Буран 2.0

Михаил Миллан, 2018

Открывая глаза с утра, мы, как правило, видим привычную картину нашего с вами мира: комната, дом, улица, люди, которые окружают нас, и события, происходящие с нами по нашей воле или же вопреки ей. Но обычно никто не задается главным вопросом: действительно ли наши глаза открыты?.. Роман о мире, где привычные вещи приобретают совершенно иной смысл, где всё не то, чем кажется на первый взгляд, и о человеке, по воле случая ставшем игрушкой в руках мироздания. Содержит нецензурную брань.

9.

Два человека, один из которых был в белом халате, молча наблюдали за бесчувственным телом. Тело принадлежало крепкому темнокожему мужчине в белой форменной рубашке и с пустой кобурой на поясе, посаженному на стул с руками, заведёнными за спину и схваченными там полицейскими браслетами. Тело безмолвствовало и лишь только издало чуть слышимый стон, как тот, что в белом халате, привстал с кресла и поднял за подбородок голову арестованного. Убедился, что взгляд того начинает принимать осмысленное выражение, и сухо произнёс не оглядываясь:

— Он приходит в себя… остальных зовите.

Второй, в невзрачно-тёмном костюме, повторил эти слова по рации. Минуту спустя в помещение с пуленепробиваемыми окошками под потолком вошли несколько седовласых и представительных мужчин.

— Ну что?

— Секунду. — Тот, что в белом халате, со шприцем наготове оглянулся на руководство и, получив кивком разрешение, стянул темнокожему здоровяку жгутом руку повыше локтя и внутривенно ввёл содержимое шприца. Мужчина судорожно вздохнул, медленно выдохнул и неожиданно резко поднял голову:

— Где я? — Он попробовал встать, но намертво прикрученный к полу стул и наручники смирили его порыв. Он обвёл взглядом окружающих:

— Что происходит?

Один из присутствующих, в котором арестованный узнал своего непосредственного начальника, спросил:

— Вы можете назвать своё имя и место работы?

— Ричард Джексон, служба охраны президента. Мистер Макларри, почему вы спрашиваете, я ведь работаю под вашим началом уже пятый год! Что, чёрт возьми, происходит?

Вместо ответа темнокожему охраннику снова был задан вопрос:

— Эти джентльмены — из отдела ФБР по спецрасследованиям. Можете ли вы нам объяснить причины своих действий?

— Каких действий, мистер Макларри? Я не понимаю.

— Мистер Джексон, вы хорошо себя чувствуете?

— Нормально, только голова болит очень, но сейчас уже проходит…

— Мистер Джексон, вы можете сказать, что вы делали последние полтора часа?

— А сейчас сколько времени?

— Сейчас одиннадцать тридцать семь.

Темнокожий охранник задумался:

— Ровно в девять я заступил на свой пост. Помните, мистер Макларри, мы ещё поприветствовали друг друга…

— Дальше, что было дальше?

— Обычная процедура сдачи-приёма смены с напарником, визуальный осмотр. Эти вечные туристы за забором да манифестанты с плакатом, потом… потом…

— Мистер Джексон, манифестанты были вчера, и то ближе к вечеру. Постарайтесь вспомнить, что было сегодня.

— Как вчера? Манифестанты были сегодня! Простите, сэр, но я никогда на память не жаловался.

— Ну хорошо, потом что?

— Потом… — Джексон долго молчал, вспоминая. — Потом я открыл глаза и увидел всех вас. Я что, потерял сознание на жаре?

Он снова поводил сильными руками, стиснутыми стальными браслетами. Дальнейший допрос стал проводить седовласый джентльмен в золотых очках, которого ни Джексон, ни Макларри раньше не видели.

— Значит, ровно в девять вы заступили на смену?

— Верно.

— Приём-сдача смены и прочие формальности — это примерно двадцать минут?

— Да, примерно так.

