Средь бесконечной череды созвездий. Книга 3. Черное Солнце Э -Дары

Леди Дракнесс, 2021

Судьба продолжает сталкивать людей, планеты, звезды… Новый знакомый уносит юную героиню, оказавшуюся на грани смерти из-за чужой трусости и подлости, в свой мир в иной галактике. Пытаясь приспособиться к новой реальности, девочка добросовестно следует приказам командира – Повелителя Драконов, но снова попадает в неприятности. Случай сводит ее с опасными незнакомцами, которые, в отличие от самой девочки, прекрасно помнят, кем она была в прошлой жизни, и это может резко изменить – а то и оборвать! – ее нынешнюю жизнь…

Пролог.

Я не помню, как Дикий доставлял меня к себе на планету. Я вообще мало что помню из своего первого года пребывания на ней.

А первые пол года моего существования на планете Черного Солнца, вообще прошли в обители боли, на пикнике из горячки, среди обглоданных тьмой забытья скелетов сознания и памяти.

Самая частая картинка идентификации самое себя в тот период, это образ маленькой девочки, сидящей на желтом песке, среди острых ребер каких-то великанов, коричневые осколки которых торчат из песка.

На вид мне года полтора.

Я сижу, поджав под себя одну ногу, и пересыпаю себе мелкий песок из ладошки, в сжатый кулачок. А над моей черноволосой головой, распласталось низкое Небо, насыщенно коричневого цвета.

Опускаются сумерки, и поднимается ветер, тут же создающий, а затем и безжалостно бросающийся в меня маленькими песчаными смерчами.

Поднятый ими песок больно царапает кожу и треплет на мне остатки тонкой, белой рубахи, окончательно превращая ее в лохмотья, бахромой вьющиеся по ветру.

Песок подо мной не теплый и не холодный.

С интересом озираясь вокруг, я вижу, что пространство окружающее меня, становится все более коричневым, видимо на эту землю опускается ночь. Краем глаза замечаю красный отсвет, где-то слева от себя, судя по всему, это свет заходящего Солнца.

Медленно перевожу взгляд вправо и обнаруживаю, вокруг себя частокол из множества сломанных ребер, составляющих когда-то чьи-то грудные клетки.

Внимательно осматриваю их.

Огромные ребра, торчащие из песка. Они темно-коричневого цвета с красноватым налетом. Испещренные песком и ветром, отчего стали какими-то пористыми, словно их кто-то долго и упорно глодал. С обломанными, острыми краями.

Их много вокруг меня. Бывших.

Бывших кого? Великанов? Людей?

Этого я толком не знаю. Но знаю, что они «бывшие». Откуда? Тоже не знаю. Просто знаю, что их больше нет, и все.

Это были останки, когда-то живых, очень больших, ходящих по этой земле, любующихся ее закатами и восходами, созданий. Но это было когда-то…

А ныне все, что от них осталось, это обгрызанные остовы тел, с каждым днем все более и более заносимые песком, обгладываемые ветром, иссушаемые Солнцем.

Я пристально вглядываюсь в эти мощи, когда какая-то сила небережно и зло вырывает меня оттуда, и вместо кладбища великанов, я оказываюсь в кромешной тьме, с каждым мгновением все сильнее погружаясь в беспросветную, липкую черноту, словно ложка в густой кисель.

Сначала, черная мгла, словно стая мошкары, лезет мне в глотку, забивает нос, заползает в глаза и уши. Не дает дышать, выворачивая меня наизнанку, и острыми когтями кромсает кожу на лоскутки.

Из нее не вырваться. Но я трепыхаюсь, словно жук, пришпиленный булавкой к стене, и пытаясь сделать вдох, наполняю легкие ядовитой тьмой, после чего лечу в бездонную черную яму, погружаясь в ее непроницаемый мрак все глубже и глубже.

От ужаса я отчаянно машу руками и ногами, пытаясь удержаться от погружения во тьму, но зацепиться за что-либо у меня не получается. Слишком широка яма. Слишком.

А из нее уже, снизу, откуда-то из беспроглядной черноты, навстречу мне, в голодном томлении, тянутся множество щупалец, крючьями мрака начиная срывать с меня кожу и безжалостно ломать ребра.

Вот тогда то, Бездна становится гулкой в своей тишине.

А липкие щупальца мглы уже обнимают меня сзади, словно нетерпеливый жених долгожданную невесту, острыми когтями боли вырывая мне глаза. И в любовном томлении распахивают бездонные пасти с множеством острых зубов, с хрустом вгрызаясь мне в горло и выдергивая из таза позвоночник, с легкостью руки офисного клерка, вынимающего простой карандаш из стаканчика.

Затем, вожделея плоти, липкая, скользкая тьма дышит мне в затылок смрадом отхожей ямы, черной огненной лавой, затекая в горло и разрывая его изнутри, словно адский поцелуй преисподней рвет белое тело грешницы.

И у меня уже нет больше кожи, нет тела, ведь каждый его атом был вспорот кинжалами боли.

У меня теперь нет и глаз, и я не могу больше видеть.

А уши заливает горячий металл, остервеневшей от моих попыток ее остановить, боли. И я перестаю слышать.

Горла у меня тоже теперь нет, так что и кричать нечем.

Да и тела то в общем, уже нет. Оно растворилось в черном кошмаре умирания.

А что есть?

Странно, но почему-то все еще есть я.

Та я, которой все еще больно. Больно, на каком-то ультразвуковом запределье. И это мое странное, бестелесное Я, все еще ощущает эту боль и все еще пытается вырваться из цепких объятий черных щупалец Смерти, желая жить. Оно все еще пробует вернуться назад, выбравшись из черного колодца бессознательного. Рвется, туда — наверх. Где светят звезды, где слышен плеск Океана и теплый ветер обдувает кожу. И где, эта самая кожа есть, в принципе.

Вернуться! Я хотела вернуться.

Но как?!

Я вновь оказываюсь сидящей на желтом песке и смотрю на острые ребра похороненных под ним Великанов.

А что, если отдолжить кости у них? Ведь им они больше не нужны. Так? Так. А мне пригодятся. Я же не умерла. Я живая. А они мертвые.

Я тянусь пухлой ручонкой к ближайшему слому коричневых ребер и крепко сжимаю одно из них в кулачке.

И как только острый кончик ребра оказывается зажатым в моей ладошке, так я тут же вновь падаю в беспросветную черную мглу странного Пограничья между бытием и небытием.

Так для меня и прошли эти пол года.

Пол года за гранью…

А затем, ко мне стали возвращаться…: сначала звуки, потом запахи. А следом за этим, я начала вновь понимать и смысл сказанного, учуянного.

Т.е. потихоньку вновь проявляться из пустоты…, как некто возникает из ничего, при проявлении старинной фото пленки.

Глава 1. Возвращение.

Возвращалась назад я медленно. Очень медленно.

Почему вообще начала возвращаться?

Вопрос…, однако.

Мне лично, кажется, что моему уму просто надоело однообразие. Как бы странно это не звучало.

Видимо остаткам восприятия, разума, просто захотелось новизны ощущений, раз уж какие-то ощущения организм все еще мог испытывать, в принципе. Плюс банальный инстинкт выживания. Сознание, или что там от него еще осталось, цеплялось за свою идентичность как живого организма. Другое дело, что этому самому сознанию было куда возвращаться.

Диким удалось сохранить мое тельце.

Конечно, все происходило не быстро.

Сначала я начала испытывать некий дискомфорт. Что-то типа скуки. Мне начал приедаться и острый, все подчиняющий себе страх, от бесконечных провалов в густую черноту, и однотипный пейзаж песчаных дюн, в непонятно каком мире.

Ведь человек привыкает ко всему, вот и я привыкла, и к бесконечным полетам в темную мглу, и к одиночеству среди останков мертвых жителей неизвестного мне мира.

Естественно, это не было осознанное ощущение того, что мне скучно. И чем бы еще заняться?

Но каким-то глубинным пластам моего сознания все приелось, что называется.

Боль притупилась, как и страх. Они больше не вызывали выплеска адреналина в первоначальных масштабах.

Мир Великанов…? Да я им уже все ребра пересчитала, сидя на этом песке.

И вот чем себя еще развлечь, бедной девушке, прикажите?

Да тем же, чем развлекали себя первые путешественники, бросая привычное и отправляясь в неизведанное.

Правильно — надо посмотреть, что там за горизонтом?

А горизонт, он же для меня был, ведь не внизу. Горизонт — он наверху. Небо, оно сверху.

И вот, как — то раз, я, летя в очередной раз плашмя вниз, вдруг сфокусировалась на белесом мареве того, что в этом пространстве можно было считать верхом. Как обычно падая в глухую тьму, я вдруг поняла, что мне все это уже неинтересно. Я и так знаю, что сейчас будет: сначала, мне в тело вопьются миллион острых крючков, затем мою кожу начнут кромсать на узенькие полоски, после чего выдавят последний воздух из разодранных в хлам легких и наконец, с чувством глубокого удовлетворения, выдернут из таза позвоночник.

Ну, скучно же уже, право слово. Одно и то же, одно и то же. Сколько можно?

Я, лично, хочу разнообразия. А разнообразие мне сулило лишь белое пятно над моей засасываемой в черное болото страданий, тушкой.

Поэтому, кое — как сфокусировав свое сознание на этом стремлении к новизне, я впервые расслабилась в этой яме тьмы, приняв позу морской звезды. А расслабившись, перестала испытывать тот запредельный дискомфорт, который дарили мне боль и страх. И перестав его испытывать — захотела взлететь ввысь, поскольку освободилась энергия на что-то еще.

Скука и любопытство потеснили кошмар и ощущение беспомощности, пробудив стремление двигаться вперед, к чему-то новому и более интересному, чем хорошо изученное мною царство ужаса и страданий.

Правда, мое Я было совсем не уверено, в моем же умении летать. Но, решив для себя, что если у меня это и не получится, так я хоть расслабленно покачаюсь на смолистых волнах черной мглы, наблюдая за белеющим пятном верха, поскольку это все равно сто пудово будет интересней, чем бесконечные полеты вниз, в объятьях демонов боли, которые мне уже приелись по самое не балуйся.

А тут все же, какая-никакая, но новизна возникает в моем времяпровождении.

И так, до определенной поры я и плавала, словно бумажный кораблик в джакузи.

Пока в один момент, вдруг не взмыла вверх, несясь вперед, словно выпущенная из ствола реактивной установки, ракета, стремглав вырвавшись и из темноты небытия, и преодолев белый туман бессознательного.

Почему? Не знаю. Так вышло. Теоретически…

Видимо надоело плавать, словно кусок непонятно чего, в проруби. А раз надоело, то появился стимул к действию. А отдых от ставших моими постоянными спутниками: страха, тьмы, одиночества и боли, добавил сил для реализации желания.

Плюс, пресловутый инстинкт выживания, который и придал нужный вектор моему движению.

В противном случае я ведь могла отправиться совсем в другую сторону, окончательно перестав Быть.

Но, все случилось так, как случилось и в один прекрасный день, я вновь осозналась в собственном теле.

