Предначертание. Том I

Наталья Антарес, 2017

Первое серьезное чувство, отсутствие понимания со стороны родителей, отчаянная борьба за свое счастье и мучительная горечь неминуемой разлуки… На первый взгляд история шестнадцатилетней Ноябрины до боли напоминает банальную подростковую мелодраму, но в свою семнадцатую весну юной девушке предстоит не только окунуться в бушующий водоворот страстей и побывать на волосок от смерти, но и внезапно столкнуться с загадочными явлениями, далеко выходящими за рамки привычной реальности и заставляющими задуматься о существовании параллельной вселенной. А когда настанет день проститься с иллюзиями и резко повзрослеть, Рина вдруг четко осознает, что какой бы путь не был предначертан ей судьбой, она должна продолжать движение вперед, пусть даже скрепя вдребезги разбитое сердце и бесконечно терзаясь оставшимися без ответа вопросами.

ГЛАВА XIX

Судя по скорости, с которой Маркелов поднял трубку, моего звонка он ждал, как небесной манны, и на протяжении всей первой половины дня изводился от нетерпения. Мы сходу договорились встретиться в шесть у меня дома, уделить минут пятнадцать на общение с мамой, а после того, как та удостоверится, что прекрасно проводим время вместе, выдвинуться в сторону центра города. Я искренне радовалась, что Игорь не предложил пойти на набережную, и у меня не возникло необходимости выдумывать причину, объясняющую мое непреодолимое отвращение к наиболее популярному месту для прогулок. Помимо того, что я жутко боялась снова наткнуться на небезызвестную гоп-компанию, воспоминания о злополучном инциденте двухнедельной давности до сих пор вызывали у меня нервную дрожь в поджилках, однако, в озвученном Игорем намерении отправиться в район Театральной площади, меня также ощутимо смущал один немаловажный нюанс. Основная проблема состояла в том, что шансы случайно пересечься со знакомыми на центральных улицах были достаточно велики, а так как закон подлости имел обыкновение работать без выходных и праздников, я не исключала вероятности встретить кого-нибудь из друзей семьи аккурат в момент, когда рядом со мной будет находиться не Игорь Маркелов — «милый мальчик», пользующийся всеобщим одобрением, а выходец из маргинальной среды, якобы прекративший со мной отношения под давлением родителей, а на самом деле продолжающий тайно подбивать ко мне клинья. В бытность свою завсегдатаями дешевой забегаловки у городских часов, мы с Эйнаром особо не боялись подобных совпадений, отлично понимая, что никто из моего ближайшего окружения не сунется в такого рода заведение даже под страхом смертной казни, но Театральная площадь кишела помпезными ресторанами с заоблачными расценками в меню и раскрученными сетевыми кофейнями, рассчитанными на любителей дизайнерских интерьеров в модном стиле скандинавского минимализма, и мне при всем желании не приходило на ум ни одного относительно дешевого кафетерия, расположенного в пределах пешеходной доступности. Таким образом нам оставалось либо гулять с постоянной оглядкой, а не идет ли нам навстречу мамина коллега, либо оккупировать свободную скамейку в более или менее укромном уголке и, как метко выражалась моя бабушка, несколько часов «морозить задницу» при далеко не летней температуре, что было чревато не только безнадежно испорченным удовольствием от свидания, но и целым букетом подхваченных на холоде простудных заболеваний. Я прямо поинтересовалась у Игоря, нельзя ли нам поехать, к примеру, в сторону городского сада, где разнообразные закусочные исправно функционировали в любое время года, но мой сообщник огорошил меня внезапным заявлением о том, что он заранее продумал организацию нашего досуга, и мне абсолютно не о чем волноваться.

–Положись на меня, Рина, — убедительно попросил парень, — это была моя идея, значит, и решать все вопросы буду я сам. Я нашел вариант, позволяющий никому из нас лишний раз не светиться.

–И что же это за вариант? — недоверчиво уточнила я, — по-моему, на Театральной площади мы с Эйнаром будем видны, как на ладони, причем, там даже посидеть зимой негде, если только ты не готов выложить космическую сумму за стаканчик кофе.

