Сон и наваждение

Надежда Коваль

В книгу «Сон и наваждение» вошли рассказы, притчи и стихи. Вначале она называлась «АвтоБиографическиВыдуманное», но замечательная картина художника Игоря Лысенко «Сон золотой» определила окончательный выбор. Название изменилось, но осталась прежней суть самой книги, в которой правда переплетается с вымыслом, а былое – с настоящим. Некоторые персонажи реальные, а другие – выдуманные. Но от этого книга не потеряла своей увлекательности и не стала менее интересной.

Прощай, родная земля!

Солнечным днем восьмого июня 1998 года самолет «Аэрофлота», выполняющий рейс по маршруту Москва — Буэнос-Айрес, оторвался от взлетной полосы Шереметьево-2. Этот рейс в Латинскую Америку был последним для российской авиакомпании. Было ли это каким-нибудь особым знаком судьбы сказать трудно, но мое пребывание за границей растянулось на два десятка лет.

То ли потому, что рейс был последним, и о нем практически никто не знал, то ли по какой-то другой причине, но во всем огромном самолете Ил-62 нас было всего 11 человек. Стюардессы скучали от ничегонеделания и переговаривались между собой: «Странно! Наверное, на Мальте народ подсядет». Но ни на Мальте, ни на маленьком острове Сал у западных берегов Африки никто к нам так и не присоединился. Поэтому все пассажиры живо растянулись на три сидения вместо одного, и лежа переживали турбулентные тряски фюзеляжа. Блестящие поручни тележек с едой появлялись в проходе между рядами каждые два часа. Обслуживающий персонал расставлял на откидные столики многочисленные подносы с упакованным в фольгу пропитанием с целью хоть немного разгрузить бортовые холодильники. Кроме того, можно было без зазрения совести нажимать на кнопочку вызова стюардессы и просить любое количество вина, соков и газированной воды.

Но даже роскошное пиршество не могло унять панический, какой-то животный страх перед надвигающимся будущим. В голове крутились слова подруг: «Куда тебя несет? В чужую страну, да еще без знания языка! Девчонок твоих, таких маленьких и хорошеньких, латиносы точно выкрадут!» Тогда я как-то отшучивалась, мол, где-то английский поможет, где-то международный язык жестов. Но когда в заключение 20-часового перелета услышала приветственные слова о приземлении на аргентинскую землю, произнесенные на испанском языке, я подумала: «Ну, все! Приплыли…» Из всего сказанного стюардессой я поняла только «señoras y señores»!