***

В себя я приходила не спеша, потихоньку включаясь в реальность.

Сначала вернулись запахи. И в мой нос проник запах жареного мяса, запах шерсти, запах моря, запах трав, запах пота, застарелый крови и чего-то еще…, что никак моим обонянием не идентифицировалось.

Одним словом, запахов было много и они были разные.

Одни из них приятно будоражили, другие вызывали тревогу.

Затем ко мне вернулись тактильные ощущения. Я начала чувствовать мягкое, холодное, теплое, шершавое.

Потом вернулась ориентация в пространстве. И мне стало понятно, что я лежу на чем-то мягком, на животе.

Последнее меня несколько встревожило, возвращая воспоминания и пробуждая память.

Следом вернулся слух. Я слышала гул ветра, шелест травы, шорох ткани, звон посуды, скрип мебели, журчание переливаемой воды и шепот тех, кто был рядом со мной.

К сказанному, я вначале прислушивалась не особо. Мне было достаточно чуять запах Дикого, слышать его голос, в принципе. Это дарило чувство безопасности и его, на начальном этапе выздоровления, мне хватало.

Тем более, что проснувшаяся вместе со мной память, вызывала тот еще стресс у моей неокрепшей нервной системы.

Должна заметить, что кроме него, она еще вызывала и горячее желание отомстить обидчице, что в свою очередь явно способствовало моему быстрейшему выздоровлению.

Как бы то ни было, но придя в себя одной прекрасной ночью, я поняла, что ко мне возвращается и зрение.

Вначале все расплывалось у меня перед глазами, будучи словно окутано туманом.

Потом предметы стали выглядеть четче. И я смогла кое-что разглядеть.

Так, в очередной раз открыв глаза и поняв, что на этот раз, вижу все четко, я смогла определить, что на дворе, видимо ночь. И меня это как-то подуспокоило.

Не знаю, почему?

Видимо сказалась привычка бултыхаться в черной яме забытья. Но ночь мне понравилась.

Лежа на животе и не поднимая головы, я аккуратно осмотрелась. Много правда не увидела. Темные стены, темный пол. Материал из которого они сделаны не похож на камень или дерево. Скорее войлок. Темный матрас на котором я лежу. Рядом стоит что то, типа деревянной табуретки. На ней, белеет кружка, из которой идет какое-то бело — голубое сияние. Ночник? Рядом с кружкой стоит кувшин, светясь в темноте все тем же бело — голубым светом, что и чашка. Два ночника? Вряд ли…

На этом мое первое осознание себя, как чего-то собранного более-менее воедино, и закончилось. Сил было еще совсем немного, так что я просто провалилась в сон.

Но в эту ночь, это был именно сон, а не забытье. Первый сон за многие, многие дни и ночи.

Открыла глаза я уже утром, поскольку с потолка в помещение лился рассеянный свет, а в самом помещении заправляла уже не тьма, а царил полумрак.

Откуда-то сбоку одуряющее пахло мясной похлебкой. Определив, что все так же пребываю в позе на животе, я пару раз хлопнув ресницами, решая для себя дилемму: а не пора ли мне пошевелиться или я боюсь?

Нет, боли я не испытывала. Некоторый дискомфорт и ощущение стянутости кожи, это да. Было. Но возможно это обезболивающие действует? А спина еще не зажила. Или не совсем зажила. Или зажила? Дышу то я нормально. Без свиста из легких и кровавых пузырей на губах. Я ведь помню, как дышала после плетки Лассы.

Так что? Ну, тут уж — не пошевелишься, не узнаешь. Страшновато конечно. Но хочется же. А раз хочется, то…

Я открыла глаза, собираясь с духом.

Правда, восхождение воина духа по тропе решимости, пришлось приостановить не успев начать, поскольку рядом со своим лицом я увидела сначала два чернющих глаза, внимательно и с осторожностью всматривающихся в мои. А затем и белое лицо Дикого, которому собственно и принадлежали эти самые глаза.

То и другое расположилось аккурат прямо перед моей физиономией.

Он был так близко, что меня обдувало его дыханием. И это дыхание было горячо и чуть прерывисто.

Огромные, выразительные глаза внимательно и с большой долей волнения всматривались в мои.

А его губы… Луком очерченные, черные губы с зеленоватым налетом, были так близко… Прямо напротив моих.

Эти тонкие, чуть вздрагивающие ноздри точеного носа, словно вбирающие в себя мой запах.

И шелк волос над белоснежным атласом кожи.

Его горьковато — пряный запах…

Как же это меня будоражило! И как же я была рада его видеть!

«Интересно, — подумалось мне, — а если я его сейчас поцелую прямо в губы, он испугается или разозлиться?»

От пришедшей в голову мысли мне стало весело и я радостно улыбнулась, прямо в лицо Дикому.

Тот вздрогнув, чуть отстранился и все еще изучающее всматриваясь куда-то вглубь моих зрачков, подозрительно уточнил, чуть наклонив голову набок:

— Ты чего?

— Вот, думаю, если я тебя поцелую, ты разозлишься или испугаешься? — честно ответила я, решив, что с тем, кто с тобой нянчится, надо быть честной.

Так будет правильно.

В противном — это будет непорядочно.

При моих словах брови Рохана изумленно взлетели вверх, глаза округлились, он шумно вздохнул, наклоняя голову вперед и окидывая меня подозрительным взглядом. После чего, мотнув ею, словно отгоняя наваждение, видимо собирался что-то мне ответить, по этому поводу, но не успел.

Откуда-то сбоку послышался хрипловатый смех и пара хлопков в ладоши, а затем Повелитель Драконов насмешливо произнес, выходя на свет и наклоняясь ко мне, при этом остро глядя в мои глаза:

— Браво, девочка. Просто браво.

— Не, а чО? — насупив брови пробормотала я, все же слегка краснея и приподнимаясь на руках, что бы сесть (лежа я как-то ощущала себя не комфортно).

Что ж, ощущение дискомфорта разом отмело всю мою неуверенность в себе, все страхи от предстоящих телодвижений.

В одно мгновение, я просто сделала то, над чем так долго ломала голову, собираясь с духом, что бы решиться хоть на какое-то движение.

Тут и пробовать не пришлось. Я просто приподнялась, развернулась и села, свесив ноги с лавки и испуганно — радостно глядя на собравшихся.

В начале моего движения, Дикий явно дернулся, что бы помочь, но Повелитель Драконов, коротким жестом руки остановил его.

Впрочем, помощь мне была не нужна. Я и сама прекрасно справилась с задачей.

И теперь, радостно болтая босыми ногами, с любопытством оглядывалась вокруг, не забывая и о стоящих передо мной мужчинах.

Глава 2. Разговор.

Мужчины, тем временем тоже не забывали обо мне, смотря на меня пристально — изучающим взглядом.

Но это было не важно.

Я так была рада вновь ощутить себя живой и собранной воедино, что не обращала на их задумчивый и чуть отрешенный вид, никакого внимания. Да и их пристальные взгляды меня ничуть не смущали, как и мой собственный облик.

А сидела я на лавке, радостно оглядываясь вокруг и анализируя свое состояние, в чем мать родила, перед двумя чужими мужиками.

Однако, что-то мне говорило, что после долгой и кропотливой возни по моему возвращению в мир живых, чужими их трудно было назвать. Уже, как бы и свои. Для меня, по крайне мере. А вот для них…

Я подняла глаза, вопросительно глядя на молча стоящих напротив меня особей мужского рода.

В ответ, на мой взгляд, в глазах Повелитель Драконов заплясали насмешливые искорки, при этом ни один мускул не дрогнул на его лице. Пару секунд он почти весело изучал выражение моей физиономии, после чего отрывисто бросил, обращаясь к Рохану:

— Оставь нас.

Дикий, чуть напрягся, судя по ставшим напряженными изящным пальцам рук, сцепленных на груди, будто желая возразить, но слегка прикрыв сероватыми веками глаза, в знак подчинения, быстро вышел прочь, приоткрыв полог, закрывающий вход в шатер.

Судя по полоске света, быстро заглянувшей внутрь, на дворе стоял день.

Проследив взглядом за исчезающим в его неярком свете Диким, я вернула свое внимание Повелителю Драконов.

— Тебе не стыдно? — ворчливо проскрипел тот, насмешливо оглядывая меня с ног до головы.

— В смысле? — чуть охрипшим голосом, уточнила я у него, усиленно соображая: что, собственно говоря, со мной не так?

Ему не нравился мой голый вид? Но ведь я как лежала, так и села. Или мне надо было попросить покрывало, что бы закрыться? Так, мне сие и в голову не пришло. Я просто была рада возможности сидеть, смотреть, чувствовать, в принципе. Как и видеть этих двоих, в частности. Ну, пардонте, не до цивилизационных нюансов в поведении. Или он вообще о чем?

— О том. — уже не скрывая насмешки, растянувшей его губы, почти в улыбку, откликнулся мой собеседник. — Если б я не появился, ты бы ведь просто изнасиловала парня, ни за что, не про что. А он ведь тебе не единожды жизнь спас. Стыдно — маленькая девочка, а такая испорченная. — проскрипел он, чуть обнажая белоснежные кончики клыков.

Я задумчиво почесала пятерней в затылке:

— А разве он сам этого не хочет? — произнесла я, изучающее глядя на Повелителя Драконов.

— Не-а. — сощурив глаза, ехидно пророкотал тот, с откровенной насмешкой оглядывая меня с ног до головы.

— А тогда почему он меня спасает? — недоверчиво бросила я, склоняя голову набок и подозрительно уставившись на него.

Повелитель Драконов весело оскалился:

— А потому, маленькая человеческая особь, что не все чувства вызваны похотью. Иногда бывают и нормальные. Любовь, дружба, порядочность, доброта. И не всегда они имеют сексуальную подоплеку. Я понятно выражаюсь? — присаживаясь передо мной на корточки, уточнил он у меня.

Я задумалась.

***

Присев напротив девчонки, я с интересом изучал усиленную работу мысли, отражающуюся на хорошеньком личике катанианки.

Вот уж поистине, свезло, проснувшейся доброте и справедливости в одном из моих Драконов, не позволить ему пройти мимо именно этой особи. Надо же так было влипнуть! Поди теперь, объясни ей, что такое чувства, без примеси извращенности. Катанианке! А надо. Иначе придется самим убить ее, раз уж взяли на себя ответственность за нее перед этой частью Вселенной.

***

Сначала медленно поводив носом из стороны в сторону, после чего почесав переносицу указательным пальцем, я наконец выдала:

— Т.е., он меня не хочет. Но он хорошо ко мне относится. Так?

Повелитель Драконов молча кивнул, испытующе глядя мне в глаза.

Я снова дернула носом, уточняя:

— А зачем я ему тогда нужна?

— Судьба. — коротко бросил мой собеседник.

И поймав мой вопросительный взгляд, продолжил, по — прежнему буравя меня взглядом янтарно — черных глаз:

— Она сталкивает между собой людей, планеты, звезды. И эти встречи заканчиваются по — разному. Иногда катастрофами, иногда та же звезда становится двойной.

