Речные заводи. Том 2

Най-ань Ши

Роман «Речные заводи» («Шуйху чжуань») основан на устных преданиях о восстании, произошедшем в XII веке. Мятеж возглавил Сун Цзян вместе с тридцатью шестью другими предводителями. Повстанцы создали хорошо укрепленный лагерь в труднодоступных местах, подчинив своей власти обширную область Китая. В этом захватывающем повествовании, написанном Ши Най-анем (1296-1370 гг.), действуют сто восемь героев-разбойников (в их числе и три женщины) – люди совершенно различных характеров. «Речные заводи», «Троецарствие», «Путешествие на Запад» и «Сон в красном тереме» – самые известные произведения китайской классической прозы, и можно только позавидовать тем, кто их еще не читал. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Глава тридцать восьмая

Сун Цзян встречается с Волшебным скороходом. Ли Куй Черный вихрь сражается в воде с Белой лентой

Итак, Сун Цзян расстался с надзирателем и вышел в приемную. Здесь он увидел начальника тюрьмы, который сидел на скамейке у входа и громко кричал:

— Кто здесь новый ссыльный?

— Вот он! — сказал стражник, указывая на Сун Цзяна. Начальник принялся браниться:

— Ах ты, черномазый низкорослый разбойник! Где положенные мне по обычаю деньги? Или ты надеешься увильнуть от подношения?

— Знаки внимания оказываются по доброй воле, — отвечал Сун Цзян, — а вы хотите силой заставить людей присылать вам деньги. Вы поступаете неправильно.

Все, кто присутствовал при этом разговоре, даже вспотели от страха. Разъяренный начальник заорал:

— Мерзавец! Преступная тварь! Как ты смеешь так разговаривать со мной? Как смеешь судить о моих поступках? Эй, стражники! Всыпать ему сотню палок!

Следует сказать, что лагерные охранники хорошо относились к Сун Цзяну, и едва они услышали приказание начальника, как сразу все исчезли, словно их ветром сдуло. В приемной остались только начальник тюрьмы и Сун Цзян. Увидев, что исполнять его приказание некому, начальник рассвирепел еще больше и, схватив дубинку, бросился на Сун Цзяна.

— Вы собираетесь меня бить, господин начальник? — осведомился Сун Цзян. — Но какое же преступление я совершил?

— Ты сосланный преступник и находишься в моих руках, — заревел тот. — Если ты хотя бы кашлянешь в моем присутствии, то и это уже преступление!

— Не настолько велика моя вина, — заметил Сун Цзян, — чтобы я заслужил смертную казнь.

— Это ты думаешь, что не заслужил смерти. А мне ничего не стоит прикончить тебя. Мне это все равно, что муху раздавить!

— И я должен умереть только потому, что не послал вам положенных по обычаю денег? — насмешливо сказал Сун Цзян. — А как бы вы поступили с тем, кто ведет знакомство с У Юном из стана Ляншаньбо?

Начальник тюрьмы опешил и выронил палку. Он быстро спросил:

— Что ты сказал?

— Да это я сам с собой говорю о друзьях военного советника У Юна, — отвечал Сун Цзян. — А в чем дело?

Тогда начальник поспешно оттащил Сун Цзяна в сторону и спросил:

— Кто же вы такой в действительности? И откуда вам все известно?

— Я — Сун Цзян из уезда Юньчэн, провинции Шаньдун, — произнес Сун Цзян.

Услышав это, начальник тюрьмы окончательно растерялся и, почтительно кланяясь Сун Цзяну, забормотал:

— Так это вы — Сун Гун-мин «Благодатный дождь»!

— Да, но не будем об этом говорить, — сказал Сун Цзян.

— Почтенный брат мой, — продолжал начальник тюрьмы. — Здесь нам неудобно разговаривать, и я даже не могу приветствовать вас полагающимися поклонами. Прошу вас, уважаемый брат мой, пойти со мной в город, там мы и побеседуем.

— Хорошо, — согласился Сун Цзян. — Прошу вас обождать меня немного, господин начальник, я запру комнату и тотчас же вернусь.

Сун Цзян быстро пошел к себе и, взяв письмо У Юна и деньги, закрыл помещение, приказав стражнику охранять его. Затем в сопровождении начальника тюрьмы он вышел из лагеря и направился в город Цзянчжоу. На одной из тихих улиц они нашли кабачок и, поднявшись на верхний этаж, уселись. Тогда начальник тюрьмы спросил:

— А где же вы встретились с У Юном, уважаемый брат мой?

В ответ на это Сун Цзян вынул из-за пазухи письмо и передал его своему собеседнику. Тот разорвал конверт, прочитал письмо и спрятал его в рукав. После этого он встал и до земли поклонился Сун Цзяну. Сун Цзян не замедлил ответить на этот поклон и сказал:

— Не сердитесь на меня за то, что я позволил себе непочтительно разговаривать с вами.

— Я ведь ничего не знал, кроме того, что в лагерь прислан какой-то человек по фамилии Сун, — сказал на это начальник. — А тут уж так установлено, что каждый вновь прибывший ссыльный присылает мне пять лян серебра. Со дня вашего приезда прошло уже более десяти дней, но денег я так и не дождался. Пользуясь тем, что у меня сегодня свободный день, я решил сам пойти за деньгами. Разумеется, я никак не ожидал, что это окажетесь вы, почтенный брат мой. Извините меня за мою грубость!

— Надзиратель часто напоминал мне о вас, — сказал на это Сун Цзян, — но мне самому хотелось познакомиться с вами. К сожалению, я не знал, где вы живете, и не мог прийти к вам. Мне не оставалось ничего другого, как ждать вашего прихода. Поэтому я и не торопился посылать вам деньги. Не подумайте, что я сделал это из жадности, жалея какие-то пять лян серебра! Я просто ждал, что вы, уважаемый брат, обязательно придете сами. И вот сегодня я счастлив, что мы встретились с вами. Желание моей жизни наконец-то исполнилось!

