Размороженная зона

Михаил Серегин, 2004

Бунт на зоне называется разморозкой. Это когда зэки, доведенные до крайности начальственным беспределом, «мочат» сук-активистов и воюют даже со спецназом. Начальник лагеря подполковник Васильев бунта не хотел, но закрутил гайки до упора сознательно: ему нужен чемодан с ценным грузом, а смотрящий за зоной Батя обязательно пошлет на волю маляву с наказом доставить сюда чемодан – только получив его содержимое, он может одолеть «хозяина». Вот пусть и летит на Колыму «грузняк», а Васильев его перехватит… План четкий, но и Батя не так прост. У него свой план, как заполучить груз и с умом им распорядиться…

7

Из динамиков раздалось несколько мелодичных звуков, а за ними приятный женский голос объявил:

— Уважаемые пассажиры! Пристегните, пожалуйста, ремни, самолет идет на посадку. Компания «Российские авиалинии» благодарит вас за то, что вы воспользовались нашими услугами, и желает удачи во всех ваших делах. — Потом снова послышались те же несколько нот, что и в начале, а за ними какая-то реклама.

Колыма пристегнул ремень и повернул голову к окну. По России он успел поездить немало, но в Грузию его не заносило до сих пор никогда, и ему было интересно посмотреть, на что похожа эта страна, из которой вышла чуть ли не пятая часть всех советских воров в законе. Но с высоты ничего особенно интересного видно не было. Зелено-бурая земля, рассеченная синей черточкой какой-то небольшой речки и тонкими черными ниточками дорог, неровные квадраты и прямоугольники полей…

Земля чуть накренилась — самолет повернулся, ложась на крыло и заходя на посадку. Пейзаж сменился, теперь были видны дальние горы, величественные заснеженные вершины.

Самолет слегка тряхнуло, на мгновение тело Колымы стало невесомым, сердце ухнуло, а желудок словно бы подскочил к горлу, но все эти неприятные ощущения тут же исчезли. Колыма оглянулся, окинул взглядом салон. Он искал глазами того типа, на которого обратил внимание еще в Москве, когда пересаживался с магаданского рейса на тбилисский.

Вернее, типов было вроде бы даже двое. Сначала появился один, но потом, как раз когда Колыма начал подозревать что-то неладное, он исчез. Зато при посадке в самолет блатной заметил, что вместе с ним в него садится какой-то другой носатый мужик в бежевом костюме, который на протяжении последних десяти-пятнадцати минут уже пару раз попадался ему на глаза. Конечно, может, это было случайностью, но, может, и нет. Хотя слежке вроде бы взяться неоткуда…

Колыма задумчиво покачал головой. С другой стороны, бывает и так, что тому, за кем следят, кажется, что он в безопасности и никто не знает, куда он едет и зачем, а на самом деле это не так. Лучше уж перестраховаться. Самый простой способ — когда народ пойдет на выход, подождать как можно дольше, постараться выйти из самолета одним из последних. Если этот подозрительный мужик в бежевом костюме тоже будет ждать, значит, дело точно нечисто, а если спокойно выйдет раньше, то, пожалуй, можно вздохнуть спокойно.

Колыма почувствовал несильный толчок, когда колеса самолета коснулись земли. Спустя несколько минут началась высадка. Нетерпеливые пассажиры рванули к двери, но Колыма не спешил, боковым зрением наблюдая за проходящими мимо него. Тот мужик сидел дальше от выхода, чем он, значит, пройдет мимо…

Через несколько секунд ожидание закончилось.

«Бежевый костюм» спокойно прошел к выходу, даже не покосившись на блатного. Колыма слегка расслабился. Отлично, значит, у него просто подозрительность разыгралась. А то он уже начал думать, как стряхивать этот «хвост». Встречаться со Сваном, притащив за собой топтунов, было никак нельзя, слишком дело важное. А в чужом городе избавляться от слежки трудно, это в Магадане он как рыба в воде… Ладно, проблемы надо решать по мере возникновения, пронесло на этот раз и хорошо.

