Одиночный побег

Михаил Юрьевич Брод, 2021

Когда они умирали в Чечне, Олег чувствовал себя героем. Он не знал, что, придя домой с войны, найдет лишь бедность, власть воров и бандитские разборки. Потеря родителей, алкоголь и кризис вели в пропасть, но судьба дала крутой поворот: он встретил девушку и встрял в дела мафии. Большие деньги не бывают бесхозными. Приходится выбирать: либо ты хозяин этой жизни, либо твоя совесть чиста, как у младенца. Либо все это лишь глупый сон, который рано или поздно пройдет. Содержит нецензурную брань.

Глава четвертая

Беги, кролик, беги!

Зеркальный лифт элитной гостиницы в центре Москвы скользил вниз.

Вдруг, может, и не вдруг, а в силу необходимости, предписанной вторым законом термодинамики о том, что хаос во вселенной лишь возрастает, в лифт зашли две девушки в платьях 18-го века, напудренных париках и стянутых корсетами из китового уса. Они посмотрели на себя в зеркало, поправляя прическу. Между девушками протекал следующий диалог.

— Я папику вчера звонила, он не доступен.

— А я его вчера видела.

— Ну, и как он? Все со своей шалавой?

Олег вышел в холл подземного этажа с портфелем в руке. Звучала барочная музыка. Кругом расположились, как статуи в Летнем саду, солидные господа и модели с силиконовым бюстом. Молодые люди в камзолах со шпагами и девушки в кринолинах раздавали шампанское. На стеклянных витражах лежали ювелирные украшения, подсвеченные неоном. Олег с портфелем в руке прошел мимо этой толпы, как в параллельной реальности. По винтовой лестнице еще спускались люди.

Он подошел к швейцару в смокинге:

— Скажите, где здесь выход?

— Это на первом этаже. — Швейцар в белых перчатках поднял палец вверх, как капельмейстер, и уставился на Олега:

— А здесь бутик, открытие бутика! Это подземный этаж!

Олег повернулся и пошел к лифту. Мимо него проносились диалоги присутствующих, кого-то он зацепил краем глаза. Вот группа молодых людей, стильно выглядевших — толстяк, длинный и грудастая баба. Одеты как на открытие кинофестиваля. Толстяк, видимо, знакомил подругу с товарищем:

— А ты знаешь, она ведь в порнухе снимается! Представляешь?

— Да ну! — удивлялся тощий, уставившись на ее декольте.

Снова пришлось ехать вверх. Время тянулось слишком медленно, слишком… бабы в кринолинах уплывали вниз, и белый палец швейцара в перчатке застыл перед носом. Подземный этаж оказался слишком глубоко.

На первом этаже открылись створки лифта, и, сильно приволакивая ногу, ворвался Боря с перекошенным лицом:

— А, певец! — он сходу ткнул растерявшегося Олега в пах кулаком.

Олег согнулся от боли. Двери лифта плавно закрылись. Одна рука Бори оказалась на ручке дипломата, вторая одним взмахом приставила нож-бабочку к горлу Олега:

— Что, корешок, смыться хотел? Думал я того, в ящик сыграл? Я ж говорил, что не пьянею! Да я из тебя семя выжму!

Олег схватился двумя руками за руку Бориса с ножом. Вывернул ее так, что Борис вскрикнул. Нож выпал. Борис схватил за горло Олега, тот попытался разжать стальную хватку, свалил Бориса на пол и сам упал. Превозмогая друг друга, они сцепились на полу. Лифт медленно шел вверх, за стеклянными стенками лифта, как муравьи, передвигались человеческие фигурки. Дипломат болтался, как мячик в регби. Словно из аквариума, доносилась барочная музыка.

Олег высвободил руку, потянулся к кнопке stop. Лифт остановился между этажами. Боря, тем временем, достал до ножа и нанёс удар, но Олег перехватил руку. Несколько секунд он лежал под Борей, тот схватил обеими руками нож, направив его в горло противника. Олег сдержал его руки. Гримаса исказила Борино лицо. Лишь хрип вырвался из его пропитого горла:

— Врешь, гад, не уйдешь… я в танке горел… под Сталинградом! Отдай портфель… падла!

