Легенда о рыжем драконе

Милена Кушкина, 2023

Я очнулась в чужом мире в теле крестьянской девочки, которую должны продать замуж как бесправную скотину. Как распорядиться знаниями из прошлой жизни, чтобы изменить судьбу?Сбежать от мачехи, получить образование, восстановить разоренный замок и, наконец, встретить легендарного дракона – вот мой план на ближайшую жизнь.Только на мою свободу снова и снова покушаются алчные родственники, желающие извлечь из замужества максимум выгоды

Глава 2

Проснулась я от тычка в бок. Ощутимого такого. Не успев осознать, где я и кто так нагло вторгся в мое личное пространство, как услышала окрик. Тычок повторился.

— Поднимайся, лежебока! Солнце уже поднялось, а ты и так столько дней пролежала, бездельница! Если не будешь работать, то и кормить тебя не буду!

Я с трудом разлепила глаза. Осознание пришло не сразу. Надо мной стояла неопрятная женщина, уперев руки в бока. Ирга, моя мачеха. Точнее мачеха девочки, в чье тело я попала. Очень хотелось объяснить дамочке, что такое поведение недопустимо. Но я была не в том положении. Для начала придется немного освоиться и узнать побольше о моих правах, в том числе имущественных. А то выдадут замуж насильно.

Пришлось подниматься. Марты в комнатушке уже не было. Я немного растерялась, не зная, как себя вести, чтобы не вызывать подозрений. Должна ли я переодеться, где я могу умыться и как тут почистить зубы, принято ли в этой семье завтракать — голова разрывалась от сотни вопросов.

— Быстро умывайся. Будешь возиться — пойдешь работать без завтрака, — произнесла Ирга, оборачиваясь на пороге.

Я резко встала, голову повело. Похоже, что тело было еще не совсем в порядке. Возможно, у девочки и вовсе было сотрясение мозга. Придерживаясь за стенку, я подождала, пока головокружение пройдет. В комнате все так же не было и намека на сменную одежду, и я сделала вывод, что переодевание не планировалось.

В большой комнате, кроме Ирги, я увидела старушку, которая, видимо, приходилось мне бабушкой. Та протянула мне в руки не очень чистую тряпку и вытолкала во двор, приговаривая:

— Поди, умойся на задах. Да платок надень, шоб головы не напечь и народ не распугать. А волосья твои вечером в мыльне разберем.

Я растерянно вертела в руках тряпку, которая оказалась не очень чистым светлым платком. На улице я свернула в сторону туалета, разумно посчитав, что “зады” должны находиться именно там. Было прохладно и я шла, поеживаясь. Мокрая от росы трава холодила босые ноги. Судя по возгласам мальчишек, которые слышались впереди, направление было выбрано верно.

Умываться предполагалось всем вместе из небольшого деревянного корыта, стоявшего на лавке у забора. Марта уже закончила с умыванием и шла домой. Ни намека на зубную щетку или ее аналог. Парк и Тир азартно пихали друг друга то от корыта, то в него и брызгались. Вода была ледяная, и от холода сводило пальцы. Но я все равно постаралась умыться как можно тщательнее, ополоснув не только лицо, но и шею.

После утренних процедур мы все вместе поспешили вернуться в дом, где наспех позавтракали подсохшим хлебом, кислым сыром и чем-то, похожим на печеный картофель.

— Хватит сидеть, до жары не успеете! — ворчала Ирга, входя в комнату. — Марта и Тонька на прополку дальних грядок. Парк и Тир на полив.

Я старалась повторять все за Мартой: как она повязывает платок, достает с полки берестяной туесок и наполняет его водой, берет мотыгу. Добрая старушка сунула мне в руки узелок с парой кусков хлеба.

Выйдя из дома, мы прошли мимо многочисленных деревянных построек, в которых я потихоньку начинала ориентироваться. За последним, немного покосившимся сараем, простирался огород. Нет, огородище. Надел был обнесен кривым забором, сделанным из переплетенных жердей. Вдоль него шла узкая тропинка, по которой мы устремились вдаль.

