Утраченное озеро

Михаил Шрай, 2022

Студент отчисляется на предпоследнем курсе ради поиска себя, но вместо неспешной прогулки самопознания оказывается в западне мистических событий. В городе исчезает озеро! Главная достопримечательность туристического городка Эзеродольска. Кажется, купаясь в нём ранним утром, парень пробудил древнее проклятье, нарушив завет погружения, и теперь за ним охотится разгневанный дух. Жители винят в злоключениях нового главу города, в то время как Егор убеждён – именно он стал виновником исчезновения озера Эзероквай. Значит, и вернуть городскую жемчужину сможет лишь он. Распутывая нить городских легенд, двое друзей сталкиваются с хитросплетениями отпечатков прошлого, держащими весь город в страхе. Смогут ли они разузнать правду, успокоить дух озера и снять с юноши проклятие?

Глава 1

Ещё задолго до разговора с покойницей, до возмещённого покаяния и до того, как на его руках оказался тихий камень, он толкнул моток этой нити. Моток покатился, и колесо событий было запущено.

Стоял конец августа. Плотный воздух. Сухо и душно. Его тело источало жар, пока земля лишь начинала подогреваться лучами утреннего солнца. Майка облепила ему торс, с волос спадали увесистые капли, когда настойчивый порыв ветра потянул его к водам Эзероквай.

Главное озеро. Великое Эзеро. Отблески по дрожащей поверхности бирюзовой воды. Обрамлённое высокими деревьями по обе стороны точно ресницами, озеро напоминало глаз загадочного чудища, притаившегося под землёй. Недремлющий заботливый глаз того, кто приглядывает за городом. Прозрачная, легкая часть целого города. Её согревали лучи солнца днём, и убаюкивал свет луны ночью.

Егор снял чёрные шорты, снял обувь, а белую майку оставил. Открытая пляжная территория находилась с обратной стороны, но здесь, в полном одиночестве он вошёл в воду. «Входящий, оставь металл за порогом, дабы не прокляло тебя Великое Эзеро» — гласила деревянная табличка на территории пляжа. Егору незачем было её видеть, он вырос в Эзеродольске и прекрасно знал правила погружения. Второй указатель с предложением купить белые одежды для окунания так же косился на пляже. Там сейчас было безлюдно.

В умиротворённой тишине только настойчивый ветер тревожил бирюзовую гладь. От жары погружение спасало. Добравшись до самого зрачка чарующего глаза, Егор лёг по воде на спину. Тело его расслабилось, доверившись Эзеру. В холодной утренней воде поток воздуха оглаживал его податливое тело. Парень закрыл глаза.

Небо плыло над его головой в космической безмятежности. Ни птицы, ни шороха. После пробежки оказавшись в мягкой воде, Егор почти засыпал. Он зажал нос и погрузился под воду.

Небо преобразилось. Будто он попал на другую планету. По контуру облака подсвечивались яркими изумрудами, а Егор всё опускался под толщу воды. На долю секунды ему показалось, будто что-то его коснулось. В бирюзовом донном полотне было не разглядеть что именно. Но тут же он услышал звук. Определённый и чёткий. Без сомнения. Это был голос. Над головой проплыло нечто крупное. Егор обернулся. До границы с воздухом оставалось теперь далеко.

— Тебя здесь не должно быть! — услышал он прямо под ухом, и в испуге вскрикнул, теряя воздух.

Торопливо забились руки и ноги. Ему нужно было добраться наверх. Грудную клетку сводило в приступе вдоха, но вдохнуть было нельзя. Иначе смерть. Ещё чуть-чуть казалось, небо почти окрасилось в голубой, и значит, массы воды всё меньше. Вверх, вверх!

— Погибель найдёшь! — обещал сиплый голос со дна.

Егор ударил в воде изо всех сил, выныривая на свободу. С криком он жадно вдохнул, плеская волны руками, и поплыл к берегу. На сегодня хватит погружений. Только его ноги ступили в песок, он свалился на колени, и тут же припал к земле.

— Надо научиться плавать… — решил он, приходя в себя.

Его белая майка облеплялась песком. Им же покрылись руки, ноги и собранные браслетом в хвост кудрявые волосы. Он всегда собирает их, чтобы не мешались и не спадали на глаза на бегу. Давно следовало выкинуть этот браслет. Подарок девушки, с которой парень расстался ещё три года назад, в одиннадцатом классе. На крепкой верёвке соединялась кожаная основа и простой металлический кружок с изображением зодиакального знака. Вскоре парень смог отдышаться. Он поднялся на руки, чтобы встать. Солнце заново нагревало его обмокшее тело.

2

На исходе ноября он проснулся по будильнику в шесть пятнадцать. Его мама уже завтракала, когда он вернулся с пробежки.

— Пробежался бы с Принцем!

К приходу сына женщина теребила бородатого колли, расчёсанного как истинного принца. Они сидели на кухне, а та широкой аркой переходила в прихожую.

— В другой раз. — За дверцей холодильника что-то заставило парня нахмуриться. — Мой тунец ты опять скормила собаке?

Женщина только рассмеялась. В костюме с бледной рубашкой парень намазывал на хлеб плавленый сыр. Резкими, отрывистыми движениями.

— Вечно, Гош, ты бурчишь. Я же не знаю, заранее ты себе готовишь или не доедать просто решил. Мне вот, кстати, снилось, что кто-то меня сегодня ковыдить будет.

Громогласная мама пустилась в рассказ. Её голос занимал собой всё пространство широкой богато убранной кухни. Сама же женщина была небольшая. Как и её сын, она не отличалась ни высоким ростом, ни крупным весом. Хоть и принадлежала к тому типу лиц, что могут бесконечно заниматься тренировками, и всё равно будут выглядеть слегка «в теле». Мелкие кудри дышали объёмом. Её вид больше подходил для оперной дивы, чем для городской судьи, но, несмотря на эту помпезность, мадам выражала собой довольство собственным видом.

— А тебе что-то снилось? — обратилась дива к сыну, как только тот надкусил бутерброд.

— Чёрт! — укололо его воспоминание. — Да. Будто… будто Эзероквай исчезло.

— Типун тебе! — с резким возмущением отозвалась мать, — Ты перед сном ничего не это… не принимал такого? — тут же её настроение просветлело от своей шутки, и она решила не вдаваться в подробности.

Вместо дурного сна ей ближе стало обсудить видеоролик, попавшийся ей на днях о подростках, которые любили экспериментировать с разнообразными веществами на самих себе. Сын не слушал её и вполуха. Его замерший взгляд закрыл занавесом разум от внешнего мира. Под певучий голос увлечённой женщины завтрак проходил без потрясений.

Ближе к выходу Гоша приготовил контейнер для испечённых заранее кексов. Его мать взялась мыть посуду, но пропустить происходящее не могла. Не настолько большой оказалась их кухня, чтобы скрыть приготовления от присутствующих.

— Ну, нет! Камо это ты? — почти по-детски вытянулась дива.

— В универ, мам, ребятам. Я же говорю — хочу попрощаться. Изрядно, раз конференция, то пар нет. Сможем поговорить. Наверняка, как в тот раз даже еды не будет. Хоть кексы покушаем.

— Ой, Гош, вечно ты думаешь о людях лучше, чем они есть! Никому не нужны там эти кексы. На здех¹ только туда-сюда носить. Дома бы лучше съели. Ну, сам смотри.

Однако Гоша уже уложил всё в пакет и выходил в прихожую. Её просторы были удивительные. Как, впрочем, и всей квартиры. Изнутри казалось, будто во владениях семьи целый этаж. Коридор расходился в три комнаты, от каждой из которых вглубь прихожей разливалось солнечное море. Широкие окна выглядывали из стен нишами с мягкими пуфами на подоконниках. Тёмная мебель гордо блестела лаком.

— Пусть даст! — вышла женщина закрыть дверь за сыном, — Знаешь, иногда сны ничего и не значат. Бывает, просто злые силы крутят ум, чтоб стопы запять. Я думаю, всё будет хорошо.

— Спасибо, мам. — Егор попытался улыбнуться, но вышло больше похоже на гримасу печали. — Пусть даст… — ответил он матери, и они попрощались.

В городе так и не выпал снег, хотя погода стояла холодная. Ниже трёх отрицательных градусов. Погибшая трава крошилась в пепел, обнажая беззащитную землю. Но город не уходил в безликие краски. Только не Эзеродольск. Отовсюду на жителей набрасывались цвета. Салон эстетической медицины с вывеской на изумрудно-зелёном. Магазины и салоны СПА. Рекламные плакаты скорого открытия новой сауны в вашем дворе. Макияж, перекрывающий морщины.

«Не позволяй зависимости тобой управлять. Получай от жизни реальное удовольствие» — заявлял баннер на остановке. Гоша смотрел на него всё время, пока ждал свой автобус. С него улыбался во весь рот мужчина, рассекая волны на доске для сёрфинга. Он выглядел вполне счастливым. «Сообщи, где торгуют смертью» — оставлял сёрфингист контакты для анонимного звонка. Тут же, прямо под ним, как и по всему Эзеродольску выцветала краска на асфальте с другим номером телефона и двумя словами: — «Морская соль». Гоша зашёл в автобус.

Как он и ожидал, еды гостям предложено не было. За час до начала конференции студенты собирались в фойе. Кто в костюмах, кто в свободном стиле. Если девушка или парень держали папку, значит, у них можно было отметиться, как участник, который явился вовремя и не подвёл свою группу. Как правило, на научных мероприятиях посещение было принудительным. С другой стороны, редко кто отказался бы от возможности безнаказанно пропустить занятие. Группа Гоши была в полном составе.

Они толкались возле пустого стола. Вернее двух светлых сдвинутых вместе парт, что оставили организаторы возле длинного гардероба. В обе стороны по коридору стучали дамские каблуки, а с входных дверей задувало холодом. Гости всё прибывали. Не только ученики, но и уже состоявшиеся адвокаты, маститые юристы, знатоки. Их отличали костюмы на широких плечах мужчин, строгие юбки-карандаш женщин.

— Я сперва подумал, что это шутка. Может, фотошоп. Такого не может быть! — те, кто не делал фото перед плакатами «Основы правового поведения в современном гражданском обществе 2021», обсуждали последние новости над сдвинутыми партами.