— Да не горел ты ни в каком танке! — сверхусилием Олег перевернул руки Бори и воткнул нож в его шею Бориными же руками. Аккурат в желобок над ключицей.

— Прости, брат…

Борис захрипел, вытаращив глаз, обмяк.

Собравшись с силами, Олег скинул Борин труп. Надо было сосредоточиться. Он убил человека, причем, в центре огромного города, в многолюдном месте. Сейчас сюда могут войти. Надо бежать, бежать — рефреном стучало у него в висках. Последний раз он посмотрел на Борю. Гримаса удивления застыла на его лице, из шеи торчал нож.

Олег поднялся, перед зеркалом привел себя в порядок. На воротнике куртки была Борина кровь. Олег поднял портфель, достал платок, вытер воротник. Нож он не трогал, поэтому рукоять вытирать не стал.

В холле восьмого этажа отеля «Мариотт» на Тверской открылись двери лифта. Олег вышел с портфелем в пустой холл.

А в лифте осталась сидящая в странной позе фигура человека. Он словно бы медитировал, глядя сквозь прозрачные стенки лифта на этот продолжающийся человеческий маскарад, спиной к дверям, уткнувшись головой в противоположные стеклянные двери. Ветеран, мошенник, великий лгун и комбинатор Борис Кантор. Вошедшие старички немцы сначала приняли его за пьяного, но, приглядевшись, заметили под ним лужу крови, о чем и сообщили секьюрити.

На окраине города, в своем районе, Олег достал пустую бутылку из портфеля, пару стаканов и разбил их об забор.

В метро он ехал, поглядывая на портфель и странное чувство переполняло его. Он убил человека, но это приходилось делать и раньше, на войне. «Здесь, правда, совсем другое дело, — думал он, — в мирном городе, в гостинице, в центре…» Но страха не было. Было какое-то сладкое чувство мести и азарта. — «Со своей совестью я договорюсь. А что, если и впрямь я теперь несказанно богат? И что бы можно сделать на эти деньги?»

До нужного отделения банка было недалеко от его станции метро. Он уже бывал в нем. Здесь он иногда платил по своей кредитной карте. Пока Олег ждал своей очереди, отошел в угол лицом к стене и протянул руки вперед. Пальцы еще слегка дрожали. Он снял куртку, сделал глубокий вдох, чтобы успокоится.

Менеджеру был неопределенного пола, услужлив и приятен:

— Здравствуйте!

Олег не сразу понял кто это — женоподобный парень или мужеподобная дева. Темные волосы с прической каре аккуратно обрамляли светлокожее лицо унисекс. Голос был тоже унисекс. Костюм тоже. Так что понять, какого он пола, было невозможно.

— Добрый день! — повторило оно.

— Я хотел бы положить крупную сумму на счет.

— Вы имеете в виду годовой вклад под проценты? У нас сейчас хорошие предложения.

— Нет, просто на счет, причем валютный.

— У вас уже есть счет в нашем банке?

Олег протянул ему кредитку:

— Вот это расчетная карта…

— Ваша карта не валютная, и на вашу карту вы можете положить не больше 600 тысяч рублей без подтверждающих документов.

— Каких это?

— Справка о доходах, ну и так далее, поймите, нас ведь тоже проверяют.

— Понимаю, — задумался Олег, — а какие суммы не потребуют наличия документов? Если, скажем, не на карту?

— Думаю, до 1 миллиона рублей включительно. У нас есть предложение — вклад «всегда с собой». Это выгодный вклад, с которого вы всегда можете перебросить деньги себе на карту. Пополняемо-отзывной депозит. Очень удобно! Или мы можем открыть мультивалютную карту. Три счета в одном: рубли, доллары и евро.

— И сколько я могу положить евро?

— Точно также — в эквиваленте 600-та тысячам рублей. Можно и больше, но по правилам с сумм, превышающих миллион рублей по курсу, теоретически финмониторинг может затребовать подтверждающие справки. Мы сами в налоговую ничего не передаем. Но иногда такое бывает.

— И что? Что я должен предоставить?

— Ну, любое объяснение, которое их устроит. Выиграли в лотерею, например, или продали акции, любой документ, подтверждающий законность. А сколько вы хотите положить? — заинтересовалось оно и посмотрело прямо в глаза.

