Речные заводи. Том 2

Най-ань Ши

Роман «Речные заводи» («Шуйху чжуань») основан на устных преданиях о восстании, произошедшем в XII веке. Мятеж возглавил Сун Цзян вместе с тридцатью шестью другими предводителями. Повстанцы создали хорошо укрепленный лагерь в труднодоступных местах, подчинив своей власти обширную область Китая. В этом захватывающем повествовании, написанном Ши Най-анем (1296-1370 гг.), действуют сто восемь героев-разбойников (в их числе и три женщины) – люди совершенно различных характеров. «Речные заводи», «Троецарствие», «Путешествие на Запад» и «Сон в красном тереме» – самые известные произведения китайской классической прозы, и можно только позавидовать тем, кто их еще не читал. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Глава тридцать шестая

У Юн посылает письмо Дай Цзуну. Сун Цзян в горах Цзеянлин встречает Ли Цзюня

Итак, почтенный Сун взобрался по лестнице на стену и увидел внизу множество факелов. Под стенами усадьбы собралось более ста человек. Отряд возглавляли два вновь назначенных командира охраны — братья Чжао Нэн и Чжао Дэ.

— Почтенный Сун! — крикнули они. — Если ты человек разумный, выдай нам твоего сына Сун Цзяна, и мы поступим с ним по закону. Если же не выдашь его, придется арестовать и тебя, старика.

— Но почему вы решили, что Сун Цзян вернулся? — удивился старик.

— Не болтай глупостей! — закричал Чжао Нэн. — Люди видели, как он выпивал в кабачке старосты Чжана на краю деревни, а потом пошел домой. У нас есть свидетель, который шел за ним до самого дома. Отпираться бесполезно!

— Отец, не стоит с ними спорить, — сказал стоявший возле лестницы Сун Цзян. — Я сам выйду к ним, ничего они со мной не сделают. В уездном управлении меня все знают. А кроме того, вышло помилование, так что ко мне должны отнестись милостиво. Зачем унижаться перед ними? Ведь семья Чжао известна своей подлостью. Сейчас, когда эти двое стали начальниками, где уж им понять, что такое справедливость! Ничего хорошего от них ждать не приходится, а потому не стоит их упрашивать.

— Сынок мой, это я навлек на тебя беду, — заплакал старый Сун.

— Ничего, отец, не расстраивайся, — отвечал Сун Цзян. — То, что меня отдадут под суд, может быть, даже и к лучшему. Ведь иначе завтра я вынужден был бы искать убежища у вольных молодцов, которые убивают людей, поджигают дома. Попади я к ним, мы с тобой никогда бы больше не встретились. Пусть даже меня ожидает ссылка, но все равно срок ее когда-нибудь кончится. Тогда я смогу вернуться домой и неустанно заботиться о тебе до конца твоих дней.

— В таком случае, сын мой, — сказал старый Сун, — я постараюсь устроить так, чтобы тебя сослали в хорошее место.

Сун Цзян взобрался по лестнице на стену и закричал:

— Эй вы, перестаньте шуметь! По новому помилованию моя вина сейчас смягчается и смерть мне не грозит! Прошу вас, господа командиры, заехать в нашу усадьбу. Мы побеседуем и выпьем по три чашки вина, а завтра вы передадите меня вашему начальству.

— Уж не хочешь ли ты подкупить нас? — спросил Чжао Нэн. — Если это так, то ничего у тебя не выйдет…

— Что ж я, по-вашему, хочу навлечь беду на отца и брата? — отвечал Сун Цзян. — Не церемоньтесь, заезжайте в усадьбу.

Спустившись со стены, он распахнул ворота, пригласил начальников во двор, а затем провел их в помещение.

Всю ночь напролет шел пир горой, без счета резали кур, гусей. Начальников потчевали лучшим вином. Отряду в сто человек также поднесли вина, всех накормили и оделили подарками.

Старый Сун достал двадцать лян чистого серебра и преподнес двум начальникам в знак дружеского расположения к ним. На ночь гости остались в усадьбе, а на рассвете вместе с Сун Цзяном отправились в уездный город. Когда они приехали, начальник уезда Ши Вэнь-бинь уже приступил к делам.

Увидев, что начальники отряда Чжао Нэн и Чжао Дэ доставили Сун Цзяна прямо в управление, он остался очень доволен и приказал снять с преступника показания. Сун Цзян сразу же во всем признался.

— Я сделал ошибку, когда позапрошлой осенью заключил договор с Янь По-си о том, что беру ее в жены. Это была женщина дурного поведения, она постоянно напивалась и затевала ссоры и драки. Во время одной из ссор я случайно убил ее и, желая избежать наказания, скрылся. А вот теперь меня арестовали и привели на ваш суд. Я прошу рассмотреть это старое дело и вынести мне заслуженный приговор. Показания я даю добровольно и не думаю отпираться.