Там и стоял раскрытый контейнер с кексами. Гоша раскладывал салфетки. Чтобы хватило каждому. Через его голову одногруппники тянулись за угощением.

— Я просто в ужасе! — вторила приятелю девушка в белом кружевном платье, как будто бы по случаю выпускного. — Моя бабушка говорила, что нельзя Анепсова избирать. Она голосовала за Летена.

— Боже мой, Таня! — рассмеялись друзья, — Ещё скажи, что Душа Эзера прогневалась!

Под этот весёлый смех Егор только поднял голову. Сам он не взял себе выпечки, не взял даже чай с автомата. Ребята уже собрались над партами, и внимание парня тревожно перемещалось от их торопливых комментариев к аппарату с чаем и обратно. Может, успеет взять чашечку и не потерять нить общей болтовни? В конце концов, он потерял интерес к напиткам и погрузился в слушание. Среди собратьев-третьекурсников он выглядел самым младшим, хотя им и не был. Все приятели возвышались на добрые полголовы, и он терялся в этой гурьбе. Круглолицый парень с кудрявыми волосами цвета октябрьской травы. Его большие глаза напоминали персонажа мультфильма, а умилительные щёки перекрывала полоса совершенно пластилиновых губ. Человек с отметиной «не из этого мира» на лице. Таких сложно воспринимать собратом.

— А что произошло? — пытался спросить он.

За соседними сдвинутыми столами тем временем собралась ещё одна компания студентов. Возможно, они не были юристами. Для количества на конференцию могли обязать явиться любой факультет. Это могли быть будущие преподаватели, переводчики или, на худой конец, врачи. Их лица были Гоше не знакомы. Кроме одного.

Изгиб на редкость эффектной фигуры, сбивающий с толку блеск карих глаз, гладкость каштана, доходящая до самого крестца… Оля обернулась к нему в тот момент, когда с её стола кто-то громко возвестил «Там сейчас всё перекрыто! Никого не пускают». Она улыбнулась ему. Лучезарно, искренне, как и всегда. Не успев ни подумать, ни принять какого-либо решения, парень улыбнулся в ответ. Как оказалось, с тем же восторгом. На этом их встреча окончилась. Девушка вернулась к обсуждению со своей группой и больше не оборачивалась на бывшего студента.

— Я сам раньше думал, что сказки. Но теперь по факту, как вы объясните это? — не унимался разговор перед его носом, — Посреди бела дня озеро, целое озеро, просто исчезает бесследно. Да такого просто не бывает! Теперь я и сам уже не знаю… Может, где-то и есть правда во всех этих бреднях про магию.

— Чего исчезло? — вдруг опомнился Гоша среди толпы.

— Здравствуйте! — коллектив рассмеялся, — Гош, ну ты совсем. Вчера две девчонки сообщили в администрацию. Эзероквай пропало. Его просто нет, пусто. Вся вода куда-то исчезла.

— Там сейчас просто пропасть. Бездонная. Пустота.

— Как? — будто проваливаясь за грань сна, повторял Егор, — Как?

— Хороший вопрос. Будем ждать, что Анепсов скажет. Ему теперь это разгребать. Мне кажется, его сместят таким темпом. А может, это и к лучшему…

За разговором таяли кексы. Таял сам Егор, едва было появившись среди своих сверстников. Исчезнув, озеро привлекло к себе больше внимания, чем пришедший попрощаться студент. Использованными салфетками студенты заслонили оставшуюся пару кексов и ушли в актовый зал. Егор остался в холле один. Исчезла и Оля, и след её фруктовых духов.

Бредя домой по ломкой траве, тусклой как его волосы, он смотрел фотографии опустошённого кратера. Великое Озеро Эзероквай. Сегодня его окрестили новым именем — Утраченное Озеро. Сухие склоны земли уходили на бессчетные метры вглубь. Зияющая глазница. Смотреть на неё было больно. Объяснять явление из поставленных лиц пока никто не брался. Судачил лишь город. «Вернуть к власти Анепсова — предательство Эзера! Вот вам и результат», «Превратили святыню в базар для туристов!», «Сами заслужили, теперь нам расплачиваться»…

Встав под козырёк остановки, Егор открыл приложение соцсети. В самом низу списка его диалогов ещё оставалась переписка с Олей Шансоной. Последнее сообщение от 29 января 2021 года. В спину ему смотрел счастливый строитель с плаката на остановке — «Банька под ключ за неделю». С шипением открылись двери автобуса, и Егор направился домой. «Отправка сообщений ограничена», «Оля ограничила вам доступ к своей странице». Пройдя меж парных сидений, он упал на одно из них в переднем ряду. Свежая обшивка, сверкающие электронные табло. Улыбчивый голос дикторским слогом объявил следующий пункт назначения, и мягко транспорт продолжил свой путь. Окна были закрыты от холода, но в салоне стоял запах улицы. Гнилые листья и земля. Мёрзлая земля.

«Все вы, девушки, одинаковые, думаешь, я не понимаю, а зря! В следующий раз, если не захочешь видеться со своим другом, потому что очередной брутальный мачо тебя позвал покататься, то так и скажи, что ты предпочитаешь женский выбор, окей! А не ври, что у тебя какое-то семейное событие вдруг возникло! Я не идиот!» Извиниться за свои слова почти годовой давности он уже не мог. «Отправка сообщений ограничена».

Тихое шипение дверей снова оповестило об остановке. Дыхание трогающегося поезда. Только в этот раз автобус не тормозил. Двери его не открывались, а дорога же вела полным ходом. Егор обернулся на этот звук. В салоне, где находились всего несколько человек, никто, очевидно, не обратил внимания на шум выходящего под давлением воздуха, и парень снова сел прямо. В шею ему подул сквозняк. Выставив воротник, парень не сразу обратил внимание, что форточка над ним плотно закрыта. Мороз же тем временем только усилился. Он ложился ему на кожу и растекался по шее. Шипящий звук вновь позвал за собой. Парень обернулся. Позади были только два школьника, уткнувшиеся в телефоны, и дедушка в серой кепке. Тот с тоской смотрел за окно. Шипение вновь оказалось сзади, и чтобы поймать его, Егор развернулся в прежнюю сторону. Как только он это сделал, усиливающийся свист переместился за голову. Свист заползал в уши, утягивал в себя. Куда бы Гоша ни обернулся, шум всегда оставался у него за спиной.

«Вы все так поступаете со мной». Автобус словно засасывало в густой кисель. Холод сковал ноги и руки, будто в операционной, лишая своего тела. Егор был прикован к сиденью. «Вы все так поступаете со мной». Ледяная рука забралась к нему под рубашку и поднималась всё выше. К горлу, под подбородок, внутрь его головы. Обжигающий лёд, разрывая собой на месте каждую клетку, проникал прямо в мозг.

— Вы все так поступаете со мной! — кричала она как безумная. Остро стриженные волосы взметнулись, когда в отвращении она развернулась себе за спину.

— Пожалуйста! — на веках Егора стояли слёзы, — Ради Бога, Фая… Здесь только я и ты, прошу, хватит приплетать тех, кого больше нет в твоей жизни…

— Ты такой же! Как они все! — лишь на секунду она обратила к нему лицо в гневе, чтобы видеть боль, которую оставляла.

С этими словами она схватила сумочку с лакированной поверхности комода и будто по подиуму отправилась надевать куртку.

— Камо ты? Фая, ты же сказала, что у нас будет хотя бы час… Фай, ты только пришла, камо ты…

Она не отвечала ему. Интерес слетел до абсолютного нуля за одну секунду, и ничто не могло вернуть её прежней нежности. Последние мгновения угасали, пока девушка ревностно затягивала шнурки на ярко-красных кедах в клетку.

— Я прошу тебя, не уходи так. — Прежде сильный голос Егора угас до шёпота, и парень присел возле коврика для обуви перед девушкой. — Неужели ты действительно думаешь, что я стал бы обманывать тебя?

Она резко встала над ним. Он оставался сидеть. В раздражённой манере достав телефон, Фая шлёпала чёрными ногтями по экрану — набирала кому-то сообщение. Парень ждал её последнего слова.

— Это всё? — небрежно бросила та.

— В смысле «всё»? — Егору не удавалось подняться на ноги, он хватался за обувную полку, чтобы у него это получилось, — Фай, почему ты это делаешь? Я просто спросил, не против ли ты, если я схожу к другу на день рождения…

— И напьёшься там! Пожалуйста! Со своими тёлками, я не дура! И Олечка твоя наверняка там будет! Эта кукомоя! Иди, я тебя не держу, бухай, хоть обнюхайся, как мой первый! Все вы так поступаете! И да, ещё говоришь, что я важнее всех в твоей жизни! Смешной такой.

— Я не пойду. Я же сказал, что если ты против, я не пойду.

— Ой, да делай ты что хочешь, лап! — рука её уже схватилась за дверь.

Егор схватился за ручку в порыве ужаса. Одним движением он возник перед спутницей. Девушка выдернула из-под его пальцев руку, а сама встала перед ним, будто готовилась к драке.

— Ну и что ты мне сделаешь? — рявкнула она тонким голосом, — Давай, ударь меня. Как мой первый. Ты такой же!

— Я люблю тебя. И никогда тебя не ударю.

— Ой, да. Говоришь, чтобы отпроситься к своим дружкам, я уже поняла твои слова про любовь!

Она не смотрела на него, всё время отворачивалась. То стороной с чёрными волосами, то той, где они были выбриты. Цепочка на ремешке вокруг её тонкой шеи позванивала. Всё это время девушка не выпускала из рук телефона, куда то и дело приходили сообщения.

— Клянусь, это правда. — Вымаливал парень. — Всё, что я тебе сказал, правда. Я сказал это не для того, чтобы отпроситься, а потому что я по-настоящему так считаю. Только лишённый мозгов не признает, что ты лучшая девушка на планете, это же очевидно. Может, я и не самый умный, но уж такие элементарные вещи я понимаю. Я же знаю, что небо синее, а вода мокрая. Так же я знаю, что ты идеальная. — Пока гнев его гостьи спадал, он смог перевести дыхание. — Я не пойду никуда. Я не хочу. Не потому что тебе это может не понравится, а потому что я сам не хочу. Мне больше никто не нужен. Только ты.

