Серебряная Птичка

Наталья Сапункова, 2022

Война закончилась, король щедро наградил Сайгура Кана. А то, что награда является местью оскорбленной женщины, военачальнику ещё придётся понять, прочувствовать и пережить. Челлу Птичку, прекрасную наследницу, подарили Сайгуру Кану. Во все времена богатые наследницы доставались победителям. Но птички вроде Челлы не поют в клетке… Что делать, если сердце тянется к мужчине, которого любить нельзя? Какое дело сердцу до приказа короля? И как трудно бывает понять, в чем твоя истинная награда… Мачеха Челлы Птички молода, ей надо перевернуть страницу и жить дальше. Но тани Юна никогда не станет бороться за счастье в ущерб долгу. Она так не умеет… От автора: Внимание) Книга по размеру двухтомник, то есть повествование с кучей подробностей, много букв. Две пары главных героев, и всё неоднозначно. Автор не обещает следовать канону.

Глава 8. Путь в Дьямон

Дорога в горы радовала, была широкой и наезженной. Сайгур Кан вел с собой в Дьямон две хорошо вооруженные сотни, одна подчинялась Найрину. Не слишком много, ну так не воевать же. Хотя, если придется — можно и повоевать. Треть людей с сожалением пришлось распустить — война окончена. Только треть — потому что Сайгуру верили и за ним шли.

За передовым отрядом двигался обоз, потом — замыкающий отряд. Мукарранские послы, которым радушно предложили любое место, ехали позади. Лорд Фурати, Рука Короля, занял место рядом с Сайгуром во главе колонны. Старичок держался бодро и на коне сидел прямо, как молодой. Но надолго ли его хватит?..

Сайгур до боли в руках стискивал поводья, вспоминая, какие проводы устроил им король Мортаг. Вообще, проводы как проводы, знак королевской милости — Мортаг явился со свитой, похлопал по плечу и пожелал удачи. И бочонок вина прикатили, разлили по чашам и выпили за ту же удачу графа Дьямона. И принцесса Гайда, которая уже вроде убралась из лагеря, опять откуда-то явилась — свежая и прекрасная, нарядная и удивительно пахнущая чем-то сладко-иноземным. Взяла у брата чашу и тоже пригубила, промурлыкав нежно:

— Доброго пути нашему графу!

Сайгур поблагодарил, поцеловал охотно протянутую руку.

А она продолжала, так же нежно и приятно:

— Вам, граф, я не стану докучать письмами. Напишу леди Юне и буду ждать её рассказ о вашей свадьбе. Свадьба — это так прекрасно. Да, ваше величество? Вы, конечно, не отпустите меня в Дьямон.

— Тебя там только не хватало, сестричка, — добродушно буркнул король.

А принцесса быстро облизала губы кончиком языка. Как кошка, которая полакомилась мышкой. И Сайгур аж дышать перестал, от злости — вот почему так, а? Что ей надо, этой демонице? И зачем она упоминает Юну? Они что, подруги?! Юна её слушает, исполняет её приказы? Вот не было печали!

Долго злиться Сайгур не умел — к своему счастью. Дорога мерно текла под копыта коней, прошлое осталось за спиной, а с тем, что впереди, придется как-то справляться.

Когда минуло полдня пути, Сайгур вскользь предложил лорду Фурати отдохнуть в повозке. Тот рассмеялся в ответ:

— Всякий раз по дороге на свадьбу я молодею, граф! Чувствую себя прекрасно, не беспокойтесь.

Даже любопытно, какие зелья употребляет этот хитрец, или какие у него амулеты, чтобы держаться бодрячком, потому что и здоровые парни уже не отказались бы от привала!

— Только не говорите, милорд, что вам тоже понадобится невеста, — пошутил он. — Я пока ещё не знаю, каких леди мы найдём в моём замке.

— Обратимся к прекрасной тани Юне, она подскажет! — засмеялся в ответ престарелый лорд. — А вы, надо думать, уже предвкушаете будущее счастье? Ваша невеста прекрасна, в её воспитание и обучение тан Суреш вложил немало.

