Первый человек

Наталья Блинникова

Она жила в океаническом городе будущего. Но что-то произошло, и она попала в замкнутый мир, окруженный Зимой. Его жители обладали сверхъестественными способностями, но их покою мешал враг, с которым они жестоко воевали сотни лет. Ей нарекли стать их спасителем. Но прежде она должна справиться не только со своими прошлыми страхами, но и с чужим отчаянием. Она должна принять мир, в котором разговаривают деревья, горы и реки, а сознания людей сплетены в единый разум.

Глава 5

Землю накрыла холодным покрывалом зима. Солнце светило низко и прямо, а небо раскалывалось от своей голубой чистоты. Рокот водопада с правой стороны едва слышался, звук был такой, словно вода спадала на землю громадными плевками. Лес оделся пушистыми белыми шапками, которые сверкали зелеными, еще не успевшими упасть листьями. Гора разгладилась и замерцала синеватыми красками со всех сторон.

Падиф стоял, не шевелясь, заглядывая за край каменной площадки. Его черные одежды резко контрастировали с безупречной белизной уснувшего мира, но свет, пускай и темный, исходил и от него.

Она подошла вплотную к Падифу и, следуя его взгляду, не думая, заглянула вниз. Ровная, затененная невидимыми полотнами, в ее сознание врезалась глубокая гладь воды. Девушка отшатнулась, дрожь и холод пробежали по ее телу. Ей показалось, что кто-то толкнул самое ее сознание. Еще раз заглянуть в озеро она не отважилась.

— Как ты не боишься смотреть в это озеро? — неуверенно спросила она.

— Он не вызывает страха в разуме, у которого нет ограничений, — с этими холодными словами черные глаза его посмотрели на нее.

Словно это не он смотрел: глаза блестели и были больше, чем он сам, в них было больше жизни, чем могло вместить его тело. Где-то внутри его разума укладывались силы, которых она никогда бы не одолела. Эти силы давили на нее, и она тонула в их черном блеске… Пока Падиф вдруг не открыл рот и не засмеялся — очарование его взгляда испарилось, и он будто помолодел, хотя не был стар.

— Сколько тебе лет? — неожиданно и задумчиво спросила девушка.

Он сказал. Он не был много старше ее в физических годах.

Легкими шагами он подошел к другому краю утеса. Энди не шелохнулась — он остановился и обернулся.

— Ты что стоишь? Пойдем!

Падиф, повернувшись, ступил прямо в обрыв — глаза девушки округлились от ужаса, а он уже занес над бездной вторую ногу и, спустя мгновение, весь скрылся. Она с приглушенным криком бросилась к пропасти: в скале была выдолблена крутая лестница, а Падиф, задирая голову кверху в ожидании, стоял внизу. Лестница спускалась к самому берегу черного озера.

— Эй, как же мне спуститься? — возмущенно крикнула она ему вдогонку.

Но Падиф только махнул рукой.

Она распласталась на плато, запрокинула ногу за край и нашарила ступеньку. Она попыталась слезть с лестницы аккуратно, но в результате просто соскользнула вниз, ударившись о мягкий снег.

Падиф стоял у самой воды озера, широко расставив ноги, скрестив руки на груди. Она подошла к нему, и вместе они пошли вдоль берега. Она старалась не смотреть на черную воду, на которой не было ни одной пластины льда, словно морозный воздух не касался этой поверхности.

Падиф шел легко, совсем не глядя под ноги, и крупицы снега вслед за ним поднимались мягко и медленно. Нельзя было сказать, на что именно глядел он в тот или иной момент, казалось, что он смотрит на нее и одновременно на возвышавшиеся впереди холмы, на лес, на грозную гладь воды озера…

Все, что окружало двух неспешно шагающих людей, было будто таким же, как в ее прошлом мире: те же камни, то же солнце, тот же воздух… Только намного ярче. Она остановилась и вопросительно посмотрела на своего спутника.

— Что это? — спросила она.