Новое сообщение заставило девушку отвлечься. Бегло она прочитала послание.

— Мне надо идти. Я напишу тебе вечером. Меби осталась бы ещё минут на десять, но, если честно, мне стало плохо сейчас, потому что я подумала, что ты меня бросаешь. И да, мне нужно побыть одной, подышать.

Заперев за ней, Егор оглушено прошёл к себе в комнату. Он опустился на кровать и обнял подушку. Та была ещё мокрая и уже стала холодной, но он прижался к ней только сильнее. Когда на его телефон пришёл входящий вызов, он схватился за него как ошпаренный. Но увидев имя «Степан», отклонил звонок.

«Прости, пожалуйста, я не приду. Не получится. С днём рождения! Я обязательно тебя поздравлю, просто не сегодня. Мне очень жаль».

Сквозь шипение прорвался дикторский голос. Он объявил конечную. За спиной Гоши остались только совершенно пустой салон и женщина-кондуктор. Эта женщина, готовая к агрессивному разговору, таращилась на него возле открытых дверей. Егор не стал испытывать судьбу. Взяв свою сумку, он вышел на улицу.

На телефоне по-прежнему был открыт его диалог с Олей. Только возле её фотографии теперь светился зелёный кружок, а поле для набора текста стало свободным. Егор вновь открыл её профиль. И замер. Страница отобразилась доступной. Список отмеченных интересом статей и шуток, любимая музыка, линейка фотографий, которых было не так уж и много, зато под ними можно было написать комплимент или отметить понравившимися. Её профиль открылся для просмотра. Открылся ему. Он написал.

3

За окном небо будто желало дождя, да только он всё никак не шёл. Вечерело уже с трёх дня, и такое до половины дремотное освещение могло тянуться до самой ночи. Тем временем в кафе играла музыка из семидесятых, американские песни. С появлением Оли отзвенел колокольчик над дверью. Снаружи улыбалась вывеска «Заводной кофеёк». Внутри гостей ждало тепло и аромат корицы.

Встретив подругу Егор хотел обронить приятную фразу, но вместо того лишь застыл в изумлении. Её украшало чёрное платье. В частую блёстку, не стразу, это было сиянием самой ткани. Будто он смотрел на звёздное небо. Только у этого неба были глубокие карие глаза, гладкие волосы хвостом доходящие до крестца и сочные губы, будто не сорванная ягода. Он застыл, вытянув руку к дивану, что успел занять с десять минут назад.

— Привет. — Должно быть, она привыкла к подобным реакциям и смогла без какого-либо смущения обнять его под раскрытые руки.

Для начала Егор присел, а уже после, слегка сконфужено, привёл своё выражение в порядок. После долгого перерыва в их дружбе первые фразы казались натянутыми. Официант помог выбрать кофе и десерт к нему. Беседа молодых людей шла по рельсам светского ужина, и вскоре уткнулась в тупик.

— Я рад, что снова встретил тебя. — Ещё было рано смотреть на неё, проще в чашку.

— Егор, я тоже очень рада.

Оле собраться было куда проще. Во всяком случае, так казалось. Голос её лился звонко, а зрачки не прятались от случайных встреч, не скрывались под веками чаще, чем могло быть положено. Плечи девушки держали осанку так естественно, будто она совершенно не замечала собственного комфорта. Скорее она могла замечать беспокойство приятеля, и потому спросила:

— Как ты? — лёгкая рука притронулась к его запястью, но он лишь замер в ответ изваянием, потому девушка сняла руку.

— Знаешь, мне так неловко, что это ты меня спрашиваешь. Я забыл про твой день рождения. Я накричал на тебя в такой праздник, накричал беспочвенно, оскорбил…

— Я не помню такого. — Она помнила. — Я помню, как мой друг попал в беду и запретил оказывать себе помощь. Поэтому я не оказывала.

— Это было лучшее, что ты могла сделать. — Виновато взглянул на неё собеседник. — Я помню, что я оставил свою подругу, когда не хотел её оставлять. Я рад, что этот период закончился.

Они сидели прямо напротив окна, но спиной к нему, на длинном зелёном диване. Стол непропорционально отстоял от него мелким камешком на широком берегу этого травяного дивана. Там едва умещались две чашки с приборами и эклеры. Остальные же столики были со стульями. Высокими, мягкими, но не такими, как центральное царское место, что Егор выбрал для их пары. Впрочем, остальным присутствующим было всё равно. Они тихо вели разговоры над своими заказами и даже не смеялись, как будто бы на занятии.

— Ваши тоже обсуждали сегодня озеро? — протянул в кружку Гоша.

— Эзеро? Да. Я так поражена. Это настоящее безумие! Ума не приложу, как город с этим справится. Наше Эзеро… Это чудовищно.

От её слов Егор встревожился ещё больше. Сначала оглянувшись на окружающих, он заговорил тише.

— Оль, — собирался с силами он, — Я не знаю, как ты к этому… В общем… Не посчитаешь меня сумасшедшим, если я кое что расскажу?

— Егор! — проникновенно девушка заглянула в его страх, захвативший того с головой, — Ты можешь рассказать мне, что угодно. Тебе я поверю. Потому что я знаю тебя, я знаю, какой ты. Что произошло?

Помедлив буквально пару мгновений, в которых он пытался отреагировать на сказанное, парень признался:

— Мне снилось, что озеро исчезнет. Я видел во сне, как вода уходит из него, и как высохшее дно осыпается.

Удивление заняло своё положенное место вокруг глаз спутницы, как и молчание. Хоть парню и показалось, будто они выступают, согласно сценарию, на этот счёт он промолчал.

— Стены сыпались… Они наполняли дно. Оно переставало быть озером… Оно… оно… — вдруг он вздрогнул от прикосновения, и мысль его оборвалась.

— Это просто сон. Да, это удивительно, что так совпало, но… Даже если сон оказался вещим, это всё равно просто сон. Это не плохо, Гош.

Парень вытянул руку из-под её ладони и обнял себя. Его голова несколько раз кивнула.

— Наверное, все сейчас в шоке… — продолжил он рассуждения. — У нас в группе думают, что мы оскорбили Душу Эзера. Ну, вернее… Что это из-за туристов и нового указа Анепсова.

— Эзеродольск всегда был городом туристов! — убедительно заявила девушка, — Я не думаю, что Душу Эзера оскорбляют туристы. А то, что с октября в город ввозят вино, так жители сами проголосовали за это. А теперь обвиняют главу города! — с усмешкой заметила она и продолжила: — У них такой менталитет. Во всём искать виноватых. Я не знаю, почему Эзеро исчезло, но точно не из-за туристов и точно не из-за того, что у власти снова встал потомок Анепсова.

— Я думаю, что… их мысль может быть правдой.

— Что? — со смехом отозвалась Оля.

— Есть ещё кое-что. — Точно для храбрости Егор выпил остатки своего кофе залпом. — Оль,… Знаешь, я сейчас больше не пью. Я стараюсь взяться за ум, выхожу вот по утрам бегать…

— Ты молодец!

— Да нет, это так, для себя чисто. Так вот, в конце лета я бежал через Эзеро. И знаешь,… я сейчас стараюсь прислушиваться к жизни, ко вселенной. Просто… когда теряешь веру во всё, чем жил прежде, нужно во что-то верить. Теперь я стараюсь прислушиваться к миру. Миру лучше знать, чем мне.

Никто из присутствующих не обратил на слова парня внимания, но характерный носовой голос, хоть и в своей прежней силе, упирался в колени, пока Гоша открывался подруге. Его глаза будто не видели и обращались к предметам вокруг. Так ни разу за своей речью не войдя в контакт с гостьей. Оля же снова его поддержала. Выражением и словом.

— Что-то позвало меня в воду. Теперь я прислушиваюсь к миру. Я решил пойти за этим ощущением. Там, в самом озере,… — было видно, как трудно ему давалось рассказывать то, что покажется другим галлюцинацией, — Я слышал голос. Я знаю, как это выглядит со стороны, но клянусь тебе, я слышал человеческий голос. Не в голове, я слышал его. Это была женщина, старая женщина. Она хрипела, как старая, но голос звучал полностью реальным. Я клянусь тебе, это правда.

— Ты хочешь сказать, что слышал Душу Эзера?

— Оль, я не знаю, что это было. Но это было взаправду. Ты веришь мне? — только тогда его голова обернулась к подруге.

— Я тебе верю. А ты веришь себе?

— Я верю тебе. — Убедительно заявил парень.

Допив заводной кофеёк из своих чашек, друзья отправились спуститься по главной улице к центру города. Под чёрным небом было холодно, но не морозно. Ветра, казалось, совсем не было. Воздух стоял как в квартире, и двое шли через него под сопровождение молодых голосов.

— Как твоя учёба? — девушка взяла его под руку.

Из-за того, что она была его чуточку выше, ему приходилось напрягаться, чтобы не выглядеть комично. В конце концов, соприкасаясь, было даже теплее.

— Закончилась. Я официально отчислен теперь. Сегодня прощался с группой.

— Что? Нет! — неподдельный шок обуял девушку, и восклицание её пронзило застывшую улицу, — Гоша, нет!

— Всё в порядке. Я сам подал заявление. — Он потянул её по прежней колее вдоль неоновых вывесок. — Я просто больше не хочу этим заниматься.

— Ты? Но… ты же так мечтал… Ты же горел этим ещё со школы! Это был твой светоч! Я помню, как ты рассказывал о своём желании добиваться справедливости, помогать невиновным. От тебя оторваться было невозможно, ты так… — она замолчала, взглянув на него.

— Не знаю. — Вывески отвлекали внимание, их ядовитый свет жёг сетчатку, хитро ловил на крючок.

Массажный салон «Гибкие пальчики», алкогольная студия «Визави», антикафе «Графика». В этом районе невозможно было отказаться от развлечений, если ты ещё жив. Запах мокрых листьев холодил ноздри, за ними горло и лёгкие, а пара продолжала спускаться к центральной площади.

