Рудольф – председатель Совета Земли. Книга пятая

Наталия Юрьевна Осядовская

Что будет, если изменения произойдут в прошлом, например, в лучшую сторону? Например, ликвидирована опасность взрывов супервулканов. Так вот, изменения в будущем уже происходят – эта теория правильная!

Глава 1. Предистория

Этим я и занялся, когда отоспался после перемещения.

Итак, в первый раз мы встретились с Грис в доме её родителей. Здесь не принято употреблять это слово, но факт остаётся фактом. Гриссель — дочь Рудольфа и Хильды, хотя она её и не рожала. Роды здесь считаются анахронизмом. Но биоматериал был взят у этой пары, и получившееся в результате дитя через год было позволено взять на воспитание биологическим родителям.

— Тьфу, опять я употребил это слово!? А без него — никак!

Воспроизводство и воспитание новых членов общества в Новейшей Эре одна из самых серьёзных общественных задач. И такая возможность — иметь собственного ребёнка — есть только у элиты. Да и то — оговариваются возраст и состояние здоровья пары, пожелавшей этого.

Все эти условия, видимо, были соблюдены, и, когда маленькой Грис исполнился год, она поселилась в доме Рудольфа. А её мать Хильда оставила работу врача-психоаналитика и занималась только воспитанницей. Так прошло девять лет.

Достигнув 10-летнего возраста, девочка покинула дом Рудольфа. Дальше — жила и училась вместе с другими «домашними» детьми в специальной школе в элитном массиве. А Рудольф и Хильда общались с ней только во время каникул. Во время таких её каникул мы и встретились в первый раз. Ей было 15 лет, мне — 21.

То есть сначала я познакомился с Рудольфом. Это было моё первое перемещение в Новейшую Эру. Рудольф тогда курировал дело фариев, а я находился в Клинике Морисона вместе с Мартином — главным визитёром и переговорщиком по этому делу.

Рудольф сам тогда проявил инициативу. Он вообще достаточно коммуникабелен — любит общаться с новыми людьми. Как мне кажется, наши первые беседы происходили на тему истории костюма. Любознательный, обаятельный и доброжелательный — так я бы о нём сказал, если бы кто-то спросил меня про первое впечатление. Более того — симпатичный и с хорошим чувством юмора. Возможно, из-за того, что с дедом они были не только коллеги, но и школьные друзья, держался он очень просто, хотя и тогда занимал высокую должность в Службе Безопасности.

Помню, его поразила мода на «драные» джинсы, о которой он узнал только от меня. Он упражнялся в остроумии на тему штанов с вентиляцией и даже подозревал меня в подвохе. Я потом специально для него скачал из нашей Сети картинки с ценниками и видео с модных показов. И подарил ему тот диск в следующий приезд. Он был в нашей компании, когда Эни через свою «Метаморфозу» свозила в Париж1921 всех друзей Мартина и нас с Сандро за компанию.

Веселился там Рудольф от души. И даже произнёс речь перед марксистами на подогретой пивом вечеринке на тему «Как надо правильно обустроить общество». Я ещё тогда сделал фильм об этом событии и подарил ему одну из копий. Он оценил мою работу и поблагодарил искренне и тепло! Правда, тогда он ещё не был членом Совета.

Моё первое впечатление от Грис? Умненькая и славная девочка. И дитя-дитём! Она мне тогда читала свои юношеские стихи. И никаких женских штучек!

«Искра» проскочила намного позже — почти через шесть лет. Рудольф устроил тогда для нас вечеринку перед перемещением в Неаполь. Со мной была 5-летняя Софи, а всё это происходило уже в его резиденции под прозрачным куполом.

Да, конечно. Он уже был членом Совета! Проект по Неаполю — это его первое детище.

Предотвратить взрывы супервулканов в 24-м веке — грандиозная задача, но, безусловно, имеющая решение с точки зрения технологий 29-го века.