Выслушав Сун Цзяна, начальник уезда приказал заключить его под стражу. Весть об аресте Сун Цзяна распространилась по всему городу, и не было человека, который бы не посочувствовал ему. К начальнику уезда потянулись ходатаи с просьбой оказать снисхождение Сун Цзяну. Все они вспоминали о его добрых делах. Да и сам начальник уезда был склонен к тому, чтобы чем — нибудь облегчить участь Сун Цзяна.

Ввиду чистосердечного признания с заключенного сняли длинную кангу и наручники и ограничились лишь тем, что посадили его в тюрьму. Старый Сун старался подкупить начальство и не жалел на это ни денег, ни шелков.

Старуха Янь умерла еще полгода назад, и истца по этому делу не осталось. К тому же Чжан-сань, потерявший любовницу, ничего больше не предпринимал, чтобы отомстить за нее.

Когда все бумаги по делу Сун Цзяна были оформлены и установленный для разбирательства срок в шестьдесят дней истек, дело было переслано для окончательного решения в цзянчжоуское областное управление. Ознакомившись с бумагами, начальник области вынес решение о смягчении наказания. Сун Цзян был приговорен к двадцати ударам палками, клеймению и ссылке в лагерь в Цзянчжоу.

Благодаря тому, что многие чиновники областного управления знали Сун Цзяна, да к тому же еще получили деньги и шелка, никто из них не настаивал на тяжелом наказании. Тем более что в деле не было заявления истца, и все были на стороне Сун Цзяна.

В управлении на Сун Цзяна надели кангу и отправили к месту ссылки в сопровождении стражников Чжан Цяня и Ли Ваня. Получив сопроводительную бумагу, стражники вывели Сун Цзяна из областного управления. На дороге Сун Цзяна уже ждали его отец и брат Сун Цин. Они принесли вина, чтобы угостить стражников, и дали им немного денег. Сун Цзяну они принесли узел с вещами, заставили сменить одежду и надеть конопляные туфли, после чего старый Сун отозвал сына в сторону и напутствовал его следующими словами:

— Я знаю, что Цзянчжоу — неплохое место. Там много рыбы и риса. Я не жалел денег, чтобы тебя сослали именно туда. Как-нибудь перенеси эту ссылку. Тебя будет навещать твой брат, и с каждой оказией я буду присылать тебе деньги на жизнь. По дороге вы будете проходить мимо Ляншаньбо. Может случиться, что тамошние обитатели спустятся с гор для того, чтобы освободить тебя и завлечь в свою шайку. Смотри, ни в коем случае не соглашайся идти к ним. Ведь этим ты дал бы повод поносить тебя и упрекать в измене властям и непочтительности к старику отцу. Крепко запомни это! В дороге, сынок, будь осторожен. Может быть, небо когда-нибудь и сжалится над нами: ты вернешься домой и мы снова будем жить вместе.

Сун Цзян со слезами на глазах распростился с отцом. Сун Цин проводил его на один переход. Расставаясь с братом, Сун Цзян сказал:

— Пусть моя ссылка не слишком огорчает вас. Отец уже стар, жаль, что из-за меня ему пришлось поизрасходоваться на чиновников и суд, а я должен покидать родные места. Дорогой брат, ты как следует смотри за отцом, не оставляй его без присмотра и не вздумай ездить ко мне в Цзянчжоу. У меня много друзей среди вольницы, и кого бы я ни встретил, никто не откажет мне в помощи. Если понадобится, на расходы у меня есть. Может быть, небо сжалится надо мной, и я когда-нибудь вернусь.

О том, как Сун Цин плача распростился со старшим братом, вернулся домой и принял на себя все заботы о своем отце, мы здесь говорить не будем.

Расскажем лучше о том, как Сун Цзян пустился в путь со своей стражей. Получив деньги, а также считая Сун Цзяна хорошим человеком, Чжань Цянь и Ли Вань всю дорогу относились к нему очень внимательно и заботливо. Как-то через несколько дней они остановились ночевать на постоялом дворе. Стражники развели огонь и приготовили себе еду, Сун Цзян угостил их вином и мясом. Потом он сказал, обращаясь к ним.

— Мне не хотелось бы обманывать вас! Дальше наш путь пойдет мимо Ляншаньбо. Там в горном стане есть несколько удальцов, которые знают меня. Боюсь, как бы они не спустились с гор и не попытались освободить меня. Этим они наделают вам излишних хлопот. Давайте завтра встанем пораньше и глухими тропинками обойдем это место. Лучше сделать несколько лишних ли.