Может быть, читателю интересно будет узнать, с кем беседовал Сун Цзян. Это был не кто иной, как начальник двух тюрем в Цзянчжоу по имени Дай Цзун, о котором У Юн говорил Сун Цзяну.

Надо заметить, что в эпоху Сунской династии все начальники тюрем в районе Нанкина назывались «цзянчжан», а в провинции Хунань — «юаньчжан»². Про этого начальника тюрьмы следует еще сказать, что он владел поразительным искусством, заимствованным от даосских монахов. Искусство это состояло в том, что когда его отправляли куда-нибудь со срочным поручением — доставить военные или другие важные сведения, он подвязывал к ногам две бумажных полоски с изображением богов и тогда мог пройти пятьсот ли в один день; если же он подвязывал к ногам четыре таких бумажных полоски, то проходил и восемьсот ли в день. За это его прозвали «Волшебный скороход».

После задушевной беседы Дай Цзун и Сун Цзян очень понравились друг другу. Они подозвали слугу и заказали вина, закусок и фруктов. Все это было подано, и они долго сидели в кабачке, распивая вино.

Сун Цзян рассказывал о том, каких удальцов он встречал по дороге и какие происшествия с ним приключались. Дай Цзун в свою очередь высказал все, что у него было на душе, и рассказал о том, как он познакомился с У Юном. Вдруг в самый разгар дружеской беседы снизу донесся шум скандала. В комнату вбежал слуга и, обращаясь к Дай Цзуну, взмолился:

— Этого человека можете унять только вы, юаньчжан. Я вынужден побеспокоить вас и просить спуститься вниз, надо как-нибудь утихомирить его.

— Да кто это там скандалит? — спросил Дай Цзун.

— Все тот же Ли, по прозвищу Те-ню Железный бык. Он ведь всегда ходит с вами, юаньчжан! — отвечал слуга. — Сейчас он требует, чтобы хозяин дал ему взаймы денег.

— Опять этот парень бесчинствует, — рассмеялся Дай Цзун. — А я думаю: кто же это так разошелся? Вы посидите здесь немного, — сказал он, обращаясь к Сун Цзяну, — а я пойду и приведу этого молодца сюда.

Дай Цзун встал и сошел вниз. Через некоторое время он возвратился, ведя за собой огромного, нескладного черного детину. При виде незнакомца Сун Цзян был поражен его наружностью и, обращаясь к Дай Цзуну, спросил:

— Кто он, этот молодец?

— Это мой постоянный спутник, один из стражников нашей тюрьмы, — отвечал тот. — Зовут его Ли Куй. Сам он из деревни Байчжанцунь, уезда Ишуй, округа Ичжоу. У него странное имя — Ли Куй — Черный вихрь. Но в деревне его все звали Ли Те-ню — Ли Железный бык. Случилось так, что он убил человека и бежал. Впоследствии было объявлено о помиловании преступников, но он не поехал на родину, а перебрался на жительство в Цзянчжоу. В пьяном виде он страшно свиреп, поэтому все боятся его. Он может сражаться сразу двумя топорами, хорошо владеет и палицей. А сейчас служит у меня в тюрьме.

Тем временем Ли Куй, рассматривая Сун Цзяна, обратился к Дай Цзуну с вопросом:

— Брат мой, скажите, кто этот чумазый удалец?

— Ну вот, вы сами видите, господин писарь, до чего этот парень невежествен, — сказал, улыбаясь, Дай Цзун. — У него нет никакого понятия об учтивости.

— Я ведь только спросил вас, почтенный брат, почему же вы называете меня неучтивым? — удивленно проговорил Ли Куй.

— На это Дай Цзун отвечал:

— Брат мой, ты должен был иначе спросить. Сказал бы: «Кто этот почтенный чиновник?» — и тогда все было бы в порядке. А то: «Кто этот чумазый удалец?» В этом и заключается твоя неучтивость. Ну а теперь я открою тебе, кто это такой! Это тот самый справедливый и уважаемый человек в Поднебесной, к которому ты все время собираешься идти.

— Неужели это «Благодатный дождь» из Шаньдуна — черный Сун Цзян? — воскликнул Ли Куй.

— Вот черт! — закричал Дай Цзун. — Ну, разве можно быть до такой степени невежливым и прямо так называть человека? Ты совершенно не умеешь вести себя! Чего же ты еще ждешь? Сейчас же приветствуй поклонами старшего брата!

— Если это действительно Сун Гун-мин, так я поклонюсь ему, — сказал Ли Куй. — А если это какой-нибудь бездельник, то какого черта я буду ему кланяться? Вы, почтенный начальник, не дурачьте меня понапрасну и не заставляйте зря бить поклоны. — Я действительно черный Сун Цзян из Шаньдуна, — заметил Сун Цзян.

— О, дорогой отец мой! — воскликнул Ли Куй. — Почему же вы молчали до сих пор и не обрадовали меня раньше? — И, как того требовала церемония, он сложил руки и, упав на колени, поклонился Сун Цзяну.

Сун Цзян в свою очередь учтиво поклонился ему и сказал:

— Прошу вас, отважный брат, присядьте с нами!

— Друг мой, — добавил Дай Цзун, обращаясь к Ли Кую, — садись рядом со мной и пей вино.

— Я не хочу утруждать себя и пить вино такими маленькими чашечками, — сказал Ли Куй. — Дайте мне большую чашку! — Кто это вас рассердил там внизу? — спросил Сун Цзян.

