Чучело

Виктор Муха (2025)

В городке Сайлент Фокс уже третий год исчезают незадачливые любители кемпинга. Глупо, но все это напоминает дешевые фильмы ужасов. Маньяк или Лесной дух, никто так и не может сказать. Но после того как пропадает молодая девушка, ее старшая сестра решает, что пора покончить с неизвестностью. Начав собственное расследование, она понимает, что теперь живой ей из этой истории не выбраться. Если только… не попытаться проникнуть в глубины черной души чудовища.

Пролог

Полицейская машина въезжает на проселочную дорогу, поросшую травой. Две неглубокие колеи еще говорят о нечасто проезжающих здесь автомобилях, однако слишком часто тут явно никто не появляется. Редкие домики к этой местности населяют отшельники, бежавшие из городов подальше от большого скопления людей. Старики да лесники. Или просто любители тишины и одиночества. Здесь, среди раскидистых крон толстых деревьев, совсем пусто, только птицы щебечут, да еж на обочине убегает вглубь леса, как только заслышит звук приближающегося автомобиля. Едет машина неспешно — копы никуда не торопятся. Уже почти полдень, и полицейские, недовольные тем, что не удалось пообедать в любимом кафе, теперь пробираются по лесу где-то у черта на куличиках. А все из-за недавней шумихи. Очередная группа молодых людей, вопреки предупреждениям, пошла на поводу у своей самоуверенности. Отправилась в эти леса, чтобы сгинуть в них так же, как сгинули и люди до них.

Говорят, в этих местах водится нечто мистическое. Все, кто отправляется сюда, в группе или в одиночестве, бесследно пропадают. Истории эти обросли множеством легенд, стали даже страшилкой для детей, мол, не ходите в лес, а то бабайка утащит. И тем не менее люди пропадают. Не находят ни их тел, ни их вещей. Ничего, что могло бы натолкнуть полицию на мысли об убийствах или хоть на какие-то следы, не говоря уже о конкретных уликах. Большинство, конечно, склоняется к мысли о демоне, призраке или даже вендиго, однако Мерл Уорренс не такой. В мистику он не верит, но объяснить исчезновения людей тоже не может. Маньяк — говорит Уорренс. А что толку говорить — надо делать. Искать. Вот они и делают — пробираются меж кустарников, скрытые раскидистыми ветвями, по едва различимым колеям, оставленным редкими колесами.

Они поговорили уже с тремя жителями данной местности, но ничего подозрительного так и не заметили. Те только плечами пожимают, мол, знаем о таких случаях, но сами ничего не видели, не замечали и вообще ни при чем. Честно сказать, это был лишь формальный опрос. Никто и не наделся, что удастся выяснить что-то стоящее. Так, полиция объезжает все эти дома раз за разом, когда пропадают очередные любители кемпинга. Никто ничего не слышал, не видел, и, конечно, никто не имеет понятия, что случилось с теми людьми. Пропали и пропали. Даже ФБР вызывали, а что толку. Те только плечами пожали, мол, ничем помочь не можем, и уехали. Даже сказали поменьше смотреть фильмов ужасов и побольше проводить профилактических бесед с населением близлежащих городов, деревень и ферм. Так мэр и делал. Да только людям ведь по боку эта профилактика. Так и тянет их на выходные в лесок, да с костерком, да с палатками. Только потом ни палаток, ни самих путешественников, только примятая трава, истлевшие веточки костра и больше ничего. Словно люди всей группой сквозь землю провалились. Отсюда и мифы о духе леса, утаскивающем целые группы в болота вместе со всем их добром. Глупости, конечно, — думал Уорренс, но как еще объяснить людям, что в лесах орудует маньяк, а полиция не имеет ни малейшей зацепки.

Первое исчезновение сразу пятерых человек случилось три года назад. Пошли в поход и пропали без вести. Как и было потом: никаких следов, вещей, весточек. Сначала думали, что сбежали, потом поняли, что всем сбегать резона нет. Начали искать, но не нашли ничего стоящего. Сколько ни опрашивали местных жителей, сколько ориентировок ни развешивали, а все без толку. Так и не нашли тех любителей палаток и посиделок у костра. Первый «висяк» по этому делу. Потом — больше. Снова группа путешественников. И тоже пропали. И тоже не нашли. Все так же — никаких следов. Затем снова. Дела, конечно, никто объединять не стал — решили, что для этого нет никаких причин, а все, что происходит, просто совпадения. Может, — думал Уорренс, — один маньяк, может два, а может и вовсе несчастные случаи. Мало ли в этих местах болот. Впрочем, никто особо больше и не интересовался тем, что происходит. Отделались от населения легендами типа лесного демона и на том все и закончилось.

