Серебряная Птичка

Наталья Сапункова, 2022

Война закончилась, король щедро наградил Сайгура Кана. А то, что награда является местью оскорбленной женщины, военачальнику ещё придётся понять, прочувствовать и пережить. Челлу Птичку, прекрасную наследницу, подарили Сайгуру Кану. Во все времена богатые наследницы доставались победителям. Но птички вроде Челлы не поют в клетке… Что делать, если сердце тянется к мужчине, которого любить нельзя? Какое дело сердцу до приказа короля? И как трудно бывает понять, в чем твоя истинная награда… Мачеха Челлы Птички молода, ей надо перевернуть страницу и жить дальше. Но тани Юна никогда не станет бороться за счастье в ущерб долгу. Она так не умеет… От автора: Внимание) Книга по размеру двухтомник, то есть повествование с кучей подробностей, много букв. Две пары главных героев, и всё неоднозначно. Автор не обещает следовать канону.

Глава 12. Волчица

Бессчётное количество раз уже заходили в ворота крепости и торговые караваны, и отряды воинов — с разрешения, разумеется. А теперь чужаки въезжали в ворота, как к себе домой. Именно так и есть — к себе домой. Сначала — вооружённая до зубов полусотня, одинаковые новые доспехи и лошади в одну масть — загляденье.

Юна стояла рядом с хайдом, окруженная дамами — все в шелках и драгоценных вуалях. Мукарранец Фунир тоже был тут, но предусмотрительно не приближался. Они с кандрийцем лордом Фурати о чём-то негромко беседовали — обсуждали лошадей. Тема, способная свести друг с другом любых собеседников, если они — мужчины!

Юна смотрела на кандрийцев. Во главе полусотни ехал крупный мужчина в посеребрённых доспехах, но без шлема, его темные кудрявые волосы падали на плечи. Рядом, на похожей лошади — высокий худой мальчик. Мужчину Юна узнала сразу, к мальчику пришлось присмотреться — это были брат и старший сын Сайгура Кана.

Брата, лорда Найрина, Юне представила Гайда. Мальчика она даже не упоминала — принцесса не снизошла до мальчишки-бастарда. Юна сама попросила показать и посмотрела на обоих сыновей лорда Кана. Старшего зовут Делин. Ловкий и хорошо развитый мальчишка, выражение лица отцовское — упрямое и немного высокомерное. Насколько смогла понять Юна — у обоих это маска, защита от чужого пренебрежения. Отец уже немало добился, но маска, надетая в юности, пристала. Сайгур Кан бастард, его мать — служанка, в дальнейшем ставшая монахиней, отец — владетельный барон, весьма знатный и богатый. А отец Делина — тоже бастард, лишь недавно ставший графом, мать — дочка мельника. Вот так, ни много ни мало, Кан — целый граф, друг и спаситель короля, осыпанный почестями. Но исконные их земли — у отца-барона и его законного наследника. У Сайгура — только Дьямон. Не исконный для него, не родовой — чужой. Как дикий жеребец, которого не назовёшь своим, если по крайней мере не взнуздаешь.

Будь Делин Кан изначально благородного рода, уже отправился бы пажом или оруженосцем к титулованной особе или даже к королю, приобретать знатных друзей, будущие связи и манеры урождённого лорда. Но ему ещё не поздно, и странно, что Сайгур об этом не беспокоится.

Интересно, где приобретал свой несомненный шарм Найрин, младший лорд Кан? Сын барона и той же служанки — у них с Сайгуром одна мать. Но на лице Найрина всегда спокойная уверенность, доброжелательность, даже когда его рука ложится на рукоять меча, и ни капли высокомерия — уверенность в себе, достойная принца крови. Наверное, в том монастыре, где он обучался, воспитали бы и принцев. Найрин не столь красив, при виде его женщины не теряют головы сразу и все подряд. Он всегда прохладен и невозмутим — монашеское воспитание? А зачем оно ему?..