— Просто я больше не чувствую, что это моё. У меня не получается заниматься. Все эти статьи, эти правила. Теперь они меня раздражают. Все вокруг это видят, кроме меня. Пора бы прислушаться. «Это не твоё, не занимай чужое место, у тебя всё равно не получается». Я слишком истаял от этого всего…

— Понимаю. — Задумчиво тянула Оля, оставляя в воздухе отзвук своих каблуков. — Я сама перевелась с юрфака из-за этого. Их нелепые правила. Сначала ты приходишь, чтобы понять, что есть истина, и кто это определяет. Как можно получить истину, разобраться в ворохе лжи, противоречивых показаниях, добиться справедливости… А оказываешься среди кучки жалких коррупционеров. — Она презрительно фыркнула. — Этот университет раздевает твою мечту и заставляет тебя над ней надругаться. А если ты этого не делаешь, тебя выкидывают. Лучше я сама уйду от этих нелюдей.

Егор не мог ей ответить. Он следил за тем, как их тени передают эстафету от одного заведения к другому и обегают их фигуры снова и снова, в точности копируя их с Олей шаг.

— Ты очень изменился. — Вдруг оставила висеть девушка. Это не было сказано радостно, но парень приободрился от её слов и даже попробовал выпрямить спину. — Что сейчас беспокоит тебя?

Ещё несколько шагов. Ему потребовалось решить, сможет ли он говорить об этом, и он решил, что сможет.

— Мне кажется, что это из-за меня оно исчезло.

— Что? — с явным скепсисом высказала подруга, — Из-за твоего сна?

— Нет. То есть да. Но не только из-за него. Я не сказал тебе кое-что. — Когда девушка подала голос с разрешением продолжать, он признался: — В этом сне… Когда обрыв засыпал дно Эзера, и оно сравнялось с землей, движение не остановилось. Дно начало расти. Оно стало возвышаться и превратилось в могилу. Я стоял перед этой могилой, и меня схватила за руку женщина. Старая женщина, как там, на озере. Она говорила мне что-то и тянула в могилу. Я пытался сопротивляться, но она так крепко тянула и всё повторяла одну и ту же фразу. Я не помню точно, но это звучало как «погибель найдёшь». — После его слов осталась вынужденная тишина, и тогда он обернулся напрямую к девушке. — Это была моя могила, понимаешь? Душа Эзера. Она обещала, что смерть придёт за мной. Из-за того, что я сделал.

— Но ты ничего не делал, Гош.

— Тогда утром. После пробежки. Я забыл снять браслет. Он был у меня в волосах, чтобы не мешали, и я забыл снять его. Оль, а вдруг это не просто байки? Ведь откуда-то они пришли, понимаешь? Мы все шутим, конечно, но что, если в этом есть доля истины, и я действительно… ну, прогневал Эзеро?

— Нет, Гош, я не думаю, что это так. — Спутница старалась звучать снисходительно, не выдавать резкого несогласия. — Этим поверьям сотни лет. Тогда люди поклонялись пням, это было частью быта…

— Спасибо, Оль, у нас в Эзеродольске до сих пор поклоняются деревьям.

— Гош. — Её строгий голос теперь звучал воспитательным. — Я знаю, как в Эзеродольске чтят традиции, я здесь родилась, если ты не забыл. У меня мама здесь выросла. Я хочу сказать, что большинство из городских легенд, если не все, исказились со временем и обросли мифами. Я уверена, если войти в воду, не сняв металлы, то Эзеро не нашлёт на тебя проклятье. Я не думаю, что вода исчезла из-за того, что ты нырнул в воду после пробежки!

Сдержать смешок ей не удалось, и на улицу опустилось молчание. Отголоски дальних разговоров достигали шагающих к площади, но это были дальние беседы. Их самих же окутал лишь холод. Они прошли проспект до главного перекрёстка, где было гораздо оживленнее, чем метрами ранее, но так и не добавили друг другу ни слова. Центральная улица встретила их клубной музыкой, шатающимися мужчинами и парами в униформе, что охраняли порядок ночи. Егор первым вернул им с подругой диалог:

— В общем, я просто боялся, что раз первая часть моего сна сбылась,… то и вторая сбудется. Тем более этот голос… Там, на озере, женщина сказала мне то же самое. Что смерть идёт за мной.

— Вообще-то сны это язык нашего подсознания. — Оля возобновила речь, как ни в чём ни бывало, и даже притянула руку парня покрепче. — Наш мозг говорит с нами через образы. Об этом писал ещё Зигмунд Фрейд. Старуха может означать прошлое, что-то отжившее и не нужное тебе уже. То, что она тебя тянет в могилу, может говорить о том, что это прошлое хочет сохранить старый уклад твоей жизни, чтобы ничего в ней не менялось. Может быть, это твои страхи? Ты ведь сейчас взялся за ум, стал заниматься спортом!

— Всего лишь физкультурой. Это вовсе не спорт… — пристыжено решил Гоша даже перебить девушку.

— Но ты занимаешься. Ты хочешь изменений. Или ты хочешь, чтобы всё было, как раньше? — с тихой ноткой звонкого презрения произнесла она.

— Нет, я… Вообще-то я собираюсь заняться… я решил, что пойду на плавание…

— Вот видишь, ты этого хочешь! Это не страшно, бояться, что у тебя не получится, и что прошлые привычки утянут тебя назад на дно. То есть назад, просто назад, к старому. Поэтому тебе снятся такие сны, ведь для тебя это очень важно.

— Думаешь? — Егор вздохнул, соглашаясь с научным объяснением.

— Да, Гош. Хочешь, я посмотрю в библиотеке, откуда пошёл запрет на металлы в озере, чтобы тебе стало легче? Я уверена, что это не насылает проклятие. Просто традиция, дань памяти. Мне посмотреть?

— В принципе, я могу поискать в интернете, чтобы тебе не пришлось напрягаться.

— В интернете? — почти оскорблёно усмехнулась девушка, — На форумах полоумных домохозяек? Ну, если ты хочешь собрать все мифы о ежегодных жертвоприношениях туристов во славу плодородию… Я только лишь предложила, смотри сам.

— Просто не хочется тебя напрягать.

Его запястье уже почти безвольно висело в замке руки его спутницы, а ноги волочились, словно впереди ещё ждало наказание. С сожалением ему пришлось добавить:

— Теперь меня не пустят в библиотеку, я уже официально не числюсь студентом.

— Гош! Ты меня совсем не напрягаешь. — Счастливая оказать помощь замечала Оля. — Мне вовсе не сложно, и ты мой друг. Мне важно твоё состояние. Так мне посмотреть?

— Хорошо. — Подписался под уговором своим словом парень.

4

Его голова погрузилась в холодную воду. Прозрачную, чистую, мягкую. Вода держала его и не давала утонуть, но воздух в лёгких заканчивался. Гоша старался удержаться от вдоха. Силы утекали из него, ему нужен был кислород.

Он поднял голову, чтобы вдохнуть. На соседней дорожке той минутой проплывал любитель, смачно хлопая по воде, и брызги перекрыли Гоше вдох. Его голова всё равно опустилась. Задание должно быть выполнено, а тренер сказала вдыхать на каждый пятый удар ногой, и потому он проплывал ещё один этап дистанции. Спустя четыре удара долгожданный воздух ворвался в грудь.

На бортике его встретила Анастасия. В свободных шортах и оранжевой футболке. Она и сама выглядела не старше двадцати двух, хоть уже и сделала свою карьеру тренера.

— Отлично! — заявила она с уверенностью его глазам, — Особенно для первого раза. Многие научаются дышать только к третьему занятию. Ты молодец.

Урок был окончен. Светлым хвостом тренер развернулась на прощание и занялась журналом на столе охраны, где обычно за занятиями всегда наблюдал дежурный спасатель.

— Спасибо! — как только Гоша вылез из воды, он заторопился уйти, но стоило ему развернуться вполоборота, как высокий голос отозвал его плечи назад.

— В следующий раз будем разучивать движения, да?

Гоша улыбнулся в ответ. Должно быть, это приятно, когда с тобой говорят без приказов, спрашивают о желаниях.

— Я с радостью! — Раз мир предлагает что-то новое, стоит попробовать. Ведь миру лучше знать.

— У тебя спортивный типаж. Из тебя получится хороший пловец. Я знаю, как таких тренировать. — С гордостью завлекала Анастасия. — Хочешь, и тебя натаскаю?

— Правда?

— Я из тебя сделаю своего лучшего ученика. Ты готов?

— Конечно! — не задумываясь, отозвался Егор. Наконец-то жизнь обещала ему успех. Может, настало время избавиться от прошлого и перестать стоять у могил? Как говорил Зигмунд Фрейд!

— В какое время тебе удобнее, в семь? Можем в восемь пятнадцать. — Всего на секунду взгляд тренера упёрся в левое подреберье ученика.

Он знал этот взгляд. Ещё с детства, когда на физкультуре одноклассники касались его без спроса, чтобы обратить его внимание на малиновое пятно на его коже. Конечно, он и так знал о том, что на его теле пятно. Но отчего-то каждый, кто его видел, думал, будто обнаружил отметину в форме яблока самым первым. «Эй, что это у тебя? Смотри, да это же пятно на твоей коже! Спорим, ты об этом не знал! Так я тебя выручил, теперь ты знаешь». Но Анастасия ничего не спросила. Она вернула зрительный контакт в работу, и как только получила ответ о времени, улыбнулась снова, как будто бы в её голове за это время не возникло ни одной посторонней мысли. Так они договорились встретиться вновь через неделю.

— Спасибо! — сказал Егор ей перед уходом, и он говорил не только о занятии.

По пути от бортика до душевой у него заиграла мышца на шее. Вероятно, от непривычки нового рода занятий. Гоша потёр это место, как бы успокаивая, и встал под душ. Струи лились на него теплом, охватывали. Но точно лейка была с изъяном, на шею упорно затекала ледяная вода. Мороз уже забрался под связки. Егор прибавил горячей воды, и уже даже пар объял его огороженную кабинку. «Я не хочу жить без тебя!» Ледяная струя продолжала спускаться с затылка. Ещё больше. Она проникала в череп. В самый мозг. «Я не хочу жить без тебя!» Струя сжимала его. Сжимала горло, голени и запястья. Горячий пар застилал всё вокруг, но мёртвой хваткой Егора парализовали невидимые пальцы.

