ждала меня, красавица? — выдохнул Г-нов прямо в волшебные Анькины кудри.

— Пустите, — жестко и однозначно ответила Анна и попыталась выкрутиться из этих тошнотворных лап.

— Ждала, не ври, я за тобой наблюдал, — продолжал дышать на нее рыбой, укропом и перегаром Г-нов.

Он попытался схватить ее за плечо и тут же прилип к зоне декольте. Влажные ладошки и липкие пальцы — как же это было противно! Хотелось орать и царапаться, сломать ему нос. От ярости не хватало воздуха.

Одной левой рукой Г-нов уже не мог крепко держать Аньку за талию. Наконец, Гордеева ловко поднырнула под эти розовые манжеты дорогой итальянской сорочки, вырвалась и побежала.

Она бежала без оглядки, почему-то не к людям — в банкетный зал на второй этаж, не в гардероб за своим пальто, а сразу на улицу. На лету распахнула тройные стеклянные двери ресторана — ей нужно было на воздух. Срочно!