Вот лорд Найрин слез с лошади, тут же его примеру последовал Делин. Вот Найрин оглянулся и махнул рукой — и всадники расступились, пропуская вперед другого мальчика, младше, на невысокой лошадке, как будто он присоединился к главному отряду только что, перед воротами. Лорд Сайгур… он находился позади Юны, в окружении кандрийцев из гарнизона, и они сразу громкими криками приветствовали соотечественников — когда вся площадь, напротив, настороженно притихла. Сайгур первый двинулся навстречу брату и сыновьям — он белозубо улыбался, но на Юну как ветром дохнуло его настороженностью, напряжением. Он был весь как натянутая струна.

Он прошёл мимо Юны, обнял младшего сына, который тоже спешился, положил руку на плечо Делину, обернулся к Юне, словно желая что-то сказать…

Каждое движение, каждый жест, каждый звук — всё, что случилось в этот миг на площади, врезалось в память тани-хозяйке, она долго потом это вспоминала, могла воссоздать в подробностях. Вот младший сын Сайгура Кана, его зовут Рон, посмотрел на неё, слушая, что говорит отец, но тут же его взгляд сместился в сторону, глаза раскрылись широко, в них появился ужас — несмотря на расстояние, Юна готова была ручаться, что именно ужас.

Всё казалось невероятно медленным. Рон Кан закричал. Сайгур оскалился, его глаза хищно прищурились, и в руке откуда-то взялся нож. И он метнул нож, блеснувший молнией, туда, в сторону от Юны, и всё вокруг в изумлении вздохнуло — так показалось…

Седая волчица Урра, верная подруга Челлы, которая только что перемахнула через каменную изгородь и бежала, встретилась с ножом Сайгура и теперь упала и заскулила, алая кровь текла на серые камни.

Юна вскрикнула в ужасе. Не только она — крики теперь раздавались со всех сторон. Лицо Сайгура дышало яростью. Тоненькая девушка подбежала к Урре, нагнулась, осмотрев, и с кулаками бросилась на Сайгура — но её подхватил Найрин, заломил ей руки, лишая возможности бить. На рубашке Сайгура остались пятна крови Урры — девушка все-таки успела…

— Сумасшедший кандриец! Убирайся прочь, ненавижу тебя! — девушка кричала по-мукаррански.

Юна даже застонала сквозь зубы. Невзрачно одетая, в простом тонком платке — это была Челла.

Юна опомнилась. Раздавала приказы — её людям не требовалось повторять дважды. Капитану кандрийцев, впрочем, тоже — это вновь прибывшие ничего не понимали, волновались, хватались за оружие. Лорд Фурати что-то кричал прямо лицо Сайгуру, призывая прийти в себя и успокоить людей. Капитан Астор пытался объяснить ситуацию Найрину. Юна вцепилась в Найрина, почти вынудив его дотронуться до себя — и тот выпустил брыкающуюся Челлу, которая успела укусить его, её поспешно унесли. Волчицу, пока живую, унесли тоже. Руки Найрина безвольно опустились — он не мог ими шевелить, по его пальцу скатывались капельки крови. Рон потерял сознание, упав под ноги отцу.

Такая «торжественная» встреча могла бы сниться в кошмаре. Посол тан Фунир довольно смеялся, глядя на Юну. Его рассказ произведет впечатление на князя…

Потом разобрались, конечно. Объяснились и всё поняли. Недоразумение — да, но кому от этого легче?

Юне всё подробно рассказал лорд Фурати — про волчицу, которую натравили на лорда Сайгура на земле Дьямона. Злой умысел налицо, тани-хозяйка ведь понимает? Лорд Сайгур не хотел никого оскорбить и тем более убивать дорогое хозяйкам существо. Но ведь выбор между сыном и волком очевиден? Воин потому и воин, что не тратит время на размышления в подобных ситуациях. Но граф сожалеет, и очень…

Потом то же, но со своей точки зрения, изложил Найрин. И про то, что Сайгур сожалеет, но это тот случай, когда мужчина не допускает промедлений. Едва Найрин умолк, как Сайгур заявил, прожигая Юну взглядом:

— Кажется, Дьямон плохо встречает меня, миледи! Но ведь никто не думает, что по этой причине я поверну назад? И знайте, леди-недотрога, что я не потерплю врага у себя под боком!