— Хорошо, что вы нас предупредили, господин писарь, — сказали охранники, — мы и не знали. Лучше, конечно, пойти в обход, чтобы не столкнуться с этими удальцами. — И они тут же обсудили, как им быть.

Поднявшись на рассвете, они приготовили завтрак, поели и покинули постоялый двор. Дальше они двинулись по глухой тропинке. Однако, пройдя около тридцати ли, они заметили, как из-за горы навстречу им вышел отряд вооруженных людей. Сун Цзян так и ахнул. Во главе отряда был не кто иной, как Лю Тан «Рыжий дьявол». С ним было человек пятьдесят. Стражники от страха упали на колени. Тогда Сун Цзян сказал, обращаясь к Лю Тану:

— Брат мой! Что ты собираешься сделать?

— Почтенный брат мой, — отвечал Лю Тан. — Я собираюсь прикончить этих мерзавцев, иначе ничего хорошего от них не дождешься.

— Ладно! Не марай своих рук. Дай мне меч, я сам убью их!

При этих словах охранники так и взвыли. Лю Тан отдал меч Сун Цзяну, и тот, взяв его, спросил:

— А почему ты хотел убить этих стражников?

— Я получил приказ моих старших братьев, — отвечал Лю Тан. — Они послали людей разузнать, что с вами, и когда нам стало известно, что вас отдали под суд, мы хотели было отправиться в Юньчэн и разгромить там тюрьму. Но тут мы узнали, что вас, почтенный брат, не подвергли там пыткам. Затем нам сообщили, что вас отправили в ссылку в Цзянчжоу. Боясь разминуться с вами, мы разбились на несколько отрядов и во главе со старшими братьями отправились по разным направлениям в надежде встретить вас и пригласить к нам в горы. А иначе нам не прикончить этих охранников.

— То, что вы предлагаете, — сказал Сун Цзян, — не сделает мне чести, а, наоборот, может сильно повредить. Ведь меня обвинят в измене и в непочтении к старшим. Если вы хотите принудить меня пойти с вами, то лучше уж мне умереть.

Он приставил меч к горлу и сделал вид, что хочет заколоть себя.

Лю Тан испуганно схватил его за руку и воскликнул:

— Почтенный брат мой! Погоди! Мы еще поговорим, — и отобрал у него меч.

— Если вы, братья, — сказал Сун Цзян, — действительно сочувствуете мне, то дайте мне возможность добраться до лагеря в Цзянчжоу. Подождем, пока кончится срок моей ссылки, тогда я приеду повидаться с вами.

— Уважаемый брат мой, — сказал на это Лю Тан. — Я не могу один решить этот вопрос. Недалеко отсюда находятся наш военный наставник У Юн и начальник крепости Хуа Юн. Они тоже выехали встретить вас. Разрешите мне послать за ними, и тогда мы вместе все обсудим.

— Что бы вы ни предложили мне, — ответил Сун Цзян, — я больше ничего не добавлю к тому, что сказал.

Были отряжены гонцы, и вскоре на конях показались У Юн и Хуа Юн. За ним следовали несколько десятков всадников. Они подскакали, спешились и почтительно поклонились Сун Цзяну. Закончив церемонию приветствия, Хуа Юн спросил:

— А почему с почтенного брата не сняли канги?

— О чем вы говорите, просвещенный брат мой? — промолвил Сун Цзян. — Ведь канга надета на основании государственных законов; можем ли мы по собственному произволу нарушить их?

— Я понял, о чем думает почтенный брат, — рассмеявшись, отвечал У Юн. — Ну, это легко устроить! Мы просто не будем задерживать вас, и все. Однако наш старший брат давно не видел вас и надеется по душам побеседовать с вами сегодня. Поэтому мы очень просим вас завернуть на часок в наш стан. После беседы мы проводим вас в дальнейший путь.

— Только вы, господин учитель, могли понять мою мысль, — сказал Сун Цзян и, помогая своим охранникам подняться с колен, продолжал: — Только надо их успокоить. Я скорей соглашусь сам умереть, чем позволю причинить им какой-нибудь вред.

— Только благодаря вам, господин писарь, мы остались живы, — с благодарностью твердили стражники.

После этого все свернули с большой дороги и направились к берегу, заросшему камышом, где их ждали лодки. Впереди была горная дорога, и главарей несли на носилках. Добравшись до беседки Дуаньцзиньтин, отряд остановился на отдых. В горы были отправлены гонцы, которые должны были созвать на совет всех предводителей. Сун Цзяна пригласили в парадный зал, где он познакомился с собравшимися. Приветствуя Сун Цзяна, Чао Гай выразил ему благодарность за то, что он спас им жизнь в Юньчэне.

