Хороший список

Наит Мерилион, 2021

Город Венис имеет жесткую сословную структуру: люди в нем делятся на баловней судьбы и обреченных бедняков. Каррилиан Амильеги – исключение из всех правил. Сын разжалованного чиновника, он познал как нищету, так и роскошь, выбрав, конечно, второе. Став наемником одного из сенаторов, главный герой пытается осуществить заветную мечту: вернуть семье былое благополучие. Однако бесчеловечная система устроена так, что если кто-то и способен подняться вверх по социальной лестнице, то он точно не останется таким, каким был прежде. Выдержит ли Каррилиан проверку на человечность? И как изменятся его ценности, если вместе с безграничными возможностями на его плечи вдруг ляжет ответственность за целый город? Комментарий Редакции: На поверхности – классический антиутопический конфликт, а в центре романа всегда актуальная проблема: ответственность, которая приходит вместе с силой и могуществом, и в следствие этого принципиальная недостижимость целей людей – заложников неправильной системы.

Глава 3. Яд ядом делает только доза

— Еще раз! Повтори все, что сказал мне! — я втащил мальчишку за шиворот в «Гондольерку», главную конкурентку «Гриняка», где Пивака уже запивал свой траур.

— Повторяй!

Парнишка прерывисто вздохнул и заново повторил все, что уже рассказал мне дважды.

Его звали не Азиак, а Мэт. И ему было всего шестнадцать. Вся его семья погибла при пожаре, который устроили конкуренты. Мэт в ту ночь дежурил на маяке. Рассказывая об этом в третий раз, он вновь начал всхлипывать.

— Да прекрати ты ныть, как девчонка! Дальше говори!

— Если Вы не теряли близких, сеньор, Вам не понять, — шмыгая носом, он яростно вытирал слезы, но они продолжали по-девчачьи орошать впалые щеки. — Вам повезло в жизни.

— Что дальше?

— Дальше решил во что бы то ни стало отомстить поджигателям.

— И как же ты решил отомстить?

— Я решил, что попаду в хороший список, стану богатым и уважаемым человеком и уничтожу всех этих тварей.

— Это все понятно! Дальше, богатый и уважаемый, что случилось после?

— Я жил и работал какое-то время на маяке, стал посещать ваш район, познакомился с Пивакой и стал периодически помогать ему.

Я кинулся на Пиваку, все это время безучастно наблюдающего за нами, и уткнул его мордой в тарелку поленты.

— Что же ты за мразь? И где этот пресловутый мокрушник, который год был в списке ожидания? Это с этим мальком ты нажрался вчера ночью?

Утром в «Гондольерке» не было завсегдатаев, а потому те, кто мирно попивал утреннюю порцию пива, лишь столпились в качестве зевак, но не помощников несчастному Пиваке.

Он пытался освободиться, но захмелевший и опечаленный человек всегда слабее трезвого и взбешенного.

— Сеньор, не надо, пожалуйста, — заскулил мальчишка, испугавшись, что Пивака попросту захлебнется в тарелке поленты, — он просто меня защищал. Вчера я пришел к нему и спросил про Вас.

Я толкнул Пиваку и сел рядом.

— Рассказывайте, что за дерьмо происходит!

— Да пошел ты! — Пивака сплюнул прямо на стол, грубо вырвав салфетку у подбежавшей к нему официантки.

Я дождался, пока он вытрет лицо и наступит на горло своей гордости.

— Мальчишка получил на тебя задание. А еще его выгнали с маяка, поэтому я дал ему возможность переночевать в «Гриняке». Я не знаю, кто и почему дал ему это задание, более того он даже не был в списке ожидания.

— Кто тебе дал задание?

— Я не видел, сеньор Варковски. Я сидел у одного из каналов.

— Где именно?

— Возле розового канала, сеньор.

— Что ты там делал?

— Ничего.

— Что ты там делал?! — прикрикнул я на малька.

— Да ничего не делал! — огрызнулся он в ответ. — Просто маму с папой вспоминал.