Это уже весьма походило на намёк, адресованный — ей лично? Юна удивилась. И была задета!

— Под боком? Не берусь ручаться за тех, кто вам настолько близок, милорд! — ответила она, мило улыбаясь. — Не берите под бок кого попало.

Он на мгновенье растерялся. Надо же! Не понял?..

— Миледи?! Я больше о тех, кто пишет письма моим врагам за моей спиной! Глубокие подвалы для них в замке найдутся, верно?

— Найдутся, — согласилась Юна. — Но вы бы объявили, кого считаете врагом. Мукарранского князя? Он мой дядя, и я пишу ему иногда. У нас это принято. Вежливость. И вообще, многие у нас тут пишут письма. Мимо то и дело караваны ходят, а ними хорошо письма передавать.

— Надеюсь, вы меня поняли?

— Нет, милорд, — смутить Юну ему не удавалось, она не сбивалась с прежнего тона. — Но предупреждаю, что сейчас глубокий подвал — плохая идея. Неважно, для кого.

— Моя свадьба не будет отложена. Она состоится скоро.

— Тоже плохая идея. Не верите?

— Нет! — его глаза стали совсем тёмными. — Это приказ моего короля. И… да, я сожалею, конечно, миледи, — кажется, эти три слова дались ему непросто. — Поверьте, сожалею. Но если обнаружу чью-то причастность к этому… Надеюсь, что вы не причастны!

«Вам, граф, я не стану докучать письмами… Но напишу леди Юне…» — эти слова принцессы, её улыбка довольной кошки…

То, что Юна может быть заодно с Гайдой, отчего-то царапало душу. Вредить можно издалека, если есть, кому приказать. Хотя, с чего бы принцессе злобствовать? Обиделась, так что теперь?..

Прощание с Гайдой то и дело вспоминалось, как бы он желал не вспоминать.

— Объясните Челле, что сожалеете, — сказала тани Юна. — Поговорите с ней, познакомьтесь ближе. Потратьте на это несколько дней. Не пожалеете, уверяю, — и тот же легкий тон, и даже улыбка.

Вести милые беседы с неприятными людьми — полезный навык для тани Дьямона, спасибо строгому воспитанию в родительском доме. Хотя ещё недавно Юна не относила Сайгура Кана к «неприятным». Но его намёки рассердили её, его упрямство — тоже! Она прямо вскипела. Хотя ведь ничего нового, тот самый мужчина, которого она встретила в лагере короля, и который долго не сходил с язычка принцессы — Гайда прошлась по нему и так, и этак. Всё, что Гайда утверждала, напоминает правду!

Тот самый мужчина, который ей понравился… Нет, не так. Который ей понравился бы, не будь он женихом падчерицы.

— Меня уверяли, леди, что ваша гм… дочь, — тут Сайгур позволил себе усмешку, — хорошо воспитана и знает, что такое долг. Я понимаю и признаю мои долги, все до единого. Долг наследницы — стать женой мужчины, который будет хранить Дьямон и отвечать за него. Мне как можно быстрее нужны мои права, и если нужно, я положу жизнь за Дьямон. Мы с леди Челлой поженимся, а потом у нас будет бездна времени прощать и договариваться. Ведь пара дней разговоров перед свадьбой ничего не изменят? Так зачем они?

— Послушайте, милорд, но… — ореховые глаза Юны гневно сверкнули.

Как же она была хороша в этот момент, эта леди Дьямона! Даже голова закружилась!

