Карт-Бланш для Синей Бороды

Ната Лакомка, 2020

Граф де Конмор, по прозвищу Синяя Борода, в очередной раз овдовел и снова решил жениться, а в поисках невесты приехал в наш город. Кто же станет той счастливицей (или той несчастной), которую он выберет? Ведь сам король дал графу карт-бланш на выбор будущей жены, и отказаться от брака совершенно невозможно…

Глава 6

Следующее утро после бала началось как обычно — я месила тесто для бриошей, выполняла заказы на бисквитные торты и марципановые фигурки. Всё вернулось на круги своя, как будто и не было вчерашнего сияния, блеска и прекрасной музыки.

Матушка ошиблась — ничего не изменилось после бала, на который мы возлагали такие надежды. Втайне я жалела о потраченном на наряды золоте. Мы могли бы распорядиться им с большей пользой. Но господин Маффино рассчитался со мной честно, и в кошельке для приданого Констанцы прибавилось денег. Матушка готовилась после нового года официально объявлять ее девицей на выданье.

Констанца и Анна только и разговаривали, что о прошедшем приёме — бесконечно обсуждали, как и кто на них посмотрел, кто и как взял за руку, а кто из кавалеров что сказал — и каким тоном, со значением или без.

Констанца каждый день наряжалась в бальное платье и танцевала перед зеркалом, похваляясь серебряной булавкой с веточкой плюща. Анна тоже не отставала, хотя ей нечем было хвастаться.

В отличие от сестер, чтобы не травить сердце, я сразу по приезду домой спрятала свое воздушное рассветно-розовое платье в тканевый чехол и повесила в чулан. Пусть ничего не напоминает об иллюзорном великолепии, которое было, промелькнуло и прошло. Иначе жизнь кажется слишком уж печальной штукой.

Так получилось, что даже возвращение Реджи не принесло мне радости, а уж его появление в лавке сладостей на второй день после бала — и подавно. Поведение моего друга детства в зимнем саду неприятно меня поразило, а когда он заявился в лавку, я и вовсе разозлилась, и смогла разговаривать с ним более-менее вежливо далеко не сразу. А Реджи появлялся на моём пути с завидным упорством — то приходя в лавку, то подкарауливая меня по дороге домой.

Вот и сегодня он пришел с утра пораньше и смотрел просительно и грустно, как побитая собака.

— Прости меня, Бланш, — Реджинальд поставил локти на прилавок и склонил голову к плечу. — Меня можно обвинить только в том, что я обрадовался встрече с тобой и потерял голову.

— Совесть ты потерял, — сказала я, высыпая сахарную пудру в толчёные орехи.

— Зачем ты меня так обижаешь, — протянул он печально. — Я готов сделать что угодно, чтобы ты простила. Хочешь, буду месить тесто?

— Очень смешно.

Господин Маффино пролетел мимо с подносом, на котором истекали ароматами рождественские пряники, и неодобрительно посмотрел на Реджинальда.

— Лучше бы ты ушел, — сказала я, — мешаешь работать. Еще пара таких визитов, и хозяин рассчитает меня.

— А я был бы этому очень рад, — заявил Реджи. — Если бы ты только согласилась, то не работала бы в этой паршивой лавке ни часа.

Господин Маффино снова промчался мимо, но теперь смотрел на меня, и взгляд у него был испуганный.

— Эта лавка — не паршивая, — сказала я спокойно, хотя меня так и подмывало высказать Реджи все о его манерах. — Если ты пришел мешать мне — уходи, пожалуйста.

Колокольчик на входе звякнул, и господин Маффино поспешил к дверям с услужливой улыбкой, но остановился и перестал улыбаться, когда увидел посетителя. Пришла Анна, и вид у нее был необычный — накидка застегнута косо, потому что моя сестренка умудрилась перепутать пуговицы, а из-под сбившегося капюшона выглядывала прядка с папильоткой, которую забыли снять.

— Привет, Анна! — помахал рукой Реджи. — Давно не виделись. А ты все цветёшь, Гвоздичка!