— Ты взломал мою страницу? — крупные, словно у кошки из детского мультика, глаза больше не смотрели на него с лаской, только с отвращением. — Ты не имел права! Ты меня предал!

— Я предал? — в руках он всё так же держал телефон.

На белом экране светились слова старой переписки. Это должно было потерять актуальность уже почти месяц назад. Отжившее веселье друзей, взаимные смайлики, шутки.

— Я ждал неделями, когда ты ответишь на мой звонок. — Голос Егора доносился будто бы с того света. Он был вне собственного понимания, он был оглушён.

— Я не хотела, чтобы ты меня бросил. Но теперь всё кончено. Теперь ты всё знаешь. Да, я гулящая. Теперь ты меня ненавидишь. — На ковре перед её ногами разбивались настоящие слёзы, живые, солёные. — Я не могла тебе сказать, но знала, что ты спросишь. Мне приходилось врать… Я хотела, чтобы ты смотрел на меня с любовью. Мне так нужно, чтобы ты на меня так смотрел, именно ты. Мой единственный.

— Господи, Фая! — он схватился за голову.

В открытом диалоговом окне проматывались сообщения в беседе друзей. Мелькали фотографии коротко стриженой девушки с синими волосами, что роняла слёзы на ковёр перед ним. Хотя на фото волосы ещё были розовыми. На снимках она спала. Спала на заднем сиденье машины. С бутылкой в руках.

— Всё это время… — как зачарованный повторял Гоша, пока девушка с почерневшим от намокшей косметики лицом плакала перед ним, — Вот так ты готовилась к олимпиаде? Пока я как идиот ждал, когда же родители якобы отдадут тебе телефон! Всё это время! Всё это время…

— Лап,… — шмыгала девушка, упав на колени, — Лап, брось меня. Я ужасна, ты меня никогда не простишь.

В его окно настойчиво заглядывало солнце. Рыжие лучи как огонь, в котором горело его доверие, покрывали постель, шкаф и ковёр, на котором стояла возлюбленная. Стояла на коленях, упав на них всего минуту назад. Упав безвозвратно.

— Я ждал неделями… Когда ты найдёшь всего двадцать минут поговорить со мной. Хотя бы по телефону…

— Лап! — закрывалась от его слов несчастная, а они всё повторялись как на сломанном магнитофоне. — Скажи, ты меня бросаешь? Бросаешь, да?

— Ты как будто и ждёшь этого!

— Нет. Я знаю, что ты меня не простишь. — В пару движений она оказалась перед его ногами, — Но я больше никогда не причиню тебе боль, лап. Ты увидишь. Я сегодня буду на крыше, поднимусь туда. Потому что ты меня бросишь. Я не хочу жить без тебя. Я больше не сделаю так, я ни за что так не сделаю. Ты меня любил, а я просто сука.

— Зачем ты это делаешь? — он медленно опускался к ней рядом.

Её слезы перемещались на его ресницы. Эти руки, увешанные цепочками и браслетами дружбы, среди которых не было ни одного похожего на браслет Егора. Эти руки снова обвивали его. Он позволял.

— Я не хочу жить без тебя, Лап. — Шептал сладкий голос прямо в шею, на которой безвольно склонялась кудрявая голова к женскому плечу.

— Я же люблю тебя… — мучительно выдавливал из себя парень.

Горечь слёз, стекавших по шее, остывала и превращалась в ручей. Ледяной ручей, покрывающий голое тело. От пара в кабинке не осталось и следа, как и от тепла. Очнувшись, Егор пружинным движением перевёл напор на красное деление, и вода принялась успокаивать его замёрзшее тело. Кроме него в душевой никого не осталось. Последние разговоры из раздевалки, если они и были, уже успели отзвучать. Гоша хлопнул по крану. Монотонный шорох напора исчез.

5

От стекла просачивался холод и ложился ей вдоль плеча. Того, что было ближе к оконной раме. Парта стояла прямо возле окна, поэтому мёртвая улица могла касаться её через стёкла. В сумке у неё был с собой плед, и она выбрала время накинуть его на плечи. Словно витрина стол перед ней предлагал взору обширный выбор литературы, да только вызывать энтузиазм такое изобилие перестало примерно с получаса назад. Теперь от вида такого количества книг Олю больше склоняло к младенческим жалобам и почти (ещё буквально чуть-чуть) щенячьему вою.

Не складывая учебники, она поднялась над столом, подобрала подол пледа, свисавшего еловой мантией ниже пояса, и вышла из читального зала в холл. Здесь она нашла кофейный автомат. Возле него её и ждало успокоение.

С новыми силами девушка вернулась к чтению спустя каких-нибудь десять минут. Длинные волны послушных волос терпеливо прятались за правильными овалами обеих ушей. Здоровый румянец всегда загорелой кожи притягивал к себе внимание постороннего наблюдателя. Тот уже минут пять неотрывно следил за читательницей, пытаясь разглядеть параллельно и её книги, её интерес.

— История родного края? — спустя ещё минут пять ему удалось это сделать.

— Что? А, да… — всего за секунду хитрый блеск вернулся в карие глаза.

Чарующая улыбка, наклон головы, кошачья осанка — все по местам, прямо по курсу объект мужского пола.

— Неожиданный выбор для… такой… — прикусив губу, парень глупо рассмеялся, — Чёрт, мне надо было заготовить подкат получше. Прости, я хотел сказать, что ты очень красивая, но чувствую, что оборот «такой, как ты» неуместен. Я всё равно других таких не встречал.

Оля без стеснения рассмеялась во весь голос. Звонко, забыв о правилах. Даже ухажёр такого успеха не ожидал. Приободрившись, он присел на свободное место.

— Позволишь? — его крохотные губы не переставали улыбаться, пока зелёные глаза ещё прятались, уступая очаровавшей его девушке в смелости.

Он взял ближайшую к себе книгу.

— «Лишь Истинно Ведающий мог высчитать час Прозрения для рождённого под собственной на небе звездой. Истинно Ведающий и избранный ученик его, чья миссия лежала в служении жителям деревни и обязывала его стать наместником своего учителя». — Зачитал поклонник под бесцветным изображением старца, стоящего на склоне над озером, что изображено было в форме гигантского глаза. — Тоже истфак? Первокурсница что ли?

— Иняз. — Любезно отозвалась Оля, не отрываясь от зрачков собеседника. — Почти угадал. Второкурсница.

— Ого! Взрослая…

Оля вновь рассмеялась. Возле книги перед её лицом лежала раскрытая тетрадь с аккуратными замечаниями. Она придвинула её ближе.

— Ученик становился Истинно Ведающим после смерти учителя. Так ты сказал? — подключила она вызвавшегося к своей работе.

— Для чего на инязе проходить легенды Эзеродольска?

Через плечо студентки парень заглянул в её тетрадь. «Погружение приносит не богатство, а Прозрение. Вечной жизни в деревне не было. Прозревшие могли предсказывать будущее. Вещие сны» — круглыми буквами содержалось в заметках. Ощутив близость чужого дыхания, Оля хитро улыбнулась себе под нос и заняла выжидательную позицию, пока кавалер продолжал рассчитывать на её бурную реакцию.

— Помогаю одному парню. Он просил выяснить, что в древности говорили о действии воды на металлы. Кажется, уже что-то нащупала. — Безмятежно её лицо обернулось к гостю и застало в непосредственной близости.

— Часто тебе приходится что-то нащупывать для парней?

— Не всегда удаётся нащупать. — Она отвернулась к страницам так же спокойно, как прежде.

В этот раз её заинтересовала дальняя книга, где картинки уже были цветные. Страницы — глянцевые, переплёт мягкий. Больше книга напоминала гостиничный каталог. «Первые жители города верили, что Погружение в особый час в воды Эзероквай способно исцелить их от всех недугов и подарить долголетие» — сообщало издание. Оля хмыкнула и захлопнула книгу.

— Первые жители населяли деревню, а ещё не город. И особый час был для каждого свой.

Увесистый том она отложила на подоконник, тут же потеряв к нему всякий интерес.

— Великая история возрождения из руин. — Снова подал голос молодой ловелас.

Как бы невзначай его рука оказалась на спинке стула, где сидела девушка.

— Из руин? — наконец-то ему удалось заинтересовать её по-настоящему. — Эзеродолье получило статус города, когда построили первую больницу. Возникла администрация и школа. Удобное расположение на берегу Коловки сделало поселение торговой точкой. Деревня быстро развивалась из-за умения жителей умно выбирать товар, заключать сделки на лучших условиях и выгодно распределять вложения. Это и называли провидением. Развитие шло стремительно, но поэтапно. Никаких руин не было.

— А ты из тех, кому наука стопы запяла? — старался копировать её проникающую улыбку студент.

— Что? Стопы? Я не здешняя. — Любезно объяснилась Оля. — Это что-то на местном диалекте, да?

— Это значит сбить с пути. Отвлечь от главного. — Вместо неё смутился её собеседник.

Казалось, что он пристыдился своего происхождения. А может, и испытал страх. Из выбранных Олей книг на партах он вытащил две не самые толстые. Довольно аккуратные, мало читанные.

— Рекомендую эти, если хочешь узнать, что-то стоящее. Можешь поверить мне, я с истфака.

— Хорошо, неизвестный парень с истфака…

— Лёша. — Представился он перед уходом, и смог, наконец, узнать имя очаровавшей его девушки.

6

На руках Егора лежало руководство программы «Двенадцати Шагов». Он читал четвёртый. Ещё с десять минут сомнения колебали мускулы его бровей, но позже он решился-таки на ответственный звонок, что советовала ему его книга. Для начала ему требовался телефонный номер. Его парень решил отыскать в интернете. Уже с месяц интернет кишел оповещениями от свидетелей всевозможных откровений, приглашениями на разговор с Богом, тренингами по чистке чакр. Страшно было представить, на какие рекламы подвигнет алгоритмы свежий запрос — «Психолог Эзеродольск». Во время поиска, по крайней мере, сайты предлагали наиболее распространённые запросы по городу. Последние предложения для просмотра держались на всех интернет-страницах уже несколько дней: «Что замалчивает Анепсов?», «Глава города разрешил учёным потрошить Эзероквай».