Ведьма…

— Ни слова больше, леди! — процедил Сайгур. — Свадьба будет завтра в полдень! Всё просто, ничего чрезмерного, это понятно?

Юна, замолчав на полуслове, повернулась на носках мягких туфель — крутнулось вокруг стройных ног черно-серебряное платье, — и стремительно вышла за дверь.

— Демон тебя забодай! — взорвался Найрин, шагнул и толкнул брата плечом. — Ты что творишь?!

Его рукам ещё не вернулась чувствительность.

— А ты чего лезешь не в своё дело?! — ответил Сайгур в том же духе. — Если я начну слушать вздорных женщин, лучше сразу на камни вниз головой!

— Совет познакомиться — не вздорный! Действительно, извинись и поговори с невестой! — не думал соглашаться младший брат. — Хуже от этого не будет.

— Хорошо. Поговорю, извинюсь, даже покаюсь, — пообещал Сайгур. — Помашу хвостом. Как там?.. Этикет и дипломатия? Хуже не будет. Но это ничего не изменит, ты понимаешь. Ждать я точно не намерен.

Согласиться с умным братом — это не то, что слушаться избалованных леди, которых мёдом не корми, а дай заставить плясать под свою дудку. Этого хотят они все, но только дурень позволяет…

С чего бы прекрасной тани Юне, его тёще — о демоны, его тёще! — быть другой? Она из того же теста. Такими их, женщин, задумал Творец…

***

Чтобы успокоиться, тани Юна велела подать всё для чая. Сама налила кипяток из обжигающе горячего серебряного чайника в тонкий фарфоровый, добавила душистые сухие листья, и наблюдала, как они медленно раскрываются, отдавая цвет и вкус драгоценному настою. Вдохнула запах… хорошо. На треть наполнила чашку из полупрозрачного оникса и с удовольствием выпила.

На гнев и раздражение нет времени. Не говоря о том, что и то и другое проявления глупости — даже когда время есть…

Маленького Рона поручили лекарю. Мальчика быстро привели в чувство, и для его здоровья не было никакой опасности. Но вообще — есть, о чем подумать. Юна переодела тоненький браслет с аметистами с правой руки на левую — напоминание, что этим надо заняться. Мальчику, живущему в Дьямоне, нельзя бояться волков. Волки напугали ребенка ещё дома, в замке деда, голодная стая напала на возчиков — об этом рассказал Найрин. Естественно, что ребенок испугался. Но нападение заколдованной волчицы — проблема, ведь кто-то стоит за этим…

Догадка, кто именно это мог бы быть, у тани мелькнула, даже не одна.

Князь? Дорогой дядюшка склонен к интригам. Он следует каждой букве своих клятв, и, конечно, не нарушил ни одной — Мать Гемм за это карает. Но вряд ли кандрийский король до конца понимает, какое значение имеет у дипломатов Юга каждое слово, и как важен правильный их подбор. Люди на Побережье смотрят на всё проще. Наверняка клятвы, произнесённые князем при заключении мирного договора, позволяют творить потаённые козни владетелю Дьямона.

Эрги? О, они хотят получить Дьямон себе. Старший Эрг имел возможность устроить что угодно — ведь ему необязательно действовать лично…

Фунир, её злосчастный бывший жених? Пока он заявлял только о желании получить её, Юну. Но кто знает, что он думает о возможности жениться на наследнице? Челла желанна для многих. Но недосягаема. Точнее, без высочайшего позволения никто не рискнёт. Но Эргу позволение дано. А ещё кому?..

Кандрия не желает воевать. Король при встрече давал это понять. Но Кандрия может себе позволить продлить войну и хорошенько оттоптать хвост Мукаррану, сил у неё хватит. Мортаг всё-таки победитель и немало кого подмял под себя.

Но кого же называет врагом лорд Сайгур? На кого намекает? Им бы доверять друг другу. Но невозможно ведь! Он даёт понять, что Юна не стоит его доверия. Поговорить с ним откровенно?..