Анна зарделась, когда он вспомнил ее детское прозвище, но на приветствие не ответила и даже не поздоровалась с господином Маффино.

— Бланш, — позвала она робко, пытаясь высмотреть меня в полутьме лавки.

Я оставила марципан и вышла из-за прилавка, первым делом поправив на Анне сбившийся капюшон и перестегнув пуговицы. Она тихо поблагодарила.

— Что случилось? — спросила я. — Почему ты здесь?

— Мама просит тебя немедленно прийти домой, — сказала Анна тихо, оглядываясь на господина Маффино, который и не думал возвращаться к своим делам и беззастенчиво слушал.

— Что-то с мамой?! — встревожилась я. — С ней все хорошо?

— Надеюсь, леди Авердин в добром здравии? — встрял в наш разговор Реджи, чем привел меня в еще большее беспокойство.

— Да отвечай же! — прикрикнула я на Анну, которая по непонятной причине не желала говорить прямо, а только мямлила что-то невнятное.

— Пойдем домой, Бланш, — повторила она деревянным голосом и опустила глаза. — С матушкой все в порядке, но тебе надо прийти.

— Марципан! — завопил господин Маффино. — Ты не можешь меня оставить, Бланш!

— Я быстро, — заверила я его. — Марципан не успеет засохнуть. Я заверну его в полотенце и положу в котелок.

Что я и сделала — очень быстро, под причитания хозяина. Реджи тоже решил поучаствовать, изображая преданного друга семьи:

— Пойду с вами, девчонки. Вдруг понадобится моя помощь?

— Мы прекрасно справлялись без твоей помощи все эти годы, — отрезала я довольно невежливо. — Справимся и теперь.

Реджинальду осталось только развести руками, а я набросила на плечи накидку и вышла вслед за Анной, на ходу надевая капюшон и потуже затягивая тесемки на груди.

— Что случилось? — спросила я снова, едва мы с Анной свернули с оживленных улиц к окраине, где было меньше прохожих.

— Ты не поверишь, Бланш! — Анна смотрела на меня блестящими, совершенно безумными глазами. — Сегодня пришёл посыльный от графа де Конмора…

Я остановилась, как вкопанная, и повторила, запинаясь:

— О-от графа?..

— Да! — Анна схватила меня под локоть и потащила дальше. — Граф прислал письмо — с поздравлениями и уверениями, и та-та-та, а в конце приписка, что он будет у нас завтра с визитом!

Я опять остановилась:

— З-завтра?.. С визитом?.. Но зачем?!

— А ты не понимаешь? Он хочет жениться на Констанце!

— Он написал об этом? — моё бедное сердце болезненно сжалось, и я даже не поняла, отчего это произошло — от разочарования или от страха за бедняжку Констанцу.

— Разумеется, не написал! Кто пишет об этом в письмах? — Анна начала терять терпение, и теперь выглядела вовсе не такой пряничной овечкой, как в лавке. — Ты идешь, Бланш?! Матушка собирает семейный совет, а ты еле плетешься!

Опомнившись, я ускорила шаг, и вскоре Анна захныкала, жалуясь, что совсем задыхается. Мы пошли медленнее, чтобы она смогла восстановить дыхание. Анна болтала о графском посыльном и о том, как Констанца рухнула в обморок, когда прочитали письмо, а я слушала вполуха, размышляя о том, что предновогоднее волшебство все же коснулось крылом нашего дома. Вопрос в том, было ли волшебство добрым или больше смахивало на чёрное колдовство?

Возле нашего дома толпись соседи. Госпожа Сплеторе стояла на придорожном камне, на котором полагалось отдыхать нищим и путникам, и что-то увлеченно рассказывала. Ее слушали, разинув рты.

— Что это? — спросила я растерянно.

— Добрые соседи пришли подержать нас, — сказала Анна с досадой. — Не разговаривай ни с кем. Каждое твое слово они тут же разнесут по всему городу.