— С тех пор, как мы пришли сюда, — сказал он, — не было дня, когда бы мы с благодарностью не вспоминали о вашем благодеянии. Мы не знаем, как отблагодарить вас за то, что вы направили нас к героям, обосновавшимся на этих горах, где и для нас нашлось пристанище.

— После того как мы расстались с вами, — начал свой рассказ Сун Цзян, обращаясь к Чао Гаю, — я убил одну распутную женщину и ушел к вольным удальцам. Я скитался полтора года и уже собирался уйти к вам в горы, но однажды в одном сельском кабачке встретил Ши Юна, у которого было для меня письмо из дома. В этом письме сообщалось, что мой отец умер. Я поспешно вернулся домой. Однако, как оказалось, письмо написано самим отцом, который боялся, что я присоединюсь к разбойникам и пойду против законов. Я попал под суд, но приговор не был суровым благодаря тому, что многие чиновники из управления хорошо относились ко мне. Меня приговорили к ссылке в Цзянчжоу — это не такое уж плохое место. А в дороге я встретился с вашими людьми, и они сказали, что вы ждете меня. Я не посмел отказаться и явился сюда; рад, что повидал вас. Однако срок моей ссылки уже наступает, и я не могу здесь долго задерживаться. Разрешите с вами распрощаться.

— Вам не следует так спешить, — сказал Чао Гай. — Прошу вас, побудьте с нами немного.

И они сели посредине зала. Сун Цзян приказал своим стражникам занять места позади его кресла и не отходить ни на шаг. Чао Гай пригласил всех удальцов чествовать Сун Цзяна; они уселись в ряд по обе стороны от него. Те, которые были ниже по положению, разливали вино. Сначала они поднесли чашу Чао Гаю, затем военным советникам У Юну и Гун-Сунь Шэну, а потом всем остальным, кончая Бай-шэном. Когда чаша с вином обошла несколько кругов, Сун Цзян поднялся и, выражая благодарность присутствующим, сказал:

— Прием, который вы оказали мне, свидетельствует о вашем хорошем отношении ко мне. Но я всего лишь человек, совершивший преступление, и потому не могу долго задерживаться здесь. Я должен распрощаться с вами.

— Почему вы обижаете нас, дорогой брат наш? — спросил Чао Гай. — Я понимаю, вы великодушны и не хотите, чтобы вашей страже причинили какой-нибудь вред. Но мы можем одарить их деньгами и с миром отпустить домой. А там они скажут, что на них напали разбойники из стана Ляншаньбо и увели вас в горы. Никакого наказания им за это не будет.

— Дорогой брат, не стоит говорить об этом, — заявил Сун Цзян. — То, что вы предлагаете, пойдет мне не на пользу, а во вред. Да к тому же у меня дома остался старый отец. Еще не было случая, чтобы я был непочтителен к родителям. Я и сейчас не могу нарушить волю отца и навлечь на него беду. Было время, когда я тешил себя мыслью, что мне удастся соединиться с вами. Но небу было угодно, чтобы я встретился в деревенском кабачке с Ши Юном и вернулся домой. Отец пожелал, чтобы я отдался в руки правосудия, и ускорил решение моего дела. Он постоянно наставлял меня и перед отправкой в ссылку еще раз строго-настрого наказывал не поступать легкомысленно ради своего удовольствия, не накликать беду на нашу семью и не причинять ему на старости лет лишних хлопот. Как же могу я ослушаться его? Если я соглашусь на ваше предложение, то нарушу законы неба и пойду против воли отца. Я окажусь человеком, не только нарушившим верность императору, но и не почитающим родителей. И если я, по вашему настоянию, даже останусь здесь жить, какая от этого будет польза? Лучше уж мне принять смерть от вашей руки!

Сказав это, Сун Цзян горько заплакал и низко поклонился. Тут Чао Гай, У Юн и Гун-Сунь Шэн бросились поднимать его, говоря:

— Раз вы, почтенный брат наш, твердо решили идти в Цзянчжоу, то мы просим вас сделать милость и провести с нами хотя бы сегодняшний день, а завтра мы проводим вас в путь.

Они несколько раз принимались уговаривать Сун Цзяна, пока, наконец, он согласился остаться до утра. Весь день в стане пировали. Но Сун Цзян ни за что не позволил снять с себя кангу и ни на шаг не отпускал сопровождавших его стражников. Так они провели в стане день и ночь, а на следующее утро Сун Цзян решительно заявил, что он отправляется в путь.

