Это безумие, детка

Матильда Аваланж, 2022

Что заставляет молодую журналистку терпеть поцелуи самого опасного заключённого психиатрической больницы-тюрьмы?Почему она приходит в его изолятор снова и обнажает перед ним тело и душу?Роэл хотела написать статью про объявившегося в ее городе маньяка и затеяла журналистское расследование. Но оказалась во власти куда более жуткого чудовища.Сможет ли она выбраться прежде, чем ловушка захлопнется, и его когти сомкнутся на ее горле?

ГЛАВА 5

Переступить черту…

Весь рабочий день вместо того, чтобы придумывать гороскопы в следующий номер, Роэл с увлечением изучала пособие по судебной психиатрии, которое нашла в интернете. Если она хочет сойти за психиатра, пусть и стажерку, нужно апеллировать какими-то терминами. Справедливо рассудив, что обращение к соответствующей литературе поможет ей держаться увереннее и настроиться на нужную волну, Роэл с головой погрузилась в тему под названием «Психиатрическое обследование лица». Благо она могла себе это позволить, так как ее монитор был отвернут от остальных, и никто в него, даже мельком, заглянуть не мог.

Сосредоточиться девушке помогло еще и то, что Николас Леконт сегодня на своем рабочем месте отсутствовал. Краем уха Роэл услышала от Дюшарма, что Ник вплотную занялся поисками информации о Водолее. Вот и пусть! Посмотрит Роэл на лица сотрудников и начальства, когда она покруче материал принесёт!

Будто специально для нее все сегодня складывалось, как нельзя удачнее. Роэл удалось отпроситься с работы на два часа раньше, и директор даже не спросил, куда ей нужно уйти, хотя обычно у них с этим было строго. Потому девушка не попала в пробку и приехала в лечебницу ровно к назначенному времени, хотя очень боялась, что с работы ее не отпустят и встреча с героем статьи не состоится.

Ожидая, пока конвой отопрет уже знакомую тяжелую дверь с решеткой, Роэл коротко выдохнула. Она была сосредоточена. Уверена в себе. Знала, ради чего идет на обман — и эта игра стоила свеч. Лишь на мгновенье в груди что-то испуганно трепыхнулось при воспоминании о диких глазах и серебряных зубах Гаспара Леоне, и предвосхищенье того, что сейчас она увидит его и будет говорить с ним холодком пробежало меж лопаток.

Не иди туда!

Усилием воли девушка отогнала эту мысль, которую словно кто-то до смерти испуганный прошептал ей в самое ухо из-за спины, и переступила порог камеры. Глупая паника! За оранжевой чертой она в полной безопасности. Что бы он не сказал и как себя не повел — пусть делает, что угодно: хоть ядовитой слюной брызжет, Роэл все равно напишет о нем статью.

Девушка спокойно пересекла безопасный пятачок и опустилась на специально для нее поставленный стул. Он оказался некомфортным — слишком низким, как будто Роэл села на место, предназначенное для ребенка, и тут же уменьшилась в размере по сравнению с Гаспаром Леоне, который при ее появлении поднялся из-за стола и подошел вплотную к черте, небрежно сунув руки в карманы и плотоядно разглядывая девушку.

— Добрый вечер, мистер Леоне, — постаравшись не обращать внимания на его взгляд, а еще на дурацкий детский стульчик, проговорила Роэл. — Сегодня, если вы не против, хотелось бы продолжить нашу беседу. Вы можете сообщить мне ту информацию о себе и своей жизни, которую считаете нужной. Если не станете возражать, во время вашего рассказа я буду делать в блокноте кое-какие пометки, чтобы не упустить важные сведения.

Ей самой понравилось это вежливое и доброжелательное вступление. Автор психологического пособия, которое она изучала весь день, мог бы ей гордиться! Затем Роэл достала пухлый серый блокнот и толстую ручку, искренне веря в то, что со стороны выглядит серьёзно, профессионально и даже отстраненно.

— Ну, здравствуй, куколка, — протянул Леоне с какой-то непонятной для Роэл интонацией. — Признаюсь честно, я даже боялся, что ты не придешь.

— Почему? — подняла Роэл брови. Несмотря ни на что, ему не удастся пробить ее защиту. — Думали, я вас испугаюсь?

Он засмеялся — совершенно искренним и от этого обидным для Роэл смехом.