— Рина, я обещаю, что обо все позабочусь, — не стал вдаваться в подробности Игорь, — не для того я на ночь глядя выдергиваю тебя из дома, чтобы ты мерзла на улице. Ты оказываешь мне неоценимую услугу, а я умею быть благодарным. Скажем так, у меня есть сюрприз для тебя и Эйнара.

–Ненавижу сюрпризы, — призналась я, — учти, если ты собираешься оплатить нам посиделки в «Кофемании», лучше сразу об этом забудь. Эйнар не возьмет у тебя ни копейки, да и я тоже. Давай, пожалуйста, обойдемся без загадок и расставим все точки над I, пока мы еще не зашли слишком далеко. Нам с Эйнаром не нужны твои деньги, мы сами разберемся, куда пойти, но, на мой взгляд, ты не очень удачно выбрал место для встречи.

–Это тебе так кажется, — безуспешно попытался заинтриговать меня Маркелов, — я гарантирую, что уже сегодня вечером ты полностью изменишь свое мнение. Ровно в шесть я буду стоять у тебя на пороге. По-моему, розы тебя вчера не сильно впечатлили. Какие цветы ты предпочитаешь?

— Никакие, — буркнула я, — нет, Игорь, я серьезно, это совершенно ни к чему…

— Ты ошибаешься, это же часть плана, — задорно рассмеялся парень, — тетя Люда должна видеть, как я постепенно беру тебя измором, а твое неприступное сердце пусть медленно, но всё-таки тает. Если мы не будем создавать романтический антураж, наших родителей начнут обуревать сомнения, а нам обоим нельзя этого допустить. Так ты действительно равнодушна к цветам или специально скромничаешь?

–Я никогда не понимала традиции по каждому поводу дарить эти веники, которые завянут через пару дней, но мама безумно обожает подрезать стебли, подбирать вазу по размеру и растворять в воде таблетку аспирина, чтобы цветы простояли подольше, — в унисон хмыкнула я, — в общем, если твоя цель — пустить маме пыль в глаза, покупай ее любимые белые хризантемы, а я, так и быть, сделаю вид, что прыгаю от восторга. Так пойдет?

–Не стану скрывать, что мне было бы гораздо приятнее порадовать тебя по-настоящему, но я надеюсь, мне это непременно удастся и без цветов, — к моему вящему неудовольствию продолжил изъясняться шарадами Игорь, — я чувствую, из нас выйдет великолепная команда! А как, наверное, счастлив Эйнар, что вы снова можете встречаться, несмотря на запрет…

–Эйнар считает, что мы поступаем опрометчиво, — резко остудила бурный энтузиазм Маркелова я, — я его еле уговорила на одно единственное свидание.

— На единственное? — в откровенном недоумении переспросил Игорь, — прости, но у меня это в голове не укладывается. Я думал, он будет на седьмом небе, а ты говоришь, что кое-как уломала его на встречу. Это, конечно, не моё дело, но безумно влюбленные обычно так себя не ведут. Когда ты любишь, то думаешь о безопасности в последнюю очередь, ты идешь на любой риск, ты не слушаешь голос разума, потому что в это мгновение для тебя перестает существовать весь остальной мир. Если что, я по себе сужу, а не в книжках начитался или в кино насмотрелся.

–Знаешь, это и вправду тебя не касается, — машинально огрызнулась я, но в душе у меня остался нехороший осадок. Нечто похожее я уже испытала этим утром после того, как Эйнар не выразил отчаянного стремления рвануть с места в карьер, безрассудно презрев горящий впереди красный свет. Слова Игоря невольно задели за живое, и я вынуждена была приложить массу усилий, чтобы перебороть свои эгоистические побуждения, — у Эйнара хватает причин соблюдать осторожность, но я не вижу необходимости обсуждать их с тобой. Да, если сегодня всё пройдет гладко, я постараюсь убедить его не прекращать наши встречи, но в тоже время я соглашусь с любым его решением.

–Рина, ты обязана повлиять на Эйнара! — не разделил моей компромиссной позиции Игорь, — я ведь тоже не из любви к искусству вам помогаю, у меня в этом деле, как ты понимаешь, есть свой собственный интерес.