— Вы видели мою невесту? — заинтересовался Сайгур.

— А как же. Я не раз гостил у тана Суреша. У них старшая дочь с тринадцати лет принимает гостей наравне с хозяйкой, но всегда за спиной у матери, конечно. Старшую и называют тани, как и супругу тана. Младшим дочкам такой чести не полагается.

— Вы знакомы с их нравами.

— Не слишком. Дьямон — замок на дороге, ворота в Загорье. Гости с Побережья там как дома, и ведут себя так же. Не забывая, что они в гостях, конечно, — ввернул лорд и опять засмеялся. — Свои обычаи там за закрытыми дверями. К любому обращайтесь на побережном — поймёт. Тан Суреш почитал Ясное Пламя и частенько наведывался в Храм за благословением. Главный Храм Пламени там стоит уже двести лет, тан Суреш его достроил и богато украсил. Витражи из Джубарана, знаете ли, и много красивых вещей. Будете в нём венчаться. Вот так-то, у дороги — Храмы Пламени, а чуть в сторону, в горы — там властвует Хозяйка Гемм. Она леди не капризная, вы поладите, — лорд улыбнулся ободряюще.

— Она ведь не требует младенцев на свой алтарь? — прищурился Сайгур.

— Нет, ничего такого.

— Тогда поладим.

— Венчание у Пламени там проходит немного по другому строю. Вам объяснят. У нас, если брак не осуществлён три месяца, можно просить развода. Положено провести обряд, и по тому, как будет гореть Пламя, решение о разводе и примут. В Дьямоне, да и по всему Мукаррану, развод уже оговорен при венчании. Если брак не осуществлен три месяца, то он расторгнут, в Храм идти незачем. Этим, знаете ли, местные пользуются, для разного рода уловок. Суреш однажды при мне разбирал тяжбу, где речь шла о ложном браке, то бишь без намерения его осуществить.

Сайгур выслушал с удивлением. Другой строй обрядов в Храме? А зачем?.. И почему это позволено?..

Хотя ему-то всё равно. Отложить супружеский долг на три месяца — это не про него. И он в жизни своей не пытался вникать в храмовые дела, и не собирался. Это точно не его дело.

— Думаю, что обряды изменились в угоду местным нравам. Хозяйка Гемм, их богиня, разводы позволяет, — пояснил лорд Фурати. — Вот и изменили, только чтобы не выходить за пределы канона.

— А что ещё изменено в обрядах в Храме? — спросил Сайгур.

— Кажется, это всё, что может касаться вас в ближайшее время, граф, — развел руками лорд Фурати.

Равнина закончилась, виды вокруг поменялись. Снежные вершины маячили в далёкой дали, а вокруг, куда ни глянь, дыбились невысокие горы, сплошь поросшие лесом — это пошли земли, тоже завоеванные Мортагом, которые он передал одному из своих кузенов.

Наконец лорд Фурати показал Сайгуру на большой камень с гербом невдалеке от дороги.

— Вот мы и в Дьямоне, граф!

Сайгур приказал трубить остановку. Сам соскочил с коня и подошёл к камню. Погладил его шершавую поверхность, отступил и, щурясь, посмотрел на герб, выбитый явно давно. Это теперь был его герб, и ему он нравился. Но придется добавить в этот рисунок что-то своё. Он сделает всё, чтобы Каны остались тут навсегда.

И тут завыл волк, протяжно и тоскливо. Сайгур оглянулся на клетку, что с его места была видна — кто именно там выл, не разобрать, но можно было поспорить, что матёрый волк. Он пробудился раньше всех, а волчица спала, ей досталось больше зелья.

Они уже прибыли. Кругом леса. Ну и хватит, можно избавляться от зверей.

Он вернулся и весело крикнул:

— Отпускаем волков! Мы в Дьямоне!

Клетку сняли с повозки и оттащили в лес, что густо рос над дорогой. Сайгур снял замок и бросил его в сторону, и распахнул дверцу клетки. Волк толкал мордой волчицу, наконец она встала на лапы, пошатываясь, потом принюхалась и оскалилась.

