Речные заводи. Том 2

Най-ань Ши

Роман «Речные заводи» («Шуйху чжуань») основан на устных преданиях о восстании, произошедшем в XII веке. Мятеж возглавил Сун Цзян вместе с тридцатью шестью другими предводителями. Повстанцы создали хорошо укрепленный лагерь в труднодоступных местах, подчинив своей власти обширную область Китая. В этом захватывающем повествовании, написанном Ши Най-анем (1296-1370 гг.), действуют сто восемь героев-разбойников (в их числе и три женщины) – люди совершенно различных характеров. «Речные заводи», «Троецарствие», «Путешествие на Запад» и «Сон в красном тереме» – самые известные произведения китайской классической прозы, и можно только позавидовать тем, кто их еще не читал. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Глава тридцать пятая

Каменный воин Ши Юн передает письмо в деревенском трактире. Хуа Юн в Ляншаньбо пускает стрелу в дикого гуся

Итак, выехав за ворота крепости, Цинь Мин и Хуан Синь увидели два отряда всадников, приближающихся с двух направлений. Один отряд возглавляли Сун Цзян и Хуа Юн, а другой — Янь Шунь и Ван Коротколапый тигр. В каждом отряде было полтораста человек. Хуан Синь приказал солдатам в крепости спустить подъемный мост и открыть ворота. Отряды разбойников вступили в крепость.

Отдав приказ не трогать ни жителей, ни солдат, Сун Цзян направился прямо в дом Лю Гао и вырезал его семью. Однако Ван Коротколапый тигр успел захватить жену Лю Гао. Подручные Вана вынесли из дома все имущество, золото, серебро, деньги и ценности и сложили в повозки. Угнали они и весь скот — лошадей, коров, овец. А Хуа Юн поехал к себе домой, собрал все добро, уложил в повозки и вывез из крепости жену, детей и младшую сестру. Своих слуг из местных жителей он отпустил по домам.

Забрав, что можно было, удальцы покинули крепость Цин-фын и вернулись в горный стан. Чжэн Тянь-шоу встретил их, и все вместе они пошли в Зал совещаний. Хуан Синь совершил церемонию приветствия и сел сбоку, ниже Хуа Юна. Сун Цзян приказал устроить семью Хуа Юна и разделить имущество Лю Гао между удальцами.

Жену Лю Гао Ван «Коротколапый тигр» спрятал у себя в комнате.

— А где жена Лю Гао? — вдруг спохватился Янь Шунь.

— Отныне она будет женой главаря лагеря, — ответил Ван Коротколапый тигр.

— Мы отдадим ее тебе, — сказал Янь Шунь,—но вели ей сейчас выйти. Мне надо сказать ей несколько слов.

— И я хочу расспросить ее кое о чем, — добавил Сун Цзян.

Ван Коротколапый тигр привел женщину в зал. Она вошла с плачем, умоляя о помиловании.

— Низкая ты женщина! — воскликнул Сун Цзян. — Я сделал тебе добро, отпустив с горы, ибо помнил о том, что ты жена императорского чиновника. А ты вот как отблагодарила меня! Что же можешь ты сказать в свое оправдание сейчас, когда тебя поймали?

— Да что разговаривать с этой распутной дрянью! — вскричал Янь Шунь. Вскочив на ноги, он выхватил меч и одним ударом рассек женщину надвое.

Тут Ван Коротколапый тигр впал в ярость и, вырвав у кого-то меч, хотел насмерть схватиться с Янь Шунем. Тогда все вскочили со своих мест, а Сун Цзян стал уговаривать Вана:

— Янь Шунь правильно поступил, убив эту женщину. Ты сам подумай, брат, ведь я приложил все усилия, чтобы спасти ее и отпустил с горы, не желая нарушать их семейного счастья. А она не только забыла об этом, но еще и подстрекала мужа причинить мне зло. Дорогой брат! Рано или поздно ты поплатился бы за то, что оставил ее у себя. Погоди, я найду для тебя хорошую женщину, и ты будешь счастлив.

— Верно, — поддержал Янь Шунь Сун Цзяна, — не убей я ее, она принесла бы нам только беду.

Но на все уговоры Ван Коротколапый тигр молчал, не проронив ни единого слова. Наконец Янь Шунь распорядился унести мертвую женщину. Кровь вытерли и занялись подготовкой к пиру в честь победы.

На следующий день Хуа Юн выдал свою сестру замуж за Цинь Мина. Сун Цзян и Хуан Синь были посажеными, а Янь Шунь, Ван Коротколапый тигр и Чжэн Тянь-шоу — сватами.

Сун Цзян и Янь Шунь приготовили положенные свадебные подарки. Пять дней длился пир.

Спустя несколько дней дозорные прибыли на гору с донесением. Оказалось, что My Юн, начальник области Цинчжоу, послал донесение советнику императора о том, что Хуа Юн, Цинь Мин и Хуан Синь перешли на сторону разбойников, и предлагал послать против них карательное войско.

— Услышав об этом, главари стали держать совет.

— Наш стан невелик, долго здесь не продержаться. Если придет большое войско и окружит нас со всех сторон, разве сможем мы противостоять ему?

— У меня есть предложение, — сказал Сун Цзян, — но я не знаю, согласитесь ли вы с ним.

— Мы рады выслушать ваши мудрые указания, — отвечали остальные.