— У меня был слиток серебра, — отвечал Ли Куй, — но я заложил его за десять лян, так как мне нужны были деньги. И вот сейчас я попросил хозяина этого кабачка одолжить мне десять лян, чтобы я мог выкупить свой слиток. Тогда я вернул бы ему деньги и у меня еще осталось бы на расходы. Но он отказался дать мне взаймы, и я уже хотел как следует проучить этого мерзавца — разнести все его хозяйство вдребезги, а тут как раз вышел почтенный брат и позвал меня сюда.

— Но ведь, кроме десяти лян, за выкуп нужно заплатить и проценты, — заметил Сун Цзян.

— На это у меня есть деньги, — ответил Ли Куй, — мне не хватает лишь десяти лян, которые я получил под залог.

Сун Цзян полез в карман, достал десять лян серебра и, протянув их Ли Кую, сказал:

— Дорогой друг, возьмите эти деньги и выкупите ваше серебро.

Дай Цзун хотел было удержать Сун Цзяна, но тот уже передал деньги Ли Кую.

— Вот это хорошо! — воскликнул Ли Куй. — Подождите меня здесь, я только выкуплю серебро и сейчас же приду обратно и верну вам деньги, а после этого мы прогуляемся за город, уважаемый брат Сун Цзян, и выпьем там вина.

— А вы не спешите, посидите и выпейте с нами еще несколько чашек, — предложил Сун Цзян.

— Нет, я пойду и скоро вернусь, — сказал Ли Куй и, откинув дверную занавеску, вышел из комнаты и спустился вниз.

— Лучше бы не давать ему денег, — промолвил Дай Цзун. — Я хотел удержать вас, да не успел.

— Но почему же? — спросил Сун Цзян.

— Этот парень, хотя и честный малый, — отвечал Дай Цзун, но большой охотник до вина и азартных игр. Интересно, откуда мог взяться у него слиток серебра, который он мог бы заложить? Вы просто попались на удочку. А заметили вы, как он спешил уйти? Ему не терпелось поскорей попасть в игорный дом. Если он выиграет, то, пожалуй, вернет вам деньги. Ну а если проиграет, то откуда он возьмет их? Мне очень неловко перед вами.

— Дорогой мой брат, — рассмеявшись, сказал Сун Цзян. — Не считайте меня чужим человеком. Стоит ли говорить о таких пустяках. Ну и пусть себе проигрывает. По-моему, он честный и надежный малый.

— Этот парень не без способностей, — сказал Дай Цзун, — но совсем неотесан и уж очень отчаянный. Вот и здесь, в тюрьме, когда напьется, то никого из заключенных не трогает, зато лезет в драку с самыми свирепыми надзирателями. У меня из-за него столько неприятностей. Стоит ему увидеть какую — нибудь несправедливость, как он обязательно полезет в драку с виновным. Недаром в Цзянчжоу все боятся его.

— Давайте выпьем еще по две чашки и пройдемся за город. Там мы погуляем и отдохнем немного, — предложил Сун Цзян.

— Да, да, я совсем забыл, почтенный брат мой, пригласить вас полюбоваться нашей рекой, — сказал Дай Цзун.

— Вот и замечательно, — обрадовался Сун Цзян. — Мне и самому хотелось полюбоваться видами реки Цзянчжоу.

Но оставим пока Сун Цзяна и начальника за их беседой и расскажем о Ли Куе. Как только Сун Цзян дал ему деньги, Ли Куй задумался: «Редко встретишь такого человека, как Сун Цзян. Ведь мы с ним не близкие друзья, а он одолжил мне десять лян серебра. Поистине, не зря назвали его справедливым и бескорыстным. И вот теперь, когда я встретил его, мне, как на грех, не везет. В последние дни я все время проигрывал, и сейчас у меня не осталось ни полушки. Я не могу, как полагается порядочному человеку, пригласить и угостить его. Ну, ничего, сейчас у меня есть десять лян серебра. Пойду-ка я играть, и если выиграю несколько связок монет, то угощу его, и все будет хорошо».

С этим мыслями Ли Куй поспешил за город в игорный дом маленького Чжан И. Здесь он прошел прямо в комнату, где шла игра в кости, и, бросив свои десять лян серебра на стол, крикнул:

— Ставлю на главный выигрыш!

Маленький Чжан И всегда знал Ли Куя как честного, соблюдающего правила игрока и, обращаясь к нему, сказал:

— Дорогой брат, вы немножко отдохните, а потом поставите на другой кон.

— Нет, я хочу играть сейчас, — сказал Ли Куй.

— Ну, тогда вы можете мазать со стороны, это тоже неплохо, — сказал маленький Чжан И.

— Не буду мазать! — отказался Ли Куй. — Я хочу играть по крупной! Ставлю на кон пять лян серебра.

Игроки хотели было продолжать свою игру, но Ли Куй отодвинул в сторону их ставки и спросил:

— Ну, кто со мной играет?

— Что ж, в таком случае ставлю пять лян против, — сказал маленький Чжан И.

— Идет! — крикнул Ли Куй.

Стукнули брошенные кости, и Ли Куй проиграл. Маленький Чжан И придвинул деньги к себе.

— У меня было десять лян серебра, — сказал тогда Ли Куй.

— Ну что ж, ставь еще пять лян, — предложил маленький Чжан И. — И я тоже поставлю пять. Выиграешь — я верну тебе деньги.

Ли Куй сделал новую ставку и крикнул:

— Играю!

Снова стукнули кости, и снова Ли Куй проиграл. Тогда маленький Чжан И сказал, смеясь:

— Ведь говорил же я тебе, что не надо перебивать игру! Лучше бы ты немного переждал. Не послушался меня, — вот и проиграл два раза подряд.

— Это не мои деньги, — сказал Ли Куй.