— Ладно, парень, разберешься со своей леди, доброго вам пути, — пожелал Сайгур. — Вы уже дома, как я понимаю.

Он вернулся на дорогу. Оглянулся — все волки потихоньку выбрались на волю, волчонок первый.

— Клетка, милорд. Хорошее железо, — с упрёком сказал кастелян Олден. — Надо бы забрать.

— Так забери, ладно уж, — согласился Сайгур.

Он хотел было приказать, чтобы клетку бросили в ущелье, но и впрямь, зачем? Железо хорошее. А Олден прижимистый малый, готов пострадать за любой гвоздь — потому и хороший кастелян.

Чуть дальше простиралась поляна, на которой собрались остановиться на ночлег. Развернули лагерь, расставили часовых — как положено. Скоро со всех сторон запахло дымом и едой. Зато — и это счастье! — воды тут было вдоволь, холодной и необычайно вкусной — прямо через поляну тёк полноводный ручей, а неподалёку, с горы, шумел, низвергаясь, водопад. Водопад многие кандрийцы увидели впервые.

Найрин обошёл лагерь, проверив и заново расставив часовых. Не то чтобы мучили предчувствия, заставляя второй раз делать одно и то же, но было тревожно. Кто знает, не наблюдают ли уже за ними чьи-то внимательные глаза?..

Мукарранские послы, когда прибыли на поляну, попросили у Сайгура охрану, чтобы отправиться в горы и принести благодарственные жертвы Матери Гемм. Сайгур удивился — чего боятся добрые господа? Господа, оказывается, опасались разбойников, после войны тут кого только нет. Богиня, конечно, защитит, но вдруг ей будет недосуг? Сайгур заулыбался и людей дал. А Найрин решил, что надо ещё усилить караулы…

Фай. Предупредить, чтобы не выходила ночью искать призрачных посланников от братца, а то с неё станется. И Найрин свернул к шатру. А подойдя, сразу услышал короткий вскрик, и узнал голос. Это уже совсем интересно…

— Вот же мерзавка, неловкая бестолочь! Тебе бы только мотать подолом перед мужчинами, больше ничего не можешь, криворукая! — шипела Аста, сжимая в руках длинную скалку для теста, а фай всхлипывала и пыталась заслониться от неё руками.

— И впрямь бестолочь, — сказал Найрин.

Аста обернулась и ахнула.

— Ах, простите, милорд. К чему вам наши кухонные дела! Кашу уже варят, и жарят мясо… Эта негодница рассыпала крупу…

— Выйди, Фай, — велел Найрин.

Та, вытирая слезы, поспешила убежать из шатра.

— Ты видела мою женщину с мужчинами? — спросил Найрин.

— Вашу женщину? — на мгновенье озадачилась Аста. — Эту… Фай? Ох, милорд, конечно, не моё дело, что она повадилась греть постель лорду Сайгуру…

— Точно не твое, — согласился Найрин. — И она не была с моим братом, ручаюсь тебе в этом. Ты ревнуешь? Я так и понял. Не стоит.

— Ах, милорд, куда ещё она посмела бы уходить каждую ночь, и надолго? И вчера, и позавчера…

Вот теперь Найрин подумал, не наказать ли девку самому, за непослушание. Запретил ведь он ей…

— Я знаю, куда. Тебя это не касается. Но — не к моему брату. Поняла, Аста? — он посмотрел холодно.

Он хорошо умел так смотреть.

— Ах, милорд. Простите, — она виновато развела руками и улыбнулась. — Хотя она всё равно просыпала крупу.

— Плохая служанка, — он кивнул. — Отменяю своё решение, Фай больше не будет тебе помогать. Ты больше ею не распоряжаешься, поняла? И тем более не бьёшь.

— Ах, вы это серьезно, милорд? Но вы ведь сами сделали её моей помощницей, как я справлюсь… — последние слова Найрина она предпочла не заметить.

— Тогда я хотел так, теперь хочу иначе, — сказал Найрин. — Главное, запомни, что я сказал.