— Дорогой друг наш, — сказал тогда У Юн. — У меня есть в Цзянчжоу очень хороший знакомый по имени Дай Цзун; он служит там начальником тюрьмы. Я обучил его искусству проходить в день по восемьсот ли. Народ прозвал его «Волшебным скороходом». Это человек совершенно бескорыстный и справедливый. Я написал ему письмо, которое и хочу вручить вам, уважаемый брат. Прибыв на место, вы сможете познакомиться с этим человеком и передать ему мое письмо. Если что-нибудь с вами случится, он даст нам об этом знать.

Затем Сун Цзяну устроили торжественные проводы и преподнесли ему блюдо серебра. Двадцать лян серебра подарили его охране. Провожать Сун Цзяна пошли все. Вещи его несли разбойники. На склоне горы все стали прощаться, но У Юн и Хуа Юн переправились с Сун Цзяном на другой берег и прошли с ним по тракту еще двадцать ли, после чего наконец вернулись обратно.

Расскажем теперь о том, как Сун Цзян с двумя охранниками отправился дальше по дороге в Цзянчжоу. Стражники видели, как много вольных удальцов и коней в разбойном стане, видели и то, с каким почтением относились к Сун Цзяну вожаки этих разбойников, подарившие им изрядное количество серебра. Поэтому они старались во всем угождать Сун Цзяну. В пути прошло уже более полумесяца, когда наконец они дошли до того места, откуда был виден высокий горный хребет.

— Ну, вот и хорошо! — сказали охранники. — Перевалим через горы Цзеянлин, а там река Сюньянцзян. До Цзянчжоу поедем водой. Теперь недалеко!

— Время хотя и позднее, — сказал Сун Цзян, — но мы должны успеть пройти перевал и поискать там ночлег.

— Вы совершенно правы, господин писарь, — отвечали стражники.

Идти пришлось долго, но когда они перевалили хребет, то сразу увидели кабачок, который прилепился на краю огромной отвесной скалы. Недалеко от ворот росло какое-то странное дерево, вокруг были разбросаны крытые соломой хижины. В тени деревьев висела вывеска кабачка. Увидев этот кабачок, Сун Цзян очень обрадовался и сказал своим сопровождающим:

— А мы ведь, пожалуй, проголодались. Хорошо, что на этой горе кабачок есть. Может быть, выпьем по чашечке вина, а потом двинемся дальше?

Они вошли в кабачок. Стражники сняли узлы с вещами, а посохи прислонили к стене. Сун Цзян пригласил их занять почетные места за столом, сам сел ниже. Они долго сидели в ожидании, но никто к ним не выходил.

— Что же это хозяев не видно? — окликнул Сун Цзян.

— Иду! Иду! — отозвался кто-то, и тут же из боковой комнатушки ввалился огромный детина. У него была рыжая борода и сверкающие, как у тигра, глаза. На голове его была дырявая повязка, одет он был в безрукавку, из которой торчали его длинные руки. Он был подпоясан холщовым полотенцем. Увидев посетителей, детина поклонился им и спросил:

— Сколько прикажете подать вина, уважаемые гости?

— Мы проголодались с дороги. Не подашь ли ты нам какого-нибудь мяса?

— У нас есть только вареная говядина и простое местное вино, — отвечал детина.

— Ну, вот и замечательно, — сказал Сун Цзян. — Ты для начала дай нам два цзиня говядины и рог вина.

— Вы уж извините меня, уважаемые гости, — ухмыльнулся детина. — У нас здесь, в горах, за еду и вино платят вперед.

— Ну что ж, раз так, то и мы уплатим тебе вперед, — сказал Сун Цзян, — и даже с большим удовольствием. Подожди, я сейчас достану деньги и отдам тебе.

Он взял свой узел, развязал его и вынул немного мелочи.

Рыжебородый детина, стоя сбоку, тайком наблюдал за ним и, увидев, что в тяжелом узле много добра, очень обрадовался, хотя и не подал вида. Получив от Сун Цзяна деньги, он ушел во внутреннее помещение, зачерпнул меру вина, нарезал блюдо мяса и принес посетителям. Затем он поставил перед посетителями три чашки, положил три пары палочек для еды и разлил вино.

Путники принялись за еду и завели разговор о том, что ходят слухи, будто сейчас на белом свете развелось много дурных людей, и есть даже такие, что подсыпают путникам в еду и вино дурман и яд и потом пускают мертвые тела на мясо и делают из него пирожки. «Однако не верится, чтобы это действительно было правда», — говорили они между собой. А рыжебородый кабатчик, слушая их, сказал, ухмыляясь:

— Ну, уж если вы начали такой разговор, вы не должны сейчас ни пить, ни есть. Ведь к еде и вину, которые я вам подал, подмешан дурман.

— Вот видите, — рассмеялся Сун Цзян, — хозяин услышал, что мы говорим о дурмане, и решил подшутить над нами.