— Да чьи бы они ни были, теперь уж ничего не сделаешь, — заметил маленький Чжан И. — Раз проиграл, так и говорить не о чем.

— Но у меня безвыходное положение, — отвечал Ли Куй. — Одолжи мне эти деньги, завтра я верну их тебе.

— Что зря болтать! — воскликнул маленький Чжан И. — Еще в древности говорили, что для всех игроков правила одинаковы. Ты сейчас честно проиграл мне, так зачем же затеваешь спор?

Тогда Ли Куй подоткнул полы своей длинной куртки и, выступив вперед, рявкнул:

— Вернешь ты мне деньги или нет?

— Дорогой брат Ли, — сказал маленький Чжан И, — ты всегда играл правильно и честно, что же с тобой сейчас случилось? Ни слова не говоря, Ли Куй схватил с кона проигранные деньги, прихватив при этом более десяти лян, принадлежащих другим игрокам, и, сунув их в карман своего халата, заорал, вытаращив глаза:

— Верно, я всегда играл честно и справедливо, а вот сегодня приходится быть нечестным!

Тут маленький Чжан И вместе с остальными тринадцатью игроками бросились на него, чтобы отнять свои деньги. Но Ли Куй, нанося удары направо и налево, разогнал наседавших на него противников и бросился к двери.

— Уважаемый брат! Куда вы бежите? — попробовал было остановить его привратник.

Но Ли Куй, с силой оттолкнув его в сторону, пинком ноги вышиб двери и побежал прочь. Игроки, выбежав вслед за ним из дома, остановились у ворот и кричали:

— Уважаемый брат Ли, разве можно так нечестно поступать? Вы украли все наши деньги!

Но они только кричали ему вслед, не решаясь бежать за ним. И в этот момент кто-то схватил Ли Куя за плечо и сказал:

— Ах ты, мошенник этакий! Да как ты смеешь отнимать то, что принадлежит другим?

— А тебе какое до этого дело? — огрызнулся Ли Куй, но, оглянувшись, увидел перед собой Дай Цзуна, а позади него Сун Цзяна. Ли Куй опешил и забормотал:

— Уважаемый брат! Не сердитесь на меня. Я всегда играл пo-честному, но сегодня неожиданно для себя проиграл деньги почтенного брата Сун Цзяна. Мне не на что было угостить его, и, оказавшись в столь затруднительном положении, я поступил нечестно.

Выслушав его, Сун Цзян рассмеялся и сказал:

— Дорогой брат, когда вам понадобятся на что-нибудь деньги, скажите мне об этом. А чужие деньги верните немедленно.

Ли Кую оставалось только полезть в карман, достать все деньги и передать их Сун Цзяну. Сун Цзян подозвал маленького Чжан И и отдал деньги ему. А тот, обращаясь к Сун Цзяну и Дай Цзуну, сказал:

— Почтенные господа! Я возьму только свои деньги. Мне не нужны те десять лян, которые уважаемый Ли проиграл мне. Я не возьму их, чтобы не портить наши хорошие отношения и избежать всякой неприязни между нами.

— Нет, вы уж берите все и ни о чем не беспокойтесь, — сказал Сун Цзян.

Однако маленький Чжан И продолжал отказываться. Тогда Сун Цзян спросил его:

— А он никого не побил?

— Да он всех пораскидал, и тех, кто прислуживает, и привратника, — отвечал Чжан И.

— Тогда возьмите эти деньги, — сказал Сун Цзян, — и раздайте их пострадавшим. А если вам самому неудобно это сделать, так я пошлю его.

Только после этого маленький Чжан И решился взять деньги и, низко поклонившись Сун Цзяну в знак благодарности, ушел.

— Ну вот, а теперь мы можем пойти с уважаемым братом Ли выпить чашки по три, — сказал Сун Цзян.

— У реки есть ресторан под названием «Павильон Лютни». Это памятник старины времен Танской династии. В этом павильоне бывал Бо Цзюй-и³, — сказал Дай Цзун. — Пойдемте туда, выпьем в беседке несколько чашечек вина и полюбуемся рекой. Что вы на это скажете?

— А не купить ли нам раньше каких-нибудь закусок? — предложил Сун Цзян.

— Нет, это лишнее, — ответил Дай Цзун. — Там продают все, что надо.

— В таком случае пойдемте, — согласился Сун Цзян.

И они втроем направились к «Павильону Лютни». Там они поднялись наверх и, оглядевшись, увидели, что по одну сторону ресторана раскинулась река Сюньянцзян, а по другую стоит дом хозяина ресторана.

Наверху было расставлено более десяти столиков.

Дай Цзун выбрал самый чистый и попросил Сун Цзяна занять почетное место. Сам он сел напротив, Ли Куя посадил рядом с собой. Затем они заказали вина, закусок, фруктов и все, что полагается к выпивке.

Слуга принес им два кувшина лучшего вина, которое называлось «Юйхучунь» — «Весна в яшмовом кувшине», — этим вином славился Цзянчжоу. Вынув глиняную пробку, Ли Куй сказал слуге:

— Ты принеси большие чашки. Из маленьких и пить не стоит.

— Какая же ты деревенщина, дорогой мой! — воскликнул Дай Цзун. — Ты бы уж лучше молчал! Пей вино и молчи.

Но Сун Цзян приказал слуге:

— Нам двоим ты подай маленькие чашечки, а этому почтенному брату — большую.

Слуга послушно выполнил его распоряжение, принес Ли Кую большую чашку и, расставив перед гостями закуски, налил им вина.

— Сразу видно, уважаемый брат Сун, что вы настоящий человек, — сказал, смеясь, Ли Куй. — Правильно о вас люди говорят. Вы мигом поняли, каков я! Большая честь побрататься с таким человеком, как вы.