Бросил на неё взгляд, уходя — к серьгам и поясу добавилось ожерелье из ярких бусин. Аста красива, такую женщину легко представить рядом с его братом — если иначе одеть, всего лишь. Вот так одеть, как теперь, например. Надо думать, что брат знает, что делает, возвышая её и щедро одаривая…

Фай ждала возле шатра.

— Ты больше не помогаешь Асте, — сказал Найрин. — Слушайся только меня, поняла? Остальных лишь в пределах разумного.

— Да, мой господин, — в её взгляде мелькнула радость. — Прикажете ночевать в вашей палатке?

Вот же шустрая девка. Согласиться, что ли?

— Неужели нравлюсь? — пошутил он.

— Я к услугам моего господина…

Вот и пойми, что это за ответ. Она не может отказать тому, кто её купил? Тем поцелуем он дал понять, что она желанна для него? Она готова искренне любить того, кто её не бьёт?

Девушка была хороша, к ней тянуло. Любого здорового мужчину, у которого нет жены под боком, тянуло бы к такой. Но было нечто, через что Найрин не мог переступить. Точнее, не теперь…

— Нет, Фай. Будешь спать, где прежде. Госпожа Аста злится, но это от тебя не зависит. Ей трудно сейчас. Если она тебя обидит, скажи мне.

Он не сомневался, что зря девчонка жаловаться не станет. Да и по делу не станет. Но пусть знает, что пожаловаться можно.

— Почему ты уходила ночью, несмотря на мой запрет?

— Простите, господин, — прошептала она, опустив голову. — Если вестник придёт, его надо встретить. Кто же ещё поможет моему брату! Чтобы отправить вестника, отдаешь часть сил… часть самой жизни.

— Непростые вы оба, да, внуки Фагунды? — хмыкнул Найрин. — Я запрещаю. А то как бы и с тебя доплату не взяли, глупышка. Тоже отважная нашлась.

Вот теперь она уставилась на него — дескать, ты что-то в этом понимаешь?

Найрин не то чтобы действительно понимал, но ему много чего пришлось прочесть в монастырской библиотеке.

— Я выкуплю твоего брата, если смогу, — сказал он. — Ты возвращаешься домой, в Дьямон. Не грусти, всё будет хорошо, — он хотел подбодрить.

— Как прикажет мой господин…

Она не радовалась возвращению на родину.

— Что касается волков, тебя ничего не беспокоит? — спросил он на всякий случай. — Тревоги в прошлом? Или что не так?

— Не знаю, мой господин, — она жалобно взглянула ему в лицо. — Я не знаю. Волки ушли. Это хорошо. Мать Гемм им поможет.

То есть она не считала, что всё совершенно в порядке.

— Ну иди, — сказал он. — Помоги Асте с готовкой. А завтра к полудню будем в Дьямоне.

Сбоку от шатра за ними наблюдал лошадник Клай Фин. Когда Фай отошла, Найрин подозвал его, спросил:

— Кого караулишь?

— Лепешки от госпожи Асты, милорд! — заулыбался тот.

— А каша с парнями не по душе? Вот что, присмотри за девчонкой, понял? — он показал в сторону ушедшей Фай. — Захочет сбежать ночью из лагеря — не пускай. Зови меня. Услышишь, что с ней что не так — вмешайся. Понял?

И, судя по взгляду парня, тот именно что понял. Наверное, так и вертелся тут всё время. Нравится ему Фай? Он её и нашёл, и им сосватал. Вот пусть теперь заботится, а лорд Найрин желал поспать без лишних мыслей, последние дни что-то не удавалось…

Напрасные опасения — Фай помогла Асте, которая теперь на неё и не смотрела, а потом тихо проспала рядом с бабкой до утра. И утро получилось спокойным, неспешным — Сайгур никого не торопил, словно решил вздохнуть перед тем, как… для него и всех случится Дьямон. И зазвонит колокол, к языку которого никто при этом не прикоснётся.