— К югу отсюда, — сказал Сун Цзян, — на расстоянии восьмисот ли, есть одно место, которое называется Ляншаньбо. В центре его расположены город Ваньцзычэн и озеро Ляоэрва. Чао Гай собрал там около пяти тысяч молодцов и господствует над всем водным пространством. Правительственные войска не смеют и носа туда сунуть. Почему бы нам не собрать наш отряд и не присоединиться к Чао Гаю?

— Это было бы очень хорошо, — заметил Цинь Мин. — Но где взять человека, который замолвил бы за нас словечко? Ведь неизвестно еще, захотят ли там принять нас.

Сун Цзян рассмеялся и рассказал, как Чао Гай с приятелями захватили подарки ко дню рождения сановника, как Лю Тан пришел к нему с письмом и золотом в знак благодарности, как он, Сун Цзян, убил Янь По-си, а потом бежал и присоединился к вольному люду.

Выслушав все это, Цинь Мин остался очень доволен и сказал:

— Если вы, дорогой брат, так облагодетельствовали их и пользуетесь их доверием, то нам нечего медлить. Давайте побыстрее собираться и отправляться туда.

В тот же день они договорились окончательно. Все свое добро — золото, серебро, одежду и другие вещи, а также всех женщин и детей они решили отправить на десяти повозках. В отряде было шестьсот добрых коней. Людям, которые не захотели отправиться с ними, выдали немного серебра и разрешили уйти с горы искать себе новое пристанище, а тех, кто выразил желание ехать, зачислили в отряд воинов, которых привел Цинь Мин. Всего набралось около пятисот человек.

Сун Цзян приказал отряду разделиться на три группы. В дороге их должны были принимать за карательные войска, которые направляются в Ляншаньбо для борьбы с разбойниками. Когда все было готово и повозки нагружены, стан подожгли и сровняли с землей, а затем тремя группами стали спускаться с горы.

Впереди ехали Сун Цзян и Хуа Юн. Их отряд насчитывал человек пятьдесят. Около сорока всадников охраняли повозки с женщинами, детьми и имуществом. Вторая группа, во главе с Цинь Мином и Хуан Синем, имела около ста лошадей и несколько повозок. Позади следовали Янь Шунь, Ван Коротколапый тигр и Чжэн Тянь-шоу. Они вели за собой около двух сотен людей и полсотни лошадей. Так они покинули гору Цинфын и направились в Ляншаньбо. Знамена отряда возвещали о том, что это идут правительственные войска, посланные на поимку разбойников; поэтому никто из встречных не осмеливался остановить их.

Прошло дней пять или семь, и Цинчжоу остался далеко позади.

Но продолжим наш рассказ. Сун Цзян и Хуа Юн ехали впереди отряда, за ними следовали повозки с женщинами и детьми. Вторая группа находилась на расстоянии почти двадцати ли от них. Наконец они подъехали к месту, которое называлось «Гора Близнецов». Там, между двумя высокими, одинаковой формы горами, проходила большая широкая дорога. Вдруг с горы донеслись удары барабана и гонга.

— Это разбойники, — сказал Хуа Юн. Он прикрепил свое оружие к седлу и вынул лук и стрелы.

Приготовив все, он вложил лук в чехол и велел одному из верховых поторопить обе группы, следовавшие сзади, а затем распорядился собрать людей и лошадей и повозки и остановиться. Затем Сун Цзян и Хуа Юн с двадцатью молодцами поехали вперед на разведку. Миновав пол-ли, они увидели у подножья горы отряд всадников. Человек сто, одетых с головы до ног во все красное, окружали молодого статного воина, также одетого в красные одежды, державшего наперевес копье.

Статный воин громко кричал:

— Сегодня я померяюсь с тобой силами и посмотрим, кто победит!

Тут из-за перевала с противоположной стороны показалось еще человек сто всадников, но в белых одеждах. Отряд возглавлял статный молодец, также одетый во все белое. Он сжимал в руке резное копье. С одной стороны развевались красные знамена, с другой — белые. Оглушительно забили барабаны, сотрясая саму землю.

Оба воина хранили молчание. Затем, взяв копья на изготовку, они пришпорили коней и ринулись навстречу друг другу. На широкой дороге начался поединок. Воины схватывались уже более тридцати раз, но все еще нельзя было сказать, на чьей стороне перевес. Хуа Юн и Сун Цзян, сидя на лошадях, наблюдали за ними, издавая невольно возгласы одобрения. Хуа Юн, наблюдая за сражающимися, подъезжал все ближе и ближе, чтобы лучше видеть. Между тем противники, увлеченные боем, не заметили, что приблизились к отвесному берегу горного потока. У одного к пике был прикреплен хвост барса, у другого — пучок разноцветных блестящих лент. Во время стычки хвост барса запутался в лентах, и оба копья сцепились так, что невозможно было их оторвать друг от друга.

Тогда Хуа Юн осадил лошадь, левой рукой достал из чехла свой летающий лук, а правую опустил в колчан. Он положил стрелу на тетиву, натянул лук до отказа и прицелился в узел, где сцепились концы копий. Стрела попала прямо в цель, рассекла узел, и копья разъединились.

Более двухсот человек в один голос издали крик восторга; воины прекратили бой и, пришпорив коней, подскакали к Сун Цзяну и Хуа Юну. Сидя на лошадях, они почтительно поклонились и, приветствуя новоприбывших, сказали:

— Умоляем вас назвать славное имя того, кто пустил эту чудесную стрелу.