— Ну, в эквиваленте, как вы говорите, только я положу евро. А сколько я могу обменять на рубли, чтобы не требовалось потом никаких объяснений?

— Те же шестьсот тысяч по курсу без проблем.

— В таком случае, на шестьсот тысяч рублей я обменяю и на столько же положу на карту.

В дипломате у него был миллион евро — двадцать пачек по пятьдесят тысяч — а положить в банк он может на миллион двести тысяч рублей, то есть тридцать тысяч евро, ну что ж, с паршивой овцы…

Когда кассирша пересчитывала деньги, Олег подумал: — «А если они фальшивые?» Протянуло внизу живота, и ему стало смешно. Он даже ухмыльнулся — как глупо все может получиться. Надо же быть таким дураком — даже не проверил! Не хватало прямо отсюда в тюрьму! Жадность фраера сгубила… На секунду девушка кассир оторвала взгляд от счетной машинки и посмотрела на него:

— Что-то не так?

— Нет-нет, все нормально, — Олег снова стал серьезен.

Евро оказались настоящие.

Выйдя из банка, Олег по-прежнему нес дипломат, а его обдувал весенний ветер. Деревья радостно качали ветками, и даже щебетали птички. Итак, у него был миллион евро! Да еще этот загадочный вексель на двести миллионов рублей… «А почему векселя четыре, — думал Олег, — где пятый? Он же говорил, на миллиард… Обналичил, наверное, этот Боря, отсюда и евро в пачках. Однако, деньги бесхозными не бывают. Кто-то наверняка их уже ищет. Боря этот, видать, жулик большой, не исключено, что и обокрал кого-нибудь. Так что грабь награбленное, как говорится. Не грохну ли бы… Жаль лишь Катю, мою несостоявшуюся невесту. Нет, от денег надо как-то избавиться, вложить куда-нибудь, или закопать, пока не догнали».

Олег знал, что такое деньги. Когда-то у него была своя строительная фирма. Он строил дома для «верующих». Да, был один батюшка, тот самый отец Варнава, иеромонах из Конаково. Он проповедовал о скором апокалипсисе. Его даже по телевизору показывали. Излишне говорить, что его знали, приезжали со всей страны, оставались жить в деревне подолгу. Большая борода до пояса, изгнание бесов по требнику Петра Могилы, и тысячи человек хотели скрыться в лесах после его проповедей. Угол Вологодской области, рядом непроходимые леса. В лесах, может быть, не удобно, а вот в небольших домах шесть на шесть с унитазом и печкой проживание им гарантировали за небольшие, относительно, деньги. Там же, в деревне под Конаково, и начали строить первые дома. Шестьсот тысяч за дом — это вам не два миллиона в Подмосковье. Батюшка получал свои пятнадцать процентов. Дерево Олег закупал в Карелии, и тут тоже помогли батюшкины связи — знакомый епископ служил в Карелии, у него были спонсоры с местного лесозаготовительного завода. Качество дерева играло на брэнд: карельская береза и сосна — это лучше, чем местный кругляк. Бригады строителей свои, а не из местных вологодских алкашей. Он продал тридцать восемь домов. Все шло хорошо, пока батюшку не объявили еретиком, а все его счета арестовали. Он ведь был иеромонах, им вообще собственности не полагается иметь. «Обет нестяжания» так сказать! Может, с начальством не поделился, а, может, просто не понравился властям его параллельный бизнес. Батюшку вывели за штат. Поп — расстрига уже не имел того влияния, что раньше. Церковные власти бдительно следили за тем, чтоб мимо них копейка не проплывала.

— Деньги! Деньги! Вот, что им нужно! — кричал, сверкая глазами, отец Варнава на проповедях преданной пастве, не захотевшей разбегаться от пастыря. Проповедовал он, правда, теперь с крыльца собственного дома. Борода его, словно осиротев без прихода, развевалась на ветру драной мочалкой.

Плохо было, что наслали налоговую. Олег использовал «помойки» — фирмы однодневки для черного обнала. Инспектор это пронюхал. Пришлось заплатить приличную взятку, чтоб не присесть на несколько лет. А ведь были еще непогашенные кредиты. Кризис 2008-го года подкосил его окончательно. Заказы прекратились, долги стало отдавать нечем. Он продал и бизнес, и машину, теперь сидел на бобах. Докатился даже до работы таксистом. А ведь раньше на заработанные деньги он купил эту квартиру в Новых Черемушках, слегка подержанный Rangе Rover. Тогда были и дорогие рестораны, и ежегодные туры заграницу, и красивые женщины. Тогда он познакомился и с Леной, которую все устраивало.

