Организация пространства

Михаил Викторович Коротунов

Сборник рассказов. Между датой рождения и датой смерти происходит масса интересных мелочей, которые и отличают жизнь Ивана Ивановича от жизни Сидора Петровича. Разве Вам не хотелось бы рассказать о том, что произошло с Вами? Вдруг кому-то это будет интересно? А кто-то расскажет Вам свои истории. И не будет недоуменного вопроса: «А поговорить?».

Свежина

Дядька Митька получил к 43-му году три ордена и его после очередного ранения, как имевшего образование, отправили домой на восстановление Донбасса. В городе его направили на работу в горком. Остаток войны прошли для него и всей его семьи довольно сытно. Успел построить дом. Пусть этот дом был так себе, из чего было слепленный, но в послевоенном городе это был всё же дом.

Как-то приезжает к нему, то ли ординарец его, то ли адъютант, теперь не вспомнить. Сели, выпили. Вспомнили павших, расспросили про живых. Этот, боевой товарищ, рассказал, что село его сожгли, родни нет. Куда деваться не знает.

Дядька Митька ему и говорит, мол, оставайся у нас. Люди нужны. В общежитие определим. А что ни кола, ни двора не горюй, кабанчика заведи! Да хоть у нас в сарае! Выкормишь — пригласишь на свежину, я подскажу кого, раззнакомишься, людей узнаешь, они с материалами помогут, построишься. Женим тебя. Чего еще искать?

Сказано — сделано! Завели поросенка. Лымпавуцкий — бабушка по другому не могла произносить его фамилию, и какая она была теперь не вспомнить — познакомился с хорошенькой дивчиной на почве приобретения помоев из столовой, женился, и дело пошло. Отходы в ведрах таскают, кабанчика кормят. Растет, не нарадуются!

И вот, пришло время кабанчика колоть. Полный двор гостей с портфелями, стол накрыли, самогон рекой.

— А где ж свежина?

И тут выяснилось, что специалиста по кабанчикам нет. Просить резника — потеряешь много, а жаль. Не просто его выкормить, пока дождешься. Да и голодно еще было, что-то для гостей, что-то для себя, что-то на продажу. И то купить хочется, и это.

Лымпавуцкий нож по больше взял, на правах хозяина собирается кабана зарезать. Но как-то не уверенно собирается. Не профессионально. Его подбадривают, дескать, фашистов на фронте резал, с кабаном справишься. А кабанчик, надо сказать, крупненький получился. Ну, ладно. Вот он его из сарая выгнал, и со всего маху ножом в бок хрясь! Взвизгнул кабанчик, заверещал и побежал по огороду. Гости, кто на ногах, подбадривают, давай, мол, еще. Догнал Лымпавутский кабанчика и снова в бок его — бац!

Но кабанчик крепенький оказался. Может нож короткий, зрители кричат. Нет, то у него сало толстое. Гоняет хозяин кабана по огороду, а то от кабана убегает. Когда удается, ширяет кабана ножом. Но кроме взвизгов никакого эффекта не наблюдается.

А те, кто в доме, самогон пробуют, кричат «а где ж свежина?»

Уже устали все. И хозяин по огороду бегать, и зрители советы давать, и которые самогон кушают, один кабанчик бодр и свеж.

Долго продолжалась коррида. Вот пришел еще один гость.

— Что вы это делаете?

— Да вот, кабанчик упрямый попался, никак свежиной быть не хочет.

— Да не так надо было! Дайте веревку какую-нибудь. Отойдите, не пугайте его.

Поймал ногу кабана в петлю, привязал к дереву, навалился, перевернул, и — чик! Убил кабанчика.

Пока все в себя приходили, женщины с кухни бегут. Что делать, спрашивают, самогон кончился, всё, что было в доме, съели, свежину требуют.

— Бегите по соседям, — хозяин говорит, — просите у кого есть самогон, у кого в долг, у кого за деньги. Побежали.

— А закусывать чем?

— Давайте быстренько кровь жарьте!

И пошло. Сковороды остывать не успевали. То сало жарилось, то мясо кусками. Кто-то вспомнил, что котлеты хотели наделать, да, где там. Колбасу бы… да, бросьте!

Как кто расходился, никто не помнил. Утро было хмурое и туманное. Хозяева горестно смотрели на остатки пиршества. От кабанчика остался пятачок и немного шкуры. Даже кости успели сварить и перепортить. Огород вытоптали напрочь! Всей улице должны за самогон. Впору еще одного кабанчика брать откармливать, а то и двух, чтобы долги погасить.

Вдобавок выяснилось, что никто из приглашенных несколько дней на работу не ходил, желудком мучились!

Где-то через дня три начали вызывать Лымпавуцкого по разным организациям, где руководство с укоризной спрашивало, за что так с ними обошелся? А Лымпавуцкий простодушно рассказывал, что никакого злого умысла не было, строиться надо, материалов нет, да и работу по сытнее найти хотел. Да и с людьми нужными раззнакомиться…

— Э-э-э, брат, последнее тебе удалось, мы тебя век помнить будем!

Когда несколько отошли от свежины, стали вспоминать этот случай со смехом. Со временем долги и обиды забылись.

Тот песка дал. Тот камня. Тот лес. Тот людьми помог. Так и построился. А в одном управлении взяли Лымпавуцкого прорабом.