Колыма поднялся с места и тоже двинулся к выходу. Получение багажа и прохождение через таможню не отняло у него много времени. У него с собой была только небольшая сумка через плечо и «дипломат». Единственное, что угнетало блатного, — то, что он не мог захватить с собой никакого оружия, даже пера, без которого он и в сортир-то обычно не ходил. Но проверки на международных рейсах очень суровые, все боятся террористов, так что лучше не рисковать.

Ладно, местные помогут чем-нибудь обзавестись, решил Колыма, подходя к грязному, похожему на сарай двухэтажному зданию тбилисского аэропорта. «Странно, — подумал он, — помню, Батя про грузинский аэропорт рассказывал, так он говорил, что здесь очень даже ничего. Но он здесь еще при Союзе был, с тех пор многое могло измениться…»

Сейчас аэропорт и правда производил не лучшее впечатление. Огромная толпа народу, беспорядочно мечущегося туда-сюда, шум, суета, толкотня, многоголосая громкая речь вперемешку на русском и грузинском языках.

Колыма вошел в аэропорт, прошел его насквозь и вышел с другой стороны. К нему тут же бросились полтора десятка грузин разного возраста, наперебой предлагая такси. За свои услуги они требовали не меньше, чем их коллеги в Москве. Да, пожалуй, в этом смысле Тбилиси стал настоящей столицей независимого государства.

Колыма решительно помотал головой, отказываясь от услуг таксистов, и отошел на несколько шагов от входа в аэропорт, на место, где его было бы хорошо видно издалека. Его должна была встречать местная братва, люди Свана, и он постарался насколько можно облегчить им жизнь. Хотя, может, они его уже ждут?

Колыма внимательно осмотрелся по сторонам.

Синяя «Волга»? Нет, не похоже. Может, этот здоровенный вишневый джип? Нет, вон два грузина, они явно к нему направляются. Точно, водила их встречает.

Появившийся на дороге черный «Мерседес» резко затормозил перед зданием аэропорта. Из него выскочил высокий широкоплечий грузин в белом костюме и двинулся прямо к Колыме. «Ага, вот и встречающий».

Блатной присмотрелся и подумал, что с этим парнем он уже где-то виделся… Точно! Краснопресненская пересылка! Они тогда вместе сидели, ждали этапа! Вроде бы его погоняло Горец.

В этот момент блатному снова показалось, что у входа в вокзал мелькнула какая-то фигура, которую он уже видел, и чуть ли не в Москве, но разглядеть ее получше он не успел — Горец подошел к нему.

— Коля! Здравствуй, дорогой! — Грузин широко раскинул руки, обнял Колыму и поцеловал в щеку. Блатной ответил ему тем же, он знал, что у грузин даже при встрече малознакомых людей принято обниматься и целоваться. Такие уж обычаи в стране, что поделаешь. — Как долетел? Все хорошо? — с характерным грузинским акцентом спросил Горец.

— Здравствуй, Горец! — ответил Колыма. — Долетел нормально, спасибо.

— Вай, я смотрю, ты меня помнишь даже! — сверкнул белоснежными зубами грузин.

— Как не помнить, двое суток вместе сидели, — Колыма знал, что сразу, едва встретившись, говорить о деле здесь считается невежливым, и поэтому не спешил. — Помнишь краснопресненскую пересылку?

— Как же, как же, — закивал грузин. — Слушай, Коля, тебе деньги нужны?

— Нет, — отрицательно помотал головой Колыма. — У меня все есть, ни с гостиницей, ни с чем другим проблем не будет.

— Вах, дорогой, какая гостиница?! — искренне возмутился Горец. — Никакой гостиницы. Ты гость и жить будешь дома, как полагается!

— Ну, спасибо, — кивнул Колыма.