— Думал, что тебе хватит мозгов не соваться ко мне со своей способностью, — ответил Леоне, и от его слов у Роэл перехватило дыхание, а рука девушки метнулась к серебряному ключику, покоившемуся на груди под наглухо закрытой водолазкой.

— У меня нет дара, — поспешно проговорила Роэл. Слишком поспешно. — Я из Знающих. Я человек!

Блокнот шлепнулся с ее коленей на пол, а лежащая на нем ручка отскочила за оранжевую линию — прямо к его тяжелым металлическим башмакам, в которых он мог передвигаться только по магнитному полу.

Все пошло не так! Совсем-совсем не так, как она задумывала! Он сказал про способность, или ей послышалось? Роэл изо всех сил вдавила ногти в кожу ладоней, пытаясь остановить лихорадочный поток мыслей. Он просто хочет ее запугать. Даже если как-то узнал, увидел, она в полной безопасности, и она не будет…

Одна, две, три секунды… Вскочить со стула и броситься к двери, колотя в нее и умоляя выпустить ее отсюда.

Гаспар Леоне насмешливо наблюдал за Роэл и девушке показалось — сейчас он видит все, что творится внутри нее, наслаждаясь накатившей на нее паникой.

— Нет дара? Серьёзно? А давай проверим? — с нескрываемой издевкой поинтересовался он и, кивнув на ручку, валяющуюся у своих металлических башмаков, велел. — Подними.

Она не будет подчиняться ничьим приказам! И особенно его — этого жуткого упыря, от которого веет могильным холодом и который смотрит на нее так, что хочется забиться в угол и уткнувшись лицом в коленки, шептать: «Я в домике!». Роэл нащупала под тонкой тканью водолазки маленький серебряный ключик и сжала его так крепко, насколько хватило сил.

Но в этот раз ее сокровище, которое берегло ее все эти годы, оказалось бесполезным. Девушка с ужасом почувствовала, как позабытое, но хорошо знакомое с детства тепло охватило мозг, и замотала головой, выкрикнув: «Нет!». Сейчас Дюпон или охранники, наблюдающие за тем, что творится в камере, поймут, что происходит неладное и помешают, остановят ее, прекратят все это и не дадут…

Не дадут ей подчиниться его приказу.

Роэл удалось промедлить еще несколько секунд — невиданная роскошь. Но на помощь извне она надеялась зря. Как в каком-то дурном сне, самом жутком кошмаре из возможных, девушка поднялась со стула и, сделав несколько легких шагов, которые страшным грохотом отдались в ушах, переступила роковую оранжевую черту. Ребристая подошва кроссовок неслышно коснулась металлического пола. Роэл низко склонилась к ногам довольно ухмыляющегося Леоне, непослушными пальцами ухватила ручку и, задыхаясь от ужаса, выпрямилась, увязая в его сумасшедших зелёных глазах.

Охрана! Она стоит за чертой! Почему никто не приходит ей на помощь?

— Помо… гите… — чуть не плача, выдохнула Роэл в угловую камеру.

Громче просто не смогла, потому что чудовище, замершее в нескольких сантиметрах от нее, в любую секунду могло броситься и перегрызть ей горло.

— Охрана не в курсе, — спокойно пояснил Гаспар, склонив голову набок. — Сейчас они видят то, что я им показываю. А показываю я, что все окей. Так что расслабься, куколка. Никто нам не помешает.

Он подступил к Роэл еще ближе и протянул к ней руку. На тыльной стороне ладони была вытатуирована ужасающая упыриная улыбка: загнутые клыки, торчащие прямо из пасти. Не выдержав, Роэл рванулась назад, обратно на спасительный пятачок у входа в камеру, но он молниеносно поймал ее за запястье и выкрутил назад, заставив девушку выпрямиться, взвыв от боли.

— Не рыпайся, пташка! — сказал Леоне, и Роэл уловила исходящий от него острый запах крови, льда и сырой земли. — Неужели я такой страшный?

— Ддда, ттакой… — трясущимися губами ответила девушка и тихо всхлипнула. — Отпустите меня, пожалуйста. Я уйду и больше никогда не вернусь сюда.

— То есть ты сейчас предлагаешь мне лишиться замечательного развлечения? — выгнул бровь Гаспар. — В своем ли ты, куколка, уме? Мог ли я думать, что в мою скромную обитель залетит пташка с таким интересным и чудесным даром…

Взгляд его опустился к ее обтянутой водолазкой груди. Средним и указательным пальцами Гаспар едва ощутимо притронулся к серебряному ключику под тонкой тканью, точно определив его местоположение. От этого прикосновения Роэл задохнулась, а соски болезненно заныли, явственно обозначившись сквозь черный трикотаж.