Она потащила меня к калитке, расталкивая всех локтями. Это было невежливо, но я тут же поняла причину подобного поведения. Соседи мигом позабыли о госпоже Сплеторе и кинулись к нам, устроив такую давку, что чуть не затоптали. Видимо, они уже поняли, что расспрашивать Анну бессмысленно, поэтому напустились на меня.

— Он хочет жениться на Констанце? Правда, Бланш? — возбужденно кричала мне в лицо наша ближайшая соседка — госпожа Исидора, торговка зеленью.

— Он просит приданое или сам обещает заплатить? — наседала с другой стороны жена сапожника.

— А когда свадьба?! — кричали через их головы задние ряды.

Мы с Анной еле пробились сквозь толпу, занырнули в калитку, которую нам услужливо открыли изнутри, и тут же привалились к доскам, пытаясь закрыть засов, потому что добрые соседи так и напирали, пытаясь пройти за нами во двор.

— Я ждала вас, — сказала матушка, целуя меня и Анну по очереди, — иначе они бы не только во двор пролезли, но и в дом. Идемте! Констанце совсем плохо!

Констанца лежала на диване в гостиной и стонала. На лоб ей положили смоченную в холодной воде ткань, но, судя по всему, сестре это ничуть не помогало. Она стонала и металась из стороны в сторону, заливаясь слезами.

— Не хочу!.. Не хочу!.. — всхлипывала она. — Я лучше умру!..

— За лекарем послали? — спросила я, взяв Констанцу за руку. Рука была горячей.

— Нет, не послали, — ответила матушка, добавляя снега из ведерка в таз с водой, в котором лежали еще две свернутые вдвое полоски толстой ткани. — Разве её можно показать кому-то в таком виде?

— Это ты, Бланш? — позвала Констанца слабым голосом, не открывая глаз.

— Это я, сестрёнка, — я сжала руку Констанцы, чтобы подбодрить. — Чего это ты раскисла? Первая красавица Ренна не должна плакать.

— Не хочу за это чудовище, — губы у Констанцы запрыгали. — Он чудовище! Чудовище! Ах, зачем я только взяла проклятую булавку?!

— Не надо так переживать, дорогая, — матушка поменяла компресс на лбу Констанцы. — Король выделяет графа, а его величество не может приблизить к себе чудовище. Ты же видела милорда де Конмора на балу — он вежливый и обходительный.

— Он старый!! — Констанца замолотила ногами по обивке дивана.

— Ему всего-то чуть больше тридцати. И он очень богат, не забывай об этом.

— Богат! — Констанца разразилась слезами. — Кому какое дело до его богатств! Он колдун или убийца! Все его жёны умирают! Я не хочу умирать! Не хочу-у!

Матушка всплеснула руками и посмотрела на меня, прося помощи.

— Так он тебя замуж и не звал, — сказала я спокойно, и истерика Констанцы испарилась как по волшебству.

Сестра приподнялась на диванчике, и тряпка-компресс свалилась ей на грудь. Я убрала тряпку, а матушка поднесла полотенце, но Констанца только отмахнулась.

— Граф прислал письмо, — сказала она, глядя на меня во все глаза.

— И что? Разве он в нем просил твоей руки?

— Но он сказал, что приедет завтра с визитом…

— И что? — я встала и задернула шторы, потому что из-за забора в окно заглядывали настырные мальчишки. — Пусть приезжает, если ему хочется. Мне кажется, он поступил благородно, предупредив, что хочет к нам заехать. Хотя бы я успею начистить подсвечники — они все в нагаре.

— И ковры надо почистить снегом — деловито вмешалась матушка. — Анна, а ты отполируй дверную ручку, она совсем потускнела.

— Да, мама, — сказала Анна, хлопая ресницами.

Что касается Констанцы, она смотрела на нас с таким изумлением, будто мы все разом сошли с ума.

— Конечно же, граф де Конмор хочет жениться на мне, — сказала она, — он признал меня первой красавицей и приезжает завтра.

— По-моему, мы слишком торопимся, решив всё за графа, — сказала я. — Никто не знает, зачем он едет к нам.

— Но, Бланш… — начала Констанца.

