Одержимость мажора

Мила Александровна Реброва, 2022

Мне пришлось пойти на сделку с мажором, которого я всегда избегала, ведь взамен он обещал оплатить лечение моего брата. Но, соглашаясь на его условия, я даже не представляла, что лишусь не только своей чести, но и сердца, которое безжалостный мажор решит растоптать новостью о своей скорой женитьбе… Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Ника

— Да брось ты, будет весело! — пытается уговорить меня подруга поехать в поход, устраиваемый нашим университетом.

— Дело только в веселье? — уточняю я, предчувствуя неладное. Мы с Мадиной сидим в университетской столовой, и я явственно ощущаю прожигающий спину взгляд, но никак не реагирую, уже привыкнув, что псих Мирзоев и его зоркий взгляд всегда со мной.

— Ратмир поставил условие, — вздыхает подруга. — Это очередная его прихоть, и если я не поеду…

— Он покажет твоему отцу видео и бла-бла-бла, — прерываю я ее, злясь на этих самовлюбленных баловней судьбы. Богатым мальчикам просто нечем заняться, кроме как издеваться над беззащитными девушками!

— Типа того, — вздыхает Мадина. — Знаю, что глупо каждый раз поддаваться его шантажу, но страх того, что он всё расскажет папе, сильнее меня.

В какой-то мере я понимала подругу, которую взял на крючок Ратмир Хамзатов, сын депутата, которого сослали в лагерь для трудных подростков из-за того, что Мадина закрыла его в подсобке, и он не смог выступить на танцевальном конкурсе. То было в выпускном классе, и вот теперь, поступив в один с Мадиной университет, мажор решил отомстить ей, используя снятое им компрометирующее ее видео. (Книга про Ратмира и Мадину — «Во власти мажора»)

— Может, у нас получится выкрасть его телефон и удалить запись? — размышляю я вслух.

— Я уже пыталась, он только высмеял меня и заявил, что не так глуп, чтобы не сохранить его в облаке, а доступа к облаку мы точно не получим, — вздыхает она, а я думаю о том, что Мирзоев точно поедет с другом, и мне придется два дня терпеть его присутствие, но что ни сделаешь ради подруги. К тому же я не такая, как Мадина, терпеть наглость Халида точно не стану, пусть только попробует сделать что-то большее, чем просто смотреть.

***

— Ника, будь осторожна, — в который раз наставляет меня мама перед поездкой. Она вечно беспокоится, слишком переживая и опекая.

— Да что со мной будет, мам? — обнимаю я ее, а потом подхожу к брату, который уже проснулся, и целую его в макушку. — Будь хорошим мальчиком, Сашуль, и я привезу тебе шоколадку, договорились?

Брат лишь растягивает уголки губ в улыбке, как обычно, не настроенный на утренние разговоры. Его скрюченное в инвалидной коляске тело, как всегда, вызывает у меня поток жалости, но я не показываю этого. Саша слишком остро реагирует на любой признак того, что его жалеют. В свои десять лет брат мудрее многих взрослых, давно перестав быть обычным ребенком.

Попрощавшись с мамой, я иду к остановке, где меня встречает подруга, которая везде ездит со своим водителем, он и доставляет нас к универу, где уже ждет автобус, заполненный шумными студентами. Хамзатова, как и Мирзоева, нет, но наше облегчение не длится долго, так как парни, решив выпендриться, едут на своем автомобиле, решив пренебречь предоставленным нам транспортом.

— Думаешь, он сделает что-то недозволенное? — спрашиваю я Мадину, которая то и дело нервно смотрит в окно. — Вам разве не запрещено так вести себя с девушками?

— Ратмир уверен, что я не чиста, — краснея, говорит подруга. — Что мы с Андреем…

— Но вам же нельзя до свадьбы! — недоумеваю я, прекрасно зная про их «законы», мусульманским девушкам даже за руки держаться с парнем нельзя, не говоря уже обо всем остальном.

— Он настолько испорчен, что думает, остальные такие же, как он! — возмущается Мадина. — Я…

Она внезапно замолкает, когда автобус, издав рычащий звук, глохнет.