Хуа Юн, не слезая с лошади, отвечал:

— Этот человек — благородный брат мой — писарь чэнского уездного управления, шаньдунский Сун Цзян, по прозвищу Благодатный дождь. А я — Хуа Юн, начальник крепости Цинфын.

Услышав эти имена, оба воина прикрепили свое оружие к седлам и, сойдя с лошадей, пали ниц, склонив голову до самой земли. Совершая поклоны, они говорили:

— Мы давно слышали о ваших славных именах.

Сун Цзян и Хуа Юн также спешились и, поднимая их, сказали:

— Мы тоже хотели бы узнать благородные фамилии и имена обоих воинов.

Тогда тот, который был одет в красную одежду, ответил:

— Фамилия моя Люй, имя Фан. Я уроженец Таньчжоу. Мне всегда нравилось изучать приемы боя полководца Люй Бу, и я научился владеть пикой. За это меня прозвали «Младший полководец» Люй Фан. Я торговал лекарствами, но приехав в Шаньдун, потерял все свое состояние и не мог возвратиться домой. Пришлось мне пока обосноваться здесь, на Горе Близнецов, и заняться разбоем. Но вот недавно сюда пришел другой воин и хотел захватить мой стан. Я предложил ему поделить эти горы, но он отказался. Теперь мы приезжаем сюда каждый день и сражаемся друг с другом. Кто же мог думать, что нам посчастливится сегодня увидеть ваши благородные лица.

Тогда Сун Цзян спросил, как зовут воина в белой одежде, и тот ответил:

— Фамилия моя Го, имя Шэн. Моя родина уезд Цзялин, области Сычуань. Я торговал ртутью. Однажды на реке Хуанхэ мы попали в бурю, лодка наша перевернулась, и я не смог вернуться домой. Еще будучи в Цзялине, я под руководством командира местного отряда Чжана научился некоторым приемам владения пикой. Мне пришлось долго упражняться, чтобы владеть этим оружием легко и свободно. За мое искусство люди прозвали меня «Жэнь Гуй» в честь знаменитого мастера, человека, который прославился своим умением владеть пикой. От вольного люда я узнал, что на Горе Близнецов обосновался удалец, который тоже владеет этим оружием. Тогда я решил прийти сюда и помериться с ним силами. Теперь мы боремся с ним изо дня в день. Прошло уже больше десяти дней, но до сих пор так и неизвестно, кто из нас выйдет победителем. Вот уж не думали мы, что сегодня само небо пошлет нам такое счастье встретить вас.

Сун Цзян рассказал им обо всем, что произошло, и сказал:

— Раз уж нам посчастливилось встретиться друг с другом, разрешите помирить вас, друзья мои. Что вы на это скажете?

Оба воина остались очень довольны и охотно согласились жить в мире. К этому времени подошли остальные отряды, и воины познакомились друг с другом. Люй Фан пригласил всех подняться на гору и велел зарезать для угощения коров и лошадей. А на следующий день Го Шэн тоже приготовил угощение: мясо и вино. После этого Сун Цзян предложил обоим воинам отправиться вместе с ними в Ляншаньбо и там объединиться с отрядом Чао Гая. Люй Фан и Го Шэн с радостью согласились на это предложение.

Они подсчитали своих людей и лошадей, собрали имущество и уже готовы были выступить, когда Сун Цзян сказал:

— Подождите. Мы не так должны идти. Если мы двинемся в Ляншаньбо с отрядом в пятьсот человек, то разведчики Чао Гая сообщат об этом в стан. А когда станет известно о том, что к Ляншаньбо идут войска, там, пожалуй, действительно подумают, что мы — каратели. И тут уже шутки плохи. Лучше мы с Янь Шунем поедем вперед и предупредим их о нашем приходе, а вы следуйте за нами, как прежде, тремя группами.

— Вы очень прозорливы, дорогой брат, — сказали Хуа Юн и Цинь Мин. — Действительно, мы должны следовать раздельно, друг за другом. Вы, брат, поезжайте впереди нас на расстоянии в половину дня, а мы выедем позже и будем присматривать за отрядом.

Мы не будем больше рассказывать здесь о том, как отряды отправились с Горы Близнецов, а расскажем лишь о Сун Цзяне и Янь Шуне, которые верхом на конях, захватив с собой человек десять, поехали в разбойничий стан Ляншаньбо. Они ехали целых два дня и на третий в полдень увидели в стороне от дороги большой трактир. Взглянув на него, Сун Цзян сказал:

— Ну, молодцы, вы, наверно, устали с дороги. Давайте поедим и выпьем здесь, а потом поедем дальше.

Сун Цзян и Янь Шунь спешились и пошли в трактир, приказав людям рассупонить лошадей и идти следом. В трактире было три больших стола и несколько маленьких. За одним из больших столов Сун Цзян увидел человека в куртке из черного шелка, подпоясанного белым поясом. Голова его была повязана косынкой углом вперед в виде свиного рыла. Сзади косынка была закреплена двумя медными тайюаньскими цепочками, которых и за золото не купишь. Ноги в матерчатых обмотках и пеньковых туфлях с восемью завязками. К столу был прислонен короткий посох, а на другой стороне стола лежал узел. Ростом человек этот был больше восьми чи. На его желтом костистом лице выделялись блестящие глаза. Ни бороды, ни усов у него не было. Сун Цзян подозвал слугу и сказал:

— Со мной много людей. Мы оба сядем в глубине комнаты, а ты попроси этого гостя пересесть за другой стол, чтобы моим товарищам было где расположиться выпить и закусить.