Слева от нас, за забором, была точно такой же участок, где уже вовсю работали дети и пара девушек. Пространство справа от нас занимали грядки с разнообразным зеленым добром, принадлежащим “нашей” семье. Выглядели посадки не хуже, чем у соседей. А, значит, хозяйство наше не самое бедное.

— Сегодня ветерок есть, мошка не так сильно надоедать будет, — подала голос Марта, бредущая впереди.

Наконец, мы дошли почти до конца огорода. Двор с его постройками казался отсюда игрушечным. Оставив наши туески в тени изгороди, мы пошли осмотреть объем работ.

— Управиться бы за день, — застонала Марта.

Нам предстояла прополка и рыхление спекшейся от жары земли. Я не делала такого со времен студотрядов. Но, к удивлению, руки ловко перехватили мотыгу, а мои движения были четкими и выверенными — тело помнило. А вот разум сопротивлялся такому неэффективному времяпрепровождению.

— Вот выйдешь замуж за Кайла, так наплачешься еще, — начала Марта, а я вся превратилась в слух, — даром что его семья зажиточная, огород-то в три раза больше нашего. А работать некому. Девок отец до последнего же замуж не выдавал, пока уже неприлично не стало. Пришлось новую рабочую силу искать. Кто знает, отчего первая жена Кайла померла.

— Да мало ли от чего, — поддержала беседу я.

— Ей до родов еще три месяца оставалось, а как раз время уборки было. Девки видели, что Кайл ее заставлял мешки таскать. Как можно, тяжелую-то! Он, конечно, потом отпирался. Но ведь не слезинки на похоронах не проронил. А отец евоный злился как! Еще бы, девка крепкая была!

— А я вот не очень крепкая-то, — заметила я, глядя на свои худые ноги.

— Ну, другие родители в селе и не отдадут за Кайла своих девок после того случая. А мать моя за хороший выкуп сговорится, не пожалеет.

— Не хочется мне замуж-то, — задумчиво проговорила я, продолжая орудовать мотыгой, взбивая вверх комья земли.

— Да вариантов-то нет сбежать из под венца, вот разве что в сколу добровольно записаться, — ответила Марта.

— Сколу? — спросила я, а сердце подпрыгнуло от радостного предчувствия.

— Так ведь идет запись в сколу, грамотам всяким учиться и потом работать в господских домах в услужении, — недовольно поморщилась сестрица, — я б лучше замуж, чем туда.

— А мне что-то не хочется замуж за Кайла и помереть потом во время уборки урожая, — ответила я.

— Тогда, может, и правда добровольно записаться, — задумалась Марта, — там тоже можно откуп получить, хоть и меньший. Может, мать и согласиться.

— И как мне в сколу попасть, если мы весь день тут?

— Завтра попробуй огородами убежать до деда Вени, он покажет. Выйдем пораньше, чтобы норму дневную сделать, а как пекло настанет, я на реку с ребятами, а ты по дороге к нему загляни. Вроде в летах, как тебя, не берут, говорят, необучаемые мы уже. Но ты попробуй. На девок в этом году спрос, а никто своих не отдает.

Солнце было уже почти в зените и палило нещадно. Руки налились тяжестью, хотелось отдыха. Но как только мы замедляли ход, на нас тут же садилась мошкара, кружившая живым облаком.

Неужели Марта и правда говорила про местную школу и то, что она дает возможность вырваться из этой деревни? Я готова была бы бежать к деду Вене прямо сейчас, но помнила, что выгляжу очень непрезентабельно. Лучше отложить до завтра и прийти хотя бы с чистой головой, а если повезет, то и не в платье, в котором я пролежала в беспамятстве несколько дней.

За весь день мы присели лишь однажды, чтобы перекусить, но быстро встали, гонимые полчищами мошкары. Вода в туесках давно закончилась. Ломота в спине и тяжесть в мышцах притупляла чувство голода.