— Хорошо бы подогретого вина выпить, — сказали стражники.

— Я вам сейчас подогрею, — сказал кабатчик и, взяв вино, вышел. Вскоре он принес теплое вино и налил три чашки.

Трое путников были очень голодны. Как же им было не отведать вкусного мяса и горячего вина! Но после первой же чашки у стражников глаза полезли на лоб, и изо рта потекла слюна. Хватаясь друг за друга, они повалились навзничь. Сун Цзян, вскочив с места, закричал:

— Да что это с вами случилось? Неужели вы опьянели от одной чашки вина?

Он бросился поднимать их, но тут же почувствовал, что у него все поплыло перед глазами, и тоже упал. Глаза его были открыты, и он отчетливо видел все, что происходило, хотя тело его одеревенело и он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. А хозяин кабачка сказал:

— Черт возьми! Давненько у меня не было удачи. Зато сегодня небо послало мне целых три скотинки.

С этими словами он поднял Сун Цзяна, отнес его в помещение, где производилась разделка туш, и положил на прилавок, а затем принес туда и стражников. Затем он перетащил во внутренние комнаты вещи Сун Цзяна и стражников. Развязав узел Сун Цзяна, он увидел там столько золота и серебра, что воскликнул:

— Сколько лет уже держу я этот кабачок, но до сих пор еще не видывал такого ссыльного! Чтобы у преступника было так много добра! Вот уж действительно, само небо послало мне такое богатство.

Рассмотрев все, что было в узле, он снова завязал его и пошел за ворота позвать работника, чтобы тот разрубил тела пойманных жертв. Стоя у ворот, он смотрел по сторонам, но работника поблизости не было. Вдруг он заметил, что по склону горы взбираются три человека. Узнав их, хозяин кабачка поспешил им навстречу со словами:

— Почтенный брат мой! Куда это вы путь держите?

Тот, к кому он обращался, — парень огромного роста — ответил:

— А мы специально пришли на эту гору, чтобы встретить здесь одного человека. Он должен был пройти по этой дороге, и уже время ему быть здесь. Мы несколько дней ждали его внизу под горой. Прямо ума не приложу, где он мог задержаться?

— А кого же вы все-таки ждете? — спросил кабатчик.

— Ждем одного замечательного человека.

— А какого же это замечательного человека вы ждете?

— Господина Сун Цзяна, писаря из уезда Юньчэн, области Цзичжоу. Ты, конечно, слышал о нем.

— Уж не тот ли это «Благодатный дождь» из Шаньдуна, господин Сун, о котором говорит вся вольница? — спросил кабатчик.

— Он самый.

— А почему он должен проходить здесь?

— Да я и сам толком не знаю, — отвечал парень. — На днях у меня был один знакомый из Цзичжоу и рассказал мне, что писарь Юньчэнского уездного управления Сун Цзян за какое-то дело был осужден в областном суде в Цзичжоу и приговорен к ссылке в Цзянчжоу. Вот я и подумал, что он обязательно должен пройти здесь, ведь другой дороги-то нет. Когда Сун жил еще в Юньчэне, я все собирался повидаться с ним. И раз он должен проходить здесь, такого случая упустить нельзя. Вот уже пять дней подряд я выхожу встречать его, но не видел за это время ни одного ссыльного. Сегодня решил с братьями взобраться на гору да заодно заглянуть к тебе выпить чашку вина. Как идут твои дела?

— Обманывать вас, дорогой брат, мне не приходится. Вот уже несколько месяцев, как дела идут неважно. Только сегодня, благодарение небу, попались три скотинки с кое-какими пожитками.

— А какие они из себя, эти люди? — быстро осведомился огромный парень.

— Один из них преступник, двое других его сопровождают.

— Этот преступник темнолицый, низкого роста? — испуганно спросил пришедший.

— Да, он не очень-то высокий, и лицо у него темное.

— Что же, он уже лежит без памяти?

— Я только что перетащил его в кухню и жду, когда вернется работник. Я еще не начинал разделывать тушу.

— Ну-ка, дай я на него посмотрю! — сказал пришедший.

Все четверо вошли в комнату, где лежали одурманенные путники. Там на прилавке они увидели Сун Цзяна и двух охранников, которые были брошены как попало — головы их свисали вниз. Парень посмотрел на Сун Цзяна, на клеймо на его лице, но не узнал его и остановился в нерешительности. Вдруг он вспомнил о чем-то и сказал:

— Принесите-ка узлы стражников; там ведь должна быть сопроводительная бумага, и мы можем все узнать.

— Совершенно правильно, — сказал кабатчик и тотчас же принес узлы.

