Уж на сковородке, или Слава богу, вынужден жить!

Наталья Волохина

О любви и ненависти, жизни и смерти, об умных и не очень. Смешно и грустно, по-доброму и язвительно. А в целом – жизнь, скучная и обыденная до тех пор, пока мы не посмотрим на неё глазами писателя. И она пройдет снова через сердце, и вздохнет читатель: «Слава богу… вынужден жить!» Книга содержит нецензурную брань.

Бытовые рассказы

Банка крови

Её назвали в честь бабушки красивым именем Таисия. Но в детстве домашние звали просто Тасей, а мать Таськой. «Таська» шло ей больше всего. Непослушные кудри, вырываясь из туго заплетенных кос, стоят дыбом; угольно черные, огромные глазищи, дико вытаращены и не обещают ничего хорошего; тощие ручонки, стиснуты в кулачки и упрятаны в карманы; худенькие ножки «иксиком», либо в, полных воды, резиновых сапогах, либо вовсе босы. Бесенок по имени Таська, таким уродился, прихватив лишку из прапрабабушкиной цыганской крови. Уже младенцем проявляла она свой коварный, буйный, неукротимый нрав. В полуторагодовалом возрасте, отнимала у младшего брата бутылку с кефиром, ласково приговаривая: «Сена, сена!» (сына, сына), и, откатившись на безопасное расстояние, жадно присасывалась. Кефир был её основной пищей, молоко категорически отвергала, и, если случалось ужасное — не отоварились кефиром, пиши пропало. Это тощее, прожорливое существо вопило часами, пока ей не зальют порцию кефира.

В яслях изводила воспитателей полной неуправляемостью. Каково им бедным приходилось?! Однажды умудрилась забраться по столбику-трубе на козырек над ясельным подъездом и лихо отплясывала там под вопли нянь и воспитательниц — цыганушка! А ведь дедушка был большой партийный начальник и папа значительный человек — серьезные, солидные люди. Но цыганские гены оказались сильнее. Слушалась безоговорочно только старшую сестру. Не из страха — любила и уважала. С козырька та сняла её в два счета.

— Слезай!

— Как? Она упадет! — запричитали «воспитки».

— Слезай, как залезла!

В считанные секунды хулиганка скатилась вниз.

По утрам нудно и нагло ныла по пути в детский сад:

— Не пойду, неси меня.

А сама уже ростом больше половины сестры.

Если отец был дома, в сад обязательно опаздывали. Таська исполняла концертный номер под названием «Нечего надеть». Долго перебирала в своем шкафчике аккуратно выглаженные, красивущие платьица, кривила губы и на вопрос: «Это?», капризно отвечала: «Нет». Представление продолжалось до тех пор, пока в комнату не врывалась, томившаяся у порога сестра, и четко, по-военному командовала:

— Ну-ка, хватит кровь пить! Бегом надела синее платье, гольфы и на выход!

Пока младшая одевалась, старшая выговаривала отцу:

— Папа, зачем ты с ней миндальничаешь? Я опаздываю, а ты ей потакаешь! Не видишь, она просто в сад идти не хочет? Быстро! — это уже сестре.

Оставляла «горе луковое» у ворот и наблюдая, как она бредет в группу, прикрикивая, подгоняла. Иногда, сестренка не слушалась и, чтобы не опоздать в школу, приходилось переть её в группу на загривке, обхватив за ноги.

Тася не признавала наказание в любой форме. Уже в подготовительной, выпускной группе, сестра получила за неё выговор от новой воспитательницы:

— Взрослая девочка, скоро в школу пойдет, а до сих пор не умеет стоять в углу.

Выяснилось, что, не введенная в курс дела педагогиня, пыталась поставить Таську в угол, в течение нескольких часов, состязаясь с ней в упрямстве. У Таськи не было никаких авторитетов, кроме сестры. Несчастная «воспиталка» узнала, что она дура, но в угол девчонку так и не загнала.

Это все цветочки. Ягодки пережили Тасины няньки еще в яслях. Как-то теплым весенним утром мать повернулась на звук открываемой двери у себя в кабинете и обмерла — на пороге стояла счастливая Таисия.

Конец ознакомительного фрагмента.