Наконец, когда мы добрались до очередного края гряды, Марта с облегчением выдохнула:

— На сегодня все! Надеюсь, матушка довольна будет.

И мы с Мартой устало брели к дому.

Хорошо, что мне попалось молодое выносливое тело. Однако, и для него такой труд был очень тяжел. Сколько лет удастся сохранить здоровье, если вести подобный образ жизни? Подозреваю, что не все женщины доживают до тридцати. Скорее всего, многие умирают родами или осложнениями после них. Как предыдущая жена неизвестного мне Кайла. Возможно, та же участь постигла и мать девочки, в чье тело я попала. Скорее всего Ирга — вторая супруга отца.

Если я хочу выжить, то придется сделать все, чтобы не стать в ближайшее время счастливой женой и матерью. Нужно попытаться устроиться в этом мире по-другому.

Солнце клонилось к закату. Наконец, мы дошли до дома и, прислонив наши мотыги к покосившейся стене сарая, устало, но с наслаждением, умылись из корыта, смывая пот и пыль, налипшие за день.

— Явились? Смотрю, совсем вы не торопились, — угодить Ирге было сложно, — корова недоена, а вы еле плететесь! Может, вдвоем быстрее управитесь? Марта, иди, перенимай опыт у Тоньки! Как закончите — марш в мыльню!

Перенимать опыт? Значит, в этом мире я должна уметь доить корову, чего я не делала в прошлой жизни никогда. Ещё бы! Интеллигенция! А говорила мне бабушка в детстве, что доить корову — навык, который всегда пригодится. Но бывала я у папиной мамы нечасто, так что до практики мы и не дошли толком.

И ещё одна мысль терзала меня, пока мы шли к сараю, откуда доносились характерные звуки: если я должна передавать опыт, значит, в скором времени эта обязанность перейдет на Марту, а я… я, видимо, буду занята чем-то другим. И явно не в этом доме.

Надо срочно узнать про эту школу и уговорить деда Веню взять меня в ученицы.

Коровник был темным и теплым, со специфическим запахом. А вот и корова. Рога, четыре ноги и огромное налитое вымя. Животное смотрело на меня доверчиво и спокойно. Скорее всего, они с девочкой часто общались, и корова меня не боялась. Я непроизвольно подняла руку и погладила теплую шею.

— Вот, а меня к себе не подпускает, негодница, — подала из-за спины голос Марта, — измучилась я ее доить, пока ты болела.

— Ну давай я ее буду успокаивать, а ты снова попробуешь подоить, — предложила я единственный вариант, при котором мне самой бы не пришлось демонстрировать свое полнейшее неумение подойти к корове.

— А давай, — согласилась Марта, ловко подхватила низкий табурет и подобие ведра и обошла корову с другой стороны.

Я продолжала гладить животное, чтобы Марта могла побыстрее закончить дойку.

Довольные собой, мы отнесли молоко в дом.

— Возьмите по чистому платью и отправляйтесь в мыльню, — вместо благодарности скомандовала Ирга.

Платья нашлись тут же на лавке. От тех, что были на нас, они отличались разве что отсутствием грязных пятен и запаха пота. Серое грубое нечто на широких лямках длиной чуть ниже колена.

— Свои платья постирайте в остатках щелока. Да не лейте воды зазря, — напутствовала мачеха.

От мыльни я ожидала хотя бы какого-то ощущения гигиены и чистоты, но зря. Это оказалось жалкое подобие бани. Здесь было влажно и душно, но не было привычного жара. В мыльню попадаешь сразу, нет никакого привычного мне предбанника. Деревянные полы из грубо сбитых досок. В углу печь и таз с водой, куда надо было наливать ковшом воду из рядом стоящей бочки. На лавочке стоял глиняный горшок с каким-то мыльным раствором.

Марта быстро ополоснулась и принялась намыливаться. Я последовала ее примеру. Кожу головы щипало, и я постаралась побыстрее смыть мыло. Видимо там была не до конца зажившая рана.