— Слушаюсь, — ответил слуга.

— Принеси сюда вина и большие чашки. Налей каждому из наших товарищей по три чашки, а если есть мясо, неси и его. Сначала пускай все поедят, а потом налей вина и нам.

После этого Сун Цзян и Янь Шунь прошли в глубину комнаты. В это время в трактир вошли остальные. Увидев их, слуга подошел к гостю, который походил на странника и, обращаясь к нему, сказал:

— Простите за беспокойство, господин служивый, но прошу вас, освободите этот большой стол для людей, сопровождающих тех двух командиров, которые сидят в глубине комнаты.

Человек выругал слугу за то, что тот назвал его служивым, и сердито сказал:

— Тут важно, кто пришел раньше. Да и с какой стати должен я менять свое место ради подчиненных каких-то командиров? Никуда я не пересяду. Услышав это, Янь Шунь сказал Сун Цзяну:

— Посмотри, как невежливо он ведет себя.

— Оставь его в покое, вот и все, — ответил Сун Цзян. — Или ты хочешь быть похожим на него?

Тут они заметили, что гость обернулся и взглянул на них с суровой усмешкой. Слуга, извиняясь, продолжал:

— Господин служивый, вы уж войдите в мое положение. Пересядьте, пожалуйста, за другой стол. Не все ли вам равно?

Тут незнакомец пришел в ярость и, стукнув кулаком по столу, закричал:

— Ах ты, болван! Что ты ко мне пристаешь, дьявол тебя побери! Да если бы даже сам император этого захотел, и то я не пересел бы. Попробуй еще поговори у меня! Отведаешь тогда моих кулаков!

— Да ведь я же ничего не сказал! — оправдывался слуга.

— Посмел бы ты сказать мне что-нибудь! — рявкнул незнакомец. Тут Янь Шунь не выдержал.

— Эй, парень! — крикнул он. — Почему ты безобразничаешь?.. Не хочешь пересесть — и не надо. Зачем же человека запугивать?..

Тогда незнакомец вскочил, схватил свой короткий посох и сказал:

— Я ругал его, а тебе что за дело? На земле существуют лишь два человека, которым я готов уступить, а все остальные для меня все равно что глина под ногами.

Тут Янь Шунь совсем разозлился. Он схватил скамейку и хотел уже было броситься в драку, но Сун Цзян, уловивший в речи незнакомца какой-то намек, встал между ними и начал их успокаивать:

— Прошу вас, не ссорьтесь. Хотел бы я знать, каких это двух человек в целом свете вы уважаете?

— Если я назову их, вы сдохнете от ужаса, — ответил незнакомец.

— Все же мне хотелось бы знать замечательные имена этих людей, — сказал Сун Цзян.

— Один из них потомок императора прежней династии, — ответил человек. — Имя его — Чай Цзинь, по прозвищу Маленький вихрь.

Сун Цзян в душе согласился с ним и снова спросил:

— А кто же другой?

— А другой еще замечательнее. Он писарь из Юньчэна, родом из Шаньдуна, зовут его Сун Цзян, по прозвищу Благодатный дождь.

Сун Цзян взглянул на Янь Шуня и чуть заметно улыбнулся; Янь Шунь поставил скамейку на место, а незнакомец продолжал говорить:

— За исключением этих двух человек я не испугаюсь никого, даже самого императора великих Сунов.

— Постойте, — сказал Сун Цзян. — У меня есть к вам вопрос, ибо я знаю тех людей, которых вы упомянули. Где вы с ними встречались?

— Если вы знаете их, мне вас обманывать не следует, — отвечал тот. — Три года тому назад я прожил в поместье господина Чай Цзиня более четырех месяцев. А вот с Сун Цзяном мне встречаться не приходилось.

— А хотелось бы вам познакомиться с этим темнолицым парнем? — спросил Сун Цзян.

— Да, я сейчас как раз иду разыскивать его.

— А кто вас просил об этом? — снова спросил Сун Цзян.

— Его брат Сун Цин Железный веер, — ответил незнакомец. — Он дал мне письмо и попросил разыскать его.

Сун Цзян очень обрадовался, подошел к гостю и сказал:

— Если судьбой нам предназначено встретиться, то мы должны встретиться, даже если нас разделяют тысячи ли. Если же нам встретиться не суждено, даже столкнувшись лицом к лицу, мы пройдем мимо друг друга. Я не кто иной, как тот самый Сун Цзян.

Человек изумленно взглянул на него, а затем отвесил поклоны и сказал:

— Поистине само небо привело меня к вам, уважаемый брат. А я чуть было не прошел мимо, даже не подозревая, что это вы. Напрасно только сходил бы в поместье старого господина Куна.

Тогда Сун Цзян отвел человека в глубь комнаты и спросил:

— Все ли благополучно у меня дома?