По найденным цифрам Гоша отправил гудок. Для этого разговора он закрыл дверь в комнату. Прошло не больше двух-трёх секунд.

— Да? Алло? — женский голос звучал бодро, почти празднично.

— Добрый вечер! Я ищу психолога, Вы Любовь… — судорожно он стал искать отчество на экране.

— Да. Да, я! Какая у вас проблема?

— А… — Гоша закусил губу, — Вы знаете, мне нужно вроде как исповедаться. Просто поговорить.

— Поняла вас! Могу поставить вас сегодня на восемь, идёт?

— Сегодня!? Ого. Да, отлично, давайте!

— Да, сегодня как раз освободилась запись. Клиент перед вами перенёс встречу. Видимо, вам повезло.

— Точно. — Егор доверительно улыбнулся раскрытой возле компьютера книге. Ему повезло. Видимо, миру виднее и мир откликается.

Когда разговор закончился, Гоша сел на кресло. Дверь оставалась у него за спиной. На треть под кроватью лежал пушистый ковёр и мог по ночам довести босые ноги с постели до шкафа. Слишком по-взрослому выглядела его комната. Как будто парень не переживал в ней ни подросткового возраста, ни детства.

В нижнем углу экрана часы показывали шесть вечера. Уже поздно для новых начинаний и довольно рано для безделья. Всего на секунду Егора исказило вымученной гримасой, будто он хотел сообщить кому-то, что его якобы заставили, и сам-то он, конечно, прочесывать интернет не хотел. Ведь это же глупо. И всё же запрос был сформирован. «Проклятье озера Эзероквай».

Городские легенды только и ждали, откуда напасть на него. В мгновение ока браузер заполнился открытыми вкладками. Одна увлекательнее другой. Изображения чёрных кошек, мигающие полнолуния в обрамлении звёзд на новых сайтах, выскакивающие рекламы домашних магов. Как по заказу, очередная ссылка отправила парня на форум молодых мам, которые желали крестить своих детей непременно в водах Великого Эзера.

«Своих сыновей держальщицы съедали, а не чужих, не мелите чушь!» — призывала участница форума с котёнком на аватаре — «В любом народе и любой культуре считалось, что родить сыночка это большое счастье и гордость. Эзеродольск не исключение. Никакой приметы к нищете и в помине не было, вы сами её только что придумали».

— Что ж… — многозначительно обронил Гоша перед тем, как закрыть станицу форума и сайт, который к нему привёл.

Так поиск возвратил его на статью о Проклятии Эзера, или амулете на смерть:

«Душа Эзера так же реальна, как наши души. Поскольку Эзероквай не имеет дна, изучить его и постичь невозможно. Это Божье место на нашей с вами земле! Мы должны относиться к нему уважительно, потому что тех, кто согрешит перед Эзером, его Душа не прощает. Она заберёт в пучину каждого, кто её прогневает, и спасенья от её возмездия нет. Но Душа Эзера, как всякое проявление Бога, справедлива. Она всегда заранее даёт знать о том, что человек ею уже отмечен, и оставляет ему амулет на смерть. Вот список Отмщённых Деяний, после которых люди получали метку озера и пропадали бесследно:

Вхождение в воды нагим или в цветных одеждах

Оскорбление предков, принятых землей на озере

Испитие вина на земле, преданной озеру

Связь с держальщицей или помощь ей…»

— Господи, опять эти держальщицы с младенцами… — сайт в тёмном оформлении Гоша также закрыл.

Своё время он потратил на сплетни во всемирной паутине. Пора было выдвигаться на консультацию. Парень прилежно собрал свою сумку, и приготовился было покинуть комнату, но в последний момент его повело вновь открыть ноутбук. Сделал он это затем, чтобы стереть историю посещений. Уже тогда его ничто не держало в домашних стенах.

7

Кабинет психолога совершенно не соответствовал его представлениям о кабинете психолога. Егор попал в него сразу с улицы, никакой регистратуры. Пластиковая дверь, похожая на балконную, и вот он оказался внутри, где пахло пылью. Перед ним раскинулся длинный зал, застеленный тёмно-зелёным ковролином, в центре которого было пусто, и лишь вдоль стен отстояли стулья и пара кресел. Стены украшали картины, рисованные живой рукой когда-то. На одной был изображён дождь в яркой осенней прогулке, на второй маяк в летний день. Перед линией мягкого покрытия громоздились детские шлёпанцы. Синие, салатовые, желтые. По этой горке парень сообразил, что стоит снять обувь.

Он обогнул шкаф, в который можно было сложить верхнюю одежду, и за ним Гоше открылся закуток, где и находилась Любовь. Она была увлечена своим телефоном. Должно быть, координировала очередь клиентов. Егор поздоровался.

Пригласив парня присесть, Любовь отложила свой гаджет в сторону и с этой минуты пристально наблюдала за каждым движением гостя. «Читает меня» — должно быть, предположил Гоша, поскольку лицо его просветлело. Жизнь предложила поучаствовать в новом опыте, интересном опыте. Миру лучше знать.

— С чем вы пришли? — обратилась психолог, когда Егор определился с местом.

На его выбор традиционно были предложены стул и диван. Стул стоял ближе к женщине, почти в метре напротив неё. Ни тумбы, ни кофейного столика. Наверняка, их ноги могли бы соприкасаться, если бы он присел туда. К его счастью, был и диван. Старый и детский, навешанный покрывалом. Не солидно, но Любви лучше знать. Вероятно, это было призвано создать атмосферу доверия.

Поначалу Егор пустился в краткий пересказ своей биографии, чтобы слушательнице было проще понять, как с ним разговаривать. Или чтобы снизить градус напряжения. Слова его сквозили посланием «Не бойтесь меня, я всего лишь путник, и не требую с Вас». К середине первого часа он развернул заготовленный список.

— Ещё в автобусе я думал, как будет лучше… То есть, чтобы не запутаться. Наверное, все так делают? — он рассмеялся, Любовь не ответила, — В общем, шаг заключается в том, чтобы признать свои ошибки. Свои как бы грехи. В книге сказано, что я могу исповедаться другу или наставнику, но у меня нет друга, и наставника тоже нет. Мне кажется, что психолог отличная альтернатива священнику в этом случае. Я не очень набожный просто…

— В вопросах алкогольной зависимости очень полезно посещать группы. — Авторитетно заявила Любовь, и всё время смотрела в глаза собеседнику, — Я провожу групповые сеансы терапии, вы можете прийти ко мне. Просто посмотреть, нужно ли вам это. Вдруг решите остаться. Группа нужна. Без неё алкоголикам трудно, нужен наставник. Если вы не хотите посещать классические встречи АА, я предлагаю вам отличную альтернативу в этом случае. Групповые сеансы.

— Что ж… — Егор продолжал сжимать листок с дрожащими буквами всё это время. — Я подумаю…

— Подумайте. Вам это поможет.

Помолчав в знак некоего завершения темы, Егор вернулся к своему вопросу. Его исповедь началась. Сильный голос с привычным уклоном в нос читал с листка тезисные прегрешения и подкреплял каждое кратким, или даже сказать, торопливым рассказом. Без стыда, но с принятием своей ответственности.

— Я игнорировал свои потребности. — Дойдя до нижнего края записей, он так ни разу и не посмотрел женщине в лицо. — Не заботился о себе. Совершенно. Я старался заботиться о девушке, о матери, о собаке, о ком угодно, только не о себе. При этом мне никогда не удавалось дать окружающим того, в чём они нуждались. Я только душил их своей опекой и попытками добиться расположения, их хорошего настроения, их улыбок, комфорта. Я только губил свои отношения со всеми, и на заботу это вовсе не было похоже. Я просто не понимал, что это такое — забота, и потому не мог её оказывать. Ни другим. Ни себе самому.

— А сейчас?

— Сейчас я работаю над собой. — В этот раз он представил лицу слушательницы гордость в своих глазах. — Я читаю книги по саморазвитию, слушаю лекции. Я стал вести активный образ жизни, общаться с людьми. Я больше не пью. Уже пять месяцев.

— Это забота о себе. — Произнесла Любовь ни то с утверждением, ни то с постановкой вопроса.

— Да. Чтобы моё тело двигалось, чтобы мозг чувствовал, что он в обществе людей. Я больше не ухожу в размышления о том, какой я несчастный. — Явно процитировал кого-то юноша и сам над собой посмеялся. — Жизнь прекрасна. Я стараюсь жить её и принимать возможности, которые она даёт. Миру виднее, он желает мне лучшего.

— Вы большой молодец. Не каждый в вашем возрасте понимает такие вещи и умеет сделать такие выводы. Но вы же ж понимаете, что просто так ничего не даётся? Предстоит ещё много работы. Пока ваш мозг научится жить в соответствии с новыми привычками, которые вы выбираете. Поэтому лучше иметь наставника. Опять-таки, я не говорю, что это обязательно должны быть классические группы АА, если вам ближе свой собственный формат. Кому-то подходят группы терапии. У меня есть такие клиенты. Они раньше пили, но в наших группах они получают поддержку. Таким людям нужна поддержка. Группы проходят по четвергам.

С невысокого столика возле дивана Егор сам взял визитку. На ней была нарисована птица в полёте. Завораживающий символизм.

— По номеру же можно уточнить насчёт групп, если что?

Любовь подтвердила его догадки. Их консультация подошла к завершению, пора было покинуть помещение. Не без учёта удачи Гоше ещё удалось за отведённое время назвать все записанные грехи на бумажке. Когда он надевал обувь, его одолевало желание что-то довысказать. Но что? Прегрешения отпущены, консультация уплачена, а близкими друзьями с психологом они становиться не обязаны. Она набирала сообщение в телефоне, и было бы невежливо без должного повода её отвлекать.

— Пусть даст. — Вздохнул парень.

Но она его задержала. Едва открыв было дверь, Егор обернулся и поначалу послушно стоял, держа на весу ручку. Чуть позже он совсем прикрыл её.

— Жизнь действительно желает нам добра. Ей всегда лучше известно. Как бы и чего бы мы ни хотели, всё равно жизнь приведёт туда, где нам стоит оказаться, Егор. — Говорила психолог, встав у горки со шлёпанцами. — Это хорошо, что вы уже сейчас стали понимать такие важные вещи. Пришли за помощью, получили её. Скажите, вы же ж уже чувствуете, что вам стало лучше? Когда вы открылись мне. Уже чувствуете?