В недрах планеты постоянно кипит магма, вырываясь иногда на поверхность через трещины, разломы и прочие дефекты. Лава, застывая вокруг этого дефекта-жерла, образует конус вулкана. Эти точечные выбросы можно сравнить с фурункулами на теле Земли. Но есть и другие вулканы — это обширные территории истончённой земной коры, под которой пульсирует раскалённая магма. Если продолжать медицинские аналогии — это уже флегмона! На самой этой территории может действовать несколько обычных вулканов, но их можно сравнить с клапанами для выпуска пара.

Теперь представьте себе, что будет, если взорвётся сам котёл? Это сотни Хиросим! Все поражающие факторы налицо. Кроме радиоактивного заражения. А белая вулканическая пыль, разлетается на тысячи километров и безжалостно поражает и людей, и животных. Никакие маски не спасают от проникновения её в лёгкие, а там, смешиваясь со слизью, она, как цемент, образует монолит!

Идея укрощения супервулкана проста — пробурить скважины до магмы и создать условия для постепенного её выхода на поверхность. Бурить, правда, надо на глубину 10—15 километров.

Именно таким образом удалось предотвратить взрыв Супервулкана на территории Соединённых Штатов. И сделано это было примерно в то же время — в конце 21-го века их собственными усилиями. Но Штаты — самая богатая страна в те времена. Там «звоночек» прозвучал первым. Наблюдая усиление вулканической деятельности на территории Йеллоустоунского парка вблизи Скалистых гор, учёные забили тревогу, и голос их был услышан. Взрыв был предотвращён, поскольку не пожалели средств и оценили серьёзность проблемы. Другие супервулканы расположены на территориях государств, не оценивших серьёзность проблемы. И последствия этого легкомыслия обнаружились почти сразу после столкновения небесного тела с Луной.

А если бы они не наступили? Как бы всё пошло? Скоро узнаем! Да, да — дело сделано. Взрыва в Неаполитанской кальдере не будет. И Западную Европу не зальют потоки лавы, и не засыплет пеплом, как это случилось, когда произошла разбалансировка земной орбиты, и проснулись Супервулканы.

Первым тогда взорвался Тоба на индонезийском острове Суматра, и цунами уничтожило огромные города юго-восточной Азии. Море поглотило Японию и Филиппинский архипелаг, смыв заодно Корею и острова Дальнего Востока Евразии. Высокотехнологичная цивилизация и многие миллионы людей пали жертвой этого монстра. Количество погибших уже не поддавалось даже приблизительной оценке, когда взорвался второй — в Неаполитанском Заливе. Эта катастрофа ставила под вопрос само существование земной цивилизации, поскольку бедствие происходило в самом центре густонаселённой Европы. В самой колыбели цивилизации. Всё, что не было залито лавой — быстро засыпалось вулканическим пеплом, а одновременно льющие дожди покрывали толстой и прочной коркой города и страны. И мало кому из европейцев удалось спастись!

***

Эти мрачные мысли о судьбе земной цивилизации в период катастроф были созвучны моим раздумьям о собственной жизни. Заблудился, блин, между двух миров и запутался в отношениях с двумя женщинами.

Ну, а сам — то я, получается, — вру обеим?

Нет! Обеим правду говорю! Они обе мне дороги, они обе — главные в моей жизни. Только Гриссель здесь — в Новейшей Эре, а Анюта — там в моём времени в Новой. Но у Грис отец практически всемогущ в этом мире, а у Анюты кроме меня и детей больше и нет никого. Я надеюсь, что Аня не знает о моей измене. Один раз она меня уже простила…

Да, будучи мужем Ани и отцом троих детей я просто не имел морального права отвечать на чувства молоденькой девушки. В этом — виноват! Но вы сами попробовали бы стать вдруг из стекла и железа и сделать вид, что ничего не происходит…

Всё случилось сразу после моей второй экспедиции в Неаполь. В её составе из той предыдущей нас было двое — я и Карл. Он и был первым пилотом и руководителем, поскольку участвовал во всех переговорах вместе с Мартином, а я как бы его замещал. Гриссель прилетела как эколог — надо было минимизировать урон, который нанесут наши скважины местной природе. Была ещё пара специалистов по самой скважине — они занимались привязкой на местности проекта, который был сделан лучшими специалистами Новейшей Эры. С этими двумя мужчинами она и работала все дни.

