Одержимость мажора

Мила Александровна Реброва, 2022

Мне пришлось пойти на сделку с мажором, которого я всегда избегала, ведь взамен он обещал оплатить лечение моего брата. Но, соглашаясь на его условия, я даже не представляла, что лишусь не только своей чести, но и сердца, которое безжалостный мажор решит растоптать новостью о своей скорой женитьбе… Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Ника

— Эй! Просыпайся! — выдергивает меня из сна настойчивый голос, и я, сев рывком, оглядываюсь вокруг, не сразу понимая, в чем дело. Осознание приходит, когда вижу склоненного надо мной Мирзоева. Потом понимаю, что откуда-то доносится свет. — Кричи что есть мочи! — приказывает мне мажор, словно прочтя мои мысли.

— Это…

— Люди моего отца, — уверенно кивает он, поднимаясь и начиная звать на помощь.

— Мы здесь! — ору я в поддержку, с колотящимся сердцем, боясь, что нас пропустят. В фильмах именно так всё и происходило. Герои думают, что их нашли, а спасатели идут мимо прямо у них перед носом.

— Помогите! — перехожу на ультразвук от страха того, что всё будет именно так. Я просто не выдержу наедине с Мирзоевым еще день! — Спас-и-и-и-и-т-е-е-е-е!

— Господи, ты меня оглушишь! — возмущается Халид, но я не обращаю никакого внимания на его слова, продолжая оглушительно визжать, пусть спасатели не различат мои слова, главное, чтобы они хоть что-то услышали и вытащили нас!

Правда, когда выясняется, что мы услышаны, мы уже сталкиваемся с другой проблемой: нас не могут вытащить! Та группа, что нас ищет, оказывается неподготовленной к тому, что нужно будет вытаскивать кого-то из глубины пещеры, а разбирать камни у другого входа слишком рискованно в темноте ночи.

— Супер! — истерю я, когда всё это становится понятным. — Смотрю, люди твоего отца те еще спецы…

— Скажи спасибо, что нас вообще нашли! Нам просто нужно подождать, пока принесут трос, чего ты завелась? — сел себе спокойно в углу этот придурошный, лакомясь сброшенным бутербродом. — Лучше иди и ешь.

— Я такое не ем, — ворочу я нос, с отвращением думая о несчастной судьбе той рыбы, которую он с таким аппетитом пожирает.

— Это какое такое?

Даже несмотря на полутьму, могу сказать, что он хмурится.

— Бутерброд с красной рыбой? Это тебе не твоя привычная килька, — вставляет унизительно.

— Я, в отличие от тебя, не ем бедных живых существ! И не важно, дорогие они или дешевые!

— О, господи! Скажи, что ты сейчас пошутила! — стонет он, перестав даже жевать. — Не можешь же ты быть из этих!

— Из каких это этих? — с подозрением спрашиваю я, приосанившись. Что он еще там придумал, чтобы оскорбить меня?

— Из тех, кто несет полную чушь о защите планеты. Ты что, и вправду вегетарианка?!

— Почему из твоих уст это звучит ругательством?! — возмущаюсь я, не понимая, в чем его проблема.

— В том, что это глупо! Не съешь ты, съест кто-нибудь другой! Кого ты защитишь? Реально думаешь, что из-за такой кучки, как вы, убитых и словленных кусков мяса станет меньше?

— Какой же ты гадкий! — морщусь я от его слов.

— Правдивый. Человеку нужно мясо.

— Неправда! Я прекрасно обхожусь без него!

— Хочешь, докажу? Если я прикажу спасателям убраться, кинув перед этим мешок исключительно с мясным набором продуктов, ты продержишься не больше пары дней…

— Это что за фильмов ужасов ты насмотрелся?! — пугаюсь я. — Не нужно мне ничего доказывать! Оставь меня и мое вегетарианство в покое, псих! — вскакиваю я с места. Этот придурок ведь действительно может так поступить! Кто знает, что у этих богатеньких мальчиков на уме?

— Как знаешь, — вмиг успокоившись и потеряв запал, возвращается он к еде. — Ты многое теряешь, вбив себе в голову эту чушь.

— Вот и радуйся, что тебе больше досталось, — отворачиваюсь я, начиная ходить по пещере. Терпение на исходе, а писать с каждой минутой хочется всё нестерпимее.

— Так ты только разгонишь лимфу и сильнее захочешь, — гаденько так ухмыляется сытый гад, поняв мою проблему.

— Ты можешь помолчать?

— На твоем месте я бы просто пописал, поверь мне, мои нежные чувства не будут ранены столь обыденным делом.

— Оно не такое и обыденное — в твоем присутствии! — поясняю четко, если этот дегенерат не понял сути моей проблемы.

Хождение по кругу мало помогает, и я уже просто не могу сдерживать естественные потребности организма. Сил нет терпеть.