— Она правильно говорит, — поддержала меня матушка. — Лучше бы тебе успокоиться, Констанца. Своими воплями ты только даешь повод для сплетен. В любом случае, я никогда не отдам тебя замуж против твоей воли, и ты это прекрасно знаешь.

В этом я немного сомневалась, но предпочла промолчать.

Констанца села на диванчике, расправляя юбку и хмуря золотистые брови:

— Но все говорят, что он решил жениться на мне… — сказала она неуверенно.

— Кто говорит? Леди Сплеторе? — матушка выжала тряпку и протерла Констанце лицо. — Или леди Медоус? Две старые язвы — это не «все».

— Мама! Разве так говорят?! — воскликнула Анна, и мы покатились со смеху.

Даже Констанца засмеялась.

— Вот и хорошо, что все успокоились, — подытожила я. — Теперь приступайте к уборке, а я побежала обратно в лавку, иначе господин Маффино меня рассчитает. Подсвечники можете оставить мне.

Я послала сестрам воздушный поцелуй, и матушка отправилась вместе со мной, чтобы запереть калитку после того, как я выйду на улицу.

Но едва мы переступили порог, и сестры не могли нас слышать, матушка остановила меня:

— А теперь скажи, что думаешь на самом деле, Бланш.

Мы тут же отбросили показное спокойствие и взялись за руки, поддерживая друг друга. Губы у матушки задрожали совсем так же, как у Констанцы, и я поспешила обнять её, чтобы и в моих глазах она не увидела беспокойство.

— Всё очень странно, мама, — сказала я. — Но нам не стоит изводить себя раньше времени.

— Неужели он и правда приедет за Констанцой?

— Не такие уж мы ценные невесты.

— Он так богат, что может себе позволить любую прихоть.

— Учитывая, какой характер у Констанцы — он не знает, на что идёт, — пошутила я.

Матушка тихо рассмеялась:

— Ты всегда знаешь, как меня утешить.

Мы прошли по расчищенной в снегу дорожке до калитки, и еще раз обнялись.

Матушка отсчитала мне в ладонь три медяка, подумала и добавила серебряную монетку:

— Купи свежего хлеба и масла. Сделаем к приходу графа тартинки — и красиво, и на стол не стыдно подать. Отправила бы Анну, да она купит вчерашнюю сдобу, а в масле совсем не разбирается…

— Всё будет хорошо, — пообещала я на прощание.

Но душа моя не была так спокойна, как я старалась показать. И пробившись через любопытных, осаждавших наш дом, я убежала в Кирпичный переулок, хотя это была самая длинная дорога до лавки сладостей. Требовалось подумать. Что бы там мы ни говорили, утешая Констанцу, я ни секунды не сомневалась, что граф решил заявиться в наш дом за очередной женой. Счастливый вдовец, прикупивший сладостей для какой-то кокетки… Что за игру он ведет, и зачем ему моя сестра? Из-за красоты? Констанца — красавица, несомненно. Но вряд ли человек вроде графа де Конмора польстился бы на её красоту. В столице найдутся девушки и покрасивее. Может, он приехал в провинцию в надежде, что сюда не доберутся страшные слухи о нем? Тоже нет. В городке, вроде Ренна, все узнают обо всем за пару часов. Узнают, с удовольствием сплетничают и на ходу придумывают еще кучу подробностей — одна другой страшнее.

Что же на уме у господина Синей Бороды?

И что из слухов о нем — правда, а что — выдумки?

Ах, этот человек казался мне средоточием тайн, и скучное житьё последних лет делала его по-особенному привлекательным в моих глазах.

Но никакая привлекательность не стоила счастья моей родной сестры.

Если завтра милорду графу захочется стать мужем Констанцы, он должен будет рассказать всю правду о своих бывших женах, и если с ними (а вернее, с их смертью) что-то нечисто, то матушка никогда не согласится на брак.

Я кивала в такт своим мыслям, и всё казалось мне совершенно простым — это мы решаем, согласиться или нет. А графу де Конмору останется только принять наше решение.