И вот недавно новая группа молодых людей лет восемнадцати-двадцати пропала. Полицейские только потирали глаза, мол, опять одно и то же. Снова приказ свыше — опросить местных жителей. Тех уже изрядно раздражало появление полиции, но на вопросы отвечали, боясь попасть под подозрение. А поводов попасть для этого было достаточно. Кто еще мог знать эти места так хорошо? Вот только повесить убийство целой группы сильных молодых ребят на двух ветхих стариков было бы просто глупо. Или на одинокую женщину, живущую в хлипкой хижине с пятью кошками. Или на местного молодого мужчину, что жил недалеко от симпатичной полянки. Впрочем, он-то не раз попадал в поле зрения полиции, но, кроме резкого нрава, ничего нельзя было ему пришить. Жил себе мирно, людей не любил, но всегда говорил с полицией откровенно, пусть и нехотя. Показывал свой милый сад, цветы и небольшой огородик с приятным ровным заборчиком. Дома у него ружье. Охочусь — говорил он. Ну, разрешение есть, лицензия в порядке. Даже для обыска у него дома поводов никаких нет. На каком основании вторгаться к нему в жилище? Уорренс, конечно, пару раз ходатайствовал об этом, в результате чего его развернули и попросили больше не напрягать местную администрацию и суд. Так Мерл Уорренс оставил это дело в покое, и сейчас он едет с другим копом прямо к домику у симпатичной полянки.

Приминая траву, машина выбирается из зарослей и останавливается на залитой солнечным светом опушке. Небольшой домик красуется впереди. Ухоженный, опрятный, огороженный невысоким заборчиком с незапирающейся калиткой. Уж сколько раз Уорренс бывал здесь. Хозяин здешний — человек неприветливый, но искренний. Ни капли лжи в его слова не заметить.

Машина останавливается, и двое копов выбираются из салона. На улице жарко — лето в самом разгаре. Июль. Карл Мартинез потягивается, раскидывая руки в стороны и подставляя гладко выбритое лицо солнцу, а Уорренс осматривается. Ничего так, миленько — думает он.

— Ну что, навестим старого приятеля? — спрашивает с иронией Мартинез, и Уорренс кивает.

Они направляются прямиком к домику, проходят мимо небольшой клумбы с яркими раскидистыми гладиолусами, по тропинке приближаются к крыльцу. Домик хоть и старый, чуть покосившийся, но видно, что за ним следят, облагораживают. Местный хозяин — человек рукастый, может многое, своими силами поддерживает порядок на участке.

Стучатся в некрепкую дверь, покрытую тонким слоем посеревшей краски. За занавесочкой окна мелькает тень, через пару мгновений дверь приоткрывается, и человек выглядывает на улицу. Выражение его лица меняется с любопытного на недовольное, когда он видит двух мужчин в полицейской форме и со значками местных стражей порядка на груди.

— Мистер Бонем, — начинает Мартинез, и дверь приоткрывается шире.

Перед полицейскими предстает высокий крепкий мужчина лет тридцати с многодневной щетиной на лице. Он поправляет вылезшую из зачесанных назад русых волос прядку и с недовольством оглядывает сначала Мартинеза, потом Уорренса.

— Добрый день, — здоровается Мерл Уорренс, на что мистер Бонем только щурится.

— Он был добрым до вашего здесь появления, — произносит он наконец, но дверь открывает, пропуская в дом полицейских.

— Мы хотели только задать вам несколько вопросов, — говорит Мартинез, проходя внутрь, а Бонем лишь качает головой.

— Только не говорите, что снова кто-то пропал.

— Так и есть. Вы что-то об этом знаете?

Уорренс тоже проходит в дом. Он осматривает уже знакомую обстановку. Скромную, но достаточно уютную, если не быть слишком привередливым. Пара кресел, небольшой деревянный стол, занавески на окнах и стул. На стенах нет обоев или краски — только деревянные панели, видно, сделанные своими руками. Но, опять же, — симпатично. Мартинез падает в кресло, совсем по-свойски закидывает ногу на ногу и откидывается на спинку, а мистер Бонем только качает головой в знак недовольства. Уорренс же присаживается в другое кресло, не слишком нагло, но ведет себя раскованно. Хозяин дома стоит перед ними несколько секунд, а потом под тяжестью пары глаз присаживается на стул, чуть выставив тот из-за стола.

— Ничего не знаю, — устало трет он лицо.