Я молча кивнула, вспоминая и облако взрыва на месте своего дома, и искривленное злобой лицо Лассы, и руки Дикого, растирающие меня после ледяной стужи…

— Но выбирая жизнь для кого-то, ты поступаешь так, потому, что не мог поступить иначе. А не потому, что хуй зачесался или тебе от него что-то надо. Однако, спасая, ты берешь на себя и ответственность за того, кого спас. — продолжил Повелитель Драконов. — Потому вмешиваемся в ход вещей мы редко. Крайне редко. — сухо бросил мне в лицо собеседник.

Я молча, исподлобья, коротко глянула на него, не забывая внимательно воспринимать, сказанное.

Он же, скривив рот в чем-то наподобие то ли ухмылки, то ли улыбки, продолжил:

— Будь парень постарше, он бы вряд ли бы влез. Но он еще слишком молод. Потому и взял на себя ответственность за тебя. Не самый лучший выбор, в объекте ответственности, должен заметить. — оскалившись произнес Повелитель Драконов.

Я лишь пристально посмотрела ему в глаза.

В бездонной черноте, взвились два янтарных протуберанца и я услышала:

— Плохо, конечно, ну да ладно. Будь он просто Диким, после такого выбора, его семья могла бы отказаться от него или разделить с ним ответственность. И тогда племя могло бы отказаться от них или НЕ отказаться. Это был бы большой выбор.

Мой собеседник резко встал, глядя на меня сверху вниз:

— Но он член стаи. Более того, тот из нас, кто имеет все задатки для того, что бы стать будущим Повелителем Драконов. И этим, он по сути, не оставил нам выбора.

Ноздри точеного носа моего собеседника гневно дернулись, но взяв себя в руки, он спокойным тоном продолжил:

— Повелители Драконов, рождаются редко, крайне редко. И они нужны. Всем. Стае. Племенам. Отягощенный привязанностью Дракон — проблема. Отягощенный привязанностью Повелитель Драконов — беда. А отягощение в виде катанианки — просто катастрофа для всех. Для племен, для стаи, лично для него.

Мрачно глядя на своего визави я буркнула, уточняя:

— А помогли вы ему со мной, что бы не терять такую ценность как будущий Повелитель или отдельно взятого Армагедона, в моем лице, захотелось?

— Точно. Ценность. И — нет. Катастрофы нам бы не хотелось. — оскалившись кивнул головой мой собеседник. — Но не только это. Он — член стаи. А это для драконов, больше чем семья. Это воинские узы, это энергетические связи и кармические узлы. От этого просто так не откажешься.

Он качнулся с носков на пятки и с пяток на носки, стоя передо мной прямо, словно натянутая струна и сцепив руки за спиной:

— И это ответственность: и его перед стаей, и всех и каждого из стаи, перед ним.

— Значит, вы теперь со мной тоже нянчитесь? А он меня убивает сам, лично, если я что-то сделаю не так, что бы не позорила братство, да? — хмуро уточнила я у Повелителя Драконов.

— Ага. — слегка ерничая, согласился он со мною.

И в ответ на мой вопросительный взгляд продолжил:

— Потому, тебе стоит усвоить и понять несколько вещей.

Повелитель Драконов чуть наклонился вперед, по — прежнему держа руки за спиной.

« Видимо что бы меня сразу не удавить. Собственными руками.» — мрачно подумала я, исподлобья глядя на него.

— Не заставляй нас стоять из-за тебя с опущенной головой. Не теряй лица. В мире немало подлого и немало подлецов. Но не все. И не все, кто проявляет к тебе дружеские чувства, что-то хотят от тебя. Иногда эти дружеские чувства просто есть. Это нормально. И да, даже испытывая к кому-то влечение, не стоит сразу прыгать к нему в постель. Это недостойное поведение для женщины. О таких, говорят: слаба на передок. И уважения она не вызывает. Более того, считается позором для семьи. Мужчин много. И много красивых. Но быть женщиной — не значит быть подстилкой. Тем более мерзко приставать к мужикам. Если конечно, ты не проститутка. А проституток мы не держим рядом с собой. И да, если ты и влюблена в кого-то, это не значит, что и он в тебя. И это его право. Право на свою жизнь. В которую ты, не имеешь права лезть. Это понятно? — приблизив свое лицо к моему вплотную, рыкнул он.

Жар от его дыхания обдал мою кожу горячей волной, казалось, еще чуть-чуть и мои ресницы, волосы начнут скручиваться, опаленные огнем.

Но этого не произошло, так что я лишь покраснела, впрочем, не только от его поистине жгучего выдоха в мою физиономию, но и от испуга, и от того…

Да, что там говорить. Он был во многом прав, Повелитель Драконов.

Не знаю, происхождение или гормоны тому виной, но сейчас я и правда могла затащить любого мужика к себе в постель, не вспоминая о своем возрасте и не думая о его чувствах. Я вообще об этом забыла. Удовлетворение похоти было для меня само собой разумеющимся делом. Хочу и все! Притом, я и сформулировать то толком не могла: а чего хочу то? Обо всем этом я просто не думала, подчиняясь лишь импульсам. Чего? Да, похоти, похоже. Обыкновенной похоти, вдруг проснувшейся во мне и почти подчинившей себе все остальное из моей личности. Я почти стала ее рабой. Не осознавая этого, не думая.

И анализировать то, произошедшее, я начала только сейчас. После слов Повелителя Драконов.

А до этого — нет, и мысли о том, что это не совсем правильно не было. Ни об этом, ни о наличии у других их собственных желаний или взглядов на жизнь, я не задумывалась.

Сейчас я вообще бы, ни с кем бы, не стала считаться. Превращаясь в…

В кого? Проститутку? Вторую Лассу?

Я густо покраснела, чуть растерянно глядя на своего собеседника.

Тот стоял раздвинув ноги на ширину плеч и скрестив руки на груди, внимательно меня изучал.

— Возможно, действие молока Диких, разбудило гормоны, вызвав взрыв не самых лучших инстинктов. Не знаю. Еще никто из людей не употреблял его в таких количествах.

Он коротко хохотнул, не сводя с меня пристального взгляда.

От его скрежещущего смешка, у меня мороз пошел по коже. А взгляд черных глаз цеплял нутро не хуже крючков той плети, которой меня попотчевала Ласса.

При воспоминании о ней, во мне зашевелилась злость, которую, впрочем, я быстро загасила, в данном случае, она была излишней. Сейчас мы о другом толкуем…

— Но и основа для этого есть. Так что, тебе придется усиленно себя контролировать, а то мало ли, что там еще в тебе проснется?

Он холодно усмехнулся, внимательно оглядывая меня сверху донизу колючим взглядом.

Я же задумалась, уставившись в одну точку немигающим взглядом и не обращая на него особого внимания.

Мне было о чем подумать.

Как я поняла, я связана с одним из членов стаи. Который, в свою очередь, связан с остальными ее членами. Т.е., это группа со своими правилами и своим Кодексом Чести. Братство воинов, умеющих считаться со своими, но требующими должного уважения и к себе. А уважение завязано на их Кодексе Чести.

— Поясни, — попросила я, обращаясь к их командору. — вы не испытываете чувств, у вас нет семьи, нет особой связи с родными, но вы крепко связаны между собой. Так?

— Почти. — вновь присаживаясь передо мной на корточки, кивнул головой Повелитель Драконов.

И в ответ на мой вопросительный взгляд, пояснил:

— Чувства у нас почти отсутствуют. Это так. Но все же они есть. И иногда они просыпаются, выходя из заморозки, сильнее, чем нужно. Правда, все же не такие и не в том объеме, что, например, у людей. Или у остальных Диких. Мы живем, уважая членов своих родов, законы тейпов. Но не испытываем к ним привязанности. Просто считаемся. Но, если вдруг, в ком либо из наших, неожиданно возникает нечто, похожее на чувства, то с этим считаются все. Поскольку Дикие однолюбы в принципе. Так мы устроены. Посему, своих мы бережем. Другой любви и соответственно, пары, у нас не будет. Тем более, это касается драконов. Если у кого-то из наших проглядывают чувства, мы ему соболезнуем и бережем предмет этих проявлений. Если только этот предмет будет достоин ответственности: всех за одного. Ясно?

Я молча кивнула, глядя на нависшую надо мной грозовым облаком, фигуру Повелителя Драконов.

Подводить ни Дикого, ни себя, ни остальных членов стаи, мне, и правда, не хотелось. Вот только как не подвести?

Я тяжело вздохнула, уточняя:

— А что со мной вообще было? Что за плетка, которой меня отходили? О каком молоке ты говорил?

Надо же было как-то перевести разговор в еще одно, интересующее меня русло.

Уголок рта Повелителя Драконов слегка пополз вбок, губы сжались в тонкую линию и он тихо произнес, глядя на меня чуть смягчившимся взглядом черных, без единой янтарной вспышки, глаз:

— А это уже совсем другой разговор. И об этом мы поговорим, чуть позже. А пока тебе стоит одеться. Но, только после осмотра нашего целителя.

При этих словах, угол полога шевельнулся, впуская в шатер новое действующее лицо.

Глава 3. Целитель.

Лицо, надо сказать, весьма симпатичное.

Вошедший в шатер мужчина был высок, очень высок, даже по меркам совсем не низкорослых членов стаи или обитателей Гатилайи. И очень худым. Я бы даже сказала — тощим. Настолько, что по костям, выпирающим сквозь облегающую его фигуру костюмом, можно было изучать анатомию. Впалые щеки и черные круги под почти провалившимися в череп глазами, лишь дополняли картину.

Однако, при всем общем печальном виде, больным он никак не выглядел. И чуть прищуренные глаза с темно-серыми протуберанцами на черном фоне, смотрели на меня из-под кустистых бровей изучающее — цепко.

Впрочем, как я отметила про себя, вид и у остальных двух присутствующих в шатре до прихода целителя, тоже был довольно усталый, а не только у вновь прибывшего.

Полог вновь колыхнулся, впуская Рохана обратно в палатку.

Целитель, тем временем, остановился напротив меня и, неожиданно стремительно наклонившись вперед, аккуратно, но очень крепко обхватил мое лицо руками, пристально вглядываясь куда-то вглубь моих глаз.

Хотя, «обхватил руками» это сильно сказано. Вся моя физиономия поместилась на кончиках его пальцев, просто утонув в сильных ладонях.

Руки целителя были крупными и одновременно изящными. Пальцы цепкими и при этом очень нежными, аккуратными, мягкими.

Из таких рук не вырвешься, не ускользнешь сквозь пальцы, да и не захочешь. Таким рукам доверяют себя: всю, разом и без остатка или колебаний.

А чернота его глаз тем временем захватывала мое сознание, растворяя мое Я в своей бездонной глубине.

Темно-серые протуберанцы взвились из обители тьмы, проникая куда-то вглубь моего мозга, раздвигая пласты сознания и анализируя каждую клеточку, каждую нейронную связь в моей черепушке.

И я почти растворилась в этих чужих глазах.

Но, то ли долгое пребывание в черной, бездонной мгле натренировало меня.