Есть вещи, которые нельзя сделать безнаказанно. Например, нельзя в Дьямоне накладывать заклятья на волков, это звери Великой Матери. И князь это знает, и Эрги тоже…

Но обвинять другую сторону, то есть Кандрию? Глупость. Кандрии надлежит всячески поддерживать лорда Сайгура!

То, что леди Гайда относится к Сайгуру Кану несколько… гм, своеобразно — Юна заметила. Но очевидно ведь, что некоторые женщины могут недолюбливать этого мужчину — те, которым он не улыбался. Или вовсе отверг. И это его право.

Но чтобы принцесса?..

Это всё равно что пойти против короля. Нет, Гайда не посмела бы.

Юна усмехнулась и переместила на левую руку ещё один браслет, тонкий, с рубиновой подвеской. Да, с этим тоже надо разобраться, а то какое-то нехорошее предчувствие.

Свадьба, завтра? Невозможно. Во всяком случае, никаких распоряжений об этом Юна отдавать не собиралась.

Она допила чай и позвонила в серебряный колокольчик, вызывая служанку. Заглянул секретарь, Таюр. Не служанка, но сойдёт.

— Пусть уберут, — велела Юна. — И вот что, ты мне понадобишься вечером. Иначе не усну, пожалуй.

Таюр довольно улыбнулся и низко поклонился. Он дорожил благоволением хозяйки.

— Я весь к услугам моей тани, — он поклонился ещё раз. — Тан Фунир просит вас его принять для разговора. Вы изволите?

Ну вот, хлопоты начинаются. И почему она догадывается, о чем пойдёт речь?

— Зови, что ж, — кивнула она. — Сам тоже останься.

Фунир зашел, кивнул Юне и широко улыбнулся:

— Здравствуй, душа моя! Вижу, с кандрийскими недоумками ты не скучаешь?

Она встала, наклонила голову в приветствии.

— Тан Фунир. Приветствую вас в Дьямоне. Надеюсь, ваши родные здоровы и благополучны?

Всё по этикету. Правильно, при встрече у ворот они даже не поздоровались.

— Тани Юна, — он подчёркнуто-старательно повторил её жест, продолжая улыбаться. — В моём доме все хорошо, чего желаю и Дьямону. И рад нашей встрече. Как обычно.

Этого человека Юна знала много лет — почти с детства, когда-то даже считалась его невестой. Бывают люди, которые не вызывают расположения, только неприязнь. Вот, Фунир как раз такой. Нет, тут Юна не стала бы утверждать за других. Это ей Фунир, второй сын богатого тана, не нравился с первого дня их знакомства — хотя, держись он на расстоянии, она ничего против него не имела бы. Этот парень с волосами цвета тёмной меди и чуть раскосыми серыми глазами — от родни из Загорья, — был даже привлекателен внешне, весьма ловок и отлично сложен. Его семья гордилась своими лошадьми, за которых покупатели платили золотом. И скоро Юне сказали, что она — его невеста! Никто не слушал, чего там не желает сама девчонка. То, что тан Суреш Эмай вмешался — её удача…

Фунир развернул кисть тыльной стороной, продемонстрировав крупный отполированный рубин, внутри которого плавала шестилучевая звезда. Этот перстень Юна узнала сразу. «Княжеский глаз», таких есть три почти одинаковых. Вместе с драгоценностью князь вручил Фуниру право говорить от его имени!

— Выгони своего пёсика, — тот махнул в сторону секретаря, который уже занял своё место за столиком. — Надо поговорить.

И Юна нехотя сделала знак Таюру — выйти за дверь, но быть поблизости.

— Незачем нам беседовать стоя, тан, — она показала Фуниру на диван с подушками, сама присела на тот же высокий стул. — И я в нетерпении жду, что приказал передать князь.

Он усмехнулся, бросив взгляд на мягкий диван.