–Попробуй сделать это сам, — посоветовала я, — тем более, что Эйнар настаивает на личном знакомстве с тобой.

–Не доверяет? — выразительно ухмыльнулся Маркелов, — ну, что ж, пожалуйста, я не против. Передай Эйнару, что около семи мы будем ждать его на углу Петровской и Сумарокова рядом с фонтаном. Надеюсь, он все же изменит свое мнение, потому что мне бы не хотелось оправдываться перед своим парнем за сорванные планы, тем более моей вины в этом нет никакой.

Когда я сообщила маме о предстоящем «выходе в свет», в ее сердце, безусловно, закрались смутные подозрения, но желание поскорей исцелить меня от болезни под названием «Эйнар Мартис» было настолько велико, что любые признаки постепенного выздоровления приводили ее в упоенное ликование, и она благополучно закрывала глаза на мелкие логические нестыковки в моем поведении. Для мамы Игорь являлся своеобразным эталоном положительного во всех отношениях парня, и сам факт его присутствия рядом со мной автоматически внушал ей спокойствие. Не сильно насторожило маму даже мое стремление навести марафет, хотя еще вчера я дефилировала перед гостем едва ли не в пижаме — она осторожно наблюдала, как я сосредоточенно крашу ресницы и густо замазываю тональным кремом, некстати выступивший на лбу прыщик, и в ее глазах отчетливо сквозила робкая надежда на окончание моей затянувшейся депрессии. Вывести меня на откровенный разговор маме так и не удалось, а нахрапом лезть ко мне в душу она небезосновательно побаивалась, так как я из вредности я запросто могла и взбрыкнуть, что означало новый виток семейных скандалов, честно говоря, порядком утомивших всех участников конфликта. Мы с мамой по-прежнему находились в состоянии холодной войны, и лед между нами до сих пор не растаял, но тенденция к потеплению становилась всё очевиднее, и мама готова была пойти на некоторые уступки для того, чтобы я не чувствовала себя заточенной в высокой башне принцессой.

На вечернюю прогулку с Игорем мама отпустила меня на удивление легко, умудрившись даже обойтись при этом без требования предоставить подробный расклад по каждому нашему шагу. В голове у нее прочно сидела мысль, что сын Лены Маркеловой не способен на обман и низость, и для нее стало бы большим сюрпризом, узнай она, кто на самом деле является непосредственным идейным вдохновителем тайной операции, осуществляемой под надежным прикрытием чисто дружеского общения между старыми приятелями. А уж нетрадиционная сексуальная ориентация парня не могла присниться маме даже в кошмарном сне: во-первых, в ее представлении истинные геи выглядели манерными пижонами с дурацкими ужимками и писклявыми голосами, полностью соответствуя широко растиражированному кинематографом образу, а во-вторых, о чем тут вообще разговаривать, если всем давно известно, что Игорь безответно влюблен в нашу Риночку еще чуть ли с детского сада. В определенной мере я Маркелову даже немного сочувствовала: наверняка тетя Лена активно навязывала ему мою персону и уже потихоньку откладывала деньги на «свадьбу века», дабы однажды закатить пир на весь мир в честь нашего бракосочетания, а бедолага не только не испытывал ко мне пламенной страсти, но и был равнодушен к женщинам, как таковым. Мне было сложно понять, как Игорю удавалось столько лет успешно поддерживать имидж воплощенного совершенства, и я не хотела даже думать, чего ему это стоило. То обстоятельство, что я в каком-то смысле облегчала незавидную долю парня, вынужденного постоянно жить во лжи, позволяло мне приглушить муки совести, непрерывно терзающие меня при виде лучащихся неподдельным счастьем маминых глаз, но меня трясло от ужаса всякий раз, когда я в красках рисовала себе возможную картину нашего разоблачения. В такие минуты я прежде всего вспоминала слова Эйнара, предупреждавшего меня о необходимости сохранять здравый рассудок, и заранее корила себя за сумасбродное решение вступить в сговор с Игорем, но затем на меня вновь накатывала тоска, и я безоглядно бросалась в омут, не в силах утолить жажду встречи.

Конец ознакомительного фрагмента.