То ли у меня, в принципе, есть какой-то иммунитет к таким вещам, но полностью в глубине этих глаз я не растворилась, сохраняя целой и независимой горошиной, свое Я, в этой глубине чужого сознания, вторгшегося в мое.

Не знаю, сколько мы играли в гляделки, но в один миг к ним присоединилась вся энергетика целителя. И в меня, сквозь солнечное сплетение, сквозь «белую линию»* живота, извиваясь словно множество змей или щупалец, начала вползать его энергия. Мягкая и гибкая, словно атласные ленты, она как будто ощупывала каждый внутренний орган, каждый позвонок, каждый нерв, каждую клеточку моего тела.

Это несколько пугало.

Ведь возникало ощущение, что в меня вползли и копошатся там множество червяков. А я даже не могла запаниковать или дернуться. Целитель крепко держал и мое сознание в своих руках, что называется, и мое тело, окутав его коконом энергии, словно паук муху паутиной. И не больно, но и не вырвешься.

«Поздняк метаться» — это называется, мысленно вздохнула я.

Однако, пауков я не боялась. Зря дергаться — не привыкла.

Так что, просто позволила ему делать его дело, тем не менее остатком сознания дав понять, что насилие над личностью, мне не нравится. Прекрасно осознавая, впрочем, что мое мнение его точно не волнует.

Пока целитель изучал мое нутро, время для меня замерло, не упавшей песчинкой застыв в песочных часах реальности.

Наконец, усмехнувшись уголком чуть крупноватого рта, он меня отпустил, разом убрав прочь свою энергетику.

Это было сродни хлопку по рукам резинки, когда срывается камень из пращи. Этакое: «чпок». И ты слегка отлетаешь от выпустившего тебя из своих сетей «паука».

Чуть качнувшись назад, я покрепче ухватилась руками за край скамьи, что бы с нее не слететь. Затем меня по инерции качнуло вперед, где уже пришлось к рукам присоединить умение держать баланс, попутно отметив про себя, что оно у меня в принципе сохранилось.

Мужчина, тем временем, чуть обернувшись к стоящим сзади него и застывшим словно каменные изваяния, Рохану и Повелителю Драконов, коротко кивнул и, возвращая мне свое внимание пророкотал:

— Встать сможешь, детка?

— Сам ты — детка. — фыркнула я раздосадованная насилием над моей личностью и встала двумя ногами на войлочный пол шатра.

Ведь не попробуешь — не узнаешь. Правда?

Брови целителя изумленно взлетели вверх и он, на этот раз вопросительно, опять полу обернулся к стоящим сзади мужчинам.

Дикий чуть покраснел, вернее почернел, в ответ на его взгляд, а Повелитель Драконов откровенно оскалился в улыбке.

— Извините, шали**, у нее тяжелый характер. — виновато произнес Рохан, стоящий с черными от смущения щеками.

— Да нет. Не тяжелый. А просто — примерзский. — уже откровенно в голос хохотнул Повелитель Драконов.

Целитель тяжело вздохнул и вновь перевел все внимание на меня.

Я же тем временем сделала несколько шагов вдоль скамьи. Затем присела, встала, снова прошлась.

Тело слушалось, вот только в мышцах была противная слабость.

— Долго лежала. — пояснил целитель, видя мое недовольство.

И аккуратно взяв меня за плечи, развернул к себе спиной. После чего, присев возле меня на корточки, очень осторожно начал ее ощупывать, мять, то сжимая, то разжимая мышцы, оттягивая кожу. Прощупывая чуткими пальцами мои позвонки и ребра.

Движение длинных пальцев его рук были бережны, но тверды. А их энергия приятна.

Двое сзади вновь превратились в статуи, пристально наблюдая и за мной, и за его действиями.

Наконец, спустя минут пятнадцать, разминание моей тушки было приостановлено и, резко убрав от нее руки и одним молниеносным движением встав с корточек на ноги, шали коротко бросил назад, едва удостоив стоящих сзади него, коротким поворотом головы:

— В порядке. Остальное накачает тренировками. И начать — просто с хотьбы.

После чего, даже не посмотрев на меня, в один миг или вернее: шаг, скрылся за пологом шатра.

А я осталась стоять, вопросительно глядя на мужчин.

— Пожалуй, начнем с одежды. — насмешливо произнес Повелитель Драконов, коротко щелкнув пальцами руки и с откровенным смешком в глазах оглядывая меня с ног до головы. — А то в таком неприкрытом виде она не только тебя, но нас двоих изнасилует запросто.

Я, нахмурившись, исподлобья глянула сначала на свой полностью оголенный вид, затем на смущенного Рохана, а потом на веселящегося Повелителя Драконов.

И… густо покраснев, честно пообещала:

— Ладно уж. Не изнасилую. Не бойтесь.

От хохота Повелителя Драконов, казалось, дрогнул шатер, и показавшаясь в щели приоткрывшегося полога, девичья голова, в испуге замерла, не решаясь дать разрешения своей носительнице, двинуться дальше.

Я же с любопытством перевела взгляд на новое действующее лицо.

_____________

— БЕЛАЯ ЛИНИЯ ЖИВОТА (linea alba; BNA, JNA, PNA) — сухожильный тяж, образованный перекрестом сухожильных пучков апоневрозов широких мышц живота (рис.); вертикальная срединная линия, расположенная на передней стенке живота. Начинается от мечевидного отростка грудины, внизу сращена с лобковым симфизом (symphysis pubica). Около середины белой линии живота расположено пупочное кольцо (anulus umbilicalis). У лобкового симфиза Белая линия живота образует так называемую подпорку (adminiculum lineae albae).

** шали — целитель. Неофициальное обращение.

Глава 4. Девушка.

Получив разрешение войти, в виде короткого движения бровью Повелителя Драконов, в шатер бесшумно скользнула молодая девушка.

Высокая, тоненькая, с накинутым на голову капюшоном темно-серого кожаного плаща. Она быстро опустила полог шатера и склонилась в глубоком поклоне перед Повелителем Драконов, опустившись на одно колено и обхватив свои плечи руками, крест — накрест. При этом наклонила голову так низко, что я видела лишь ее затылок, с волнами коротеньких, блестящих, черных волос, трогательными завитками лежащими на ее тоненькой шейке с прозрачно-белой кожей.

«Словно черные птичьи перья на льдине» — пришло в мою голову сравнение, пока я изучала изгиб ее спины.

Однако, ее короткая стрижка напомнила мне о собственных волосах и я автоматически протянула к ним руку, коснулась и…

И осознала, что мои отросшие за время пребывания на Гатилайе волосы, вновь чьим-то плавным движением руки превратились… Превратились в пушистого, кудрявого ежика, заменившего собою на моей голове, густую, черным водопадом ниспадающую до пояса, копну волос.

Видимо, на моем лице отразилось огорчение, потому как, коротко глянув в мою сторону, Повелитель Драконов чуть вздохнул и спокойно произнес, обращаясь к коленопреклоненной девушке, и голос его звучал хрипло:

— Принеси вскормленнице одежду. Возьмешь из сундука в моем шатре.

При этих словах девушка дернулась и чуть подняла взгляд вверх, оторвавшись от созерцания орнамента тканого пола, видимо намереваясь что-то переспросить у него, но появившиеся в голосе Повелителя Драконов властные нотки не дали ей такой возможности:

— Иди. Исполняй. — коротко и резко бросил он ей низким, глубоким голосом.

Произнес он это чуть слышно, но кинуться вон из шатра, исполняя его приказ, захотелось даже мне.

Однако, я мужественно удержалась на месте, ограничившись лишь тем, что молча открыла и закрыла свой рот.

Но, не голос разума, остановивший меня от того, что бы лететь в голом виде неизвестно куда, исполняя приказ Повелителя Драконов, был тому причиной, а удивление от того, что при этих словах Повелителя Драконов на колено перед ним опустился уже Рохан, заменив так сказать, на этом коленоприклоненном поприще, девушку, молнией метнувшуюся к выходу из шатра.

Повелитель Драконов же, так и стоял гордо вскинув голову, и нахмурив густые брови, остро глядел на Дикого сверху вниз, напряженно скрестив руки в эластичных кожаных перчатках, на груди.

Спустя пару секунд молчания, он произвел короткое движение кончиком указательного пальца вверх и Рохан поднялся с колена.

— Благодарю вас, эдайн*. — тихо произнес он, так и не поднимая головы.

И мне показалось, что его голос чуть дрогнул.

Повелитель Драконов еще секунд пять изучал его макушку, а затем с глубоким вздохом произнес, при этом в его голосе слышались как раздражение, так и печаль, а металлические нотки стали превалировать в тоне:

— Мальчишка.

Подведя итог, в этом вопросе, он перевел тяжелый взгляд на меня, но поняв, что в данный момент времени мой ум не отягощен не единой мыслью, поскольку все их зачатки вытеснило недоумение и удивление при виде двух коленопреклоненных перед ним особей, что и отражалось на моей физиономии в полной мере, лишь тяжело вздохнул и, чуть прикрыв черноватыми веками глаза, без единого огонька янтарного блеска в них, с обреченным видом, выдохнул:

— Звездец.

А я с ним даже не спорила. Просто сидела и изумленно хлопала ресницами, глядя то на него, то на Рохана.

Я была удивлена. Хотя, нет. Я была просто поражена.

Нет, конечно, я мало знала характер Дикого. Но достаточно было посмотреть на него, на его манеру поведения, на язык тела, что бы понять, что подобный типаж явно не относится к любителям вставать на колени. А раз так… То Повелитель Драконов, несомненно, сделал нечто выдающееся в рамках традиций этого общества, иначе бы Рохан не стал бы его благодарить подобным образом.

Плюс девушка…

Хотя, судя по всему, для нее это поза, как я понимаю, в принципе была привычной. Норма, в обращении к старшему, так скажем. Значит… Что? Да то и значит, что этот тип явно имеет вес в этом обществе в целом, а не только в группе драконов. Это раз.

А два — само общество, внутри себя, явно обладает четкой иерархией и жесткой дисциплиной, если сравнивать их с мбангами, хотя бы. У тех манеры, церемонии и обычаи. А тут — подчинение. Иерархия. Привитые с детства. Так? Так.

Осталось понять, что здесь к чему и как все устроено?

Поскольку, сведений о Диких в общедоступном доступе практически не было, то и понять это мне предстоит с нуля, что называется.

«Что ж, начну приставать с расспросами, по ходу дела.» — решила я.

Подобие этих мыслей мелькало в моей голове, особо в ней не задерживаясь. Некогда было. Ведь, едва я осознала, происходящее между Роханом и Повелителем Драконов, как вернулась девушка со стопкой одежды в руках.

И, вновь бухнулась на колено…

Повелитель Драконов внимательно посмотрел на ее затылок и коротко бросил:

— Помоги ей одеться.

Подкрепив приказ легким движением указательного пальца, сделавшим отмашку в мою сторону. После чего в один шаг скрылся за пологом шатра, оставив нас втроем.

В ту же секунду девушка уже стояла передо мной, протягивая мне стопку одежды.

Я с интересом посмотрела на нее.