Дверь скрипнула и внутрь просунулась голова бабки.

— Тонька, волосья-то гребнем надо разобрать! Погодь, не выходи пока, сейчас помогу. Марта, заканчивай плескаться, тебя мать ждёт.

Марта швырнула грязное платье в таз в дальнем углу.

— Тонь, ополсни вместе со своим, а?

Я лишь кивнула в ответ, закинула в тот же таз свое платье и платок, а затем залила все водой с добавлением мыльного раствора. Марта надела чистое платье на мокрое тело, не озаботившись тем, чтобы вытереться, и убежала. Пока я ждала возвращения старушки, успела простирнуть нашу одежду, которую проще было сжечь, чем придать ей приличный вид.

Дверь снова скрипнула, и в мыльню заглянула пожилая женщина. Надо бы узнать, как зовут бабулю.

— Тонька, поди сюда, садись на лавку, — сказала она, указывая мне на низкую лавочку.

Я покорно опустилась. Сиденье оказалось таким низким, что мои острые коленки упирались в подбородок.

Бабуля ловко намыливала мои волосы и разбирала их редким гребнем. Кожу снова щипало и я непроизвольно вздрагивала.

— Учись терпеть, деточка, — сказала старушка, — замужем всяко придется. Хорошая жена покорна, тиха и терпелива.

— И скоро ль замуж?

— Да вот как окрепнешь, так и будет сговор. Уж больно Кайл до осени хочет успеть. Оно и понятно, урожай богатый будет, сами не управятся. Ох, бедна девка…

— Не хочу я за Кайла, он же меня, как корову, покупает.

— Ох, нет, девочка. О корове хоть заботятся. А жена существо бесправное. Хорошо б тебе понести не сразу, а вот осенью, на уборку. Глядишь, родить успеешь до посевной.

— А как-бы от свадьбы отказаться? Уж больно помирать не хочется мне.

— Да как же отказаться-то? Всем девкам замуж должно, у нас в деревне даже кривых берут в жены. Да и Кайл откуп большой сулит. Больше вон только в сколе могут посулить.

— А может мне в сколу, а? — ухватилась я за зацепку.

— Да ты чего? Сдурела? Они ж девок грамоте учат, а потом в господские дома в услужение продают, как скот. А там хозяин попользует, да и выставит тяжелую вон. Отец с брюхом на порог не пустит.

— А замужем за Кайлом я не как скот буду? Кто знает, доживу ли до следующей осени.

От этих слов старушка аж замерла и перестала раздирать спутанные волосы. Видимо, о такой альтернативе она не думала.

— Тонька, ты серьезно что ль про сколу-то? Дома-то привычней. Да, может, Кайл умнее теперь будет?

— Не думаю я так. Да и кто меня защитит? Разве что ты? Кому я нужна-то ещё?

— Ох, девочка моя! Воробушек ещё совсем желторотый! А ведь и правда, в городе-то может повезет, за ремесленника какого замуж выйдешь.

— Как бы мне в сколу попасть?

— Завтра все обустроим, сходим к Венечке, он мне должен был. Хоть подскажет может что.

От радости я кинулась обнимать бабулю. Она аж гребень уронила.

— Фу, шебутная! — бабуля махнула на меня рукой и засмеялась. — Смывай пену, да выходи. Платья не забудь развесить, — указала она на грубую верёвку, натянутую вдоль стены и вышла из мыльни.

Как я уснула в тот вечер — я не запомнила. Но утром обнаружила себя все в той же постели, укрытой ветхой тряпицей. Молодой организм легко переносил тяготы жизни простой крестьянской девочки, но вот мой разум бунтовал против всего, что меня окружало. Нищенское существование, бесправное положение и очень мрачные перспективы. И единственный, кто хорошо относился к бедняжке, в чье тело я попала, — пожилая женщина.

Я резко встала с постели, чем разбудила Марту. Сестрица удивленно посмотрела на меня, с трудом разлепив веки.