— Предупреждал ли тот, кто дал тебе блокатор, что действует он не на всех? — прдвинувшись к Роэл еще ближе, спросил Гаспар.

Нет, не предупреждал! Слишком близко, неприлично близко! Амулет действовал, позволяя ей жить нормальной жизнью, не прячась от мира. Малюсенький серебряный ключик с крошечным изумрудом на протяжении стольких лет был мощной защитой. И вот теперь рядом с ней стояло чудовище, и Роэл оказалась совершенно беззащитна, целиком и полностью попав в его безумную власть.

— Знаешь, последнее время меня преследует одно желание, — доверительно проговорил Леоне и заботливо отвел за ухо невесомую прядку ее волос. — Глаза. Человеческие глаза — каковы они на вкус? Они такие красивые у тебя, светло-серые… Такие вкусные, должно быть…

Его вкрадчивый шепот, словно гремучая змея, вполз объятой жутью Роэл в ухо и свернулся скользким клубком прямо в голове. А затем Гаспар, придержав трясущуюся девушку за виски, медленно провел ядовитым жалом по ее вращающемуся соленому глазному яблоку.

От ужаса и гадливого отвращения, которое вызвало это прикосновение, а еще от того, что она никак не могла ему помешать, у Роэл навернулись слезы. Но монстр не закончил свою изощренную пытку. Наклонившись к ее тёплому приподнятому лицу, Леоне прижал кроваво-красные губы к ее трепещущему веку.

— Будь ты проклят, — выдохнула девушка, каждое мучительное мгновение ожидая, что он вопьётся и отгрызет ее глаза, а после этих слов тем более.

Но вместо этого Леоне взял ее за подбородок, повторяя его линию линией изгиба большого и указательного пальца, задрав его вверх и разглядывая каждую испуганную черточку.

— Столько ненависти, — проговорил сумрачно, а в безумной зелёной радужке разливалась алая жуть. — Столько страха и отвращения… Поцелуй меня. Поцелуй со всей страстью, на которую ты способна.

И снова это предательское тепло и легкость разлились внутри нее, тело стало таким мягким и податливым, как и всегда, когда ей велели, а она подчинялась. Ключик, ее волшебный ключик, пожалуйста, помоги, не позволяй добровольно сделать это! Целовать его — отвратительного монстра, который смотрит на нее с вожделением и насмешкой! Да лучше умереть, чем доставить ему такое удовольствие!

Но против него амулет был бессилен.

Содрогаясь от унижения, ненависти к себе и омерзения Роэл прильнула к Гаспару Леоне, взахлеб целуя его кроваво-красные мягкие губы, сплетаясь языком с его змеиным жалом, каждым нервным окончанием рта ощущая гладкую и холодную текстуру его серебряных зубов.

Его руки легли на ее талию, прижимая к себе еще сильнее, а язык проник в ее рот так глубоко, что, кажется, достал до горла. Роэл замычала и распахнула перепуганные глаза, умоляя его прекратить эту муку, потому что еще немного — и она задохнется. Но в его зелёных глазах застыла лишь насмешка над ней — глупышкой, попавшей в его паутину так наивно и глупо. Лишь желание насладится ей, получить от нее все, что его сумасшедшей душе угодно, употребить ее, пожрать ее, выкинув опустевшую оболочку.

Он прервал этот поцелуй, когда сам того захотел, когда перед ее взором поплыли багровые пятна, а сердце, казалось, бившееся всюду одновременно, вот-вот должно было остановиться. Прервал, чтобы задрать водолазку, обнажив груди в скромном черном лифе без каких-либо украшений и кружев. Скольжение трикотажа под его сильными тонкими пальцами по ее коже заставило девушку закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Гаспар Леоне, упырь с холодной бледной кожей и голодными глазами опустил взгляд на ее почти оголенную грудь, и от этого взгляда внизу живота у Роэл появилось странное ощущение, как будто кто-то опустил нож в брикет сливочного масла. Масла, которое некоторое время пролежало не в холодильнике и растаяло, но пока еще сохранило свою форму.