Молодая. Лет 16 на мой взгляд. Очень симпатичная. Белоснежная кожа. Пухлые черные губы с сиреневатым отливом. Большие, круглые глаза. Влажные, черные, с сиреневым пламенем внутри молниевидных зрачков. Аккуратный, тонкий нос с небольшой горбинкой. Короткая стрижка. Короткие, но густые, черные ресницы. Антрацитово — черные, чуть вьющиеся волосы, слегка прикрывающие высокий, белый лоб. Маленькие, слегка лопоухие уши, не портящие ее, а добавляющие миловидную беззащитность облику.

Одета незнакомка была в замшевую тунику, темно-серого цвета; в черные, облегающие ее стройные ноги, кожаные брюки и в черный с серым отливом, кожаный плащ — накидку. На ногах у нее красовались темно-серые, замшевые полу сапожки.

Пока я не стесняясь рассматривала ее, она с самым невозмутимым видом стояла напротив, держа в руках предназначенную для меня одежду. И как только я оторвалась от созерцания ее обуви и подняла вверх глаза, как она тут же, и с тем же невозмутимым видом, молча, протянула мне стопку одежды.

Я, привстав со скамьи, приняла свой новый прикид из ее рук и, положив рядом с собой, принялась его перебирать, не забывая коситься на стоящего чуть поодаль, Дикого.

Выяснилось, что мой наряд имел преимущественно черный, с изумрудным отливом цвет.

Так, антрацитово — черной, с изумрудным налетом, была замшевая туника. Черными были кожаные брюки. Черными были сапоги и мокасины. Черным был плащ. Да и нижнее белье было черным. Только не кожаным, а мягким, словно сотканным из тончайшей шерсти. Носки, к слову, так же были шерстяными. Да и накидка, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, имела шерстяную подкладку. Черная с зеленоватым отливом, она была весьма приятна на ощупь.

В комплект так же входили черные перчатки из тончайшей кожи.

Взяв их в руки, я с любопытством начала их рассматривать, не очень понимая: куда мне сейчас их деть? Ведь в шатре было тепло, от горящего посреди него очага.

— Одень их. — сквозь сжатые зубы, почти не открывая рта, произнесла девушка.

— Зачем? — искренне не поняла я.

Ноздри ее тонкого носа возмущенно встрепенулись и, высокомерно вздернув точеный подбородок, она холодно произнесла:

— Ты же не считаешь, что тебе дозволено касаться кого-то из мужчин голыми руками?

— А что? — непонимающе уточнила я.

Глаза моей собеседницы угрожающе сузились и, судя по всему, она бы ответила мне что-то в резких тонах, если бы ее не одернул, доселе молчавший, Рохан.

Пока я одевалась он, отвернувшись от меня и сцепив руки за спиной в замок, внимательно разглядывал огонь в очаге, но при последних словах незнакомки, полуобернулся и холодно процедил сквозь зубы:

— Хватит. Или ты считаешь, что ей знакомы наши обычаи?

В ответ девушка дернулась как от удара, зардевшись. А затем, как-то разом сникнув, тихо произнесла:

— Простите меня, радор**, я не права.

Дикий, не удостоив ее ответом, вернулся к созерцанию пламени в очаге.

«Ой — ей. — подумалось мне. — А ведь она, пожалуй, неровно к нему дышит. Этого мне только не хватало! Мало мне сбрендившего андрогинна из моего темного прошлого!»

Настроение у меня как-то сразу испортилось, и я с подозрением посмотрела на незнакомку.

— Что?! — с вызовом, уловив изменение в моем взгляде, спросила она.

— Да вот думаю: ты похоже влюблена в Рохана, как я понимаю. А от одной влюбленной дуры я уже получила плеткой. Чего ждать от тебя? — зло прошипела я, глядя ей прямо в глаза.

И взгляд мой добрым вряд ли бы кто-то смог назвать.

Девушка, вздрогнув от моих слов как от удара, чуть попятилась.

— Никогда в жизни я не опускалась до низости. — еле слышно прошептала она.

Ее губы подрагивали, глаза наполнились слезами. И судорожно вздохнув, она стремглав выскочила из шатра.

Проводя ее глазами, я посмотрела на Рохана и обнаружила его нависшего надо мной.

— Не стоит всех мести под одну гребенку. — тихо произнес он, присаживаясь на корточки. — Подлость нам чужда. А чувства ценятся. Мы однолюбы. Поэтому к чужим чувствам относимся очень бережно, даже если они причиняют нам боль. И уважаем выбор другого. Просто нужно время, что бы это принять.

Его рука в тонкой лайковой перчатке, осторожно потрепала меня по волосам. А взгляд угольно — черных глаз был чуточку грустен и устал.

— А что она имела ввиду, говоря про перчатки? — спросила я, глядя на его руку и вспомнив о причине своей ссоры с девушкой.

— У нас мужчина имеет права коснуться голой рукой неприкрытой кожи женщины, только если официально объявляет роду о том, что вступает с нею в отношения. Это не распространяется на целителей и на крайние обстоятельства. Но тогда он должен уведомить о них род, официально. На общем собрании. Терпеливо пояснил мне Дикий.

— Ясно. — пробурчала я в ответ, чувствуя себя несколько неловко.

И что бы сменить тему, спросила:

— А что мне делать? Что со мной вообще было? И почему Повелитель Драконов назвал меня вскормленницей? Это из-за того, что я пила ваше молоко? — вопросы посыпались из меня как из рога изобилия.

— Ты не просто пила молоко. — усмехнулся Рохан. — Для тебя его сцеживали все кормящие женщины планет системы Дара.

Темная жилка на его виске нервно дернулась.

Я же сидела приоткрыв рот и не зная, что сказать, что бы и пояснения получить и Дикого не нервировать?

Но он сказал сам:

— Пошли. Пройдемся. И я немного познакомлю тебя с твоей планетой.

И протянул мне руку.

Я радостно кивнула, довольная сменой темы и заинтригованная предстоящей прогулкой, и вложив свою, одетую в перчатку, ладошку в его ладонь, осторожно слезла со скамьи.

Мы отправлялись на прогулку. Туда, где был новый для меня мир. Мир, скрытый от меня пологом шатра.

_________________

— эдайн* — военачальник, полководец, главнокомандующий, воевода.

** — радор — боец, воин. Претендент на роль военачальника.

Глава 5. За пологом.

А за пологом…

Выйдя вслед за Диким из шатра, я так и замерла, забыв даже поставить ногу на землю, завершая шаг.

Так и застыла, словно цапля, стоя на одной ноге и крепко держа его за руку, приоткрыв рот и во все глаза глядя на раскинувшейся передо мной пейзаж.

Зрелище, открывшееся моим глазам и, правда, было необычным.

Низкое, темно-серое Небо словно обручем, от горизонта до горизонта было разделено пополам черной дугой Солнца.

Высокий, хотя и достаточно пологий холм, на вершине которого и стоял наш шатер, был сотворен природой из камня цвета фуксии с вкраплениями бесцветной слюды. А его основание омывали волны цвета мертвой бирюзы. Тут и там по склону холма были разбросаны камни молочно-белого цвета. На горизонте, на каменной косе, выступающей в воды (залива?), виднелись скалы из почти прозрачного камня. Сам холм, в некоторых местах порос пушистым мхом, коричневатого цвета. А место около шатра было покрыто примятой травой коричневато — желтоватого цвета.

Кроме того, на вершине холма, имелась в наличии пара раскидистых кустов со стволами темно-болотного цвета и неширокими листьями, кирпичного цвета.

Вдоль воды тянулась тонкая линия ярко — голубого цвета. Видимо, это был песок.

В общем, от обилия ярких цветов, у меня слегка закружилась голова, а сознание с трудом вмещало в себя столь сюрреалистический пейзаж.

Да, увидеть такое, я никак не ожидала.

Попереживав минут пять культурный шок, я, наконец, начала приходить в себя и первым делом присоединила свою вторую ногу к первой, выйдя, таким образом, из режима «цапля», и закрыла свой удивленно распахнутый рот.

После чего, переведя взгляд широко распахнутых глаз на Дикого, спросила у него:

— Это такие цвета на вашей планете? Мне это все не кажется? У вас Черное Солнце дугой и скала цвета фуксии?

Рохан улыбнулся краешком рта и спокойно ответил:

— Да.

Я опять замерла, не зная, что и сказать? А Дикий, спустя мгновение, продолжил:

— Когда-то наш народ обитал совсем в другой системе. И лишь на одной ее планете.

Он замолчал, пристально вглядываясь в горизонт.

— И? — осторожно прервала я его молчание, заглядывая ему в лицо.

Он же стоял гордо вскинув голову, прямой, как струна, пристально глядя прямо перед собой, черными как уголь глазами.

— А потом, — чуть расслабившись, ответил он мне. — на нашу землю приплыли чужаки. И убив большинство из нас, остальных отправили в резервации. Где мы и прозябали, спиваясь и становясь игрушкой для туристов. Пока…

Рохан снова замолчал, глядя на дугу Черного Солнца немигающим, пристальным взглядом.

— И что потом? — вновь переспросила я его, прижимаясь к сильной, мускулистой руке и вопросительно глядя в глаза.

— Потом нам это надоело. Тем, кто еще не полностью деградировал. — отозвался Дикий. — И в нашем народе родилась сильная шаманка. Убедившая остатки народа, начать развиваться по пути Духа. Пути магии. — пояснил он.

И продолжил:

— Шли столетия. Мы, в тайне от потомков захватчиков, которые были ничуть не лучше своих предков, совершенствовались. И однажды настал день, когда были готовы покинуть родную планету, отправившись к звездам. Туда, где нас ждала система планет Черного Солнца. Именно она согласилась нас приютить, позволив стать ее частью. И мы отправились, предварительно уничтожив континент, ставший для нас чужим, вместе с теми из нас, кто потерял достоинство и с теми, кто за столетия так и не изменился, оставаясь все тем же агрессивным и жадным скотом, что и их прадеды. Заодно, изменив розу ветров, что бы осколки катаклизма достигли и тех, с чьего континента когда-то к нам и приплыли отбросы их общества. Впрочем… — Рохан хищно осклабился. — Теперь это были еще более изнеженные и инфантильные создания, еще более неспособные справляться с собственными трудностями, спихивая их на других. И еще более агрессивные, чем столетия назад. А помойки надо убирать. И мы убрали. Оставив на той планете лишь тех, кто был способен развиваться.

— Вы там что-то взорвали? — с интересом уточнила я у своего собеседника.

— Нет. — улыбнувшись уголками рта ( не знаю, как он умудрялся это делать), отозвался Рохан, и пояснил:

— Просто разбудили силы Стихий. Они не менее давно, чем мы, точили зуб на человечество. И особенно на часть его. Ведь для этой земли мы были родными детьми, а они — пасынки. Нелюбимые пасынки, должен заметить. Так что, нужен был лишь толчок, что бы стихия с цепи сорвалась, что называется.

Дикий замолчал, искоса глядя на меня.

— А что новое Солнце? — задумчиво потерев нос кулачком, поинтересовалась я у него.

