Рыжая фея из глухомани

Наталья Авдушева

Мой Леший! Что он делает со мной? Он всего лишь мне говорит: «Сейчас ты полетаешь!» Это правда. То, что он делает со мной, уносит меня так далеко, что я с трудом возвращаюсь на землю! Книга содержит нецензурную брань.

ФАЯ

— Ты только футболку сними, я синяки и ссадины мазью намажу. Пока ты спал, я не могла до спины твоей добраться. Мы ж с Максом и Мишаней тебя волоком тащили на покрывали, так что там на спине явно картина маслом…

Пока я болтаю, Леший, как я называю его про себя, снимает одним движением футболку, и я просто ахаю от изумления — до чего же красивое тело! Настолько идеальные пропорции, что с него только статуи ваять и картины писать! И мне безбожно хочется это всё потрогать!

— Что? Так всё плохо? — хрипло спрашивает Лёша, глядя на меня через плечо.

— Да… То есть, нет… — отвечаю каким-то вдруг севшим голосом, — просто… очень много… синяков.

Проходим в комнату, дети сразу окружают его плотным кольцом, не давая пройти дальше.

— Дядя Леший, ты что, в кино снимался? Ты супергерой? Спасатель? — тараторит Тихон. По характеру он у нас совсем не тихий, а наоборот, самый громкий и заводной, как маленький мячик — всё время готов прыгать, скакать и носиться, как метеор.

— Спасатель — да, но пока не супергерой. И в кино что-то пока не берут.

— Дядь Леший, ты как Халк, такой же огромный, только не зелёный!

Лёша весело смеётся, но почти сразу начинает кашлять — больное горло даёт о себе знать.

— Дети, идите к себе в комнату, дяде Халку нужно ещё поспать, чтобы выздороветь. Миш, забери малышей, займи их чем-нибудь, а ещё лучше — пойдите погуляйте!

— Мы так и собирались, я уроки уже доделал. Ты только Дашу собери, мы её на санках покатаем.

— Давайте так, вы с Тишей пока идите, а я сначала дядю Халка зелёнкой намажу, а то он у нас неправильный Халк, синий от синяков, а не зелёный. А потом я Дашутку одену, выведу к вам.

Дядя Халк, ложись, пожалуйста, и покажи мне свою спину.

Мальчишки с гомоном убежали одеваться, Дашутка тоже утопала за ними. Лёша лёг на живот, подставив мне для процедур свою необъятную спину. Дети правы, это просто гора мышц! Со спины это выглядит ещё внушительнее, чем спереди! И сейчас вся эта красота в моей власти! Я взяла мазь и лёгкими движениями начала втирать её в синяки и ссадины, поглаживая и наслаждаясь прикосновениями к его коже, его великолепному телу… Уже всё, что можно было намазать, намазано, но я, забывшись, продолжала гладить и изучать руками твёрдость его мышц, какую-то волнующую гладкость его кожи… Я просто не могу остановится и уже мои поглаживания и растирания перестали быть всего лишь медицинской процедурой, а стали напоминать очень интимную ласку… В какой-то момент я это осознаю и понимаю, как далеко зашла. Лёша под воздействием моих поглаживаний, видимо, просто уснул. Зато я себя чувствовала, как будто пробежала марафон — грудь тяжело вздымается, губы пересохли и появились какие-то ноющие ощущения внизу живота. Всего лишь поглаживая его, прикасаясь к его коже, я перевозбудилась до такой степени, что находится с ним рядом было уже небезопасно.

Максимально быстро я наложила мазь и повязки ему на руки и щиколотку, собравшись просто очень быстро сбежать. Мне нужно было на воздух, на улицу, остыть и успокоиться. Зря я надеялась, что он спал. Леший повернулся на спину и схватил меня за руку, усадив рядом. Я смотрю в его темно-шоколадные глаза и вижу, что он всё понял. Понял, что я сейчас чувствую. От этого мне ещё сильнее захотелось сбежать. Я тяну свою руку, но он не позволяет её освободить. Леший притянул мою ладонь к своим губам и закрыв глаза, прижался к ней лицом, целуя и лаская…

— Лёша, — почти задохнувшись от нахлынувших ощущений, я смогла чуть слышно прошептать, — не надо…

— Это всего лишь… благодарность… — так же шёпотом произнёс Леший.

Высвобождаю свою ладонь и просто сбегаю. Я взрослый человек и вполне осознаю, что было сейчас между нами и что могло быть дальше. Но как мне после этого его отпустить? Ведь ещё день, от силы два, и он улетит в свою Москву, и забудет обо мне очень быстро. А я буду задыхаться здесь от тоски по нему. Мне нельзя. Мне нельзя становится слабой, расклеиваться. У меня малыши на руках. Не время любить и страдать. Пока я вполне могу отпустить его безболезненно. Если же поддамся слабости и пойду на поводу своего желания, потом будет очень больно, невозможно больно, на разрыв. Я уже проходила это. С Егором. Это сейчас, через пять лет, я могу говорить об этом спокойно. А тогда я просто умирала, настолько мне было больно принять то, что он отвернулся от меня, наговорил гадостей и просто выбросил за ненадобностью. Я бесконечно верила ему, верила, что у нас не просто отношения, а мы единое целое, и по-другому не может быть. Оказалось, может. Оказалось, можно оторвать у себя с кровью часть души, часть сердца, часть самой жизни, как мне тогда казалось, и выжить. Время затянуло эту рваную рану, и душа постепенно перестала выть побитой собакой. Я не хочу переживать это снова. Слишком сильно я верю людям и слишком сильно люблю. Прирастаю душой намертво. Лучше совсем никаких отношений, чем потом сходить с ума от боли. А уж с Лешим у нас точно ничего серьёзного быть никогда не может. Где мы с детьми, а где он. Кто мы для него? Он всего лишь случайно свернул не на ту тропинку со своей дороги. Совсем скоро он вернётся на свою дорогу, и мы станем для него всего лишь воспоминанием.

Моим первым и единственным мужчиной был Егор, это было очень давно. Видимо, поэтому меня так накрыло — организм просто потребовал своё. Я уже полчаса гуляю с детьми на морозе, а меня всё ещё бросает в жар от мыслей о его губах на моей коже! И это всего лишь невинная ласка! Даже думать не хочу, чтобы со мной было, если бы он меня поцеловал…