— Что? — Падиф живо поддался к ней вперед, — Что ты почувствовала?

— Я не знаю… Я не заметила, как так случилось… Я словно потеряла контроль над собою… — она мучительно прикрыла глаза, стараясь подобрать нужные слова, — Я шла, рассматривала все вокруг, и то ли задумалась, то ли что-то так подействовало на меня, но я… растеклась, что ли, вдоль всего вокруг. Смешно звучит.

Он медленно отвел взгляд.

— Я не хочу, да и не могу объяснять тебе все в этом мире словами, потому что нет слов, которые помогут тебе понять Инскримен. Не сердись, но будь терпеливой, — проговорил он, — Только что я увидел, как твой разум… соединился с разумом Инскримен, но это было настолько неосознанно, что я сомневаюсь, сама ли ты достигла этого… — он прервался и, вдруг улыбнувшись, покачал головой, — Мне очень сложно объяснять то, что каждый тален должен понять сам, без постороннего вмешательства… — он замолчал, а она опустила глаза.

— Мне кажется часто, что меня нет здесь, что есть лишь что-то бесформенное, растекающееся в воздухе, воде, земле, — она импульсивно схватилась за голову, — И все здесь столь ново для меня! Или…

Она примолкла. Ветер затрещал по ее ушным перепонкам, она подняла воротник. Ботинки Падифа хрустели в инее, он смотрел далеко вперед, но она слышала его внимание.

— Но одновременно я видела все это много раз. Да, давно я представляла себе, что есть где-то другой мир, где я смогу найти свой дом. Но со временем это прошло, но было так тесно! И все спряталось, я думала, даже ушло навсегда, и вот я здесь. Но я не чувствую себя живой… Я смотрю на свои руки и все жду, когда же они расплывутся перед взглядом.

Падиф ничего не говорил.

— Скажи мне, как называется эта река, это озеро?

— Именно эта река носит название… — тут он прошелестал что-то на своем журчащем языке, — Или Стремительная, как тебе понятнее. А озеро… хм… Оно носило много названий… Первое из них было — Мертвая заводь, — и он повторил это грустным и тоскливым, как шелест осеннего дождя, голосом, — Озеро появилось в то самое Ледяное сражение, когда вален с ледяной армией спустился с Ревен. После поражения яриков на месте битвы образовалась глубочайшая впадина — результат противостояния лидеров двух войск — яриков и Ледяной армии. Снега по краям этой впадины растаяли, и вскоре после битвы в яму хлынула вода, и в нее вошла река, другая, из леса — ее зовут Пронзительная. Много людей было убито на месте этого побоища, и потому заводь изначально назвалась Мертвой. Вскоре зима начала отступать, и новая река вышла из озера — так возникла Стремительная, ибо там, куда пробивалось ее русло, быстро таяли снега, селились животные… — неожиданно он затормозил так, что она чуть не налетела на него.

— Посмотри, какая красота вокруг! — воскликнул он, когда она заглянула ему в лицо, — Только вдохни воздух, только вдохни! Но так, чтобы полной грудью…

Она в недоумении оглядела просторы холмов, которые уходили до самого горизонта: они были как волнистый океан из светящейся желтоватой пены.

— Ты только посмотри, — сказал он и повел рукой перед собой, — Ты почувствуешь это, если вдохнешь воздух вокруг — ведь он тоже дышит.

Его движения словно открывали занавес: солнечные лучи ложились на землю тише, а холмы становились выше.

— Чем дышит? — она не заметила, как низок стал ее голос. Разум ее будто нагревался.

— Он дышит тобою, мною, дышит хрустом снега под нашими ногами, сияньем солнца над нашими головами, сыростью земли этих холмов, спокойствием реки подо льдом… — она не могла понять, то ли она заслышала шум течения реки, то ли так сладостно, чисто звучал голос приятеля.

— Реки? Подо льдом?

— Да! И не только подо льдом, но и в земле, в камне.

— Как река может быть в камне? — она слышала, как по-детски наивно звучит ее голос, но не могла подумать о чем-либо другом.