— Это еще что такое? — хмурюсь я, недоумевая.

— Кажется, автобус сломался, — пожимает плечами Мадина, и, проследив за ее взглядом, я замечаю, как спортивная машина Ратмира останавливается рядом с нами. Спустя десять минут стало ясно, что автобус дальше не поедет, и мы, выйдя наружу, начали составлять план, как добраться до нужного нам места. Расстроенные студенты пошли на остановку, чтобы пересесть на другой автобус. И мы тоже собрались последовать за ними, но, к моему ужасу, Климентьев, который и отвечал за весь наш поход, согласился на «неожиданное» предложение Ратмира подвезти нас на своей машине.

Делать было нечего, и нам с такой же растерянной от подобной перспективы Мадиной пришлось сесть в машину. Хорошо хоть преподаватель поехал с нами, и эти наглые мажоры не смогли завести разговор. Правда, от неодобрительных взглядов Халида, когда я села посередине, чтобы Мадина смогла избежать контакта с посторонним мужчиной, меня это не спасло.

***

Когда, добравшись до лагеря, мы стали потихоньку размещаться, Климентьев начал показывать нам правильную установку палаток, с которой мы не справились, вследствие чего у Мадины с Ратмиром завязался спор, после которого парни помогли нам установить палатку, и если Ратмир то и дело вставлял язвительные комментарии, то Халид просто молчал, чем пугал намного больше болтливого Ратмира.

— Эй, ты чего? — тронула меня за локоть Мадина, заметив мое оцепенение.

— Ничего, просто задумалась. Давай перекусим? Я ужасно проголодалась, — скользнула я в палатку, лишь бы избежать этого обжигающе-пугающего взгляда. Кажется, эти два дня растянутся для меня надолго.

***

Наутро мы после принудительной зарядки и завтрака отправляемся на прогулку по окрестностям. Здесь красиво, сосновый бор, свежий воздух, дышится легко и свободно. После переклички двигаемся в сторону каких-то пещер.

Держаться всем вместе, не терять никого из виду… Бла-бла-бла…

В моей руке уже зажат телефон, на который я собираюсь сделать много-много классных кадров, чтобы отправить брату. Он очень просил посылать ему виды природы. За брата всегда щемит сердце, ведь он сам не может поехать в поход и ограничен в передвижениях в целом. Мама тоже привязана к нему.

— Ник, ты идешь? — зовет меня Мадина, вырывая из грустных мыслей, и я, тряхнув головой, спешу ее догнать.

— Как меня достали эти мажоры, — ворчит она, косясь на парней, что идут на небольшом отдалении от всех. Я стараюсь о них не думать, какое мне дело до богатых мира сего? Где они и где я? Мадина, конечно, старается не показывать, но ей страшно от взглядов Ратмира Хамзатова.

— Я отойду на минутку! — говорю Мадине, заметив, что ветка сосны очень красиво вытягивается вперед, перегораживая собой солнце, его сияние окружает светом длинные иголки, создавая свечение. Представляю, какой крутой получится кадр! Брату точно понравится. А может, пошлю на конкурс, вдруг даже денег выиграю… Ника, Ника, хватит мечтать.

Чтобы делать крутые кадры, нужен профессиональный фотоаппарат, а у меня нет на него денег. Приходится довольствоваться камерой простенького смартфона.

Мадина даже не замечает, что я отошла, вся в мыслях о своем мажоре! Мне кажется, что она даже влюблена, постоянно думает и говорит о Ратмире, хоть и прикрывает свои слова злобой и обидой, я же вообще не понимаю этих влюбленных. Зачем тратить время на какую-то чушь и мириться с кошмарным характером заносчивого парня?

В жизни есть занятия получше.

Тем более мне некогда думать о парнях. Надо учиться, получить профессию, найти работу и твердо встать на ноги, чтобы помогать семье. Мы не можем вечно жить в грязной коммуналке, куда пришлось переехать после продажи квартиры, ведь брату нужны были деньги на лечение…

— Что ты делаешь? — окликает меня кто-то сзади, и я, задумавшаяся и увлеченная фотографиями, от испуга роняю телефон.