В узлах оказались слитки серебра и немного мелочи, а также сверток с бумагами. Когда они прочитали бумаги, всем им стало страшно.

— Само небо сегодня надоумило меня взобраться на гору, — сказал пришедший. — Ведь Сун Цзян давно уже потерял сознание. Еще немного, и погиб бы мой почтенный брат! — Он приказал кабатчику быстро принести противоядие и в первую очередь спасти Сун Цзяна. Но кабатчик и сам уже торопился. Он тут же принес снадобье, вместе с пришедшими снял с Сун Цзяна кангу и, приподняв его, влил ему в рот противоядие. Потом они вчетвером вынесли его и усадили на почетное место гостя.

Пришедший детина поддерживал Сун Цзяна, пока тот постепенно приходил в себя. Открыв глаза, Сун Цзян посмотрел на стоявших вокруг него людей, но никого не узнал. Тогда человек, поддерживавший Суна, поставил около него своих братьев, а сам почтительно приветствовал его низким поклоном.

— Кто вы? — удивленно спросил Сун Цзян. — Уж не во сне ли все это? Тут он заметил кабатчика, который тоже почтительно кланялся ему. — Да где же это я нахожусь? — продолжал расспрашивать Сун Цзян. — Могу ли я узнать, как вас зовут?

— Ли Цзюнь, — отвечал прибывший мужчина. — Сам я из Лучжоу. Сейчас служу перевозчиком на Янцзы, привык к воде и чувствую себя на реке как дома. Народ прозвал меня Ли Цзюнь — Дракон, пенящий воды. А вот это хозяин кабачка. Он здешний человек, живет в Цзеянлине, занимается кое-какой торговлей. Народ дал ему прозвище Ли Ли Каратель. А эти двое живут у реки Сюньянцзян и занимаются контрабандой соли. Они привезли сюда свой товар и остановились у меня в доме. Эти парни плавают на лодках и могут скрываться в воде. Они — братья. Одного зовут Тун Вэй Дракон, вышедший из пещеры, другого — Тун Мэн Устрица, переворачивающая реку.

Братья также отвесили Сун Цзяну четыре поклона.

— Что же это? Меня как будто опоили дурманом? — спросил Сун Цзян. — А как вы узнали, кто я такой?

Л и Цзюнь отвечал:

— Один мой знакомый ездил по своим торговым делам в Цзичжоу и недавно возвратился обратно. Он рассказал мне, что вы, почтенный брат, судились за какое-то дело и приговорены к ссылке в лагерь в Цзянчжоу. Я давно мечтал о том, чтобы съездить к вам на родину и побрататься с вами, но мне не везло — я так и не мог выполнить своего желания. И вот теперь, когда я узнал, что вы направляетесь в Цзянчжоу, решил, что вы непременно пройдете по этой дороге, и уже несколько дней подряд выхожу к горе встречать вас. Само небо надоумило меня подняться сегодня на гору. Я уж и не думал встретить вас, а только хотел выпить со своими друзьями по чашке вина. Я разговорился с Ли Ли, и разговор этот меня сильно обеспокоил. Я поспешил на кухню, но узнать вас не мог. Тут мне пришла в голову мысль заглянуть в ваши бумаги, и только тогда мы установили, что это действительно вы. Разрешите спросить вас, уважаемый брат, за что вас сослали в Цзянчжоу? Ведь мы слышали, что вы служите писарем в Юньчэнском уездном управлении.

Тогда Сун Цзян рассказал им подробно всю свою историю: как он убил Янь По-си, как через Ши Юна получил письмо о смерти отца и вернулся домой и как его судили и сослали в Цзянчжоу. Его слушатели сочувственно вздыхали. А когда Сун Цзян закончил свой рассказ, Ли Ли произнес:

— Дорогой брат мой, почему бы вам не остаться здесь? Незачем идти в Цзянчжоу и терпеть там всякие беды.

На это Сун Цзян ответил:

— Я отказался остаться у моих друзей в Ляншаньбо, несмотря на все их уговоры, потому что боялся навлечь беду на отца и мою родню. Как же могу я остаться жить здесь?

— Наш почтенный брат — человек очень справедливый, — заметил Ли Цзюнь, — и, конечно, не станет действовать необдуманно. Надо сейчас же привести в чувство сопровождающих его стражников.

Тут Ли Ли сразу же позвал работников, стражников перенесли в комнату и дали им противоядие. Вскоре оба стражника очнулись и, оглядевшись вокруг, сказали:

— Видно, мы сильно устали в дороге, иначе не опьянели бы так быстро.

Все невольно рассмеялись. В этот вечер Ли Ли устроил пирушку в честь своих гостей. Они веселились всю ночь. На следующий день Ли Ли снова угощал их, вернул Сун Цзяну его узел, а сопровождающим — их вещи, и на этом они расстались.