— Прошу вас, старший брат мой, выслушать меня, — сказал человек. — Фамилия моя Ши, имя Юн, я уроженец Даминфу. Играя в азартные игры, я добывал себе на пропитание. Жители нашей деревни дали мне кличку Каменный воин. Однажды во время игры я ударом кулака убил человека, и мне пришлось бежать в поместье господина Чай Цзиня, мой уважаемый брат. Поэтому я нарочно отправился в Юньчэн, чтобы повидаться с вами. Но там я узнал, что вы уехали по какому-то делу. Когда при встрече с вашим братом я заговорил о Чай Цзине, он мне сказал, что вы, уважаемый друг, не там, а в поместье старого господина Куна, на горе Белого тигра. Я решил во что бы то ни стало повидать вас, уважаемый друг. Ваш брат написал это письмо и, передавая его мне, чтобы я снес его в поместье Куна, сказал: «Если ты встретишь моего брата, скажи ему, чтобы он поскорее возвращался домой».

При этих словах в сердце Сун Цзяна закралась тревога, и он спросил:

— Сколько дней вы прожили в нашей усадьбе? Вы видели моего отца?

— Я провел там всего одну ночь, а потом ушел. Старого господина я не видел, — сказал Ши Юн.

Сун Цзян рассказал Ши Юну о разбойничьем стане в Ляншаньбо, и тот сказал:

— Когда я ушел из поместья сановника Чай Цзиня, то повсюду слышал от вольного люда о вашем славном имени, мой уважаемый брат. Все говорили о том, что вы бескорыстный и справедливый человек, помогаете всем угнетенным, всем, кого притесняют. Если вы, уважаемый друг, решили сейчас отправиться в этот лагерь, то должны взять и меня с собой.

— Стоит ли об этом говорить? — ответил Сун Цзян. — Что значит для нас еще один человек? А пока что познакомьтесь с Янь Шунем. — И, обращаясь к слуге, он крикнул:

— Подойди сюда и налей нам вина.

Когда они выпили по три чашки вина, Ши Юн вынул из узла письмо и передал его Сун Цзяну. Конверт был запечатан кое-как, на нем не было обычных иероглифов, выражающих пожелание счастья и мира. Сун Цзяна охватило беспокойство. Он поспешно разорвал конверт и дочитал до середины. Вторая половина письма гласила:

«В десятый день первой луны этого года наш отец заболел и умер. Гроб с его телом еще дома, и мы ждем тебя, дорогой брат, чтобы похоронить его. С большим нетерпением ждем твоего скорейшего возвращения. Не задерживайся. С кровавыми слезами написал это письмо твой младший брат Сун Цин».

Кончив читать, Сун Цзян застонал от отчаяния:

— О, горе! Горе!

И уже не помня ничего, принялся колотить себя в грудь кулаком.

— Своенравный и негодный я сын! — ругал он себя. — Какое преступление я совершил! Мой старый отец умер, а я не выполнил сыновнего долга. Чем же я лучше дикого зверя?

Он бился головой о стену и громко плакал.

Янь Шунь и Ши Юн обняли его, и Сун Цзян рыдал до тех пор, пока не потерял сознания. Прошло много времени, прежде чем он пришел в себя.

— Дорогой брат, не надо так расстраиваться, — говорили Янь Шунь и Ши Юн, успокаивая его.

— Не сочтите меня человеком легкомысленным и бесчувственным, — сказал Сун Цзян, обращаясь к Янь Шуню. — Я всегда думал о своем добром отце. Сейчас его нет больше в живых, и я должен сегодня же ночью вернуться домой. А вы, дорогие братья, как-нибудь сами доберетесь до горного стана.

— Уважаемый друг, — стал уговаривать его Янь Шунь, — вашего отца нет больше в живых. Если вы и вернетесь домой, то все равно не увидите его. Под небесами нет таких родителей, которые бы не умирали. Поэтому смягчи свое сердце и веди нас, твоих братьев, вперед. А потом мы все вместе вернемся на похороны. Еще не будет поздно. В древности говорили: «Когда у змеи нет головы, она не может двигаться». Разве согласятся главари Ляншаньбо принять нас к себе, если вы нас не поведете?

— Предположим, что я поведу вас в стан. Но сколько дней тогда я потеряю! Поистине я никак не могу этого сделать. Я дам вам письмо, где подробно все изложу, а вы возьмете с собой Ши Юна и пойдете в стан. Дождитесь тех, кто идет позади, чтобы прибыть туда всем вместе. Если бы я сегодня не узнал, что отец мой умер, тогда и разговаривать было бы не о чем. Но раз само небо пожелало, чтобы я узнал об этом, то каждый день будет для меня подобен году, и нигде не будет мне покоя. Я не возьму с собой ни одного человека, не надо мне и коня. Я пойду один, не останавливаясь ни днем, ни ночью.

Разве могли Янь Шунь и Ши Юн остановить его? Сун Цзян попросил слугу принести ему кисточку, тушь и лист бумаги и, плача, написал письмо, еще и еще раз повторяя свои указания и наставления о том, что еще следовало сделать. На конверте он написал, что не запечатывает его, и отдал Янь Шуню. Потом он снял с Ши Юна туфли на восьми завязках и надел их, взял немного серебра и заткнул за пояс кинжал. Кроме того, он взял короткий посох Ши Юна. Сун Цзян не притронулся ни к пище, ни к вину. Он уже выходил из ворот, когда Янь Шунь сказал ему:

— Дорогой брат, вы бы подождали Хуа Юна и Цинь Мина, повидались бы с ними перед уходом. Успеете еще отправиться в путь.