— Горы тоже плачут, хоть камни помнят гораздо больше, чем любая другая вещь в этом месте.

— А память высушивает слезы?

— Память делает жестче, ибо все бывает в первый раз и никогда не бывает больше…

— Никогда-никогда?

— Как сказать тебе… Солнце и Луна повторяют свою жизнь множество и множество раз, зима сменяет осень каждый год, но ведь раньше была вечная зима, и не было повторения в мире, одна лишь пустота, тьма, холод и смерть… Хотя, тогда и умирать то было некому и нечему… Потому как определить, что повторяется, а что бывает единожды? Ведь никому не даровано жить вечно… Память иссушает ее владельца, ибо не позволяет совершать одну и ту же ошибку дважды или радоваться чему-то так же сильно, как то было в первый раз.

Она закрыла глаза. Холодный ветер шевелил пушок на ее щеках. Мороз щипал ее кожу. Она медленно вдохнула воздух, ощутив, как каждая частичка ее тела наполнилась мощью мира вокруг, и погрузилась во тьму…

Только теперь это не был привычный черный мрак. Она услышала, как где-то очень близко шумят деревья, их стволы гнуться, но не от ветра, а листья шепчутся между собою, а далекие воды клокочут где-то внутри горы, и каменное серое тепло бурлит где-то в недрах земли… Она почувствовала, как нечто чужое заполняет ее разум. Она захотела остановить это, но не смогла. Боль первой, слабой волной нахлынула на ее сознание.

Сокрушительный треск раздался у нее за спиной, горячий воздух вдруг резко выскользнул из нее. Она распахнула глаза и стала судорожно хватать ртом пространство. Падиф стоял совсем близко, глаза тревожно, внимательно смотрели на нее.

— Что… Что это было? — задыхаясь, выговорила она.

— А что ты ощутила?

Она рассказала.

— Потом зазвучал этот громовой голос… Он приближался ко мне, вытесняя мои мысли, мою волю, проникая в самые уголки моей души, словно меня во мне и не было! — ужас охватил ее, а по коже прошел озноб, — И эта боль, что он доставляет мне — о-о-о! — она жалостливо уставилась на Падифа, — Пожалуйста, скажи, скажи, что это?

— Я не могу ничего сказать тебе точно. Посмотри, что успела ты сделать за эти считанные секунды! — воскликнул он и махнул рукой в сторону реки.

Из ровной поверхности льда торчала огромная, словно вырванная из этого ледяного пласта, глыба, и синие круги от воды облепили ее основание.

— Что это? — твердо и резко спросила она.

— Это глыба льда, пробившая брешь в сплошном пласту, покрывающем реку!

— Ты знаешь, о чем я говорю! — вскрикнула она, и словно волна воздуха ударила по лицу Падифа — оно будто расплющилось.

— А ты знаешь, что произошло! — также громко, как и она, закричал Падиф, и его черный силуэт навис над ней.

Дышать было все сложнее, голова закружилась, снег стал темнеть, а она — падать. Падиф бросился к ней, схватил, и величественный, словно волна цунами, голос раздался прямо над ее ухом. Она услышала, как волна опрокинулась на ее тело, прижала к самой земле, смяла оковы в ее голове — словно две стихии сошлись в решительной схватке, ударились друг об друга — и — все.

Столкновение произошло в ней, как взрыв, и осталось всего лишь дымным облаком — в глазах ее стоял туман, а мысли казались влажными и вязкими, но свободными. Она попыталась встать, Падиф помог ей.

— Что это? — выговорила она тот же вопрос, тяжело ворочая языком.

— Я думаю, это отложенная энергия. Мир попросил свою плату за то, что поднял лед из реки по твоей мысли.

— И так бывает?

— Нет, обычно не бывает, я еще не видел такого…

— Это значит что-то?

— Все что-то значит…

— А это что значит?