— Не придавай этому такого значения, — фыркает мажор, вставая и отряхиваясь. — Так уж и быть, подам тебе пример, Губастая.

Он медленно и вальяжно проходит мимо меня, обдавая высокомерным взглядом, от него по-прежнему пахнет этим умопомрачительным ароматом богатства, несмотря на то, что мы уже провели тут долго времени. Любой другой бы уже давно стал потным и вонял на три километра, но у богатенького мажора из пор сочится «Гуччи», или какими там баснословно дорогими духами он душится.

Стоп! Как он меня назвал? Непроизвольно закусываю губу, краснея до кончиков ушей. Он что, заметил мои пухлые губы? Конечно заметил, раз олицетворяет меня с ними! Фу, что еще ожидать от мерзкого мажора?

Отворачиваюсь, потому что он, отойдя на небольшое расстояние, поворачивается ко мне спиной и просто начинает справлять нужду. Я всё слышу, ведь здесь господствует эхо. Это пещера, вообще-то. Щеки пунцовеют. Что же мне делать?

Хочу силой воли позабыть о своей проблеме, делаю всё возможное, стараюсь отвлечься, но она неумолимо напоминает о себе, да так сильно, что я готова позабыть о стыде и справить свои дела прямо тут.

— Вот и всё, — выходит он из-за моего плеча, посмеиваясь, — иди теперь ты. Пощажу твою скромность и отвернусь.

У меня просто не остается выбора, приходится прямо в присутствии этого гадкого мажора пойти в уголок и стащить штаны. Блаженство, которое я испытываю, не сравнить ни с чем. Портит всё только собственное воображение. Так и кажется, что Мирзоев тихо хихикает над моими мучениями.

— Стоило устраивать такой кипиш из-за ерунды? — встречает он меня едким вопросом. — Ты зря волнуешься. Вернее, не о том.

— Поясни, — передергиваю плечами, садясь на колени на каменный пол.

— После того как мы тут провели целую ночь, никто не подумает о том, как ты тут ела, умывалась или ходила в туалет, скорее, скажут, что мы с тобой переспали.

— Что?! — у меня чуть ли не волосы на голове шевелятся. — О чем ты?

— Готовься к сплетням. Скажут, что мы только этим тут и занимались.

— Если ты хотел меня так успокоить, то заметь — не получилось!

— Я? Успокаивать тебя? — заносчиво вздергивает подбородок. — Просто хочу, чтобы для тебя это не стало неожиданностью.

— А ты так гордишься этим, да? Что получишь еще одну девчонку в коллекцию?

— Не совсем, — странно смотрит на меня, пугая своим пронизывающим взглядом, — обычно я завожу отношения, мне не нравятся одноразовые связи. Это просто трата времени. Плюс я не могу знать, с кем до меня была эта девка, — морщится он, показывая высшую степень брезгливости.

Ну да. Это очень похоже на него. Тщательно выбирать девчонок для постели.

В отличие от его друга Ратмира, который тащит в койку всё, что обладает двумя стройными ногами и мало-мальски симпатичным личиком, Халид совсем другой. Я это подозревала, но как же мне не нравится, что мы с ним говорим про его подход к выбору девушек. Как мы вообще добрались до этой темы?! Мне не улыбается обсуждать его пассий и как он их для себя выбирает.

— Может, для тебя и проблема, что скажут люди, но меня это не волнует, — жму плечами, чтобы показать свое равнодушие, — я-то буду знать правду. Этого мне достаточно.

— Даже если родители узнают, это не будет проблемой?

— У меня только мама, и у нее нет времени думать о том, как я провожу свой досуг.

— Почему? — давит, выспрашивая, но кто он такой, чтобы я доверяла ему семейные секреты?

— Я разве тебя о твоей семье спрашиваю? Давай останемся просто незнакомцами, которым не повезло провести вместе одну ночь в пещере. Нам не надо обмениваться телефонами и поздравлять друг друга с праздниками. Мы друг другу никто.

***

Когда нас вытаскивают по очереди из пещеры, я испытываю такое облегчение, что чуть не падаю в обморок. Тело ослабевает, и я наконец даю волю слезам. Сижу и плачу как последняя слабачка, пока возятся с Мирзоевым.

— Чего это ты сырость развела? — подходит ко мне Халид, но разве ему понять мой страх? Мы ведь могли просто умереть там от обезвоживания!

Нас могли не спасти, и тогда мама с Сашкой… Даже думать об этом не хочется! Мама ни за что не справится сама! После того как отец нас бросил, я была ее единственной опорой.

— Черт! — раздается сверху, а потом меня бесцеремонно подхватывают на руки, несмотря на мой возмущенный писк. — Только истерики мне и не хватало.