— Черное Солнце. С множеством планет, пригодных для жизни. Находится в стороне от основных звездных систем. В пространстве с бурным звездообразованием, сложным рисунком, с большим количеством пыли и газовых облаков, с множеством астероидов и черной дырой неподалеку. Чужие здесь не ходят. А если и заходят, то не возвращаются. Мы не любим незваных гостей.

Дикий весело осклабился.

А я, почесав пятерней в затылке, спросила:

— А я? Что было со мной?

— С тобой? — Рохан тяжело вздохнул и подхватив меня на руки ( и надо сказать, очень вовремя. Ноги к этому времени у меня уже порядком подустали стоять.), пояснил:

— Космос, мелкая, весьма густо населен на самом деле. В нем обитают разные существа. И формы жизни этих созданий весьма нетривиальны. Так, во Вселенной имеются образования, активация которых приводит к разрушению всех молекулярных связей, нарушает саму возможность восполнения, не говоря уж о выработке энергии организмом. Уничтожается физическая оболочка, нарушается кроветворение, рушатся ДНК связи, энергетические оболочки тела, разрушаются нейронные связи, атомы, элементарные частицы и т.д., и т.п…. Одним словом — все. Но есть и материалы, нейтрализующие это воздействие.

Дикий выдохнул. И не дожидаясь моего вопроса, продолжил рассказ:

— Такие образования, мы зовем их Волосы Медузы, являются мощным оружием, если уметь им пользоваться. Потому как, такие существа, а они, как я уже тебе говорил, живые, весьма агрессивны и необщительны. Существуют они в виде нитей, поодиночке или группой бороздящие межзвездные пространства. Из таких нитей мы и изготавливаем ремни для плеток. Бывают одно клинки, бывают двенадцати клинки. Смотря по тому, сколько нитей имеет плетка. Ручка и ножны для такой плети изготавливают из материала, способного нейтрализовать действие Волос. Это тоже живой организм, неорганического вида. Мы его называем Перекати — поле. Поскольку плавает он средь звезд в виде сплетенных между собой образований, похожих на стволы лиан. Вытащи плеть из ножен, сплетенных из его волокон, и она активирована. Дотронься до сарвеня плети голой рукой и ты можешь, в лучшем случае, остаться без руки и инвалидом. Но в основном, — это сразу смерть. Слишком сильны будут энергетические нарушения в организме, после таких экспериментов.

— Это она меня таким волосом взгрела? — чуть слышно уточнила я у Дикого, опустив голову вниз.

— Да. — хрипло и коротко ответил он.

— А как же я…? — подняв глаза, я вопросительно посмотрела на него.

Рохан стоял выпрямившись, чуть прикрыв глаза, держа меня у себя на руке. На его лице вспухли желваки скул:

— Как я уже говорил, есть вещи нейтрализующие действие Волос. И таким является грудное молоко наших женщин. Вот только для других оно само по себе является ядом. И в лечении поражений нанесенных волосами, используются совсем уж мизерные дозы, иначе пациент умрет уже от него.

Дикий усмехнулся и продолжил:

— Плюс сок Огненного Цветка. Он обладает способностью восстанавливать энергетику и межклеточные связи, атомы и пр., необходимые вещи, для существования организма.

— Дай угадаю. — со вздохом ответила я, пользуясь паузой в его рассказе. — Но он тоже смертельно ядовит.

Рохан лишь молча прикрыл глаза, в знак согласия.

— Почему же я..? — не выдержав повисшей тишины, вновь почти робко, уточнила я у него.

— А ты — феномен.

Прозвучал сбоку от нас ворчливый голос Повелителя Драконов. И когда я чуть испуганно оглянулась, он, пристально глядя мне в глаза, продолжил:

— Ты должна была умереть три раза: от плетки, от грудного молока Диких и от «слез» Огненного Цветка. А учитывая, что мы добавили в эту смесь и сок Черного Лотоса, то шансов у тебя не было совершенно. Но ты, тем не менее, этот шанс сумела выдрать у Смерти. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет.

С этими словами Повелитель Драконов, развернувшись на пятках, не спеша удалился в один из шатров, на наличие которых я только сейчас обратила внимание.

— Т.е. ваши женщины сцеживали для меня свое молоко? Поэтому вскормленница? — тихо уточнила я у Рохана, вопросительно глядя ему в глаза.

Я почему-то чувствовала себя как-то неудобно.

Фиолетовые протуберанцы замерли, приостановив свой полет в глубине тьмы его глаз и он, пристально глядя в мои, с каким-то странным выражением, отчего мороз прошел у меня по коже, коротко кивнул, произнеся:

— Пойдем обратно, в шатер. На первый раз с тебя хватит прогулки.

Возражать я не стала, покрепче обняв его за шею руками в черных, лайковых перчатках.

Глава 6. В шатре.

В шатре было тепло и уютно.

Пылал огонь в открытом очаге, обложенном темно-серыми камнями. Толстые стены, из материала, похожего на хорошо скатанный войлок, цвета кофе с молоком, держащиеся на кереге, защищали его от порывов ветра. Мягкий пол по виду напоминающий все тот же войлок, цвета неспелых кофейных зерен, был приятен на ощупь и не пропускал холод. Тяжелый полог из черного полотна, надежно защищал помещение от сквозняков.

Вверху, из упирающихся в землю и сходящихся наверху жердей, было образовано небольшое отверстие ( шанарык), куда и уходил дым от костра.

Сам каркас шатра был изготовлен из не очень толстых ( шириной с мое предплечье) и по виду, достаточно гибких, жердей, цвета слоновой кости; и плетеных решеток (кереге) из того же дерева, на которых и держались стены и купол шатра.

Был он сравнительно невысок и имел обтекаемую форму.

Кроме того, его стены украшали толстые, с пушистым ворсом, тканые ковры. А на полу, лежали: разноцветные ковры, одеяла, матрасы и шкуры.

Так что, убранство шатра было достаточно пестрым. И среди этой пестроты как-то даже, слегка терялись фигуры присутствующих в нем сапиенс.

Над очагом, на черной треноге, был подвешен довольно большой казан, из которого обалденно вкусно пахло чем-то съестным.

Рядом стояли два низких столика из красного дерева, с резными, чуть изогнутыми ножками.

На полу, у самого выхода из шатра, лежал палас, сотканный из грубых нитей темно-вишневого и болотного цветов.

Кроме, неширокой скамьи из красного дерева, на которой я, судя по всему лежала, пока болела, с набросанным на нее ворохом одеял и несколькими матрасами, в помещении имелся: приземистый, расписанный различного рода черно — белыми, геометрическими узорами, буфет, из красного дерева, со стоящий в нем посудой, украшенной тонким цветочным орнаментом, бело — голубого цвета.

В наличии так же были: многочисленные подушки разных форм и размеров, обшитых тканью разных оттенков серого и фиолетового.

Справа от входа, прямо над буфетом, на длинных плетеных ремнях, висели многочисленные фляги.

Слева от входа, в небольшом количестве, висели рюкзак, мешки, сумки. Кроме того, было и несколько свободных крюков.

Чуть дальше стояла приземистая тумба из красного дерева, с выдвижными ящиками.

Ко всему перечисленному в интерьере, добавлялась: деревянная табуретка и пара огромных сундуков, из того же дерева. Один из них стоял справа от входа, прямо за моей скамьей, а второй — слева, сразу за тумбой.

В отличие от других предметов интерьера, на них орнамент был резным и изображал различные виды фауны и флоры.

Сверху и по стенам шатра, свисало несколько плетеных из зеленой кожи кистей, для закрытия и открытия боковых полотен и отверстия шанарыка, наверху.

Пока я осматривалась, желая, наконец, изучить поподробнее ( а то не до того как-то и было) свое новое обиталище, Дикий аккуратно опустил меня на скамью.

— Рохан, — тихонько обратилась я к нему, разглядывая собравшихся у очага. — А как зовут Повелителя Драконов, целителя и девушку?

Но, не успел Дикий и рта раскрыть в ответ на мой вопрос, как от костра раздалось насмешливое:

— Мелкая, а меня самого ты не хочешь об этом спросить? — Повелителя Драконов.

Я, густо покраснев, буркнула ему:

— Неудобно как-то. Я с вами уже не в первый раз сталкиваюсь, а как вас зовут, до сих пор не знаю.

Глаза Повелителя Драконов весело сверкнули и он ехидно подытожил:

— Ну да. И что бы не демонстрировать собственную бестолковость, ты решила ее скрыть, обратившись к консультанту.

— У…, ну типа того. — вновь буркнула я ему в ответ.

Услышав мое объяснение, тот, коротко хохотнув, подытожил, передразнивая:

— Так запомни, «типа того»…, что вопросы мне, вот лично тебе, лучше задавать напрямую, а не использовать для этих целей посредников.

Кивнув, в знак того, что поняла сказанное, я заметила быстрые, короткие взгляды, которыми обменялись собравшиеся в шатре, и решила уточнить у него:

— А этим самым…, ну, в смысле: напрямую там к вам, того… Это только меня касается или у всех так?

— Только тебя. — жестко усмехнувшись, прояснил для особо понятливых, Повелитель Драконов.

И, не успела я ничего ответить, как целитель, до этого застывший у котелка с каким-то варевом и внимательно слушающий нашу беседу, медленно распрямился и, изумленно подняв брови вверх, выдохнул, неодобрительно качая головой:

— Вы же ее распустили. Просто распустили.

— Не переживай, шали. — усмехнувшись уголком рта, то ли проскрипел, то ли рыкнул в ответ, Повелитель Драконов. — Кому много дано, с того много и спросится. Да? — обращаясь ко мне, ухмыльнулся он.

Вот только глаза у него при этом, совсем не улыбались. Их взгляд был жесток и холоден.

Так что, лично у меня, возникло ощущение, что с меня сдерут шкуру еще не раз, если что-то с моей стороны будет сделано не так. И притом сдерут ее, гораздо менее бережно, чем это сделала Ласса.

И я, тяжело вздохнув, пробурчала, исподлобья глядя на него:

— Конечно. Все рады обидеть маленькую девочку. Только пока что, я никому ничего плохого не сделала. А сделали мне, притом за грехи, которых я и не помню.

— Я в курсе. — спокойно отозвался Повелитель Драконов. — Однако, предупреждаю. И не бурчи. — тихо приказал он, видя мою новую попытку что-то сказать ему в ответ.

Нахмурив брови, я замолчала, насупившись и сердито глядя на него.

— Нет. Однозначно, распустили! — почти воскликнул выпрямившийся во весь рост целитель, переводя возмущенный взгляд: то на меня, то на Повелителя Драконов, то, на стоящего с опущенной головой, Рохана.

Девушка же, хлопотавшая у очага, просто смотрела на меня во все глаза, то бледнея, то чернея. Мне показалось, что у нее на лбу, даже бисеренки пота выступили.

— Так как вас все же зовут? — решив не обращать внимание на шали, повторила я свой вопрос, на этот раз, обращаясь прямо к Повелителю Драконов.

— Называй меня Дагар. — вновь усмехаясь, отозвался тот.

«Дагар.» — мысленно повторила я, запоминая.