— Куда в такую рань подскочила? — лениво сказала она, зевая во весь рот.

— Работы много, некогда лежать, — ответила я.

— Тонька, займись едой, — буркнула Ирга, заглянувшая в комнату, — а ты, Марта, иди тоже да посмотри, как надо.

Быстро умывшись, я пришла в уголок, где располагалась грубо сделанная кухня. Понятно, почему здесь часто подгорала пища — очаг представлял собой неровную довольно тонкую каменную плиту, под которой разводился открытый огонь. Равномерно прогреть здесь котелок не представлялось возможным.

Я оглядела скудный набор посуды: пара металлических котелков, толстостенные горшки и несколько сковород и жаровень. Затем перебрала продукты, предложенные к завтраку: 4 яйца, крынка молока, крупа, мед. Поискав по полкам я нашла муку. Прикинула, что можно приготовить на завтрак, учитывая, что яиц на всех не хватит, а кашу я и сама могу легко испортить.

Решение пришло довольно быстро — я вспомнила про блинчики. Почему-то я даже не подумала о том, что такого блюда в этом мире просто может не существовать. Я поставила на огонь котелок с водой, чтобы получить кипяток — лучше всего в прежней жизни у меня получались заварные блинчики. Тонкие, с ажурными дырочками. Для них не нужна была ни сода, ни дрожжи. Пока грелась вода, я замесила густое тесто. Подошедшая Марта смотрела на меня с любопытством.

Вода закипела, я щедро влила крутой кипяток в тесто и быстро размешала. Теперь нужно масло. Об этом я не подумала.

— Мне нужно масло или жир, — задумчиво сказала я, понимая, что моя затея может оказаться не такой удачной, как я рассчитывала.

К моему удивлению, Марта отдернула занавеску и достала из углубления в стене сверток с салом. Не холодильник, конечно. Надеюсь, сало не испорченное. Отрезала тонкий ломтик и попробовала на язык — соленое, но нежное. Хорошо, что я не добавила соли в тесто.

Выбрав среднюю сковороду, я поставил ее на огонь и кинула несколько кусочков сала. Подождав, пока оно растопится, я слила часть жира в тесто, а остальное оставила для смазывания сковороды. Пока я искала, чем бы переворачивать блины, снова поймала удивленный взгляд Марты. Значит, такое блюдо здесь точно не знают.

Сковорода достаточно разогрелась, я плеснула тесто на раскаленную поверхность. К сожалению, я не рассчитала размер черпака и сковороды. Да и ворочать тяжелую чугунную посуду было не так удобно, как тонкую блинницу из прошлой жизни. Первый блин, ожидаемо, получился комом. Я поймала насмешливый взгляд сводной сестрицы. Что ж, редкая хозяйка может пожарить блины не испортив самый первый.

Откинув первый блинчик на стоящую рядом тарелку, я предприняла вторую попытку. В этот раз блин получился почти ровным, с красивым ноздреватым рисунком. Следом еще один, и еще. Марта завороженно наблюдала за моими движениями. А на тарелке росла горка ароматных золотистых блинчиков.

— Что смотришь? Ставь на стол мед и сало. И молоко подай, — скомандовала я.

Сестрица послушно накрыла на стол.

— Чем тут так вкусно пахнет? — В комнату вошел глава семейства, а за ним с улицы ввалились снова что-то не поделившие мальчишки.

На запах стянулось все семейство. И если мужская его часть алчно поглядывала на горку блинов, возвышающихся на столе, то женская смотрела на меня с подозрением. Я поняла, что только что изобрела новое блюдо. И это может сулить мне определенные проблемы.

— Что это? — Спросила Ирга, подходя к столу и шумно втянула носом воздух.

Я молчала, понимая, что надо срочно что-то ответить, чтобы не вызвать еще больше подозрений. Но, как назло, в голову ничего не приходило.

Мужчины уже расселись по своим местам.

— Что вы тут приготовили? — Ирга переводила подозрительный взгляд с меня на Марту и обратно.