— Я… — отведя взгляд, Егор попытался понять, что он чувствует. Заглянул в себя, или попробовал.

У него не было времени на раздумья, чувствовать нужно было немедленно.

— Вам уже стало легче, да?

— Да. — Согласился он и улыбнулся её словам.

Дверь из его рук дёрнуло в сторону. На пороге появился взрослый мужчина, в возрасте сорока лет, в вязаном пуловере без узора. Он был на голову выше Егора и выглядел крайне озабоченным. Увидев студента, он замешкался, будто хотел спрятаться.

— Что ж, пусть Вам даст! — взял в свои руки ситуацию Гоша и вышел за дверь.

Тут же город принял его в свою могильную сырость. Стоячий холодный воздух. С привкусом земли. Серое небо, которое вот-вот задождит, и которое обещает это уже всю неделю, но так и не пошлёт сверху ни одной капли. Руки в карманы похожей больше на кофту куртки, и можно отправляться домой.

Кто-то сзади окликнул парня. Егор обернулся от удивления. Этот район был ему не знаком. Так кто мог позвать его здесь? Однако никого не интересовала фигура с кудрями на голове. Прохожие огибали его, как брошенного кота. Со спины незнакомая рука коснулась парня чуть ниже затылка. На это Гоша отпрянул в развороте назад. Ничего. Никого и ничего похожего на чьё-то присутствие. С большим недовольством Гоша вытер ощущение чужой ладони на шее и вернулся на тропинку к дороге. Будто ушиб, холодный и неприятный, место прикосновения разливалось нудящим морозом.

«Я знаю, что это ты!» Егор ускорил шаг. На улице ему меньше всего хотелось потерять контроль над собой, или же это была наивная попытка сбежать от самого себя. Леденящая кости хватка просачивалась сквозь его шею. Она щекотливо забиралась в его мозг. «Я знаю, что это ты!» Свистяще, хихикающее чужеродное нечто завладевало его головой, и не просто головой, самим разумом. «Я знаю, что это ты!»

Их смех доносился не просто до первого этажа, будто до края города! С ней Егор не боялся, что привлечёт к себе внимание. Не боялся, что кто-то поймёт его не правильно или поймёт правильно. Это было не важно. С ней была важна она, а остальные теряли значение. Двое подростков на краю крыши в четыре часа утра. О чём тут может подумать наблюдатель? Не имеет значения, и они смеялись, не боясь никого.

— Завтра мы обмениваемся любимой музыкой. — Прочитал Егор и мечтательно улыбнулся.

— Разве? — его телефон быстро перекочевал в пальцы девушки, и она стала перечитывать план «История Успеха Фая+Гоша».

14.10 — Встретить рассвет на крыше

15.10 — Обмен своими лучшими плейлистами

16.10 — Купите друг другу браслеты, которые будут символизировать вас, и носите, не снимая, пока они не порвутся. Это будет значить, что вы готовы к новой ступени отношений.

Заметка была оформлена в виде списка, и первые десять галочек уже были проставлены. С особой, свойственной ей горделивой и одновременно польщённой улыбкой, Фая вернула телефон Гоше и оставила на его щеке поцелуй. Парень замер. Грудь его задышала чаще, но ни румянца, ни бурной радости не проступило. Удивление. Неподготовленность. Несвоевременность? Он несколько виновато наклонил голову, и внутри себя всё-таки смог отыскать чувства, которые от него требовались.

— Я чувствую, что влюбляюсь в тебя. — Подобрал он тогда наиболее честное выражение.

— Ты мой лапа. — Коротко стриженая блондинка положила на его плечо голову. — Ой, Гош. Ты же не против? Можно, я буду называть тебя лапа? Если хочешь, тоже меня как-нибудь называй. Например, «беби». Хочешь?

С запозданием в своей реакции парень улыбнулся и отозвался «хочу». Пронзающие лучи настигли их посреди холодного воздуха. В тёплых куртках на бетоне обрыва. Дом, приютивший их своей крышей, стоял в старом районе города. Здесь центральные шестиэтажки уже заменились дворами с десятиэтажными высотками, а ещё дальше к границе города появлялись дома и в шестнадцать этажей. На их крыши попасть было нереально. Подростки могли только фантазировать о том, чтобы когда-нибудь там оказаться. Но некоторые из средних домов бывали доступны. В особенности для тех, кто желал произвести впечатление на свою спутницу, показать, что ему можно всё.

На самой вершине такого дома и грелись о плечи друг друга школьники, восседая на своих сумках. Здесь ни одно дерево не дорастало до них, а птицы не долетали, ещё продолжали спать. Наблюдению открывался весь город под нежным голубовато-золотым небом. Сады, спортивные комплексы, прогулочные парки, арены. Их окружали старые, уже по нескольку раз реставрированные, постройки, первые жилые дома в четыре и пять этажей, пробиться в квартиры которых почти невозможно. За их огражденными дворами стоят мангалы для семейного гриля и общественные будки для собак, будто парковочные места в домах среднего класса. Высокий кустарник по периметру их ограды растёт настолько плотным, что в заборе практически нет нужды, но жители центра, или как их здесь называют, можжевые, любят лишний раз продемонстрировать свою обособленность от прочих жителей. Более поздним кольцом их вместе с частным сектором внутри оцепили шестиэтажные улицы, откуда, вероятно, и пошло их наименование — шестовые. Когда-то, лет сто назад проживающие в этом районе могли считаться второсортными, но не теперь. Сегодня их гордость за прописку во второй окружности города не знает границ. Именно на их территории располагалось Эзероквай, и именно они всегда оказывались в центре самых масштабных событий города. В третьей окружности находились спальные районы, которые теперь уже считались достаточно старыми, и где на всю эту историческую картину смотрели двое.

— А я люблю тебя, лап. — Промычала в воротник Фая. Её глаза слипались, и лучше было бы перенести её с края крыши. — Я знаю, что мы будем вместе. Ты говоришь, что только влюбляешься в меня, но а я тебя, лап, люблю. Я знаю, что ты тот самый. Я знаю, что я твоя та самая.

Поначалу Егор ничего не ответил. Он только обнимал её под руку, неловко поглядывал, как бы им двоим переместиться на безопасное расстояние от края.

— Скажи, что ты меня любишь. — Вдруг потеряла свой сон девушка.

Она смотрела в его глубокие глаза с той надеждой, которую выражать могли бы только родители, ожидая ответ лечащего врача их ребёнка. Родители и невесть откуда появившаяся в жизни парня девица, без страха и границ, без стереотипов и правил, но с невероятно нежным женственным голосом, хрупкой фигурой и взглядом, проникающим в душу.

— Фай… — парень взял её руку. Холодные тонкие пальцы, они так сочетались с его длинными пальцами, так подходили, будто это было кем-то задумано, — Ты можешь быть уверена, что чувства, о которых я говорю, настоящие. Когда ты пришла в наш класс, и я увидел тебя…

— Я сразу поняла, что ты мой парень. — Поддержала его мысль девушка. — Такой красивый, такой смелый, мужественный! Я сразу почувствовала, как у меня сердце забилось. Ты мой единственный. Я знаю, что это ты! Я просто так такое не говорю, я это сразу чувствую. Именно ты. Ты любишь меня?

— Да… — тихо произнесли его губы, и он глядел в глаза, тонувшие ещё секунду назад в надежде. Эти глаза наполнялись радостью, гордостью и смущением, как происходило только у неё.

Ледяные пальцы растапливались под его кожей, и помутнение отпустило его, когда он оказался на остановке. Табло сообщало, что ждать прибытия своего транспорта придётся восемь минут. Оказывается, он успел надеть наушники, пока шёл сюда. Но музыку не включил. Поэтому юмор прощающихся перед машиной влюбленных достигал его ушей. Мир огибал Егора и его жизнь будто текст изображение в журнале. Касался его только своим холодом и запахом разложения листьев.

Гоша крутил визитку в кармане и решил её вытащить. «Центр психологической поддержки Любовь». Какое удачное имя для той, кто хочет вести свою практику. С номером из последних набранных в телефоне парень сравнил значения на картонке под изображением птицы. Совпадают. Зачем-то он обратился к горизонту далеко впереди за дорогой. Там не было сказано, что ему делать, но Гоше так не показалось. Всего в несколько нажатий он зарегистрировал в контактах номер психолога. Сразу после этого через мессенджер ей он отправил сообщение: «Здравствуйте! Это Егор, я только что был у Вас, на первой консультации. Знаете, я подумал, что стоит попробовать терапию».

8

Оформлением просторной кухни можно было наслаждаться как хозяевам, так и гостям. Толстая столешница из цельного дерева, а на рабочей поверхности — из камня. Плиточный пол, яркие акценты ручек. На вытяжке висела коллекция керамических магнитов. Количество столиц на них превышало Гошин возраст, а некоторые были из городов России. Сувенир из Тулы, трёхцветный флаг с гербом Москвы, написанное на английском напоминание о посещении Петербурга. Пока Гоша разливал чай по высоким кружкам, Оля любовалась домашней коллекцией.

— Ты никогда не говорил, что был заграницей. — Восхищалась она.

— Я не был. Это отец. — Наконец стол был накрыт для гостьи кружками, заварочным чайником, печеньем с конфетами и нарезанными фруктами, так что Гоша присел напротив. — По работе всё время разъезжает по всей стране. Он же машины развозит. Ну, любит путешествовать.

— А… — девушка осталась изумлена. — Прости.

— В смысле? Мне не обидно, всё в порядке. — Самого же парня больше удивила её реакция, но отмахнувшись, он отодвинул от центра тарелки, чтобы Оле не пришлось складировать книги у себя на коленях.

Тут же с улыбкой девушка водрузила учебники на стол. «История Эзеродольска от Эзеродолья до наших дней», «Легенды Великого Эзера». Книги отличались тканым переплётом и выраженной древностью, при этом они на удивление хорошо сохранились.

— Лёша сказал, этим книгам можно верить. Ты бы знал, сколько бреда написано в других, что я открывала. Мне пришлось половину библиотеки перелопатить.