— Я думаю, что для этого мира было важно, чтобы ты поверила, вот он и исполнил твои мысли… как это говорится на твоем языке… в долг? А потом, когда ты была в сознании, взял свое.

Она замотала головой в стороны. Половина из того, что говорил Падиф, казалось ей долгом к разуму, и скоро разум должен был потребовать что-то взамен — сумасшествие, может быть? Но она уже шла по этой дороге, и хотела расплатиться с разумом иначе. Поэтому она пробовала понять.

— Ты сама должна все понять. Ты одна проходила через такое, — неожиданно дружески сказал Падиф и сжал ее плечи, — Пойдем, в пещеру.

Когда они прошли полпути вдоль реки, прямо за Ревен зажглась яркая звезда, а холодный ветер вытащил из неба темно-лиловые тучи. Постепенно откуда-то выкатилась желтая луна. Ее мерцающий тупым светом диск засеребрил снег, и Энди чудилось, что она ступает по грудам драгоценных камней.

— Ты сказал, что я не одна проходила через это… Но никто не слышал этого голоса… Что ты имел в виду? — неожиданно она порвала морозный треск в воздухе своим тихим голосом.

Она услышала какой-то скрип — это кряхтел смех Падифа. Он смеялся не с задором, как раньше, но глубоко и низко, как старик.

— Ты так напоминаешь мне меня самого! Когда-то я тоже не мог верить, я жил, полный знаний своего народа, но потом другой человек показал мне другое мнение. Я познавал многое, что раньше было скрыто, и удивлялся, не понимал. И я всегда думал, что не может быть все так, как говорит этот человек. Сейчас, глядя на тебя, я понимаю, что это было. Это было нежелание верить в то, что все заранее предопределенно. Нежелание верить в то, что наши действия заранее обрастают потаенным, уже известным миру смыслом, даже когда результат их еще не определен.

— И что же? — еле слышно сказала она, — Этот человек оказался прав?

— Я не могу ответить на этот вопрос — ведь я еще не знаю. Но он так и не смог убедить меня, хотя пока его слова подтверждаются происходящим.

— Ты не веришь в предопределенность?

Он не сразу ответил. Он смотрел перед собой, и она видела, как тяжело он подбирает слова.

— Это неточное понятие, о котором проще думать, чем говорить. Когда дело сделано, кажется, что так и должно было быть, что все шло к этому. Но с самого начала лишь действия приводят к результату. Почему ты вытащила тот кусок льда из воды? Ты не знаешь, но ты это сделала. И не потому, что кто-то руководил твоими мыслями. Это твоя жизнь вытащила наружу именно этот лед… Я не могу сказать это яснее.

— Яснее и не нужно…

Ей казалось, что она понимает, что это — слышать чувствами. Внутри она понимала, о чем говорит Падиф, но не могла описать. Но его рассуждения были созвучны ее эмоциям.

— Падиф. Я не могу верить твоим словам о моем назначении так же, как ты не мог верить своему наставнику. Мои знания столь малы по сравнению с миром, что нас окружает, по сравнению со знаниями, которыми обладаешь ты. И я хочу… — она запнулась. Ни сердце, ни разум не могли продолжить ее речи, и она не знала, почему.

— Что ты чувствуешь сейчас? — спросил Падиф и прямо, пристально посмотрел на нее.

— Пустоту, — только и выговорила она, пройдя вместе с его взглядом внутрь своей души, — Пустоту, которую нужно чем-нибудь заполнить.

— Чем же?

— Я не знаю. Действием, знанием?..

Она увидела, как счастливая улыбка озарила его лицо. Он хлопнул в перчатки, и воздух вокруг них потрескался.

— Вот ты зря мне это сказала, Энди-квален!

— Почему? И что за квален?

— Знания. Знания! — воскликнул он и, подпрыгнув, побежал вперед, пружыня на снегу. Девушка с улыбкой погналась за ним.

— Завтра начнем учиться истории и прочим знаниям… А квален значит — близнец.

И они разрезали тонкий воздух, ворвавшись под тень большой горы.