Случилось другое. Хотя потом Сайгур корил себя за беспечность. А началось с того, что…

Ну да, что младший сын Рон начнёт жаловаться ему на Найрина, Сайгур тоже не ожидал. Они вдвоём шли по лагерю, Сайгур держал мальчика руку и намеревался показать ему реку, что бурлила в ущелье далеко внизу — он обнаружил это место ещё вечером. Это было необычно для всякого, выросшего на равнине — голые скалы, лиловые цветы между ними, шум водопада в стороне и узкая веревка реки в узлах белой пены.

— Отец, дядя Найрин отобрал у Асты рабыню, и она очень плакала. Но это неправильно. Ты можешь сказать ему, чтобы он так не делал? — сказал вдруг Рон.

— Что такое? — Сайгур не сразу вник. — Отобрал у Асты? Рабыню?

— Да, Фай. Она, конечно, глупая. И неловкая. Аста правильно на неё сердилась.

— Что, прямо сердилась? — удивился Сайгур.

— Если бы у меня была глупая служанка, я бы тоже бил её палкой…

— Гм. Вот как? — Сайгур остановился, развернул сына к себе. — Значит, твой дядя отдал служанку Асте, а потом забрал? Его право. Нам нет до этого дела, ты понял, сын?

— Но Аста плакала. А раньше только сердилась, — Рон достал из поясной сумки три золотые монеты и протянул отцу. — Я хочу купить рабыню для Асты, чтобы она всё для неё делала.

— Хм… — Сайгур был немного сбит с толку. — Поговорим об этом в Дьямоне, ладно? Спрячь пока деньги. И не беспокойся, у Асты будут слуги…

Он был намерен хорошо устроить эту женщину в замке — чтобы ей было чем и кем распоряжаться. Она растила его детей и не чужая им по крови, так что это будет правильно.

— Ты не скажешь дяде Найрину, чтобы он отдал служанку обратно?

— Ну нет, — Сайгур даже засмеялся, — и ты не должен говорить ему об этом!

Он не сильно понял, что произошло, но не сомневался в поступках брата. И не хватало им тут женских дрязг! Аста не в себе, она огорчена, и это было понятно. И он все равно сделает что-то для неё, что восполнит её потери…

— Всё в порядке, — он потрепал ребенка по волосам…

И тут что-то белое, как та пена на реке внизу, выскочило из кустов и бросилось на них. Сайгур оттолкнул сына и вырвал из-за пояса нож — ещё до того, как всё осознал. Когда осознал, он уже стряхивал с себя взбесившуюся тварь и бил её ножом раз, другой…

Демоны бездны! Волчица. Дикий вопль Рона. Крики людей — к ним бежали со всех сторон. Собственно, он уже справился. Оттолкнул обмякшего зверя и обнял сына — тот трясся и скулил от страха.

Что за проклятье?!

Ну да, на него, на Сайгура Кана, графа Дьямона, на его земле напал волк. Это что-то означало. Но было ничто по сравнению с тем, что его маленький сын опять напуган. Опять волками.

Волчицей. Одной волчицей, той самой.

— Сай, ты ранен! — Это подбежал Найрин, схватил его за плечи, — покажи. А если тварь больна?!

— Ничего, — он стряхнул руки брата.

Ничего — это про рану. Волчица вцепилась в толстую кожаную наручь, он носил их постоянно во всех походах. Прокусила только немного. А если больна…

Тогда не каждый колдун способен помочь. А их, колдунов, тут и так ни одного.

Выходит, девчонка, Фай, предостерегала не зря. А колдун из города…

И вдруг Сайгур всё понял. И расхохотался, прижав к себе притихшего ребенка.

Волков от чистого сердца подарил Мортаг. Но король не додумался бы до такого подарка сам. Он дарил оружие, добытую им дичь или вино — иного Сайгур не помнил. Волков приобрели на месте — может, заказали купцам или охотникам. И с одним из волков что-то сделали, для того, чтобы он покусал Сайгура на его новой земле. Для такого дела нужен колдун, и он был там один — тот самый, которого они позвали, чтобы осмотреть волков. А до этого он приезжал лечить короля. Тогда и приложил руки к несчастной волчице. Или раньше. Кто знает, когда явилась Гайда на самом деле? Явилась и устроилась в каком-то из ближних замков. Давно задумала цапнуть его исподтишка.