Через час он уже смотрел в ноутбук и пролистывал новостные сюжеты. Вот он, они уже знают! Нажал значок видео. «Криминальная хроника»:

— В отеле Мариотт, — начала ведущая металлическим дежурным тоном, — в лифте сегодня утром около 10.30 обнаружен труп неизвестного мужчины. Его сожительница также найдена мертвой в номере.

Фото Бори и Кати выплывает на экран.

— Родственников и знакомых погибших просим обратиться по телефонам… — продолжала теледива. — Предположительно, женщина погибла в результате алкогольного отравления, мужчина же убит ударом ножа. Вероятно, накануне с ними проводили время как минимум еще двое. Один помогал подняться в номер, второй появился позже. Однако, в номере пока не найдено посторонних вещей.

Камера наблюдения показала силуэт Олега, везущего коляску с Борей по коридору. Его лицо неразличимо издалека. Вид со спины тоже мало информативен. Таким же выглядел и нотариус.

Вот в чёрно-белом изображении Олег выходит из номера — в его руке дипломат. Вид сзади, лица не видно. Вытирает ручку двери платком.

— Этот же человек выходит на первом этаже и на шестом из лифта. Кто-то видел его на открытии бутика на минус первом этаже. Составлен фоторобот одного из двух посетителей.

Дикторша закончила:

— Всех, кто что-нибудь знает об этом человеке, просим сообщить по номерам…

Олег оценил фоторобот, показанный по телевизору и его передернуло. Конечно, он не похож, но черт его знает… На секунду он почувствовал себя волком, которого обложили флажками:

— Ну, ищите, ищите… — Он же не регистрировался на ресепшене — всего лишь помог инвалиду добраться домой. — А с камер ваших сам черт не разберет. Все издалека… Конечно меня будут искать, — думал Олег. — Но не те страшны, которые от закона, их можно и купить наверняка, — а вот те, у кого Боря эти деньги украл….

Хотелось спать после бурного вечера накануне, в голове стоял звон.

«Ну что ж, игра началась, — думал он, — черт с вами, отступать некуда, я убийца, грабитель, и все такое. Куртку мы сменим, стрижку тоже, будем брутальны — череп как у Ван Дизеля и отпущу эспаньолку — это сейчас модно. Тем более, щетиной уже подзарос. Да и в парикмахерской не был давно.» Когда он разговаривал с собой, использовал местоимение «мы», как будто он — это он и еще кто-то, ангел-хранитель, наверное, хотя, в данном случае, скорее, черт.

Олег подошел к портфелю. В одной красной папке лежали все Борины бумаги. Это были замысловатые еврооблигации, выписки по акциям, векселя. Там были бумаги Газпрома, Роснефти, других крупных компаний. Те самые четыре векселя на «Урожай». Выпущены в 2000-м году, ничего себе — десять лет прошло! Там были и Борины договора на вклады в банках. «Сколько же у него денег?» — подумал Олег. — Нотариус…, пожалуй, надо его найти и заплатить, чтоб он держал язык за зубами…, впрочем, какой нотариус ночью? Так он тоже из шайки! Конечно! Значит, и не полезет он никуда. Да и на кой черт мне эти бумаги? — подумал Олег, зевая, — наверняка, какая-нибудь липа! Миллион евро тоже хорошо. Можно пожить на природе, снять дом, или даже купить, а то и дачу хоть на Николиной горе. Впрочем, лучше куда-нибудь подальше — в Турцию, Тайланд, Мальдивы… Или все потратить на путешествия, объездить весь мир, посмотреть Китай, Японию, Австралию, Гран Каньон… А, может, снять дом во Флориде? Там, говорят, много наших звезд. Вообще определенно надо куда-нибудь смыться и залечь на время.»