И решив уточнить все и сразу, спросила, кивнув на замершую у огня девушку:

— А ее? Или я должна и к ней с этим вопросом обращаться напрямую?

— Желательно. — серьезно отозвался Повелитель Драконов.

Но, не успела я открыть рот, что бы уточнить имя девушки у нее самой, как от очага раздалось тихое, робко произнесенное, чуть дрожащим голосом:

— Анпейту.

— Спасибо. — откликнулась я.

И переведя вопросительный взгляд на шали, кротко спросила:

— А вас?

В ответ на мой кроткий тон и скромный взгляд, Дагар вновь хохотнул, вольготно откидываясь на шкуры. И подперев рукой щеку, приподнялся на локте, с интересом взирая на нас с целителем.

Шали же возведя глаза вверх, трагическим тоном произнес:

— Кохэн.

После чего, повернувшись к Повелителю Драконов, неодобрительно покачал головой.

На что тот лишь криво ухмыльнулся.

А я совсем было собралась, задать свой очередной вопрос окружающим, но видимо запах варящейся на огне похлебки, щекочущий мне ноздри, сделал свое дело, потому что в животе у меня забурчало от голода. И, сглотнув слюну, покраснев, я, вместо очередного вопроса, лишь смущенно посмотрела на Рохана.

Тот, в ответ на мой взгляд, не успел еще ничего сказать, как со стороны огня послышалось:

— Присаживайтесь к очагу. Сейчас будем кушать. — вопросительно глянув на Дагара, негромко произнесла Анпейту мелодичным голосом.

Подхватив меня на руку, Дикий быстро шагнул к костру, опускаясь перед ним на разостланную шкуру.

Глава 7. На местности.

Похлебки на поверку оказалось две. Одна жидковатая, с молотым мясом и овощами — для меня. И другая: наваристая, с крупными кусками мяса, какими — то овощами и крупой — для остальных.

— Тебе еще рано есть жесткую пищу. Начни с пюре и бульонов. — твердо сказал мне целитель, когда я было сунулась к большому котлу.

И Анпейт налила мне жиденькое пюре в маленькую чашку.

Впрочем, это было вкусно и сытно.

Запив похлебку теплым, душистым отваром из трав, приготовленным для мене шали, я и не заметила, как задремала, удобно свернувшись клубочком на одной из мягких шкур и положив голову Дикому на колено.

Не знаю, что меня сморило: то ли слабость, ощущавшаяся после болезни; то ли сытный обед, пищей, от которой желудок отвык; то ли тепло очага и мерное потрескивание дров в нем? Но, так или иначе, а я уснула.

Проспав, впрочем, не слишком долго.

Приподняла голову и зевая, посмотрела снизу вверх на Рохана, застывшего в той же позе, что и в начале моего сна.

Он сидел, с прямой спиной, вытянув одну ногу и подложив под себя другую, пристально вглядываясь в огонь.

А как только я зашевелилась, садясь и сладко потягиваясь, молча наклонился к котелку и, зачерпнув из него пюре, ни слова не говоря, протянул мне чашку.

С аппетитом поев, я отставила ее в сторону и вопросительно посмотрела на Рохана.

Ни проронив ни звука, он поднялся со шкуры одним молниеносным движением, ставя на ноги и меня. После чего, укутав меня в плащ, повел к выходу.

А на планете, тем временем, наступил вечер.

И черное дугообразное Солнце ушло на покой, уступив свое место на Небосклоне, серебристой Луне.

Я с интересом задрала голову вверх, ожидая увидеть множество звезд в ночной вышине, но их почти не было. И темное Небо украшали лишь совсем редкие, далекие, голубоватые огоньки.

— Я уже говорил, что Система Дара находится далеко от всего. В том числе и от скоплений Звезд. Но зато с возможностью рождения новых. На самой окраине этой Вселенной. — снисходительно глядя на мое чуть огорченное лицо, пояснил Дикий.

Я кивнула, показав, что понимаю, о чем он говорит, и покрепче цепляясь ладошкой за его палец.

Однако, Небо — Небом, а мне было интересно: что находится вокруг? И как оно, это самое «вокруг», выглядит ночью?

Так что я завертела головой во все стороны.

Да. Тут было на что посмотреть.

Ровная, словно тарелка равнина, была вся заполнена темными силуэтами шатров. А черное полотно степи расцвечивали многочисленные огоньки костров.

Казалось, что Земля и Небо поменялись местами, и множество звезд, заглянуло погостить в эту степь, перепутав ее с Небосводом.

Горел огромный костер и у нашего шатра.

Его свет слегка разгонял мрак, что давало мне возможность повнимательней присмотрелась к раскинувшимся рядом с ним жилищам Диких, а так же к их расположению на местности.

Почти на самом краю пологого спуска, стоял шатер, в котором находилась я. Рядом, чуть дальше от начала склона, стояло еще три шатра. За ними, окружая их дугой, стояло еще несколько шатров. А за ними, увеличивая длину этой дуги, располагалось еще несколько войлочных обиталищ Диких.

— А..? — начала было я задавать свой вопрос, но Рохан опередил меня ответив:

— Крайний — это твой шатер. Чуть дальше, небольшой — это Анпейт. Далее — целителя. Ближе к остальным шатрам — стоит шатер Повелителя Драконов.

— А все остальные — это Драконы? — уточнила я у него.

— Да. — коротко проскрипел он в ответ.

И не дожидаясь моего вопроса, пояснил:

— Где Повелитель и радоры, там и Драконы. А Повелитель пол года здесь, с тобой. — в тоне Дикого проскользнули нотки то ли укоризны, то ли смущения.

Я подняла на него глаза, оторвавшись от созерцания окрестностей.

Лицо Рохана было бесстрастно.

Ну и я не стала задавать глупых вопросов. И так было понятно, что со мной здесь возились, и немало. В том числе, и сам Дагар.

А это значит, что он был отвлечен от других дел, которых у Повелителя Драконов наверняка было немало, и торчал здесь — рядом со мной.

Ну и конечно, вместе с ним находились и Драконы со своими командирами.

И ведь еще, где-то там, были женщины Диких, сцеживающие для меня грудное молоко ( гражданское население, так сказать).

Кроме того, были и те, кто добыл мне сок этих странных растений, о которых упомянул Повелитель Драконов, и о которых я ничего не слышала ранее.

Кстати говоря, интересно: кто этот сок для меня получил? Драконы? Или есть еще какая-то категория лиц, специально обученная этому делу?

К слову… А где живет остальное население планет этой системы? Кочует вместе с Драконами? Или..?

Одним словом, вопросов у меня возникало много, но вот озвучивать я решила их, не все и не сразу. На какие-то, возможно, я узнаю ответ и сама.

Кроме того, ни сами вопросы, ни ответы на них или не ответы, не отменяли главного. А главное заключалось в том, что я Диким была обязана: всем! Жизнью. Здоровьем. Отсутствием одиночества. Кровом. Едой. Одним словом: всем.

Потупившись, я со вздохом спросила у Дикого:

— А одежда, которую мне дали. Она чья?

Рохан, чуть вздрогнув, слегка отстранился и пристально на меня посмотрел.

А я вопросительно глядела на него, не очень понимая: «Что опять не так? Я проявила нетактичность? И в чем она заключается?»

Наконец, Дикий прервал затянувшееся молчание и тихо процедил сквозь зубы:

— Это вещи его дочери.

И, не дав мне переварить сказанное, добавил:

— Его погибшей дочери.

Надо сказать, что я была несколько ошарашена сказанным, так что, естественно, попросила прояснить его этот вопрос:

— Но ты же говорил, что Драконы не влюбляются и семей не имеют. Или я что-то не так поняла?

Дикий со вздохом ответил, не глядя на меня:

— Все верно. Но Драконы появляются двумя путями. Первый — им рождаются. Т.е. рождается тот, кто наделен определенными характеристиками. И энергетически это чувствуется. Холодность. Мало эмоциональность. Жесткость. Воля. Драчливость. Лидерство. — сухо перечислил Рохан.

И после секундного молчания, нехотя продолжил:

–-А нынешний Повелитель не был рожден Драконом. Он им стал.

Дикий вновь замолчал, глядя на огоньки костров, красно — оранжевым ковром накрывшие степь.

« Стал, видимо, в результате психологической травмы, после потери семьи.» — подумала я.

Вслух же спросила, не столько от любопытства, сколько для прояснения ситуации:

— Поэтому девушка так удивилась, когда он отправил ее в свой шатер за одеждой для меня?

Рохан откровенно усмехнулся, разворачиваясь ко мне всем корпусом.

И крепко взяв меня за подбородок двумя пальцами изящной руки, одетой в кожаную перчатку, приподнял его и, глядя мне прямо в глаза, холодно произнес:

— Удивилась, потому, что мы не раздаем и не дарим, и не торгуем одеждой. Она принадлежит Семье. И переходит по линии Рода. Прерывается Род. В прах рассыпается и все, что принадлежало ему. И шьется наша одежда в Доме Семьи, а не на фабрике. А шьется она из шкур ушедших Родичей.

Дикий вновь замолчал, на этот раз уставившись себе под ноги немигающим взглядом черных глаз.

Мне было не по себе, но я все же нерешительно уточнила у него, решив воспользоваться моментом, пока он был склонен отвечать на вопросы:

— А с теми, кто умирает, вы как поступаете?

Рохан, приподняв брови, вопросительно посмотрел на меня:

— Ну, с телами. — уточнила я свой вопрос, соображая про себя, что может быть и мясо тогда не пропадает, раз шкуры возвращаются обратно в семью.

— Они рассыпаются в пепел, после смерти. — коротко пояснил Дикий.

И я, вздохнув с облегчением, произнесла:

— А — а…

Сбоку коротко хохотнули и шагнувший из темноты, к свету костра целитель, с холодной насмешкой произнес:

— Что, решила, что мы каннибалы?

— Была такая мысль. — честно призналась я.

— Ну, раз у вас ничего не пропадает. — пояснила я Рохану, изумленно взирающему на меня. — Мало ли… что? Надо ж знать.

И густо покраснела, под его укоризненно — пораженным взглядом.

— Нет, мы не трупоеды. Хотя энергию, высвобождаемую при смерти одного из членов Рода или побратима, и впитываем. Поскольку, Силой разбрасываться не привыкли. — продолжил тем временем шали пристально глядя на меня.

В его тоне и взгляде чувствовалось некоторое раздражение по отношению ко мне, что не радовало.

Любить меня он был не обязан, конечно. Но лично мне бы, хотелось бы, просто нейтрального отношения к себе. Тем более, со стороны целителя. А выходило так, что отношения у нас начинали носить явно натянутый характер. И это заставляло меня относиться к нему настороженно. Тем более, учитывая мою беспомощность и зависимость от Диких.

Ведь махнуть на них ручкой и красиво уйти в даль светлую, я точно не могла. Некуда мне было идти. И защитить себя я тоже, пока, не могла. И это не неуверенность в себе, а чистая логика. Поскольку, не прошло и пяти минут моего нахождения на ногах, на открытом воздухе, как в теле начала ощущаться противная слабость, а морозный воздух, забираясь под плащ, заставлял ежиться от холода.