— Ревел, значит. И что дальше? Явилась крестная фея и дала тебе задание, чтобы ты поскорее попал на бал?

— Почти, сеньор. Не смейтесь.

Мы с Пивакой, который получил новую порцию поленты и чашку сладкого чая, не сдержавшись, заржали во весь голос.

— Кроме шуток, Огневик, он рассказал мне то же самое.

— Ну, если мы его кипятком обдадим, он перестанет сказки рассказывать.

— Это не сказки! Подплыла гондола с черной крышей, меня пригласили сесть. Знали и мое имя с фамилией, и все, что произошло с родителями. Дали задание убить Вас, сеньор.

— И как ты собирался это сделать?

— Я не знаю. Я никогда не делал ничего подобного.

— Мальчишка, правда, почти святой. Отпусти ты его с миром, — вступился за него Пивака, — он даже медяка не украл.

— Однажды я украл на базаре бусы для мамы. Но потом вернул. Она отругала сильно.

Мы с Пивакой переглянулись.

— Какой-то бред. Какой идиот мог дать задание на убийство ребенку?

— Я не ребенок!

— Почему ты не рассказал мне правду? — обратился я к Пиваке.

Тот хотел было оправдаться, но мальчишка влез в диалог.

— И если вам интересно, это был не «идиот», а, если уж на то пошло, «идиотка».

— Женщина?!

— Да, она говорила шепотом.

— Ты хочешь сказать, что получил задание от кого-то из клана Шепчущих? Полный бред.

Пивака попросил для нас вина, но я не собирался терять время. Только сейчас я заметил отсутствие веревки. Возможно, она принесет мне какую-нибудь информацию, если все же решит быть полезной.

— Вставай, мы уходим, — бросил я Мэту.

— Мы?

— Да, мне нужно будет разобраться со всем окончательно. Поживешь пока что у меня.

— Далеко Вы живете, сеньор?

— Выпейте со мной за помин «Гриняка» хотя бы? — раскинув руками, протянул Пивака.

— Увы, не могу. Мы спешим.

Мальчишка собрался было послушно хлебнуть из бокала, но я дернул его за собой.

По соседству с «Гондольеркой» выживал некогда процветавший текстильный магазинчик. Оставшийся в нем продавец, он же хозяин, знал меня с детства. Зачастую люди с достатком трясутся за каждую копейку, а бедствующие обладают такой щедростью, будто познали нечто выше материальных ценностей. Сеньор Викотти дал нам два комплекта одежды в долг, не рассчитывая на то, что я смогу его вернуть. Но я не забывал такие вещи…

Моя временная обуза шла за мной, то и дело спотыкаясь.

— Какого дьявола ты такой неуклюжий? — окончательно взбесился я через четверть пути.

— Очки свои оставил в сгоревшем трактире, сеньор. Я очень плохо вижу.

Пришлось сделать крюк в поисках оптики. Мы устроили целое представление перед продавцом, правда, Мэт и не подозревал, почему мы меряем столько очков, почему на каждую новую пару я нахожу пару крепких слов о том, как паршиво он выглядит, тем самым заставляя продавца все больше смеяться и терять бдительность.

Более десятка очков перемерено, одна приветственная чашечка разбавленного кофе выпита, ноль очков куплено, одни украдены.

Мы распрощались с продавцом, насмеявшимся вдоволь, и покинули магазинчик.

Я схватил Мэта за шиворот, и мы помчались по переулкам.

— Почему? Почему мы… так бежим?

Я впечатал мальчишку в стену дома — штукатурка осыпалась на непослушные волосы — и нацепил на переносицу краденые очки, сделав его образ еще более нелепым и смешным. А выражение лица, полное безуспешного возмущения, разочарования и вместе с тем восхищения, завершило смехотворную картину.

Такой вот идиот — мой неудавшийся убийца.