Сун Цзян, Ли Цзюнь, Тун Вэй и Тун Мэн вместе с двумя стражниками спустились с горы и пошли прямо в дом Ли Цзюня, где остановились отдохнуть. Ли Цзюнь устроил гостю торжественное угощение и старался выказать ему всяческое внимание. Он почтительно попросил Сун Цзяна побрататься с ним и считать его своим младшим братом. Но на все просьбы Ли Цзюня пожить у него хоть несколько дней. Сун Цзян отвечал, что он не может больше задерживаться. Тогда Ли Цзюнь принес немного серебра и отдал его сопровождающим Сун Цзяна стражникам. Путники уложили свои вещи, и Сун Цзян надел кангу. Распрощавшись с Ли Цзюнем, Тун Вэем и Тун Мэном, они спустились с Цзеянлинских гор и отправились дальше, по направлению к Цзянчжоу.

Они шли довольно долго, и было уже за полдень, когда они приблизились к какому-то маленькому городку. На одной из улиц они увидели толпу, глазевшую на что-то. Сун Цзян протискался вперед и увидел бродячего торговца лекарствами, который показывал народу различные приемы фехтования, чтобы привлечь покупателей. Сун Цзян со своей стражей остановился посмотреть, как торговец действует пикой и палицей. Закончив упражнения, мастер фехтования отложил оружие и показал еще несколько приемов борьбы на кулаках. Сун Цзян не удержался и громко выразил свое одобрение. Тут торговец взял блюдо и, обращаясь к зрителям, сказал:

— Я пришел сюда издалека в надежде на то, что в вашем почтенном селении хоть что-нибудь заработаю. Никакими особенными талантами я не обладаю, но из уважения к милостивым зрителям постарался показать свое ничтожное искусство. Я слышал похвальные возгласы, а теперь прошу что-нибудь купить у меня. Кому нужен хороший пластырь, тот может приобрести его. Если же вам и не нужны никакие лекарства, прошу не пожалеть несколько медяков, чтобы мой труд не пропал даром.

Торговец пошел с блюдом по кругу, но никто не бросил ему ни монетки. Тогда он еще раз сказал:

— Почтенные зрители, прошу вас, проявите вашу щедрость!

Но толпа только смотрела на торговца, и никто даже не пошевелился, чтобы пожертвовать ему что-нибудь. Увидев, что мастер фехтования понапрасну обошел круг два раза, Сун Цзян расстроился и, обратившись к своей страже, попросил достать из узла пять лян серебра. Затем он обернулся к торговцу лекарствами и сказал:

— Уважаемый наставник! Я всего лишь человек, совершивший преступление, и потому у меня нет ничего такого, что было бы достойно вас. Но вот, не побрезгуйте, возьмите пять лян серебра как скромный знак моего уважения к вам.

Получив серебро, продавец лекарств обратился к толпе с такими словами:

— Как же это так? В таком известном городе как Цзеян-чжэнь не нашлось ни одного достойного человека, который поддержал бы славу своего города! Хорошо еще, что здесь оказался этот милостивый господин, с виду чиновник. Он хоть и случайный прохожий, а все же пожертвовал пять лян серебра. Вот уж поистине:

Над гулякою Чжэн Юань-хэем

издевалось немало народа:

День и ночь по притонам ходил он,

слушал песни и споры невежд.

Ведь привычки людей не зависят

ни от знатности, ни от дохода,

Как и их красота не зависит

от количества пышных одежд.

— Эти пять лян серебра дороже иных пятидесяти. Я приношу вам, милостивый господин, свою глубокую благодарность и уважение. Разрешите узнать ваше почтенное имя, дабы я мог прославить его по всей Поднебесной.

— Ну что вы, учитель! — запротестовал Сун Цзян. — Стоит ли так много говорить о каком-то пустяке?

В этот момент сквозь толпу к ним протиснулся какой-то здоровенный детина, выкрикивая громко на ходу:

— Эй ты, дубина! Кто ты такой? Откуда здесь взялся какой-то преступник, который осмеливается марать честь нашего города Цзеянчжэня?

Размахивая кулаками, он наступал на Сун Цзяна с явным намерением завязать драку. Не случись этого,

К побережью реки Сюньянцзян

не приплыло бы в гневе великом

Столько грозных драконов речных,

поднимающих пену и тину.

И к мятежникам в стан Ляншаньбо

не сбежалось бы с яростным рыком

Столько сумрачных тигров лесных,

забирающихся на вершины.

Кто был этот детина и почему он вздумал драться с Сун Цзяном, вы, читатель, узнаете из следующей главы.