— Нет, я не буду ждать, — сказал Сун Цзян. — С моим письмом вы не встретите никаких затруднений. Ши Юн, брат мой, расскажи в Ляншаньбо обо всем. Поговори с ними от моего имени. Пусть извинят меня за то, что из-за смерти отца я должен был спешно вернуться домой.

Сун Цзяну хотелось в одно мгновение достигнуть своего дома, и он пошел так быстро, словно летел на крыльях.

Теперь вернемся к Янь Шуню и Ши Юну. Они выпили еще немного вина, поели печенья и, расплатившись, повели отряд дальше. Отъехав от трактира на пять ли, они увидели большой постоялый двор. Там они остановились и стали ждать подхода остальных групп. Утром следующего дня прибыли все. Янь Шунь и Ши Юн рассказали главарям о том, что Сун Цзян спешно вернулся домой на похороны своего отца. Тогда все стали упрекать Янь Шуня:

— Почему же ты не задержал его немного?

— Услыхав, что отец его умер, Сун Цзян готов был покончить с собой, — вступился за Янь Шуня Ши Юн. — Как же можно было задержать его? Он бы улетел, если бы мог. Он написал очень подробное письмо, дал его нам и сказал, чтобы мы шли дальше. Когда в Ляншаньбо прочтут это письмо, никаких препятствий чинить нам не будут.

Прочитав письмо, Хуа Юн и Цинь Мин сказали:

— Мы сейчас в очень тяжелом положении. Вперед идти трудно, но возвращение невозможно. Мы не можем идти обратно, расходиться нам тоже не следует. Остается лишь одно — идти вперед. Положим письмо в конверт и пойдем в горы. Если в Ляншаньбо не захотят нас принимать, придется придумать что-нибудь другое.

И вот девять удальцов, ведя за собой около пятисот человек и лошадей, двинулись потихоньку в направлении Ляншаньбо и стали искать дорогу, ведущую на гору. Дорогу они нашли, и тут вдруг услышали звуки барабанов и гонгов, доносившиеся из зарослей камыша над водой. Впереди по склонам гор повсюду развевались знамена всех цветов, а на озере показались две быстроходные лодки.

На первой лодке находились человек пятьдесят удальцов, на носу ее сидел их главарь. Это был не кто иной, как Линь Чун Барсоголовый. За первой лодкой следовала вторая, в которой тоже находилось полсотни разбойников, и возглавлял их «Рыжий дьявол» Лю Тан.

Линь Чун с первой лодки крикнул:

— Что вы за люди? Откуда и из каких войск посланы сюда? Как посмели вы выступить против нас? Мы всех вас перебьем, ни од ного не оставим в живых. Вы, конечно, слышали славное имя Ляншаньбо?

Тут Хуа Юн, Цинь Мин и другие спешились и, остановившись на берегу, ответили:

— Мы не правительственные войска. У нас есть письмо от нашего уважаемого брата Сун Цзяна. Мы пришли искать прибежища в вашем стане.

Услышав это, Линь Чун сказал:

— Если у вас есть письмо от почтенного брата Сун Цзяна, идите вперед к постоялому двору Чжу Гуя и там покажите это письмо. Мы прочитаем его и тогда пригласим вас к себе для беседы.

На лодке взмахнули синим флагом, и из зарослей тростника выплыл маленький челнок. В нем сидели три рыбака. Когда челнок причалил к берегу, один из рыбаков остался в нем, а двое других вышли на берег и сказали:

— Пусть ваши солдаты и командиры следуют за нами.

В это время на одной из лодок взмахнули белым флагом. Зазвучал медный гонг. Обе быстроходные лодки скрылись. Когда прибывшие увидели все это, то окаменели от изумления.

— Какая армия посмеет прийти сюда? — говорили они. — Разве можно сравнить наш горный стан с этим?

Отряд последовал за рыбаками. Они долго шли по извилистым тропам, пока не вышли прямо к кабачку Чжу Гуя. Чжу Гуй, услыхав голоса, вышел навстречу и познакомился с ними. Затем он велел зарезать двух коров и каждому дал вина. Прочитав письмо, он отправился в павильон над водой и пустил поющую стрелу в тростниковые заросли. Оттуда сразу же выехал быстроходный челнок. Чжу Гуй приказал гребцам отвезти письмо в стан на гору. Затем он приказал зарезать еще барана и свинью для угощения девяти прибывших главарей, а солдат и лошадей велел разместить на отдых.

На следующее утро в кабачок Чжу Гуя приветствовать прибывших явился сам У Юн. Когда все познакомились с ним и были выполнены церемонии вежливости, он подробно расспросил об их походе, и вскоре к берегу подошли штук тридцать больших весельных лодок. У Юн и Чжу Гуй пригласили девять главарей сойти в лодки. Там разместили также женщин, детей, солдат и лошадей, уложили имущество и направились в Цзиньшатань. Высадившись там на берег и пройдя сосновый лес, они увидели предводителя стана Чао Гая, который в сопровождении большого числа удальцов вышел им навстречу с музыкой. Познакомившись с девятью главарями, Чао Гай пригласил их следовать ущельем, которое вело в стан. Отсюда они, кто верхом на лошади, а кто на носилках, отправились прямо в главное помещение стана. Совершив один за другим церемонии с поклонами, они расселись, причем в кресла с левой стороны сели Чао Гай, У Юн, Гун-Сунь Шэн, Линь Чун, Лю Тан, Юань Сяо-эр, Юань Сяо-у, Юань Сяо-ци, Ду Цянь, Сунь Вань, Чжу Гуй и Бай-шэн «Дневная крыса», которому несколько месяцев тому назад благодаря удальцам, посланным У Юном, удалось бежать из цзичжоуской тюрьмы.