Время шло, и слуга уже несколько раз подливал гостям вина. Глядя на своих приятелей, Сун Цзян радовался. Когда выпили еще по нескольку чашечек, ему вдруг пришло в голову, что не плохо было бы поесть рыбного супа с острой приправой.

— Можно здесь достать хорошей свежей рыбы? — спросил он Дай Цзуна.

— Разве вы не видите, уважаемый друг мой, что на реке полно рыбацких лодок? — отвечал тот. — В этих местах ловят рыбу и разводят рис. Где еще водиться свежей рыбе, как не здесь?

— А ведь после вина лучше всего поесть немного рыбного супу, — сказал Сун Цзян.

Дай Цзун подозвал слугу и приказал ему приготовить на троих рыбного супу, хорошо сдобрив его красным перцем. Суп быстро приготовили. Когда его подали на стол, Сун Цзян сказал:

— Как суп ни хорош, а посуда еще лучше. Ресторанчик небольшой, а посуда у них, по совести сказать, замечательная.

Он взял палочки и пригласил Дай Цзуна и Ли Куя есть рыбу. Сун Цзян поел немного и отхлебнул несколько глотков супу. А что касается Ли Куя, то он не счел нужным пользоваться палочками и, вылавливая куски из чашки прямо пальцами, жевал рыбу вместе с костями.

Глядя на него, Сун Цзян не мог сдержать улыбки. Он сделал еще несколько глотков и отложил палочки в сторону.

— Дорогой брат! Вам, наверно, не нравится эта рыба, потому что она соленая, — заметил Дай Цзун.

— Да, по-моему, эта рыба не совсем подходит к выпивке, — отвечал Сун Цзян. — Я люблю суп из свежей рыбы, а эта не очень хороша.

— И я тоже не могу ее есть, — согласился Дай Цзун. — Соленая и невкусная.

Ли Куй тем временем покончил со своей чашкой и сказал:

— Если вы, уважаемые братья, не хотите рыбы, так я съем ее за вас. — С этими словами он протянул руку и выловил рыбу сначала в чашке Сун Цзяна, а потом и Дай Цзуна и все съел. Сделал он это так неосторожно, что залил супом весь стол.

Наблюдая, как Ли Куй поглощает суп и рыбу вместе с костями, Сун Цзян подозвал слугу и сказал:

— Этот почтенный человек, очевидно, проголодался. Вы нарежьте цзиня два мяса и подайте ему. А потом мы за все расплатимся с вами.

— Я должен предупредить вас, — сказал на это слуга, — что у нас есть только баранина, — говядины мы не держим. Зато жирной баранины сколько угодно.

Услышав это, Ли Куй швырнул слуге в лицо остатки супа и залил его с головы до ног.

— Что же это ты опять вытворяешь? — закричал Дай Цзун.

— Да как же можно терпеть бесцеремонность этого негодяя? — возмущенно воскликнул Ли Куй. — Уж не думает ли он, что я ем только говядину и откажусь от баранины?

— Я жду ваших приказаний и ничего особенного не сказал, — заметил слуга.

— Хорошо, иди и нарежь мяса, — сказал Сун Цзян. — А потом мы расплатимся за все.

Сдерживая гнев, слуга пошел, нарезал два цзиня баранины и подал ее на стол на блюде. При виде мяса Ли Куй, не ожидая приглашения, принялся уплетать его полными пригоршнями. В один миг все два цзиня мяса были уничтожены.

— Вот это молодец! Вот это настоящий мужчина! — воскликнул Сун Цзян.

Обращаясь к нему, Ли Куй сказал:

— Ну, уважаемый брат Сун Цзян, вы хорошо угадываете мои желания. Конечно, мясо куда сытнее рыбы!

Дай Цзун подозвал слугу и сказал:

— Суп ты нам подал в очень хорошей посуде, но рыба была соленая и нам не понравилась. Если у вас есть свежая рыба, так приготовь другой суп для этого почтенного господина.

— Не хочу обманывать вас, господин начальник, — сказал слуга, — эта рыба действительно была вчерашнего улова. А свежая все еще находится в лодках. Рыбаки не осмеливаются продавать ее, пока не придет инспектор. Поэтому у нас нет свежей рыбы.

Услышав это, Ли Куй вскочил и сказал:

— Я сам пойду и достану две живых рыбы, чтобы угостить моего уважаемого брата!

— Нет, ты не пойдешь, — возразил Дай Цзун. — Мы попросим достать рыбу слугу.

— Я сам пойду, — настаивал Ли Куй. — Рыбаки не посмеют мне отказать. — С этими словами он исчез, и Дай Цзун не успел его задержать.

— Не сердитесь на меня, уважаемый брат, что я привел этого человека и познакомил его с вами, — сказал Дай Цзун, обращаясь к Сун Цзяну. — От его бесцеремонности и грубости можно сгореть со стыда.

— Такова его натура, — промолвил Сун Цзян. — Ведь его уже не переделаешь. Но что мне очень нравится в нем, так это его прямота и честность.

Так беседуя, они продолжали сидеть в «Павильоне Лютня».

Однако вернемся к Ли Кую. Подойдя к берегу, он увидел около сотни рыбацких лодок, привязанных в ряд к ивам, которые росли у самой воды. Многие рыбаки в лодках спали, другие, сидя на носу, вязали сети, а некоторые — купались.

Была середина пятого месяца; красный диск солнца уже склонялся к западу, а инспектор все не показывался. Подойдя к одной лодке, Ли Куй окликнул:

— Эй вы, там! Уступите-ка мне парочку живых рыб!

— Да вот никак не можем дождаться инспектора, а без него мы не смеем начинать торговлю, — отвечали из лодки. — Посмотри, сколько на берегу торговцев. Все ждут.