— Затем вы с напарником обсуждали вчерашний матч — вчера ведь был матч?

— Да, точно. Как вы узнали? Наши «Буйволам» накостыляли! Там ещё…

— Хорошо, с футболом понятно. Вернёмся к работе. Что происходило дальше?

— Дальше… Эти… как их… манифестанты. Подошёл мистер Макларри и попросил меня выйти на улицу к ротонде, чтобы пресечь возможное хулиганство или провокации.

Макларри вмешался:

— Ричи, это было вчера.

Джентльмен в очках дал знак ему помолчать.

— Мистер Джексон, что вы сделали дальше?

— Что сделал… я обычно всегда выполняю указания начальства, особенно на такой работе, как наша.

— Поточнее, мистер Джексон.

— Я вышел на крыльцо ротонды перед лужайкой и встал за колонной, чтобы наблюдать за манифестантами.

— Колонна круглая — с какой стороны колонны вы остановились? Вспоминайте, мистер Джексон, вы утверждали, что не жалуетесь на память.

— Ммм… справа.

— Почему?

— Потому что там тень — наблюдать удобнее, солнце не слепит. Мистер… не знаю, как к вам обращаться… почему я арестован, и в чём меня, в конце концов, обвиняют?

— Вы точно уверены, что справа?

— Так же, как то, что вы сейчас стоите передо мной.

Седовласый вздохнул.

— Понимаете, мистер Джексон, то, о чём вы сейчас сказали, происходило, по вашим словам, утром — от девяти до десяти утра, верно?

— Да.

— Дело в том, что солнце в это время суток даёт тень с другой стороны, и чтобы укрыться в тени, вы должны были занять позицию не справа от колонны, а слева. Я не хочу уличать вас в неточностях, просто мистер Макларри прав: манифестанты были вчера и указание наблюдать за ними он давал тоже вчера… Доктор! — вдруг всполошился седовласый.

С арестованным случилось странное: голова его упала набок, правый глаз смотрел со смертельным ужасом, а левый бессмысленно потух, и зрачок его скатился куда-то в сторону, под веко. Открытый левый уголок рта безжизненно опустился, и из него тотчас потекла длинной тягучей каплей слюна. Арестованный пытался что-то сказать, но изо рта выходили только нечленораздельные мычащие звуки.

Всем стало не по себе. Подскочил доктор. Бегло осмотрев бывшего охранника, только и сказал, разведя руками:

— Похоже на паралич — обычно такое бывает при обширном инсульте…

А седой следователь в золотых очках разочарованно вздохнул и, обойдя вокруг стула с арестованным, медленно констатировал:

— Опять не успели. Ну что ж, засекаем время.

И вдруг чем-то заинтересовался:

— Мистер Макларри, насколько я знаю, на работу по охране первых лиц не берут людей с татуировками?

— Нет, мистер… э-э-э….

— Это не важно. Продолжайте.

— Пирсинг и татуировки строго запрещены контрактом.

— Теперь снимите с него наручники. Он не опасен. Уже.

Макларри щёлкнул браслетами, освобождая руки беспомощному арестованному. Следователь подхватил повисшую как плеть левую руку и притянул её к себе. Рука была тяжела и податлива.

— Макларри, взгляните сюда. — Следователь двумя руками приподнял и вытянул её поближе к свету. На кисти, на тыльной стороне ладони, в ложбинке между большим и указательным пальцами сквозь шоколадную африканскую кожу просматривались ещё более тёмные не то символы, не то буквы. Было понятно, что татуировка очень старая и её пытались выводить, но, судя по всему, неудачно — силуэты сохранились, хотя и недостаточно чётко. — Что это?

Сказать, что Макларри был удивлён, значит ничего не сказать:

— Этого не может быть… у него не было никаких татуировок!