Когда мы зашли в дом Вильфионеды, она с недовольным лицом сидела на той же софе, на которой встретила меня вчера. Но в этот раз, к счастью, не была одета так непотребно. Туго затянутая изумрудным атласом талия, забранные на затылок черные волосы, массивные браслеты на руках и множество колец — создавалось впечатление, что она собралась выйти из дома и никогда больше не возвращаться.

— Не будешь против, если этот молодой человек немного у нас погостит?

— Что я могу сделать? Мужеложство нынче в моде.

— Я понимаю вашего покойного мужа, сеньора Энберри, — я толкнул Мэта в сторону лестницы. — На втором этаже третья комната слева, жди там.

Вильфионеда проводила его надменным взглядом, а потом свысока уставилась и на меня.

— Чтобы понимать покойного, нужно самому быть покойным, мой др’уг.

— Сколько ваш супруг не ночевал дома? Больше месяца? Это потому что жизнь с тобой, тетушка, невыносима. Лучшим решением было бить тебя. А всего лишь три-четыре раза в неделю — слишком по-джентельменски.

Она рассмеялась, закидывая ногу на ногу с таким видом, будто это была лучшая поза для словесной битвы.

— Бер’егись, я ведь могу пойти в полицию.

— Это вряд ли. Иначе твой дом не стал бы пристанью для такого, как я.

— Может, мой дом — это ловушка?

— Слишком долго для ловушки. И слишком прескверно, ловушки все как на подбор сладкие.

— А тебе здесь несладко, Ка?

— Мне здесь временно. Поэтому не переживай.

Она ответила мне что-то, но я уже не слушал, быстро взбежал по лестнице и, зайдя в комнату, запер дверь.

Мэт сидел на подоконнике, постукивая башмаками и создавая незамысловатую мелодию.

— Сеньор Варковски! У Вас на столике стояли бутерброды с рыбкой, я не выдержал и съел один. Простите, пожалуйста.

— Да черт с ними. Давай лучше подумаем, как нам выйти на твоего заказчика.

— Давайте, сеньор. Может, мне снова сесть у розового канала?

— Тебе дали какой-нибудь контакт, с кем связаться, когда ты меня убьешь?

— Нет, мне сказали, что со мной сами свяжутся.

Я увидел, как веревка подползла и выгнулась, точно змея перед нападением. Явно она ждала позволения испугать мальчишку, и, несмотря на то, что он сегодня пережил, я кивнул ей.

Веревка кинулась на него сзади, накрепко связав. Бедняга повалился на пол с криками, тщетно пытаясь вырваться из пут веревки. Та, конечно, отпустила, но, как только он забился в угол, снова стала выгибаться и угрожающе шипеть, изображая змею.

— Ты хотел убить моего хозяина, ссссссс?

— Нет! Нет! Господи, она живая!!! Помогите, сеньор!

— Иди сюда, веревка, хватит его пугать. Он хотел убить, но не смог.

— Я не хотел, сеньор. Я бы и правда не смог, — он выставил руки вперед, будто они могли защитить его от шипящей твари, и с мольбой посмотрел на меня, — я бы не смог этого сделать. Я не мерзавец.

— Сссссссс, посссмотрите на него. Он не мерзавец, он труссс. От него пахнет псссиной.

— То есть потенциальной верностью? — усмехнулся я, позволяя веревке обвиться вокруг предплечья. — Есть новости?

— Есссть, но пусть он выйдет.

— Давай, Мэт, сходи-ка погуляй по дому, но смотри не укради ничего, а то я тебя отлуплю.

— Вы мне не отец, чтобы так говорить, — обиженный Мэт резко вскочил, но тут же пошатнулся и упал.

— Ну, точно девчонка! Неуклюжий… Эй, ты чего.

Я кинулся на пол рядом с бьющимся в конвульсиях мальчишкой, изо рта которого пошла пена.

— Дьявол! Что с ним?!

— Псссина! Я же сссказала! Так пахнет изо рта того, кто отведал ярчанки! Его отравили!

— Вот тварь! — я схватил мальчишку на руки и бросился вниз к проклятой тетке.