Засыпая, он все еще думал о своем положении. Олег прекрасно понял, что он планировался всего лишь в роли наживки. Несчастные, скорее всего, сами имели отношение к этому «Урожаю», накропали векселей на миллиард, да и нашли лоха, который им эти деньги принесет! Неслучайно же в церковь приперлись! Найти какого-нибудь идиота подоверчивей. Ну, а дальше лежать бы ему где-то в канаве, отравленным этой самой водкой «местного разлива»… Да мало-ли таких валяется! Может, уже один и лежит где-нибудь, который обналичил? Тоже видать… верующий, бедолага. Знать бы, настоящие ли это векселя… Ну и хитрые твари! А заводик-то немаленький, если векселя по 200 лимонов! Интересно, какое отношение к нему имел этот Боря? Неслучайно же они говорили, что они в Углегорске работали на спиртовом заводике?! — вспоминал Олег. — А может, эти векселя вообще краденые или фальшивые? Тогда меня посадят, сунься я куда-нибудь с ними. А, завтра разберусь!» Дрема сморила его, и он заснул у ноутбука, не закрыв крышку, как есть, упав на спину на диван, лишь сняв штаны и прикрывшись одеялом.

С утра в дверь позвонили.

Олег подошел к двери и посмотрел в зрачок — там стояли участковый с соседом в вечной лыжной нестиранной шапке, но без пива на этот раз.

Выругавшись про себя, Олег спешно спрятал портфель под стол и натянул штаны:

— Сейчас-сейчас!

Участковый, лет сорока круглолицый служака из современных, то есть в меру упитанный и без каких-либо социальных пролетарских признаков, вежливо представившись, спросил:

— Вы не выбрасывали пару дней назад телевизор из окна? Вот товарищ утверждает, что видел ваше окно открытым.

— Эээ… — замялся Олег, — я что, идиот по-вашему? Вон мой телевизор на стенке висит! — Он кивнул вглубь квартиры, где на стене висел телевизор.

— А разрешите? — Участковый уверенно вошел в прихожую: — Где говорите?

— Да вот! — указывая вглубь комнаты, Олег продолжал застегивать штаны.

— Да, действительно, — удостоверился участковый, глянув на большой плоский телевизор на стене. — Что ж вы, товарищ Шумков? Обознался, видать!

— Да я что, — бубнил сосед. — Я только что сам чуть не убился, а окно у него было открыто, вот я и подумал.

— Вы извините, у нас массовый обход, мы по всему подъезду ходим! — извинялся участковый. — Работа!

— Да я понимаю, — отвечал Олег. — Только тут еще двадцать два этажа! А, может, это он сам скинул, а на других свалить хочет, — кивнул он на соседа.

— Да какой я? — возмутился сосед. — Я вообще в другом подъезде живу! Мне зачем? Вот дает!

— Ладно, Шумков, давай на выход! — приказал участковый и чуть не вытолкал соседа за дверь. — Нам еще вон сколько обходить!

— Во дает! — продолжал возмущаться сосед. — Мне-то это зачем?

— А другого телевизора у вас не было? — внезапно обернулся участковый. — На кухне, например?

Олег на секунду опешил:

— Да нет, зачем мне? Я и этот-то не смотрю.

— Ну ладно, вот вам моя визитка. Так на всякий случай. Я тут новый участковый, так что обращайтесь, если что.

Олег взял простую бумажную визитку с короткой надписью:

Участковый

Майор милиции Сердюченко Александр Васильевич.

— Спасибо. Пока ничего не надо! — Олег захлопнул за ними дверь и перевел дух.

«Надоедливый же этот сосед, шило ему в зад, — думал Олег. — Так и кондратий хватить может!»

Успокоившись, он стал думать над планом дня.

«Во-первых, сходить в парикмахерскую, куртку сменим, а может, купить парик? В переходе на Павелецкой я видел, вроде, продавали. Да нет, — усмехнулся он сам себе, — ерунда какая-то. — Он подошел к зеркалу и представил себе Ольгу, пытающуюся узнать его в парике. — Смешно. Особенно, если дойдет до постели… дорогая, подожди, я только парик сниму! Да и не ходить же с ним вечно. Еще черных очков не хватало! Джеймс Бонд блин. Нет, обойдемся без этого… Проверить подлинность векселей. Вот это дело. Монах, — вот его озарила мысль, — Белов! Ну, конечно! Он что-нибудь придумает! Он — тертый калач, давно в бизнесе, что-нибудь да подскажет, да и он же работал с ценными бумагами! Я же бывал у него…»

Олег схватил мобильный, судорожно перелистал контакты… «должен быть, вот брал же телефон на автомате…черт… где? А вот, еще не успел записать имя. Посмотрел на время… так вчера, около часу дня… да, это он. Набираю!»