Да, это дело рук колдуна, наусканного принцессой. Это значило, что больной волчица не была и смерть от её зубов ему не грозит.

Холодная, как лед, ярость затопила. Сколько выдумки, трат и стараний, и всего лишь затем, чтобы его укусить! Наказать мужчину, которым недовольна.

И что делать? Вернуться обратно, объяснить всё королю и вытрясти душу из того колдуна?

Нет. Гайда не пострадает — король не поверит в её виновность. Над Сайгуром посмеются, а колдун уже сбежал. До Дьямона осталось полдня пути. А тут всё уже случилось. Волк убит.

С сыном на руках он прошёл мимо мукарранских послов, лица которых выражали огромное сочувствие. Мимо лорда Фурати. Мимо своих людей, потрясенных и обескураженных. Занес мальчика в шатёр, напугав Асту — одежда Рона тоже была в крови, хотя ребенок не пролил её ни капли. Выслушав объяснения, Аста ахнула, но быстро собралась, достала флакон с зельем, добавила немного в чашку с водой и напоила мальчика. В некоторых делах этой женщине воистину не было цены.

Сайгур подошел к Фай, которая стояла тут же, рядом, и смотрела с ужасом. Им двигала всё та же холодная ярость — он сгреб слабо заплетенную девичью косу и не спеша намотал на кулак, заставив девушку запрокинуть голову.

— Ну рассказывай. Так, чтобы я понял. Что там было с волками? И что могло бы быть? И как ты узнала? — и он покосился на её бабку.

Достал другой нож, небольшой и острый, и провёл им по белой шее Фай.

— Остановись, — попросил Найрин, который появился в шатре практически с ним одновременно. — Она ведь предупреждала!

Говорил спокойно, зная брата — с тем только спокойно и можно договариваться. И он понимал, что тут больше была игра.

— Меня внятней надо предупреждать! Говори же! — рыкнул Сайгур.

Фай молчала.

— Она не знай! — вдруг подала голос её бабка.

— О, Фагунда, очнулась наконец, — Сайгур удовлетворённо передохнул. — Ну, говори ты, ведьма.

— Она нет. Она глупый. Я смотреть волка!

— Ну пойдем, — кивнул Сайгур. — Будешь смотреть.

Он убрал нож, стряхнул с ладони волосы Фай и слегка толкнул её в сторону Найрина. Тот поймал и обнял, скорее проверяя, насколько она в порядке. Приказал:

— Иди со мной.

Убитая волчица лежала на прежнем месте, её не трогали. Старуха присела на корточки, и принялась водить пальцами по шерсти, гладить, перебирать. И наконец вытащила тонкий шнурок — он был примерно там, где мог бы быть ошейник.

— Почему она его не сдернула? — удивился вслух Найрин.

Сайгур хмуро молчал, наблюдая. Старуха протянула шнурок ему.

— Волос господин. Смотреть.

Сайгур взял невнятную тонкую веревочку двумя пальцами.

Серьезно? Это его волосы? Там, где не было пятен крови, цвет соответствовал. Да, похоже, так и есть.

Фагунда без особых усилий встала — вовсе не немощная. И повторила, глядя с вызовом:

— Волос господин. Наложен банд, — она похлопала себя по руке, — заклятье.

— Какое? Для чего это было?

— Ранить господин. Не знай. Она не может, — Фагунда ткнула пальцем в сторону внучки. — Она сил нет. Это месть, — тем же пальцем она показала на волчицу. — Мать Гемм наказать.

— Ту змею? Да пусть наказывает…

Ему не жаль было Гайду, хитрую, коварную и прекрасную, в которую когда-то был влюблён.

— Закопайте, — приказал он, бросив злосчастный шнурок на тушу. — Зверя укусила ядовитая змея. Это его беда, а не вина, — и не обратил внимания, как один из княжеских послов одобрительно закивал.