— Какого там еще черта ждать инспектора! — заорал Ли Куй. — Две-три рыбы можете отпустить мне и без него!

— Мы еще не совершали обряда возжигания, — сказал один из рыбаков. — Как же мы можем открыть наши лодки и начать торговлю?

Ли Куй понял, что рыбаки не хотят продавать ему рыбы, и тут же прыгнул в одну из лодок. Конечно, никто не мог остановить его.

Надо сказать, что Ли Куй не знал устройства рыбацких лодок и потому решил, что следует вытащить бамбуковый заслон на корме. Рыбаки с берега увидели это и подняли крик:

— Что он делает?

— Ну, все пропало!

А Ли Куй, сунув руки под доски, прикрывавшие дно лодки, стал шарить там в поисках рыбы, но, конечно, ничего не нашел.

Дело в том, что у рыбацких лодок на больших реках на корме устроена щель, прикрытая заслоном. Через эту щель речная вода свободно проникает в ту часть лодки, где хранится улов. Бамбуковый заслон как раз и предназначается для того, чтобы прикрывать эту щель и не давать рыбе возможности уйти обратно в реку и в то же время постоянно держать ее в свежей проточной воде. Цзянчжоу славится свежей рыбой.

А Ли Куй по своему неведению прежде всего вытащил бамбуковый заслон, и вся рыба из лодки ушла в реку. Тогда он перепрыгнул на вторую лодку и там тоже ухватился за бамбуковый заслон.

Придя в себя, все рыбаки кинулись к своим лодкам и, схватив бамбуковые шесты, бросились на Ли Куя. Ли Куй рассвирепел. Он сбросил халат, под которым носил только пестрое полотенце, повязанное на бедрах, и ринулся на своих противников. Оружия у него не было. Схватив человек шесть, он стал вертеть их так, как вертят лук, когда хотят оторвать головку. Это так напугало рыбаков, что они поспешили отвязать свои лодки и отплыть на середину реки. А разъяренный Ли Куй, совершенно голый, схватил поломанный шест, прыгнул на берег и бросился избивать торговцев рыбой. Те, подхватив свои коромысла, разбежались кто куда.

В разгар этой свалки на тропинке показался какой-то человек. Узнав его, все закричали:

— Вон инспектор идет! Инспектор, этот чумазый отбирает у нас рыбу! Он разогнал все рыбачьи лодки!

— Что за чумазый? — спросил пришедший. — Как он смеет чинить здесь безобразия?

— Вон он там, на берегу, ищет с кем бы подраться, — отвечали торговцы, указывая на Ли Куя.

— Если бы ты даже съел сердце барса и печень тигра, то и тогда не должен был бы стоять на моем пути! — закричал инспектор, обращаясь к Ли Кую.

Взглянув на него, Ли Куй увидел перед собой человека лет тридцати трех, ростом свыше шести чи, в белой рубашке, подпоясанной шелковым поясом. Усы и борода его спускались вниз в виде трезубца. На голове была повязка из черного шелка с торчащими вперед узелками. В собранных волосах виднелся красный нарост. На ногах его были соломенные туфли, в руках он держал весы.

Пришел он сюда для того, чтобы разрешить рыбакам продавать рыбу, но, увидев, как буянит Ли Куй, передал весы стоявшему поблизости торговцу и подбежал к Ли Кую:

— Кого это ты, мерзавец, собираешься бить? — гневно спросил он.

Ни слова не говоря, Ли Куй повернулся и с шестом в руках ринулся на говорившего. Однако тот не растерялся и выхватил у него шест. Тогда Ли Куй схватил инспектора за волосы, а инспектор старался поймать Ли Куя за ноги, чтобы повалить его. Но разве мог он справиться с Ли Куем, который был силен как буйвол? Ли Куй отшвырнул его от себя, и инспектор больше не осмеливался схватиться с ним вплотную. Правда, он еще пытался нанести Ли Кую несколько ударов кулаком под ребра, но Ли Куй даже не почувствовал этого. Попробовал инспектор пнуть Ли Куя ногой, но Ли Куй только опустил голову, взмахнул своим огромным, как железный молот, кулаком и с треском опустил его на спину противника. После этого инспектор уже не мог больше сопротивляться.

Ли Куй собирался добить инспектора, но вдруг почувствовал, как кто-то сзади обхватил его руками за поясницу. В тот же момент его схватили за руки, и он услышал:

— Нельзя так, нельзя!

Оглянувшись, Ли Куй увидел Сун Цзяна и Дай Цзуна. Он отпустил противника, и инспектор сразу исчез.

— Ведь я же говорил тебе, чтобы ты не ходил за рыбой, — стал отчитывать провинившегося Ли Куя Дай Цзун. — А ты опять затеял драку. Ведь если бы ты убил кулаком человека, то попал бы в тюрьму и поплатился за это своей жизнью.

— Вы боитесь, что я впутаю вас в это дело? — спросил Ли Куй. — Если бы я и убил кого-нибудь, то сам бы и отвечал за это!

— Не надо препираться, — сказал Сун Цзян. — Оденься, и вернемся в ресторан.

Ли Куй взял лежавший под ивой халат и, напяливая его на плечи, отправился вслед за Сун Цзяном и Дай Цзуном. Но не прошли они и десяти шагов, как услышали позади брань:

— Куда же ты уходишь, черномазый разбойник? Я хочу по-настоящему помериться силами с тобой.

Оглянувшись, Ли Куй увидел, что это кричит его противник. Теперь на инспекторе были только короткие штаны, в каких работают в воде, тело его отливало сверкающей белизной. Он снял повязку, и на голове его открылся красный нарост. Он стоял на рыбацком челноке, подгребал к берегу и кричал:

— Тебя мало разрезать на десять тысяч кусков, черномазый разбойник! А ты решил, дурак, что я испугался тебя? Не будь я удальцом, если это так! Жалок тот, кто уходит из драки.