–…В сторону! — Это к доктору прибыло подкрепление с каталкой, капельницами и ассистентами. На раз-два-три перекинули больного на каталку. Кто-то держал руку на пульсе, кто-то закреплял на капельнице прозрачный пакет с физраствором. Следователь флегматично следил за секундной стрелкой на своих часах.

— Макларри, хотите фокус?

— Фокус? Какой ещё фокус?

Но тот его не слушал:

— Начинаем обратный отсчёт: четыре… три… два… один… ноль. Готово! И?

Однако ничего не произошло. Следователь удивлённо поднял голову на пациента, и тут прибор, отвечающий за частоту сердечных сокращений, поднял тревогу. Медики всполошились:

— Остановка сердца!..

— Дефибриллятор!..

— Адреналин…

— Давление…

— Пульс…

Надо отдать им должное: вели себя и действовали они чётко и слаженно — достойно профессионалов. Но всё было без толку. Сердце не запускалось. И после пяти минут очередных безуспешных попыток медики оставили эту затею, признав своё поражение. Арестованный умер. Все молчали. Медики ждали решения начальства: увозить ли тело в морг или с ним будут проводиться следственные действия прямо в комнате для допросов. Двое из спецотдела ФБР молча отвернулись и вышли за дверь, а седой следователь снова обратил внимание начальника охраны к полустёртой татуировке на руке умершего.

— Вы можете определить, что здесь было изображено? — Перед тем, как привлечь мистера Макларри, он щёлкнул изображение на свой телефон и проделал с ним какие-то манипуляции. Затем распорядился:

— Фотографа сюда… быстро!

И снова обратился к начальнику охраны президента:

— Мистер Макларри, вы можете определить, что это за символы?

Начальник охраны, потрясённый случившимся, безоговорочно подчинился. Он склонился над татуировкой и сказал:

— Первая — это, скорее всего, заглавная буква «би» (В), или «пи» (Р), или маленькая b. Скорее всё-таки заглавная «би». Второй символ очень похож на литеру «эй» (А). Третий — это, несомненно, литера «эйч» (Н), ну а четвёртый — это заглавная R, только перевёрнутая. Знаете, так любят делать подростки в некоторых кругах — переворачивать зеркально букву R.

— И что получилось?

— Смотрите. — Макларри извлёк из кармана блокнот и перевёл на него результат. — Литеры «би», «эй», «эйч» и перевернутая «эр» — ВАНR. Что это? Аббревиатура какой-то спецслужбы?

— Помечать агентов, чтобы их было проще узнать и разоблачить? Это несерьёзное предположение, мистер Макларри. Тем более десять минут назад вы были готовы поклясться, что у бедняги никогда не было никакой татуировки, — это ведь запрещено контрактом.

— Да, верно, но откуда же она взялась? Не мог же он её вчера нанести?

— Татуировка старая; кроме того, от неё пытались избавляться, и тоже очень давно. И ещё. Вчера, как мы знаем, играли наши с «Буйволами». Мистеру Джексону было не до татуировок — он был прикован к телевизору.

— Это очень странно: а утром он взял оружие и пошёл совершать покушение на первое лицо государства. А до этого — пять лет безупречной службы и безграничного доверия. Что происходит с этим миром, мистер спецагент?

— Это я и пытаюсь понять, мистер Макларри.

Появился фотограф-криминалист. Равнодушно поглядел на тело, поинтересовался у начальства:

— Всё как обычно?

— Да, и отдельно кисть левой руки с татуировкой.

— О’кей.

После того, как фотограф сделал несколько полагающихся по случаю снимков и медики получили команду забирать тело, фэбээровец спросил у начальника охраны:

— Мистер Макларри, вы могли бы мне устроить завтра встречу с президентом? Если возможно, то напрямую, минуя полагающуюся для этого процедуру? Эта встреча не входит в мою задачу, и я в курсе, что мои коллеги проводят сейчас все необходимые следственные мероприятия, но в интересах безопасности господина президента мне необходимо уточнить ряд нюансов произошедшего у него лично.