Она как ни в чем не бывало сидела на софе, но, увидев нас, умело сыграла удивление с легким налетом паники.

Я положил мальчишку на софу и схватил за плечи черноволосую ведьму.

— Стерва! Вздумала меня травануть? Где противоядие?!

— Не знаю!

Я стал трясти ее так, чтобы слова сами высыпались из поганого рта.

— Я не знаю! Не знаю я, Карр’и! Пожалуйста, пр’екр’ати!

Ее голова тряслась, словно у куклы, вот-вот оторвется. Я поволок бездушную тварь в ее комнату и толкнул к трюмо.

— Противоядие! Быстро!

— Боже, Карр’и, мне так жаль! — она кинулась к трюмо, дрожащими руками выдергивая один за одним ящички — нарочно тянула время.

Тогда я пошел в наступление, времени играть в джентльмена не было, эта ведьма заслуживала рукоприкладства. Я схватил ее одной рукой за волосы, другой за подбородок.

— Я разобью твою морду, и тебе нечем будет торговать среди богатеев. Живо давай противоядие!

— Я не вижу моей аптечки! Ее кто-то укр’ал!

— Это сссделала Беатрис, хозяин. И она вот-вот сссмоется.

Служанка, ну конечно! Я бросился вслед за веревкой на второй этаж, та повела меня в ванную. Дверь пришлось отпирать отмычкой, которая всегда была при мне. Там я и настиг паршивую девку, которая пыталась удрать через окно, прихватив с собой аптечку.

— Окажи мне услугу, свяжи ее крепко и не отпускай! — крикнул я веревке, мгновенно бросившейся на свою жертву. Сам я полетел вниз к издыхающему на софе Мэту.

Вильфионеда уже крутилась возле него, бестолково наводя суету.

— Быстрее, помоги.

— Так. Так-так, — она нервно перебирала все эти похожие друг на друга склянки, — вот оно!

Она подбежала к мальчишке и залила ему в рот пару капель антидота.

— Налей больше!

— Больше не нужно, Ка! Не лезь туда, где ничего не смыслишь, — она окатила меня такой волной презрения, будто это я сам на себя смотрел.

Мэт перестал хрипеть, веки тяжело сомкнулись, и он обмяк на софе.

— Он поспит несколько часов и пр’оснется с хор’ошим настр’оением от того, что все-таки выжил.

Но я в ужасе смотрел на ползущую по лестнице веревку.

— Какого черта ты здесь делаешь? Я приказал тебе следить за служанкой!

— Ссссссс, а чего ссследить за трупом? Она уже никуда не убежит, сссссссс.

— Что случилось? Ты все-таки придушила ее?

— От нее тоже пахло псссиной. Но противоядие было у вассс.

— Что ты так смотр’ишь, Ка? Все же очевидно. Она получила четкие инстр’укции. Отр’авить тебя и самой выпить яд на случай неудачи, чтобы никому ничего не р’азболтать. А если бы она успела сбежать вместе с аптечкой, то выпила бы пр’отивоядие вовр’емя и все бы обошлось. Она бы получила свою нагр’аду. Она же не знала, что ты не один явишься.

— Я, пожалуй, отнесу Мэта в комнату. Пусть там отлежится.

Она махнула рукой небрежно и равнодушно, грубое «проваливай» было бы даже учтивее этого жеста. Впрочем, я его вполне заслужил.

К вечеру у Мэта поднялась температура, Вильфионеда сказала, что его организм слишком слабый. Поначалу она помогала мне сменять холодные примочки на голове мальчишки, но, увидев, что я справляюсь, довольно быстро ушла спать, сославшись на усталость и головную боль.

К утру температуру удалось сбить, и я смог оставить Мэта под присмотром веревки и занялся трупом Беатрис.

Через пару часов тщательно вымыв руки с мылом и опустошив полбутылки коньяка, я все же улегся спать в гостиной на софе.

Меня срубило почти сразу под недовольное шипение со второго этажа. Конечно, не для таких мирских дел была создана эта вещичка.