Горец ему понравился. У него и от их давней встречи осталось хорошее впечатление — правильный блатной, перед администрацией спину не гнул, не беспредельничал, да и репутация у него была незапятнана, но в роли гостеприимного хозяина грузин был еще лучше.

— Тогда давай поедем? — предложил Колыма.

— Поедем, — кивнул Горец. Но лицо у него при этом стало печальным.

— Что такое? — спросил Колыма. — Проблемы какие?

— Это уже и не проблемы. Это по-другому называется, — вздохнул грузин. — У меня ведь для тебя плохие новости, брат.

— Что случилось?

— Убили Свана вчера…

Колыма застыл, как громом пораженный. Несколько секунд он просто никак не мог до конца осмыслить услышанное, но когда смог…

Он мгновенно понял, что таких случайностей не бывает. Это наверняка связано с его делом, не зря ему, значит, слежка мерещилась. Или все-таки зря? Может, здесь все развивалось независимо от него? Если загадочный «груз», который он должен забрать, хранился здесь, у Свана, то про него вполне мог знать кто-то из местных. Ладно, что толку гадать!

— Кто убил, известно? — спросил блатной.

— Нет, — покачал головой Горец. — Мы тут ментов на уши поставили, да и сами сложа руки не сидим, но пока бесполезно.

— Расскажи, как все было.

— Сейчас, только давай в машину сядем.

Оба сели в «мерс», Горец включил мотор, но с места трогать пока не стал. Колыма кивнул — не иначе дистанционных микрофонов грузин опасается, вот и врубил движок, чтобы вибрации все смазывали. Разумно, он и сам так всегда поступает, даже когда не боится подслушки, просто по привычке.

— Короче, так дело было. Он зачем-то заехал ночью в Мэрвэ Полхщи…

— Куда? — переспросил Колыма.

— Мэрвэ Полхщи. Это у нас район на окраине так называется. Не знаю, что Свану там понадобилось, и никто не знает. Но там есть такое место, где к улице, по которой он ехал, идет крутой спуск. А наверху этого спуска — автозаправка. Вот от этой заправки вниз, под горку, покатила цистерна с горючим и прямо в его тачку вмазалась. Внешне похоже на несчастный случай, но никто из наших в это, конечно, не верит. Сейчас ищем хозяев цистерны, но я думаю, они ни при чем. Скорее всего, просто оставили свое имущество на ночь постоять, а кто-то им и воспользовался. Хозяин заправки сказал, что вечером там никакая цистерна не стояла, значит, уже ночью пригнали.

— Ясно, — кивнул Колыма.

— Я думал, может, ты что расскажешь, — сказал грузин с выжидательной ноткой в голосе. — Ты же к Свану ехал, может, его смерть с твоим делом связана. Что у тебя за дело к нему было, скажешь?

Колыма молча вытащил из кармана маляву Бати и протянул ее Горцу. Тот внимательно прочитал и поднял на Колыму глаза, явно собираясь задать какой-то вопрос.

— Теперь ты знаешь столько же, сколько я, — опередил его Колыма. — Я должен был забрать «груз». Какой — не знаю, сам видишь, Батя пишет, что Сван в курсе. Может, ты мне скажешь, что я забрать должен? Ты же теперь за Свана?

— Нет, это не ко мне, — отрицательно покачал головой Горец. В голосе его Колыме послышалась затаенная досада. — У Свана правопреемники остались, — слово «правопреемники» Горец произнес так, словно лично он очень сомневался в том, что они этого достойны, но не мог спорить с решением пахана.

— А кто? — поинтересовался Колыма.

— Скоро узнаешь, — коротко ответил Горец. — Сван, кстати, и завещание написал.

— И что?

— Сейчас приедем, посмотришь. Даже я пока ничего не знаю. Ладно, поехали, что ли…

Горец нажал на газ, и «Мерседес» тронулся с места.