— Неплохое ложе, если больше некуда лечь. Но у нас с тобой будет что-то получше. Побольше так точно. А пока мой зад не нуждается в таких изысках.

— Стоит ли говорить, что ты позволяешь себе лишнее, Фунир? — кажется, Юна смогла остаться невозмутимой. — Мне всё равно, сидишь ты или стоишь. Просто скажи, чего желает князь.

— Это просто, тани…

Он вдруг подошёл, легко, как танцуя, и навис над ней, опираясь одной рукой о кресло тана Суреша, другой — о высокую спинку стула Юны, и был теперь отвратительно близко.

— Я ни за что не коснусь тебя, моя прекрасная. Не желаю хоть на время угодить в твой капкан. Дотронься до меня сама? Я не шевельнусь, обещаю.

Да, у её пояса было такое свойство, защищать от прикосновений мужчин, позволяя ей самой прикасаться сколько угодно — до первого порыва мужчины ответить на прикосновение. Ещё недавно Фунир этого не знал. Теперь, выходит, разобрался.

— Отойди от меня и давай говорить о деле, — сказала она, пытаясь отодвинуться как можно больше. — Помни о чести, тан Фунир! Я ведь пожалуюсь князю…

— Значит, никогда? — он смотрел так, словно знал о ней что-то важное. — Поцелуй меня, тани Юна. Сама. Со страстью. Поцелуй, и я не стану интересоваться, куда ты задевала свою дочь. А пока мне не нравится, как на тебя смотрит кандрийский ублюдок! Он наглец и заслуживает порки.

— Придётся написать князю. Я узнаю, наконец, какое у тебя ко мне дело?

Охотнее она влепила бы ему кулаком в лицо. Но куда денешь воспитание! Ударить мужчину можно, только защищая себя, свою честь и детей. А он угрожает лишь словами, не может дотронуться — она в безопасности.

— Как у тебя блестят глаза и как ты хороша сейчас! Сводишь с ума! Пришлёшь мне наложницу вечером? А мечтать буду о тебе…

У Юны уже вертелось на языке пожелание кое-чего вместо наложницы вечером…

Как вдруг она услышала:

— Ты не доживёшь до вечера, кусок конского помёта! Я убью тебя раньше!

Юна выдохнула, чуть не застонав сквозь зубы. В дверях стоял лорд Сайгур Кан, бледный от ярости.

— Прошу прощения, леди, — сказал он без толики раскаяния. — Я разве не вовремя?

Вообще, вовремя. Но в целом ситуация была отвратительно неуместной.

— Как вы могли войти, милорд?! — возмутилась Юна

— Как-то смог, — отрезал Сайгур. — Ваш разговор окончен, лорд и леди. Ты, — он кивком показал на Фунира. — Выметайся. И отправляйся вон из замка. Или я тебя вызываю. Сейчас. Ну?

Юна не сомневалась, что Фунир тут же примет вызов. Но он вдруг отошёл от нее и запротестовал, сдерживая гнев:

— Я должен поговорить с тани Юной. Как вы могли сюда вломиться? Я говорю от имени князя… — он осёкся.

— Это, я вижу, не спальня леди. Это комната для приёмов, верно? — Сайгур тоже разве что не выдыхал огонь из ноздрей, и красноречиво положил ладонь на рукоять меча. — Вы в Кандрии, милейший. Мы у себя в Кандрии не позволяем так обращаться с леди.

— Она родственница моего князя! — Фунир отчётливо скрипнул зубами.

— А также она моя родственница. Именно, по слову моего короля! Так что нечего наглеть с моей родственницей. А дела князь пусть решает с королём, ещё не хватало впутывать женщин. Проваливай, — он посторонился, пропуская Фунира в коридор, и что-то кому-то тихо приказал.

Фунира тут же окружили несколько вооруженных кандрийцев и повели к лестнице.

— Надеюсь, я не помешал вам, леди? — Сайгур успокаивался, но его взгляд ещё был полон гнева.