— Халид Исламович, может, я… — один из «спасателей» резко замолкает, стоит только Мирзоеву бросить на него взгляд.

— Иди вперед и показывай дорогу, — не обращая внимания на мои попытки вырваться, приказывает он, идя бодрым шагом со мной на руках. — Так бы и сказала, что хочешь на руки, незачем было устраивать потоп, — к моему удивлению, шутит он, пока я как последняя дурочка продолжаю рыдать.

Мы почти доходим до лагеря, когда я наконец успокаиваюсь и требую его отпустить меня. Чувствую себя ужасно неловко из-за того, что расклеилась, но, к счастью, Мирзоев никак не комментирует мой срыв, молча опуская на землю. Правда, отстраняется не сразу. Смотрит на меня как-то странно, продолжая держать за талию и сканируя взглядом.

— Что? — вырывается невольно, тем самым приводя его в чувство.

— Ничего, идем, — отстраняется он, махнув в сторону виднеющихся огней.

Дальше мы идем молча, доходя до лагеря, где нас тут же окружают взволнованные ребята и Климентьев. На вопросы отвечает в основном Мирзоев, а я, увидев подругу, спешу ей навстречу, обнимая и успокаивая. Мадина ужасно взволнована и без конца повторяет, как она рада тому, что я отыскалась.

— Я чуть с ума не сошла! — не отпускает она меня, прижимая к себе. Потом к нам спешит Рида, которая также обнимает меня и успокаивается, видя, что я в порядке.

— Простите, девочки, я сама напугалась, — улыбаюсь я, радуясь тому, что у меня такие хорошие подруги.

— Что случилось, Ника? — с беспокойством на лице наседает на меня Мадина, отводя к костру, где в черных котелках готовят еду и кипятят воду для чая. — Мне так стыдно, что потеряла тебя! Я заметила почти сразу, что ты пропала, все бросились тебя искать, только потом стало ясно, что вместе с тобой пропал и Мирзоев.

Усаживаемся на длинное, отполированное частым на нем сидением бревно, подруга ни на минуту не выпускает мои пальцы из своих.

— Я хотела сделать хороший кадр для брата, — объясняю я, рассказывая, как мы вместе с Халидом провалились в пещеру, искали выход и в итоге заночевали там.

Девчонки охают, делая большие глаза, Рида подносит мне чай в жестяной чашке, я беру кружку и вдруг замечаю, что стала объектом пристального интереса. Все на меня смотрят без стеснения, стараются прислушиваться к тому, что я говорю. Всем любопытно, что случилось. Тоже мне, нашли приключение века!

— Хорошо, что всё позади! — выдыхает Рида, обнимая меня с одной стороны, с другой замыкает объятие Мадина. Мы просто тихо сидим, но я прямо-таки кожей чувствую взгляд. Пристальный взгляд, который буравит мою спину. Не сомневаюсь, кому он принадлежит. Но должна проверить. Осторожно поворачиваю голову назад.

Халид! Стоит вместе с командой спасателей, своим другом Ратмиром и руководителем нашего турпохода. На Климентьеве лица нет. Возможно, его уволят за то, что потерял студентов и своими силами не смог их найти, пришлось вызывать спасателей. Такое не скроешь, тем более вряд ли кто-то будет молчать…

Слухи… Вообще, я мало значения придаю тому, что обо мне говорят.

Но сейчас взгляды неприятно колют, слышу шепотки со всех сторон, мое имя, произнесенное вместе с именем Халида, нас связывают воедино из-за одной-единственной ночи, которую мы были вынуждены провести вместе.

Не понимаю, в чем беда! Мы не в девятнадцатом веке, он не покусился на мою честь, из-за чего его бы принудили на мне жениться. Так чего пялятся?

— Пойдем в палатку, — зовет Мадина, взяв с собой кружку с еще не остывшим чаем и миску с кашей. — Там тебе будет спокойнее есть.

— Какие дуры, — злится Рида, топающая за нами.

— О чем они говорят? — спрашиваю, стараясь не показывать интереса.

Мы заходим в палатку и устраиваемся поудобнее.

— Ой, не заморачивайся, — машет на меня рукой Рида, — они просто бредят. Типа Мирзоев поставил на тебе свое клеймо. Это Ратмир каждый день выбирает новую девку, а его друг предпочитает долгие отношения. Если какая-то девчонка оказалась в зоне его интереса, это надолго. Ну, так они говорят. Я сама не в курсе, — оправдывается подруга, смутившись.

— Да господи боже! Мы просто попали вместе в передрягу. Завтра даже и не посмотрим друг на друга! Придумают же, — закатываю глаза, — клеймо он поставил.

— Не обращай внимания. Просто они мечтают оказаться на твоем месте, вот и болтают, — сжимает мою руку Рида, пока я думаю о том, что только полная дурочка захочет застрять наедине с этим надутым мажором.