Придерживая знахарку за локоть, он сам отвёл её обратно в шатер. И там уже спросил, буравя гневным взглядом:

— Почему не сказала это сразу? Заметила же что-то? Как внучка. Я думал, мы договорились. Нет?! Твоя девчонка в моих руках, хоть она тебе и не нужна!

— Ты не слушать Фай. Слушать дурака. Плохой банд! — Фагунда вдруг развернула перед ним шнурок, который Сайгур бросил, а она как-то умудрилась поднять.

Она показала на большую шкатулку с лечебными зельями, что Аста оставила у изголовья спящего Рона.

— И здесь. Он делай. Его сила. Он портить волка. Выбросить. Трудно искать.

Она подтвердила догадку Сайгура. Тот самый колдун, значит, «портил волка». Что ж, всё сошлось.

— Почему ты не вмешалась? — спросил он. — Ведь могла, хотя бы объяснить.

— Нет. Ты спрашивать. Я отвечать. Власти нет.

Фай вмешалась:

— Бабушка не может давать советы без вопросов. Но она ответит, если вы спросите, господин. Она не может снимать или исправлять чужие заклятья. Мать Гемм ей запретила…

— Так, значит? — Сайгур взглянул на девушку. — Милая, как же мне спрашивать, если не знаю, о чём? Только надежды, что ты подскажешь. Ты уж будь разговорчивей, поняла?

Он поднял шкатулку с зельями и сунул ей в руки.

— Иди и брось в пропасть. Поняла, куда? Иди…

Аста лишь посмотрела недовольно. И не возразила. Хотя это была её шкатулка, и она сама подбирала в неё лекарские зелья и специи, которые теперь взять было негде.

Братья покинули шатер.

— А теперь я поеду вперед, — Сайгур взглянул на Найрина. — Не возражай, Нан. Я хочу. Мне нужно.

— Не буду возражать, — согласился тот. — Хотя рассчитывал быть с тобой, когда ты впервые окажешься у ворот Дьямона.

— Понимаю. Но задержись, и приведи людей. Без спешки и с осторожностью. Я доверяю тебе. Тут всё, что я люблю, ты знаешь, — последнее он добавил тише.

— Ты ведь не поедешь один? — уточнил Найрин. — Возьми с собой половину отряда.

— Я поеду один. Это моя земля, забыл? Дьямон рядом. Вот и посмотрю… — он помедлил, подбирая слова, — на здешних волков вблизи. Если они выйдут на дорогу, конечно, — и он улыбнулся, резко, как оскалился. — А на крайний случай есть ты, брат. То же, что и я, но осторожней. И умнее, чего уж там! Сам женишься на моей рыжей. Только не вздумай начинать блеять про то, что недостоин.

— Ты с ума сошел? — вспыхнул Найрин. — Ясно, что я недостоин. Какого демона?!

— Здешняя богиня неласково меня встретила, — Сайгур усмехнулся. — Пусть испытает меня ещё, я согласен. Я даже этого хочу.

— Что тебе за дело до чужих богов? Безрассудство не есть доблесть, — сказал Найрин, уже понимая, что до Сайгура не докричаться, и не в богине Гемм тут дело, конечно.

Тот только кивнул, взглядом попросив помолчать, и отвернулся. Он решил. И действительно уехал почти сразу, один, на своем вороном. Только Делину, старшему сыну, сказал на прощание несколько слов.

Лорд Фурати, Рука Короля, был недоволен, и приказал седлать себе лошадь. Он в одиночку ехать не собирался, помимо своей свиты попросил три десятка — Найрин, конечно, дал. Положение лорда Фурати обязывало. И один из мукарранских послов тоже пожелал ехать, чтобы, дескать, «всё увидеть и достойно доложить» своему князю. Сам Найрин с остальными людьми и обозом тоже готов был выступить, но повозки нещадно задерживали. Само собой, они притащатся к замку позже всех, и не приведи Пламя им найти по дороге кровавые следы…