Леоне не коснулся Роэл и пальцем. Вместо того, чтобы высвободить груди из черного плена лифчика, гладить, сжимать и ласкать их, приникнув своим алым ртом к острым соскам, он вдруг потянул из ее онемевших пальцев ручку, про которую девушка совершенно забыла. А затем, чуть ухмыльнувшись внезапно пришедшей мысли и склонив голову набок, размашистым почерком что-то написал на сливочно-белом полушарии, так эротично контрастирующем с черной тканью лифа. Не дав Роэл прочитать, он аккуратно вернул водолазку на место и, обаятельно улыбнувшись своим жутким серебряным оскалом, сказал:

— На сегодня это все, золотце. А теперь слушай внимательно, что папочка скажет. Ты будешь приходить ко мне и выполнять все, что я тебе прикажу. Все, чего бы ни пожелала моя больная извращенная фантазия, слышишь, куколка? О том, что происходит здесь, ты не сможешь никому рассказать, написать или поведать каким-то другим способом. Пожаловаться, попросить о помощи — нет. Все, что связано со мной, отныне станет для тебя невыразимо.

Роэл слушала его и леденящий ужас медленно вползал в душу. Она думала, что нужно лишь дотерпеть до того момента, как он ее отпустит и она окажется за пределами камеры. Но девушка и подумать не могла, что Гаспар Леоне настолько хитер и поставит ее в полную от себя зависимость, фактически превратив в свою рабыню. В игрушку для постоянных утех!

Безмозглая самонадеянная дуреха…

— Надолго не прощаюсь, — негромко проговорил Гаспар. — Я буду очень сильно по тебе скучать. Надеюсь, ты тоже.

Прямо у оранжевой черты, за которую ступить не мог, Гаспар нежно коснулся губами ее пересохших губ, как ласковый влюблённый, трогательно прощающийся со своей возлюбленной. Раздавленная, выбитая произошедшим из колеи Роэл вытерпела и этот легкий поцелуй, полный гротескной издевки над настоящими чувствами.

— Ну, по сравнению с предыдущей встречей, все прошло на удивление неплохо, — проговорил Феб Дюпон, когда некоторое время спустя бледная Роэл опустилась в посетительское кресло в его кабинете. — Я лично наблюдал за происходящим с камер видеонаблюдения — вы были очень сдержаны и профессиональны, а Гаспар на удивление спокоен. Пока, конечно, судить рано, но если так пойдет и дальше, мисс Харт, то мы сможем говорить о положительной динамике состояния этого тяжелейшего пациента.

Роэл кивала, с трудом сдерживая слезы. Он как будто не видел ее затравленных глаз, сжавшейся позы, ее алеющих после исступленного поцелуя Гаспара Леоне губ.

— Мисс Харт? Роэл? С вами точно все в порядке… Роэл? Все-таки это Гаспар Леоне… Быть может, я что-то упустил, не заметил, не придал значения? Может, хотите отказаться? Я пойму. Практику вам засчитаю. И так… То, как вы общались с этим исчадьем ада, от которого и куда более опытные психиатры бегут, как от огня, говорит о многом. Все хорошо? Продолжаем… Роэл?

Привлекательный светловолосый Феб Дюпон смотрел на нее с таким вниманием и заботой, что Роэл чуть было не разрыдалась прямо ему в лицо. Она готова была кричать, молить о помощи, но рот будто был стянут черным бархатным кляпом, который ухмыляющийся Гаспар Леоне завязал в аккуратный бант у нее на затылке.

— Да, все в полном порядке, мистер Дюпон. Продолжаем.

— Рад это слышать… Роэл, — его голос был теплым и обволакивающим, как плюшевый плед, в который она заворачивалась дома, когда наступали холода. — Что вы делаете на этих выходных? Не будете… Не будете против поужинать со мной?

— Нет, — мотнула она головой. — Конечно же, нет. Не откажусь…

Быть может, есть какая-то лазейка в приказе Гаспара Леоне. Быть может, она каким-то чудом сумеет дать понять этому красивому доктору, в какой капкан угодила. Быть может, он почувствовал — что-то не так, поэтому и позвал ее.

Нет-нет-нет, она найдет какой-то выход… Найдет!

В пустом туалете для персонала лечебницы, в изумрудной глади зеркала под слабо фосфорицирующими лампами Роэл, затаив дыхание, задрала водолазку и…

И, застонав от омерзения, прочитала на левом полушарии своей груди небрежный росчерк шариковой ручки:

Давалка Гаспара Леоне.