— Черт! — кидаюсь его спасать, но он прыгает, как лягушка, скача по каменистой почве и исчезая из поля зрения.

— Эй, ты куда? — злобно спрашивает Мирзоев, устремляясь за мной вниз по небольшому обрыву.

— Непонятно, что ли? — огрызаюсь. — Из-за тебя я уронила телефон! Не дай бог, он разбился!

— Дай, я сам, — отпихивает он меня с края, смотря вниз. — Он провалился между камнями, — сообщает мрачно, вставая и отряхивая руки.

— И? — приподнимаю бровь. — Ты собираешься его доставать?

— Я? С чего бы?

— Ты отвлек меня, и я его уронила. Что непонятного?! — объясняю как дебилу.

Раздувая ноздри от злости, мажор наклоняется ко мне.

— Чего переполошилась, малахольная? Это всего лишь телефон, а не ключи от машины.

От негодования я просто не в состоянии сказать и слова, молчу как рыба.

Но это ненадолго, за словом в карман я лезть не собираюсь.

— Конечно! Для тебя это всего лишь телефон, но необязательно демонстрировать свое богатство перед другими!

— И где я его демонстрирую? — кривит лицо в непонимании.

— Это поход, если тебе не сообщили, кто ходит в поход в белых кроссовках и крутых шмотках от модных домов? — дергаю его за толстовку серого цвета, но не ожидаю, что он поймает мою руку. Чернющий, как смола, взгляд пригвождает к месту.

— А ты что, завидуешь? Или тоже хочешь носить такие шмотки?

— Что? Придурок! Я тебе говорю про телефон. Он мне важен. Отпусти! — шиплю, дергаю руку, и он меня отпихивает, начиная спускаться по склону.

— Черт, мы уже не видим наших, — бормочу себе под нос.

— Че ты паришься? — смотрит через плечо, видя, что я спускаюсь за ним. — Мы найдем лагерь без проблем.

— Кто сказал, что я парюсь? Я просто не хочу ходить тут с тобой. Иди догоняй своего друга, а я пойду искать телефон сама. Мне не нужна твоя помощь.

Молчит. Просто сосредоточенно смотрит в дырку между камней, видимо пытаясь понять, как достать мой несчастный телефончик. Он в желтом чехле, его хорошо видно, но оказывается, что глубина немаленькая.

— Что там? — опускаюсь на корточки рядом с ним, ноги в шортах до колен соприкасаются с камнем. Неприятно.

— Там — пустота.

Решил пошутить?

— Короче, я сейчас туда залезу, достану твой телефон, — сообщает он, собираясь втиснуться между камнями под нами.

— Слушай, это, конечно, по-джентльменски, но я не хочу потом оплачивать твои испорченные шмотки.

— Будто ты оплачивала, — замечает мрачно, напоминая о случае, когда я пролила коктейль на его белоснежную рубашку, отказываясь ее отстирывать. Вместо этого я пролила на нее зеленку, чтобы чертов мажор не выпендривался и не вел себя как господин со слугой! Я такого не потерплю.

— Я сама, — игнорируя его слова, заношу ногу над дырой, но он ловит меня за талию, руки неожиданно горячие, очень крепко меня держат, и я немедленно отталкиваю наглого мажора, который решил меня полапать.

— Стой тут, — говорит он мне грозно, обдавая колким взглядом.

По телу пробегает дрожь, он всегда так странно смотрит, что хочется сбежать.

— Думаю, тут должен быть другой вход. Попробуем обойти, — кивает он в сторону, и я тут же шагаю вперед, совершенно не замечая, как скользит нога и земля словно уходит из-под ног. В панике хватаюсь за Мирзоева, чем лишаю нас обоих дальнейших шансов выбраться из грядущей передряги, ведь мы оба под мой оглушительный крик падаем вниз, в ущелье какой-то пещеры, из которой нет выхода!