В креслах с правой стороны разместились Хуа Юн, Цинь Мин, Хуан Синь, Янь Шунь, Ван Ин, Чжэн Тянь-шоу, Люй Фан, Го Шэн и Ши Юн. Все уселись двумя рядами. Посередине стояла зажженная курильница, в которой горели благовонные палочки. Каждый из присутствующих принес клятву.

После этого громко затрубили рога, загрохотали барабаны. Для пира зарезали много коров и лошадей. Вновь прибывшие удальцы пришли и совершили церемонию поклонов. Главари приветствовали их и угощали. За станом были приготовлены дома, где разместили женщин и детей.

Во время пира Цинь Мин и Хуа Юн восхваляли Сун Цзяна и рассказали о том, как отомстили за него в крепости Цинфын. Все главари слушали с большим удовольствием. Было рассказано также и о том, как состязались на копьях Люй Фан и Го Шэн и как Хуа Юн выстрелом из лука рассек узел из лент и освободил пики. Чао Гай не совсем поверил, однако сказал:

— Неужели можно быть таким искусным в стрельбе из лука? Надо и нам как-нибудь помериться с Хуа Юном силами в этом деле.

В тот же день, когда было съедено много блюд и выпито много вина, хозяева предложили:

— Пойдемте на гору, погуляем немного, а затем вернемся обратно и продолжим наш пир.

Церемонно, уступая друг другу дорогу, они вышли из помещения и прогуливались, с наслаждением любуясь горными видами. Дойдя до третьих ворот, они увидели в небе несколько стай пролетавших с криком диких гусей. Тут Хуа Юн подумал:

«Чао Гай не поверил, что я рассек стрелой спутанный узел. Мне следует показать, на что я способен, и я покажу это на диких гусях. Пусть посмотрят, тогда, может быть, станут уважать меня».

Оглянувшись, он увидел, что у одного из сопровождавших их людей были лук и стрелы. Хуа Юн попросил лук и, взяв его в руки, увидел, что оружие это очень красиво и искусно отделано зо лотом. Именно такой лук он хотел бы иметь. Быстро выбрав хорошую стрелу, он обратился к Чао Гаю:

— Вы и ваши главари, уважаемый брат, кажется не поверили, что я стрелой рассек спутанный узел. Видите? Там, далеко, летит стая диких гусей. Не смею хвастаться, но думаю, что эта стрела пробьет голову третьего в ряду гуся. Если же я промахнусь, то, надеюсь, главари не станут смеяться надо мной.

С этими словами Хуа Юн наложил стрелу на тетиву, натянул лук до отказа и прицелился. Стрела взлетела ввысь и действительно попала в третьего в ряду гуся. Птица полетела вниз на склон горы. Тотчас же послали человека принести гуся, и когда это было исполнено, все убедились, что стрела попала гусю прямо в голову. Увидев это, Чао Гай и остальные главари были поражены и дали Хуа Юну прозвище Волшебный воин.

— Что тут говорить! Вас можно сравнить не только с Сяо Ли-гуаном, но даже сам Ян Ю-цзи не мог бы соперничать с вашим великолепным искусством, — с восхищением сказал У Юн. — Поистине это большое счастье для нашего стана, что вы пришли сюда.

После этого случая в горном стане не было ни одного человека, который не почитал бы его. Все главари вернулись в помещение, и пир продолжался, а когда наступила ночь, все пошли отдыхать.

На следующий день снова начался пир. Нужно было определить звание каждого человека. Раньше Цинь Мин сидел выше Хуа Юна, но так как Хуа Юн приходился старшим братом жене Цинь Мина, то ему было предоставлено пятое место, рядом с Линь Чуном, а Цинь Мину шестое. Лю Тан занял седьмое, Хуан Синь — восьмое; далее, ниже трех братьев Юань, сели Янь Шунь, Ван Коротколапый тигр, Люй Фан, Го Шэн, Чжэн Тянь-шоу, Ши Юн, Ду Цянь, Сунь Вань, Чжу Гуй и Бай-шэн. Всего в звании главарей были теперь двадцать один человек.

Когда торжественное пиршество в честь этого события закончилось, начали строить много больших лодок и домов; сооружали повозки, ковали оружие, кольчуги, шлемы, приводили в порядок флаги и одежду, луки и стрелы. Стан готовился к борьбе с правительственными войсками. Однако об этом мы больше говорить не будем.

Расскажем лучше о том, что случилось с Сун Цзяном. Покинув деревенский трактир, он шел домой, не зная отдыха, и на следующий день после полудня подошел к кабачку, расположенному на окраине его деревни. Там он остановился отдохнуть. Хозяин кабачка Чжан был в хороших отношениях с семьей Сун Цзяна. Видя, что Сун Цзян чем-то расстроен и даже потихоньку плачет, Чжан спросил его:

— Господин писарь, более полутора лет вы не были дома. Мы рады, что вы сегодня вернулись к нам. Почему же вы так печальны? Почему ваше сердце не радуется? Вы должны быть счастливы, что вышло помилование. Ведь вам, несомненно, будет сделано снисхождение.

— Дорогой дядюшка, вы правы, — ответил Сун Цзян. — Но обо всем этом мы поговорим после. Как же мне не печалиться, если больше нет в живых моего родного отца, который дал мне жизнь?