Услышав такие слова, Ли Куй зарычал от гнева. Сбросив свой халат, он побежал обратно к реке. А его противник подъехал к берегу и шестом остановил лодку, не переставая браниться.

— Если ты считаешь себя удальцом, так выходи на сушу, — крикнул Ли Куй.

В ответ на это ему под ноги полетел шест. Ли Куй окончательно рассвирепел и одним прыжком вскочил в лодку инспектора.

События развертывались, конечно, гораздо быстрее, чем об этом можно рассказать. Противник Ли Куя только и ждал этого момента, и едва Ли Куй прыгнул в лодку, он моментально, упершись ногами в дно, изо всей силы оттолкнул лодку шестом от берега, и она как стрела вылетела на середину реки.

Надо сказать, что Ли Куй хотя и умел плавать, но чувствовал себя на воде не очень уверенно. И потому, неожиданно очутившись на середине реки, он растерялся. А инспектор перестал ругаться и, отбросив шест, сказал:

— Вот сейчас мы увидим, чья возьмет. — И, ухватив Ли Куя за плечо, он закончил: — Пока я бить тебя не стану, а прежде напою водой из этой реки.

Тут он широко расставил ноги и так раскачал лодку, что она перевернулась вверх дном, и оба удальца кувырком полетели в воду. Подбежавшие к берегу Сун Цзян и Дай Цзун видели, как перевернулась лодка, и только горестно охали.

Между тем на берегу собралась толпа человек в триста — пятьсот и, расположившись под деревьями, наблюдала за тем, что происходит на реке. То и дело слышались возгласы:

— Этот черномазый сегодня попал в беду. Если ему и удастся выйти живым, то уж воды-то он наглотается вдосталь.

Итак, в прозрачных водах реки два человека схватились друг с другом: один — загорелый до черноты, другой — с белой, как сверкающий иней, кожей. В схватке они сплетались в один клубок. В толпе зрителей то и дело слышались возгласы одобрения.

Сун Цзян и Дай Цзун видели, как человек с белой кожей то подымал Ли Куя над водой, то снова погружал в воду и держал его под водой до тех пор, пока у Ли Куя не закатывались глаза. По всему было видно, что положение Ли Куя очень тяжелое. Тогда Сун Цзян сказал Дай Цзуну, что Ли Кую надо помочь. Обращаясь к толпе, Дай Цзун спросил:

— Кто этот человек с белой кожей?

— Это инспектор рыбной торговли, — отвечал кто-то из толпы. — Зовут его Чжан Шунь.

Услышав это, Сун Цзян быстро спросил:

— А не тот ли это Чжан Шунь, которого прозвали «Белая лента в воде»?

— Да, да, это он и есть, — отозвалось несколько голосов.

— Я должен передать ему письмо от его старшего брата Чжан Хэна, — сказал Сун Цзян, обращаясь к Дай Цзуну. — Только оно осталось в лагере.

Дай Цзун закричал:

— Уважаемый брат Чжан Шунь! Обождите немного! У нас есть письмо от вашего старшего брата Чжан Хэна. А этот темнолицый парень наш друг. Вы уж простите его и выходите на берег. Мы здесь поговорим.

Чжан Шунь, услышав, что его зовут, взглянул на берег и узнал Дай Цзуна, который был хорошо ему известен. Он тотчас же отпустил Ли Куя и поплыл к берегу. Выбравшись на сушу и почтительно приветствуя Дай Цзуна, он сказал:

— Извините меня, юаньчжан, за мое недостойное поведение.

— Я убедительно прошу вас, почтенный, ради меня помочь нашему другу выбраться из воды. А потом я вас познакомлю с одним человеком.

В ответ на эти слова Чжан Шунь снова прыгнул в воду и поплыл на середину реки, где Ли Куй барахтался, пытаясь плыть к берегу. Голова его то скрывалась, то снова показывалась над водой.

Чжан Шунь быстро подплыл к нему и, взяв за руку, направился к берегу, шагая по воде так, словно шел по суше. Вода была ему по пояс; он размахивал свободной рукой, а другой тащил Ли Куя и вместе с ним приближался к берегу. При виде этого зрелища толпа восторженно завопила.

Сун Цзян замер от изумления и долго стоял, не двигаясь с места.

Когда Чжан Шунь и Ли Куй выбрались на берег, Ли Куи глубоко вздохнул, и изо рта у него хлынула вода.

— Разрешите пригласить вас в «Павильон Лютни», там мы и потолкуем, — сказал Дай Цзун.

Чжан Шунь нашел свою одежду и оделся. Натянул свой халат и Ли Куй. Затем они вчетвером направились в «Павильон Лютни». — А вы, уважаемый брат, знаете меня? — спросил Дай Цзун, обращаясь к Чжан Шуню.

— Конечно, знаю, — отвечал тот. — К сожалению, до сих пор у меня не было случая встретиться с вами.

— А его тоже знаете? — спросил Дай Цзун, показывая на Ли Куя. — Или сегодня впервые схватились с ним?

— Да как же я мог не знать уважаемого брата Ли? — воскликнул Чжан Шунь. — Только раньше нам не приходилось с ним схватываться.

— Ну, ты здорово искупал меня! — сказал Ли Куй.

— Да и ты порядком меня поколотил, — ответил на это Чжан Шунь.

— А теперь вы должны побрататься, — сказал Дай Цзун. — Не зря пословица говорит: «Пока не подерешься, не узнаешь друг друга».

— Только на суше ты впредь все же меня не задевай! — промолвил Ли Куй.

— Хорошо, я буду поджидать тебя на воде, — сказал на это Чжан Шунь, и все четверо рассмеялись.