Ох, не надо больше…

— Ничуть, — Юна заставила себя улыбнуться. — Напротив, вы помогли.

Ей, как ни странно, задышалось легче. Ещё и потому, что вот, кто-то выбросил отсюда Фунира, когда тот малость забылся. Ей помогают и заступаются не по её приказу — забытое чувство.

— Благодарю, милорд. Тан Фунир пришёл для разговора, но… отвлёкся. У него для меня сообщение от князя.

— Важное? Как считаете, стоит подержать его в подвале и поспрашивать? — заинтересовался Сайгур.

— Нет, не надо, — покачала головой Юна. — Хорошо бы он уехал…

— Да? — Сайгур вдруг улыбнулся. — Если бы вы узнали, чего хочет князь, сказали бы мне?

— Не знаю, — она тоже улыбнулась ему, чуть-чуть. — Это может быть семейное дело.

И ведь совершенно не с чего было взяться доверию между ними, но, кажется, сейчас промелькнуло что-то подобное, почти неощутимое, как птица махнула крылом. И его взгляд немного поменялся, а ей показалось вдруг, что на грудь против сердца легла чья-то теплая ладонь.

— Вам нельзя сражаться, милорд, — сказал она. — Некогда сейчас лечить раны.

— Это верно, — согласился он. — Но, во-первых, ранить меня ещё суметь надо…

— О, тан Фунир умеет!

— Во-вторых, я это я. И когда нужно драться, я дерусь, а не прикидываю, насколько мне некогда, — он сказал это без малейшего пафоса. — Вот что, я не хотел мешать, но толстяк за порогом дал понять, что у вас что-то случилось.

— Таюр? Дал понять?.. — откровенно удивилась Юна.

Нет, открыто объяснить и пожаловаться кандрийцу раб не посмел бы. Но как-то, значит, объяснил, а Сайгур понял…

— Не сочтите за дерзость. Но почему посол смеет так с вами обращаться? — продолжал расспрашивать Сайгур.

— Видимо, он считает, что теперь моё положение пошатнулось, — пожала плечами Юна. — И он снова рассчитывает получить меня в жены. Я когда-то была его невестой.

Скорее, князь ему что-то пообещал. Что-то совсем определённое.

— Вот как? И вы?.. — Сайгур заметно напрягся.

— Я бы хотела этого избежать, — пояснила она, и он кивнул.

— Опять простите. Но с вашей дочерью точно всё в порядке?

— О да! В полном порядке.

— Сообщите мне, если это изменится. Позвольте ещё вопрос?

— Спрашивайте.

— Впрочем, ладно, — он быстро усмехнулся. — Это любопытство. И говорят, что меня это не касается.

Он ушёл. Сразу за дверью Юна услышала его резкий голос, но слов не разобрала. Она позвала секретаря и приказала узнать, где находится Фунир.

— Будет исполнено, моя тани, — Таюр поклонился, пряча глаза.

— Что ты сказал лорду Кану? — не удержалась она. — Перед тем, как он вошёл?

— Что вы уединились для важного разговора и он не должен заходить…

— Понятно. А на лице у тебя было написано, как ты ненавидишь тана Фунира?

— Виноват, тани… — он изобразил растерянность и опять поклонился. — Я очень виноват. Тани, уходя, кандрийский тан сказал, что оставит стражников. Они не позволят послам-мукарранцам приближаться к вам и ко мне. И к тани Челле тоже. Только с его разрешения, тани. Стражники тут.

— Что? Стражников?! — поразилась Юна. — Охранять меня, здесь?!

Да с ним не соскучишься! Впрочем, она сегодня сама приказала то же самое — охранять Челлу от Эргов. Ну да, чтобы не морочили девушке голову, ещё начнут подбивать на глупости вроде сказать «нет» у алтаря — мало ли…

— Иди, узнавай про Фунира, — повторила она секретарю.

Точно ведь они что-то задумали…