— Так это… лепешки такие, — ответила, запинаясь, я и беспомощно посмотрела на свою единственную покровительницу — бабулю.

— Точно, лепешки! — Словно что-то вспомнила старушка. Она подошла поближе, подцепила верхний блинчик и отправила его в рот.

— Ишь ты, как мамка ейная приготовила! — Заявила она. — А та ведь не делилась рецептами.

Все с любопытством посмотрели сначала на старушку, потом на меня. Кажется, отец не помнил, чтобы его первая жена готовила такого. Но я заметила, что он редко спорил со своими женщинами.

— Садитесь, чего стоите-то! — Снова приняла на себя роль главнокомандующего Ирга.

И мы поспешили рассесться по своим местам и принялись за еду. Больше всего завтрак понравился мальчишкам, которые с удовольствием скатывали из блинчиков трубочки и макали их в теплый жидкий мед. Бабуля безмятежно жевала мое кулинарное изобретение, словно это было самое обычное блюдо. Отцу пришлось по душе сало, завернутое в блины. Лишь Марта и Ирга ели незнакомое блюдо с подозрением. Я решила не обращать на них внимание и наконец-то с удовольствием поела в этом незнакомом мне мире.

После вкусного завтрака, который чуть не стал причиной моего провала, мы с Мартой снова пошли на прополку. По дороге нас перехватила бабуля.

— В полдень возвращайтесь-ка домой, девоньки! Нечего на солнцепеке сидеть. Дома и прохладней, и работа для обеих найдется, — сказала старушка и свернула в птичник.

Мысль о посещении местной школы подгоняла меня, поэтому я старалась работать быстрее. Сестрица едва поспевала за мной.

— Куда так торопишься, Тонька? — Наконец остановила она меня. — Закончим эту работу, нам найдут новую. Только зазря вымотаемся!

Слова девочки подействовали на меня отрезвляюще. Действительно, сколько бы мы ни сделали, рассчитывать на похвалу не стоило. И отдыхать лишнюю минуту нам никто не позволит. Закончим прополку — будет уборка в птичнике, заготовка дров или сбор урожая. И так всю жизнь. И я буду грызть землю, но вырвусь из этой жизни!

— К деду Вене хочу сходить сегодня, — ответила я сестрице, после небольшой паузы.

— Не передумала? — спросила она.

— Нет. Я на что угодно согласна, лишь бы не замуж!

— Смелая ты! Я бы так не смогла, — в голосе Марты я услышала восхищение. Наверное, девочки раньше дружили, хоть и не были родными сестрами. Мне стало жаль оставлять ее, но она сама добровольно никогда бы в школу не пошла, а предпочла бы привычную, пусть и тяжелую жизнь. Тратить время на уговоры я не хотела — у самой шансов вырваться было ничтожно мало.

— Как думаешь, сколько у меня есть времени?

— Не знаю. Ты, верно, уж заметила, что матушка заставляет меня смотреть за всем, что ты делаешь и запоминать. А раньше гнала прочь, чтобы под ногами не мельтешила. Значит недолго. Но уговора с Кайлом точно пока еще не было. Через три дня праздник Солнцестояния. Там целый день работать никто не будет, гуляния пройдут. Думаю, что там и сговорятся.

— Солнцестояние, — повторила я, — наверное, ты права.

В моем мире это был день с самой короткой ночью в году. Разгар лета, когда можно было подвести итоги весенней посевной и подготовиться к сбору первого урожая. Время цветения и заготовки целебных трав.

Многие пары сговаривались о свадьбе в эту волшебную ночь, а играли ее после уборки урожая, когда еды вдоволь и есть время отдохнуть. Но меня ждала иная судьба. Если я не сбегу из дома в течение трех дней, то меня как скот продадут в семью, где я буду всего лишь рабочей единицей.

Дальше я не слишком активничала, и Марта с облегчением выдохнула. Да и здраво поразмыслив, я решила, что не стоит идти в школу вспотевшей и грязной.