Так какая уж тут самозащита, при таком раскладе? Тут вон уже конечности от слабости подрагивают, и это без всякой физической нагрузки.

Видимо заметив последнее, Рохан молча подхватил меня на руки и занес в шатер, усадив на мягкие шкуры, поближе к очагу.

Где я благополучно и уснула. Проспав на этот раз, до самого утра.

Глава 8. Стада.

Ах, как восхитительны были рассветы на Э-Даре! Впрочем, как и закаты. Но закаты мне нравились больше. Видимо, из-за возможности поспать всласть. Хотя, не могу сказать, что по утрам вставала я тяжело. Просто, любила поспать подольше.

Но это теоретически. А практически: этим ранним утром, я стояла на склоне холма, наслаждаясь открывающимся сверху видом.

Да и было на что посмотреть.

Дуга Черного Солнца уже показалась на Небосклоне, обняв собой горизонт от края до края. Но серебристая Луна еще не ушла на закат, вместе с отступающей с планеты, под светом первых солнечных лучей, Ночью, а лишь слегка побледнела ликом.

И вот когда Дитя Ночи и Дитя Света встретились, и свет их лучей слился воедино, тогда Э-Дара — засияла!

Прозрачно — белым светом вспыхнули скалы, рубиновым отблеском начали им вторить холмы и равнины, голубым цветом засиял сапфировый берег, серебристо-серым заиграло Небо, вбирая в себя эбеновый цвет Солнца и отражая его в матовой бирюзе Моря.

И именно оно — Море: плеском волн, белыми барашками прилива, рябью на поверхности, — придавало энергию живого, всему этому неправдоподобному, словно застывшему на картине, блеску драгоценных камней, исходящему от неподвижных изваяний скал; от гальки, небрежно рассыпанных природой, у кромки воды.

Да, да — именно драгоценных, как я уже успела выяснить у Рохана.

Надо сказать, что я и сейчас была несколько ошарашена этим всеохватывающим сиянием, а уж увидев это все в первые… Я была… Была просто в шоке.

— Что это? — глухим шепотом, поинтересовалась я у Дикого, когда он в первый раз поднял меня с постели для встречи зари, во все глаза глядя на игру света, без преувеличения, целой планеты.

— Камни светятся. — сухо и коротко пояснил он.

— Светятся. — кротко согласилась я с ним, пораженно озираясь по сторонам, что бы лучше разглядеть ту пляску пламени, которую пробудили к жизни лучи Луны и Солнца, преломляясь в объятьях друг друга и отражаясь от матового зеркала Моря.

— А почему они светятся, как драгоценные? — все так же робко, изумленная увиденным, поинтересовалась я тогда у Рохана.

— Потому что, они и есть драгоценные. — невозмутимо пояснил он.

— В смысле? — не поверила я своим ушам. — Ты хочешь сказать, что вся планета состоит из драгоценных камней?! — опешив, спросила я у него.

— Я не хочу сказать. — все там же бесстрастным тоном, откликнулся Дикий. — Это так и есть.

Я, покосилась на стоящего рядом со мной, прямого как стрела, с гордо поднятой головой Рохана и тихонько уточнила, чуть осторожно и с хитрецой, искоса глядя на него:

— А остальные планеты Системы?

— То же. — флегматично ответил он.

От удивления я пару раз открыла и закрыла рот, не находясь, что сказать и наконец, с интересом спросила, все еще недоверчиво взирая на игру света от горизонта, до горизонта:

— И вас не пытаются ограбить другие обитатели Вселенной?

Дикий, покосившись на меня, сухо напомнил:

— Теперь мы умеем постоять и за себя, и за свою территорию. Да и навигация в этом районе весьма затруднительна.

Я лишь вздохнула в ответ.

Все так и есть. Не навигация, а ужас звездолетчика. Настолько сложна в этом районе была локация. Да и без разрешения Диких территорию было не пересечь, будь ты хоть гением звездоплаванья. А они такого разрешения, как я выяснила, никогда и никому не давали.

— Достаточно для нас и одной представительской планеты. — коротко пояснил мне Рохан.

И увидев мой вопросительный взгляд, пояснил:

— Планета А — Дара. Находится на самом краю орбиты нашей Системы, и служит представительской планетой. Где и располагаются Дипломатические миссии. Этого достаточно.

— Остальное — табу. — сурово добавил он, предвосхищая мой вопрос.

На что я, нервно сглотнув слюну, молча кивнула головой, в знак усвоения информации.

***

Мои воспоминания прервал короткий и требовательный свист за спиной.

И чуть повернув голову, я увидела Дикого, стоявшего сзади со сцепленными на груди руками и властно на меня смотрящего из-под нахмуренных бровей.

Вздохнув от того, что меня опять прерывают в любовании пейзажами и отрывают от воспоминаний, я, ни слова не говоря, закинула небольшой кожаный рюкзак себе за спину и легко затрусила вниз по склону холма, прямо к морю.

Мне, во-первых, предстояла пяти километровая пробежка по его берегу, а во-вторых, у меня было задание, на которое я после нее и отправлялась, не заходя домой, что называется.

Сегодня, я должна была найти стадо нжати* и стадо жангел ходов ** для себя — любимой.

Одни использовались для доения молока и вычесывания шерсти. А так же из них изготавливались шкуры в шатры, которые стелились на пол, и елось их мясо. Кроме того, их иногда использовали и как ездовых животных.

Вторые же, служили для перемещения на определенные расстояния верхом на них, или будучи запряженными в повозку ( натх***). Впрочем, их так же доили и их мясо, точно так же шло в пищу к Диким, а шкуры вешались на стены шатров.

Надо сказать, что, спустя три месяца пребывания на этой планете в сознательном состоянии, я уже научилась разбираться в растениях, отличая съедобные от несъедобных. И теперь училась разбираться в лекарственных, варя из них отвары, делая настойки. А вот насчет стад, узнала впервые.

Нет, естественно, я догадывалась, что мясо откуда-то берется, как и молоко, которые я ем и пью. Но вот о том, что у каждой семьи или объединения воинов, есть свое собственное стадо, с которым надо еще суметь договориться, вот об этом я узнала лишь накануне.

И конечно, все произошло как всегда, слегка неожиданно для меня.

Вечером, после изнуряющей тренировки, я, наконец-то, завалилась в шатер, без сил плюхнувшись на мягкие шкуры и блаженно на них вытягиваясь, в предвкушении скорого ужина, когда в шатер вошел Повелитель Драконов.

Чуть насмешливо оглядев мою распростертую без задних ног тушку, он хмыкнул и сухо произнес:

— Прошло три месяца. Шали сказал, что ты вполне окрепла. Так что, пришло твое время найти для себя стада, которые будут тебя кормить. Кстати говоря, и готовить тебе тоже пора, самой для себя. Или ты считаешь, что этим вечно будет заниматься Анпейту? — в его голосе проскользнули суровые нотки.

— Да ничего я не считаю. — честно ответила я, садясь и задумчиво глядя на него снизу вверх.

Его слова немного обидели меня.

Нет, несомненно, он был прав.

Никто не обязан был мне готовить, кормить, одевать. Но, впечатлений и дел у меня сейчас было столько, что о бытовых составляющих жизни и подумать было некогда.

Я и правда не задумывалась: откуда берется еда? Почему ее для меня готовит Анпейту?

Я спала, ела, гуляла по лагерю. Притом в сопровождении Дикого, который, едва мои ноги начинали заплетаться от слабости, молчком подхватывал меня на руки и уносил в шатер. Отлеживаться.

К слову говоря, все эти месяцы меня ежедневно осматривал Целитель.

А, через месяц от первого шага, когда я немного окрепла, со мной начали заниматься.

Язык, письмо, танцы, стрельба, борьба, ножи, мечи. Если последнее шло более-менее нормально, то первые два…

Это был чистый кошмар, особенно поначалу.

Дело в том, что переговаривались Дикие между собой — свистом. Это со мной, поначалу, они говорили на эсперанто Содружества. А потом, когда я начала бродить по лагерю, есть общую для всех пищу — перешли на свист. Типа окрепла. Пора учить язык местных, заодно постигая их нравы.

И язык Диких был самой трудной для меня задачей, на этот период жизни. Поскольку он был необычен. Им во всем Содружестве владели единицы.

Тут все зависело от: длинны звука, его тональности, высоты, силы, ударений, участия или неучастия лицевых мышц. Тона, полу тона. Все имело значение.

Мне казалось, что я свихнусь! И все. Конец моим мучениям.

Но, потихоньку я стала различать нюансы звучания их речи, а потом и соотносить звук с понятием, действием или объектом, которые он обозначал. Начала понимать и простейшие предложения. Строить примитивные диалоги.

Впрочем, с письмом было нелегче. Их витиеватая вязь на письме и такая же на узлах веревок или в резьбе, могла кому угодно вынести мозг.

Так что, физическая усталость, была наименьшей из моих проблем в плане обучения.

Впрочем, человек привыкает ко всему, особенно когда искренне хочет понять, разобраться и усвоить.

Начала понемногу разбираться и я.

Хотя, должна признать, что Девушка ( а именно она этим со мной занималась) после наших занятий, выглядела замученной, не менее моего.

И вот когда у меня только — только что-то начало получаться, мне и поступили новые вводные от Дагара.

« Итак, стада.» — размышляла я, с трудом вставая с мягкой, пушистой шкуры и переваливаясь словно утка, направилась к сундуку с детскими атласами животных, обитающих в Системе Дара.

Все мышцы тела ныли от усталости, голова гудела словно колокол, от постоянно поступающей информации и плохо соображала, но выхода у меня не было. С Повелителем Драконов не спорят. Так что, в видах животности и их повадках, мне необходимо было разобраться.

И посему, я засела за атлас, выуживая из текста всю возможную для себя информацию.

Впрочем, ее было немного. Да и сложной она не была.

На планетах Системы Дара водилось два вида парно копытных. Одни короткошерстные. Другие — длинношерстные. Одни с острыми и длинными рогами, другие ограничивались только острыми зубами. Но зато имели достаточно острые нижние клыки. У всех были большие, тяжелые копыта с острыми наростами на них. Все лягались и кусались. А некоторые еще и бодались. Плюс могли запросто задавить массой. И весили они без малого от семи до двенадцати тонн.

Стада насчитывали от сотни до тысячи особей. Бдительно охранялись быками. А самки очень любили кормить молоком своих детенышей и совершенно не желали делиться им с чужими.

Были дики. Бегали как хотели и где хотели. И не одомашнивались.

Но… С ними можно было договориться. Заключить соглашение, так сказать. И тогда, они подпускали к себе.

В этом случае у семьи было молоко, была начесанная с них шерсть, для изготовления одежды и ковров. Слабые особи отдавались стадом Диким на мясо, а старые — на шкуры.

Беспомощность тут явно была не в части, а старость вовсе не уважалась.

Одним словом, все было просто и понятно.

Не понятно только было: где эти самые стада бегают и как с ними договориться?

Конец ознакомительного фрагмента.