После этого они совершили положенную при знакомстве церемонию поклонов. Затем Дай Цзун, указывая на Сун Цзяна, спросил Чжан Шуня:

— Уважаемый брат, знаете ли вы этого почтенного человека?

— Нет, не знаю, — отвечал Чжан Шунь. — Нам не приходилось встречаться.

— Почтенный брат, ведь это же смуглолицый Сун Цзян! — воскликнул Ли Куй.

— Уж не тот ли писарь Сун из Юньчэнского уездного управления, которого прозвали «Благодатный дождь» из Шаньдуна? — спросил Чжан Шунь.

— Да, это почтенный брат Сун Гун-мин, — подтвердил Дай Цзун.

Услышав это, Чжан Шунь низко поклонился Сун Цзяну и сказал:

— Давно я слышал ваше славное имя, но никак не думал, что сегодня мне представится случай встретиться с вами! Среди вольного люда многие рассказывали мне о вашей, уважаемый брат, высокой добродетели, и о том, что вы всегда помогаете несчастным и обездоленным, защищаете справедливость и презираете богатство.

— Да что вы, стоит ли много говорить о таком маленьком человеке, как я? — запротестовал Сун Цзян. — По пути в Цзянчжоу я прожил несколько дней у Ли Цзюня в Цзеянлине. А затем на реке Сюньянцзян познакомился с My Хуном и повстречался с вашим братом Чжан Хэном. Он написал письмо и просил меня передать вам, только письма при мне нет, оно осталось в лагере. Мы с начальником Дай Цзуном и братом Ли Куем пошли в «Павильон Лютни», чтобы выпить вина и полюбоваться рекой. Здесь мне пришло в голову поесть супу из свежей рыбы: такой суп освежает после вина. Брат Ли Куй вздумал пойти и достать свежую рыбу. Мы вдвоем не смогли удержать его и вскоре услышали шум на берегу. Мы попросили слугу узнать, в чем дело, и он сказал, что наш удалец с кем-то дерется. Тут мы бросились на берег, чтобы прекратить драку, и я никак не думал, что мне удастся познакомиться с таким героем, как вы. Сегодня у меня счастливый день — я нахожусь среди трех доблестных удальцов. Поэтому разрешите пригласить вас выпить со мной вина. — И подозвав слугу, он приказал снова накрыть стол, принести вина и закусок.

— Если вы, почтенный брат, любите свежую рыбу, так разрешите мне пойти и принести несколько штук, — сказал тут Чжан Шунь.

— Вот и прекрасно! — воскликнул довольный Сун Цзян.

— Я тоже пойду, — предложил Ли Куй.

— Опять за свое! — сказал Дай Цзун. — Мало воды наглотался, что ли?

Но Чжан Шунь рассмеялся и, взяв Ли Куя за руку, сказал:

— Ничего, сейчас я пойду вместе с тобой, посмотрим, как нас встретят.

Они спустились вниз и пошли к реке. Чжан Шунь тихонько свистнул, и все лодки на реке сразу же подплыли к берегу.

— У кого есть золотой карп?

— Сюда, ко мне идите!

— У меня тоже есть! — разом отвечали из нескольких лодок, и быстро набрали десяток золотых карпов.

Чжан Шунь выбрал четыре самых крупных рыбы, потом отломил ветку ивы и нанизал этих карпов на нее. Отдав их Ли Кую, он сказал, чтобы тот возвращался в «Павильон Лютни» и заказал там суп. Сам же Чжан Шунь остался, чтобы распределить рыбу по сортам и открыть торговлю; у весов стояли его подчиненные и взвешивали рыбу. Затем Чжан Шунь тоже вернулся в «Павильон Лютни», чтобы провести время в обществе Сун Цзяна.

Сун Цзян поблагодарил Чжан Шуня за рыбу и сказал:

— Зачем вы принесли так много? Вполне достаточно было бы и одной.

— Не стоит и говорить о таких пустяках, — возразил тот.

— Не сможете съесть сейчас, возьмете с собой и съедите после.

Ли Куй и Чжан Шунь заняли места за столом по старшинству. Ли Куй сказал, что он старше, и занял третье место, а Чжан Шунь сел на четвертое.

Слуге приказали принести кувшин лучшего вина «Весна в яшмовом кувшине», а также морских деликатесов, фруктов и прочих закусок. Чжан Шунь сказал слуге, чтобы из одной рыбы сварили суп, сдобренный перцем, а другую, нарезав мелко, приготовили на винном пару.

И вот когда они вчетвером сидели и выпивали, поверяя друг другу свои самые сокровенные мысли, в комнату вдруг вошла девушка лет шестнадцати, в легком летнем одеянии и, почтительно отвесив им четыре глубоких поклона, запела песню.

Этим она прервала рассказ Ли Куя о его бесчисленных героических делах. Остальные трое стали слушать ее.

Ли Куй вспыхнул и, вскочив на ноги, двумя пальцами толкнул девушку в лоб. Девушка вскрикнула и упала на пол. Все бросились к ней и увидели, что ее розовые, как персик, щеки приняли землистый оттенок, а маленький рот умолк. Тут слуги «Павильона Лютни» выступили вперед и преградили дорогу четырем приятелям, чтобы задержать их и заявить о них властям.

Поистине:

Девушку прелестную обидеть,

Девушку изящную ударить —

Это все равно, что лютню сжечь,

Чтобы цаплю на обед зажарить.

О том, как Сун Цзян и его друзья избежали неприятностей в «Павильоне Лютни», рассказывает следующая глава.

Примечания

2

Цзянчжан, юаньчжан,—отец, батюшка.

3

Бо Цзюй-и — знаменитый поэт времен Танской династии (772—846).