— Да вы шутите, сударь! — громко рассмеявшись, сказал Чжан. — Ваш уважаемый батюшка только что пил здесь вино и с час тому назад вернулся к себе домой. Как можете вы говорить такие слова?

— Вы, дядюшка, не смейтесь надо мной, — возразил Сун Цзян. Он вынул письмо, полученное из дома, и передал его Чжану. — Мой брат Сун Цин ясно пишет, что отец наш умер в первые дни первой луны нового года и что меня с нетерпением ждут на похороны отца.

Прочитав письмо, Чжан воскликнул:

— Что за чудеса! Да ведь только сегодня в полдень он был здесь, ел и пил вместе с почтенным Ваном из Восточной деревни. С какой стати мне обманывать вас?

Эти слова привели Сун Цзяна в полное недоумение, и он не знал, что делать. Он долго раздумывал, а с наступлением вечера распрощался с хозяином кабачка и поспешил к себе домой. Он подошел к воротам своей усадьбы, заглянул туда и увидел, что там все спокойно. Работники уже заметили Сун Цзяна, вышли из дома и встретили его с поклонами.

— Отец и брат дома? — спросил их Сун Цзян.

— Ваш почтенный отец все глаза проглядел, дожидаясь вашего возвращения, господин писарь, — отвечали ему работники. — Вот радость — то, что вы вернулись! Он только что пришел домой из кабачка Чжана, где пил с почтенным Ваном из Восточной деревни, и сейчас спит во внутренней комнате.

Услышав это, Сун Цзян был поражен. Бросив свой короткий посох, он вошел в парадную комнату. Там был Сун Цин. Увидев Сун Цзяна, он встал и встретил старшего брата поклонами. На нем не было траурной одежды. Тут Сун Цзяна охватил сильный гнев, и, указывая на брата пальцем, он стал бранить его:

— Ты гнусное животное! Где же это видано? Наш отец находится у себя дома, а ты написал мне, что он умер. Ты что, решил потешаться надо мной? Я чуть было не лишил себя жизни, рыдал до потери сознания. Ты, негодяй, совершил мерзкий поступок!

Сун Цин хотел было все объяснить, но тут из-за ширмы вышел старый Сун и воскликнул:

— Дорогой мой сын, не сердись! Не брани своего брата, он тут ни при чем. Все это произошло потому, что я все время тосковал по тебе и попросил его написать тебе, будто я умер, дабы ты вернулся как можно скорее. К тому же я слышал о том, что на Горе Белого тигра — Байхушань появилось много разбойников. Я боялся, что они уговорят тебя присоединиться к ним и ты изменишь своему долгу верности и сыновнего почтения. Поэтому я и поспешил послать тебе письмо и позвать домой. Пользуясь тем, что здесь проходил Ши Юн от сановника Чай Цзиня, мы отправили это письмо. Все сделано по моему желанию, и твой брат ни в чем не виновен. Не брани его! Я только что вернулся из кабачка Чжана и отдыхал в своей комнате, как вдруг услышал, что ты вернулся.

Выслушав все это, Сун Цзян поклонился отцу до земли. Он был и расстроен, и обрадован.

— Я не знаю, в каком положении сейчас мое судебное дело, — сказал он отцу. — Если объявлено помилование, то наказание за мое преступление будет, конечно, смягчено. То же говорил мне недавно и Чжан.

— До возвращения твоего брата Сун Цина мне очень помогали Чжу Тун и Лэй Хэн, — сказал старый Сун. — А с тех пор как власти разослали повсюду объявление о твоем аресте, никто не приходил и не беспокоил меня. Почему же я вызвал тебя сейчас? А вот почему. Мы недавно слышали, что по случаю назначения в императорском дворце наследника престола объявлено всеобщее помилование. Для всех, кто совершил какое-нибудь тяжелое преступление, наказание будет немного смягчено. Об этом было объявлено повсюду, так что, если власти даже и узнают о твоем приходе и привлекут тебя к ответу, ты получишь наказание только за побег и тебя не лишат жизни. А пока не будем об этом и думать и поговорим лучше о чем-нибудь другом.

— А что, Чжу Тун и Лэй Хэн бывали у вас в поместье? — спросил Сун Цзян.

— Я слышал на днях, что их обоих послали по какому-то делу, — сказал Сун Цин. — Чжу Тун послан в Восточную столицу, а куда послали Лэй Хэна, я не знаю. В уезд на их место назначены два новых человека по фамилии Чжао.

— Сын мой, ты устал после долгого пути, — сказал старый Сун. — Пройди во внутренние комнаты и отдохни немного.

Все в доме радовались, и об этом нет больше надобности говорить.

День сменился ночью, и на востоке взошла луна. Было время первой стражи, и в усадьбе все уже спали, как вдруг у передних и у задних ворот раздались громкие крики. Все проснулись и выбежали во двор, и тут увидели, что поместье окружено множеством людей с факелами. Со всех сторон неслись возгласы: «Хватайте Сун Цзяна!»

Услышав это, старый Сун запричитал от горя. Не случись этого, не случилось бы так, что

На берегу большой реки, у тихих заводей,

Сошлись неустрашимые бойцы,

В борьбе являя редкой справедливости

И верности глубокой образцы.

Как удалось Сун Цзяну спастись, вы узнаете из следующей главы.