Ловко по готовым закладкам, прилепленным едва ли не на каждой странице, Оля раскрыла сразу оба экземпляра на выбранных ею для начала местах. Так же с собой девушка взяла и тетради, вернее тетрадь и блокнот, в котором заметки смотрелись более черновыми, и всё равно как на оценку аккуратными. Те же, что были в блоке, выглядели так, будто Оля готовила их на творческий конкурс. С изображениями амулетов, предметов утвари, и гербом города в чёрно-белом варианте.

— Какой ещё Лёша? А, да… Твой высокий красавчик. — Буркнул Егор в свою кружку.

— Да. — Оле это понравилось, но на том обсуждение парня и прекратилось.

Оля взглянула на друга очень серьёзно, как она умела это, проницательно.

— Гош, я тебе сейчас прочитаю кое-что. Я надеюсь, ты к такому готов.

Для неё это было не просто красное слово. Она и вправду не приступала, пока Егор не согласился принять ту информацию, что она принесла. После решительного выдоха парень кивнул, и тогда гостья начала рассказ:

— Наверняка, ещё с детства тебе рассказывали, что если совершить Погружение в воды Эзероквай в свой особенный час, Час Прозрения, то Душа Эзера дарует тебе провидение, и ты сможешь управлять судьбой. Как делали наши предки. Наверняка, ты слышал истории о том, как прапрадеды умело вели переговоры с торговцами, отправляли восвояси лжецов с поддельными украшениями, как высоко всегда почиталась честь семьи в городе, где никого не удавалось обмануть. Но не все знают эту историю до конца. — С этим вступлением Оля поставила перед собой книгу, вскинула длинными волосами и приступила к чтению: — Вещие сны. Это было обычным делом для жителей деревни. Точно так же, как сегодня для нас обычно после сна умываться. В ту ночь жителям снился вещий сон. Один общий. Наутро, когда одни заговорили об этом, вторые поняли, что видели то же самое. Деревню охватила паника. Всему населению грозила опасность, ведь в этом сне на их дом напали. На их общий дом — Эзеродолье. Глава селения, Андриан Анепсов, отдал приказ охранять периметр, все выезды из деревни и высокую стену. Но когда прибыли воины, оказалось, что они лишь путники, и они не желают поселению зла. Они поклонились жителям деревни и передали гостинцы — шестьдесят шесть бочек лучшего вина, что было в государстве. «Мы просим оказать нам честь и позволить войти в магические воды, что даруют нам неуязвимость. Тогда мы обязуемся вас защищать и служить вам». Жители потребовали сложить мечи, прежде чем откроются ворота, но воины оскорбились такой просьбой. Они заявили «Мы воины, и мечи наши — продолжение рук наших. Просить оставить их может лишь тот, кто готов сам отрубить себе руку». Тогда глава города приказал отнестись с уважением к тем, кто непреклонен в своих принципах, и дал команду открыть ворота. Вся деревня стояла живой изгородью перед своими домами, готовая к обороне от незваных гостей, но воины прошли насквозь улицу, неся оружие будто знамя. Гордясь, но не угрожая им никому. Вошли они в воды Великого Эзера, ступили на землю и поклонились в ноги населению, что встретило их и приняло. Тогда был объявлен пир, и продолжался он до тех пор, пока не опьянел каждый проживающий в Эзеродолье. Всяк ему казался другом и братом, всякого желал он обнять и перед всяким не мог стоять на ногах. Взялись тогда воины за мечи свои и сложили жителей в один ряд, не пожалев ни стариков, ни детей малых, а оставили только женщин. Поскольку хороши они были, и возжелали воины их не убивать. Разграбили город, оставили только пустошь, да плач безутешный. Шли месяцы. Родили женщины поколение, желали даровать Прозрение детям своим, но убит был Истинно Ведавший вместе с учеником своим, и потому не знал отныне никто, в какой час дитяти совершать Погружение. Потому остались ясновидцы лишь в памяти, и никому более не удавалось принять от Эзера Великого его дар. На воротах в селение поставили указатель «Входящий, оставь металл за порогом, дабы не прокляло тебя Великое Эзеро» как предупреждение для всех, что никто с мечом отныне не смеет входить за порог Эзеродолья, кем бы он себя ни считал. Поскольку уважать ему должно принципы жителей сих, а иначе пусть отправляется он на все четыре стороны. Всю любовь свою вложили женщины в поколение новое, обучили его грамоте, хозяйству и уходу за огородом. Но не смогли вернуть утраченных знаний Истинно Ведавшего, и осталась лишь память о покрытом отныне тайной Часе Прозрения, и том, что войдя в воды в такой час, обретёт вошедший дар ясновидения. Молва прошла, что ведуньи те, что живы сегодня, последние с даром сим. И началось хождение в деревню, дабы увидеть неповторимое чудо доживающих в Эзеродолье ясновидящих. Так стали они за чудо гостинцы брать, советы давать, пока доживали они свои дни. Чудо женщин ясновидящих привлекло хождение гостей в селение, и стало селение городом, разбогатевшим вопреки трагедии давней, и сумевшим своё величие преумножить.

Дочитав до этого места, девушка отодвинула книгу. Выражение её было тяжёлым, но вперёд себя она дожидалась реакции друга. С неизвестного момента Гоша отложил чаепитие и уже просто слушал. Хотя сейчас было похоже на то, будто он всё ещё продолжал слышать голос, хоть Оля с минуту закончила чтение.

— А как же проклятье? — вдруг выдал он. — Чёрт возьми. Значит, Душа Эзера не проклинала того, кто войдёт в воду с металлом? Имелось в виду оружие, и складывать его требовали перед воротами города? Но почему табличка на Эзере?

— Её перенесли туда больше трёхсот лет назад. — Отвечала Оля по записям. — Может раньше. Но крайнее упоминание, что я нашла, это. Она уже была возле вод. Я думаю, ты не проклят.

— Что? — вспылил Гоша, — Мы что, слышали сейчас разный текст? Ты же сама прочитала, вещие сны! Вещие сны, Оля! Чёрт! Так я и вижу их после того погружения. Это был мой час Прозрения…

— Тебе приснился только один сон, Гош. — С лёгкой иронией заметила гостья.

— А что если нет? Как я определю, вещий ли сон, пока он не сбылся? Что если с того дня мне всегда снятся вещи, которые сбываются, просто я их забываю?

— Я сомневаюсь. Сегодняшний сон ты помнишь, к примеру?

Гоша задумался. Некоторое время он оглядывал стол, заставленный угощениями, к которым ни он, ни Оля ещё не притронулись.

— Мне снятся дурные сны в последнее время… А что, если все они вещие? Это меня и пугает. Этой ночью мне снилось, будто я под водой. В бассейне. Но я не плыву там. Я задыхаюсь. На меня смотрят, и… она не хочет помочь, она улыбается. В этом сне она была ведьмой и носила длинные волосы, опять светлые. Я тонул у неё на глазах. Я хотел выбраться… пытался. Но колдовство не давало мне. Над водой будто был какой-то кисель, как желе, я не мог порвать его. Я пытался, но он всё комкался у меня над головой, а она смотрела, и…

— Кто смотрел?

Гоша замер. Он не называл её имени уже столько времени. Ни вслух, ни в уме. Приняв однажды решение, что её больше не существует, он сказал себе, что забыл о ней.

— Фая. — Но он помнил.

Оля ахнула. Возможно, она не собиралась этого делать, и оно вышло случайно, но её восклицание отразилось от глянцевых поверхностей кухни. Пронеслось сиреной и повисло клеймом, указывающим на Егора.

— До сих пор… Я не знала, что ты ещё о ней думаешь. — Она старалась прозвучать мягко.

— Вовсе я о ней не думаю! Мне сто лет наплевать. Я тебе совсем о другом. Говорю же, со мной происходит что-то странное. Я не думал о ней совершенно, клянусь тебе! Я уже стал приходить в себя, я стал заниматься саморазвитием, я смотрю в будущее. Я не зациклен, и не надо так думать. У меня всё стало налаживаться, наконец-то! Но после того погружения… Что-то произошло. Если не веришь мне, посмотри, что стало с Эзером. Оно, чёрт возьми, исчезло!

— Поверь, меня это тоже тревожит. Но в город прибыли учёные из Таврославля, а это всё-таки научный центр республики. Я очень надеюсь на них. Если они не справятся, наверняка, данные отправят в Москву. Я подожду результатов экспертов. Знаешь, — Из вазы она подловила нугу с арахисом, — Иногда мне тоже снятся сны, которые перекликаются с реальностью. Иногда эти сны очень реалистичны и очень пугающие. Но скажи, ты видел Фаю в бассейне или сегодня тебе мешало плавать желе?

С этим было трудно поспорить. Егор и не стал. Он поднялся, чтобы освежить чай горячим кипятком, а заодно долил своей подруге. Девушка тем временем продолжала:

— Тебе нужно её отпустить. Она символ твоего прошлого, её дар — это её влияние на тебя. То, что ты тонешь, показывает, что ты до сих пор под её влиянием. Это не вещий сон. Это призыв твоего разума. Призыв к другой части твоего разума. Отпустить прошлое.

— Думаешь? — с поднимающимся над кружкой паром Егор вернулся на своё место.

— Может, и эта утрата пытается сказать что-то городу. — Её слова вовсе не были попыткой высмеять чувства приятеля, нет, она говорила о собственных переживаниях. — Тысячи туристов… С мая по октябрь, практически как только оттаивают воды, мы все кидаемся в них, надеясь, что поймаем свой час Прозрения. Мы просим, просим, берём, берём. Зимой, когда вода замерзает, мы даже тогда не оставляем её в покое. Эзеро, возможно, пыталось сохранить себе лишь одни сутки в году для себя, и что мы сделали? Устроили карнавал! Оно даёт нам круглый год. А мы что? А мы круглый год забираем. Мне стыдно, Гош. Мне стыдно за мой город.

Одно мгновение друг собирался притронуться к ней. Но осёкся. Блеск зрачков его потускнел и слетел опавшим листом под ноги. Это не был стыд для него. Растерянность.

— Ты думаешь, оно ещё вернётся?

— Само? Нет. Мы должны что-то сделать.

Примечания

1

На здех — бессмысленно, бессильно. Здесь и далее местный диалект Эзеродольска.