В последний год перед той экспедицией Грис времени не теряла — училась в Школе Проводников, как Эни в своё время. Она пожелала прослушать курс и освоить все манипуляции, и отказа ей, конечно, не было ни в чём. Тем более, что в своих экологических рейдах она и до этого многому научилась и повидала всякое. И вот теперь смогла участвовать в проекте отца. Так что Гриссель летела ещё и как второй пилот.

Мы с Карлом целыми днями общались с представителями местной власти и разными здешними уважаемыми людьми, которые пока присматривались — хотели в перспективе поучаствовать в наших делах. Я уже 100-процентно понимал местный итальянский, а они понимали мой тосканский диалект, который считается итальянским классическим. Так что я теперь мог быть и переводчиком, и участвовать в переговорах. Разумеется, от них тоже был переводчик с английского. Хотя основные документы были подписаны в прошлый раз, возникло много новых подробностей, которые мы и должны были согласовать. Это с утра. А потом мы с Карлом приносили себя в жертву южно-итальянскому гостеприимству. Банкеты для нас устраивались каждый день. Обжираловка на фоне красивенных видов и сладкой итальянской музыки. В результате — каждый вечер мы оба были не в форме.

Троица же взяла напрокат местное транспортное средство — помесь вертолёта с дирижаблем и с удовольствием каталась каждый вечер над Заливом. Меня Грис только один раз уговорила покататься, но из-за предшествовавшего полёту обильного обеда удовольствия я не получил. Так что в Неаполе мы почти не общались.

***

После карантина меня успел забрать Мартин. Но теперь неделю я должен был жить один — он и Эни как раз запланировали отпуск.

— Отдыхай, после перемещения лучше дольше спать и не перенапрягаться ни умственно, ни физически. Думаю, что и скучать ты не будешь — мне вчера позвонила Грис. Я дал ей код входа. Правильно сделал? — Мартин посмотрел на меня серьёзно и испытующе.

— Да, да, конечно! — ответил я, а сердце моё сладко сжалось.

— Если что-то надо будет срочно решить по мелочи — тебе поможет Филипп. Как с ним связаться — ты знаешь. А для совсем уж экстренных случаев — вот телефон Рудольфа.

Она позвонила через два дня:

— Еду к тебе! Встречай через полчаса.

Я был готов! Каждое утро я тщательно брился и не устраивал бардак в своей комнате из одежды и разных мелочей, что обычно мне свойственно. Влезаю в тёплый серебристый комбинезон — зимний вариант — и поднимаюсь к дорожке, на которую выходят все вновь прибывшие в апартаменты Мартина. Зима здесь в Новейшей Эре бесснежная и очень туманная. Морозов, правда, тоже нет обычно от +5 до — 5, но сильный порывистый ветер отбивает желание погулять или, например, покататься на катере.

Через четверть часа выходит Грис в дутом белоснежном комбинезоне. Гибкая и изящная, даже в такой одежде! Тут не принято целоваться при встрече, но она обнимает меня за шею и легко целует в губы. Пытаюсь обнять её в ответ — легко выскальзывает и бежит вниз по ступенькам. Она была здесь несколько лет назад, когда Мартину исполнилось 70, и они приезжали поздравлять его все вместе. Но всё это мы обсудим позже, а пока я бегу за ней, ослеплённый и заворожённый её юной прелестью.

Её рюкзачок, свои бахилы и комбинезоны мы побросали прямо внизу в холле. Я подхватил на руки мою драгоценную принцессу и понёс в свою комнату на второй этаж. Там всё и случилось. Она кричала и царапала мне спину. Я этого даже не почувствовал! И не такое бы стерпел — все мои самозапреты рухнули. Я любил эту прекрасную нимфу, как не любил ещё ни разу в жизни!

Она осталась со мной до самого возвращения Мартина и Эни. Что уж она соврала родителям — не знаю. А на работе ей полагался двухнедельный отпуск после перемещения. В перерывах между, сами понимаете, чем, мы успели рассказать друг другу свои ещё короткие «биографии» или жизнеописания — можно выразиться и так. Я тоже рассказал ей подробно о себе, но здесь напишу о ней, моей принцессе.