Охранная фирма Белова представляла из себя солидную контору в Лаврушинском переулке в стиле хай-тек. Металлик серо-матового цвета облегал стены просторного коридора.

В углу стоял кофейный аппарат, к нему подошел Белов, крепкий бритый мужчина средних лет с нескрываемым уже животиком, в белой рубашке и брюках с подтяжками, и набрал кофе в стакан. В торце коридора сидела за полукруглым столом секретарша Анечка, брюнетка лет двадцати двух. Бюст ее, тоже полукруглый, радовал глаз Белова.

— Игорь Сергеич! Я бы принесла! — сказала Аня, сложив губки трубочкой.

— Расслабься, Анют! — заметил Белов снисходительно.

Аппарат зашипел.

Белов пробурчал:

— Геморрой насидишь. Двигаться надо, двигаться! А то до туалета и обратно…

Аня засмеялась:

— У вас геморрой?

— Легко… Мужчина после сорока…

Затренькал мобильный.

Белов взял трубку:

— Алло!

Олег был уже на улице:

— Здорово, Монах!

Белов, услышав свой позывной, изменился в лице:

— Здорово, коли не шутишь… Это кто?

— Олег. Олег Колесников!

— Здорово, старшой! Искренне рад! А я ждал, что ты позвонишь! Рад тебя слышать! Когда зайдешь?

— Ну-ну. Я как раз об этом.

Белов ушел со стаканом ароматного напитка к себе в кабинет, распространяя запах горячего шоколада по коридору.

— Правильно сделал, что позвонил! Мне кадры нужны…

— Разговор есть. Подъехать можно? — спросил Олег.

— Не можно, а нужно! Адрес помнишь? Мы все там же, в Лаврушинском.

По дороге Олег заглянул в салон-парикмахерскую, где знакомая гагаузска Чинара его коротко постригла и побрила. Тем более это было кстати, что у парикмахера он не был пару месяцев. Любил он с ней поболтать об Азии, восточных народах и сериале «Великолепный век», который когда-то смотрела Лена и он вместе с ней. Оказывается, все тюркские народы этот сериал знали наизусть. Гагаузы к тому же, понимали по-турецки, так что смотрели без перевода. Налысо он не стал брить череп — Оля могла испугаться, а вот коротко постригся — как новобранец или сиделец. Щеки побрил, а нарастающую эспаньолку оставил. Получилось стильно. Добавив ей чаевых, он посмотрел в зеркало и показался себе моложе, чем был. Хоть в Голливуд на главную роль. Заглянул в супермаркет, купил себе приличную куртку, рубашку, поло, штаны и ботинки. Старое все оставил там же в примерочной. Заодно приобрел и кошелек побольше. Солидный, ручной работы, кожаный и глубокий, так чтоб купюра в 500 евро не торчала бы из него краем.

Он вспоминал то время, когда они иногда общались с Беловым, лет шесть назад, и он заезжал к ним в контору в Лаврушинском переулке. Ребята, Белов со товарищи, образовали фирму со странным названием «КУСИ», что было аббревиатурой из первых букв фамилий учредителей, и занимались как раз ценными бумагами. Сам Олег в них ничего не понимал, поэтому, хоть и звали его работать брокером, отказался. У него была тогда своя фирма, вполне процветающая. Но в гости иногда приезжал — поболтать, покурить, посмотреть на диковинные тогда еще компьютерные игры, в которые они все резались на рабочих местах, перемежая это с разглядыванием в интернете красавиц в чем мать родила, так что непонятно было, когда они успевали зарабатывать. Иногда кому-то звонили, и тот исчезал с папкой бумаг. Основой работы были эти самые «встречи» и сидение перед графиками в компьютере. А после, когда он выходил от них, особенно летом, ему нравилось, пройдя всего несколько сот метров, пешком гулять вдоль Ордынки, смотреть на красивых столичных девушек и заходить в церкви, обильно рассыпанные по Замоскворечью.