— Пропала группа молодых людей… — начинает Мартинез, но Бонем прерывает его.

— Как обычно.

Уорренс кивает:

— Как обычно. Нам поручено всех опросить, но ты знаешь, Джесси, что все это лишь формальности.

— Я понимаю, — отстраненно отвечает мистер Бонем, а потом переводит взгляд на Уорренса. — Вы уже знатно истрепали мне нервы своими вечными визитами.

— А что поделать, — пожимает плечами коп. — Такова наша работа.

— Что-то я не вижу, чтобы вы добились в ней успехов, — усмехается Джесси Бонем, на что Мартинез и Уорренс хмурятся, но возразить не смеют. Тот прав — никаких успехов за три года вялого расследования они не достигли.

— Ты, конечно, ничего не знаешь, — делает вывод Мартинез, на что Бонем снова усмехается.

— Так и скажите, что меня подозреваете, — фыркает он.

— Не подозреваем, просто… Просто нам нужно делать свою работу. Поэтому мы здесь.

— Я ничего не слышал, не видел и не знаю, — говорит Джесси и встает со стула. — Можете хоть дом мой обыскать, но я сомневаюсь, что вы найдете что-то интересное.

Уорренс и сам это прекрасно знает. Он ничего не отвечает, а продолжает сидеть неподвижно, в то время как Мартинез только меняет положение ног, перекладывая одну на другую. Бонем тем временем наливает в стакан воды и выпивает ее и, оборачиваясь к полицейским, опирается бедром о кухонную тумбу.

— И что теперь? — спрашивает он. — Какие-то еще вопросы?

— Даже не поинтересуешься, кто пропал? — спрашивает Мартинез, и в его голосе едва заметно скользит ехидство.

Джесси Бонем пожимает плечами.

— Какое мне дело? Я никого из города не знаю, а те, кого знал, давно покинули эти места. Может, из-за всех этих историй.

— А сам не боишься здесь жить? Совсем один, в лесу? — продолжает то ли допрос, то ли издевательство Мартинез.

— Мне терять нечего. У меня даже пес умер. Было бы ради чего жить.

— Соболезную, — говорит Уорренс. — Давно?

— Пару недель назад, — отстраненно отвечает Бонем, глядя уже не на копов — в окно.

— Хочешь, щенка тебе подарим? — усмехается Мартинез, и Бонем бросает на него презрительный взгляд.

— Вот только издеваться не надо, — произносит он совсем недружелюбно.

— Пропали две девушки, Клэр Гамп и Мэри Лоуренс. И с ними были два парня: Джейсон Моррис и Алекс Сайфер, — говорит вдруг Уорренс, сам не зная, зачем ставит в известность Бонема. Тот только снова пожимает плечами.

— Таких не знаю, знаком не был.

— Их родители всю округу на уши подняли, — продолжает коп. — Поисковые отряды, полиция, ну, сам понимаешь.

Джесси Бонем кивает, а потом оглядывает копа с ног до головы и щурится.

— От меня-то вы чего хотите?

— Просто поговорить.

— Мы уже поговорили. Я сказал, что ничего об этом не знаю. Если вопросов больше нет, то я бы хотел остаться один.

Намек понятен. Копы нехотя поднимаются со своих мест и направляются к двери, чтобы покинуть дом недружелюбного Джесси Бонема. Он провожает их до выхода, а когда Уорренс оборачивается, тот бросает на него вопросительный взгляд.

— Если что-то узнаешь, сообщи, — говорит коп, и Бонем кивает.

— Обязательно.

И полицейские покидают дом. Сразу же за ними захлопывается дверь, и мужчины оказываются во дворике. Уорренс тяжело вздыхает, а Мартинез хлопает его по плечу.

— Это ничего, — говорит он. — Он всегда такой.

— Знаю, — отвечает Уорренс. — Только что толку от этих всех разговоров. Никто ничего не знает, никто ничего не видел. Очередное исчезновение, а мы ничего не можем сделать.

— Прекрати. Все это лесные духи.

— Ты правда в это веришь?

— Нет, конечно, но что мы можем? Мы и так сделали все, что в наших силах. Помнишь, даже ФБР бросило это дело.

— Помню.

— Вот и закрыли тему. Нам сказали поговорить — мы поговорили. Вот и все.

И копы движутся к машине. Забираются в салон, и автомобиль сдает назад, приминая траву и полевые цветы, возвращаясь на дорогу.

Джесси Бонем наблюдает в окно за отъезжающей полицейской машиной. Он тяжело вздыхает, когда копы скрываются за раскидистыми ветвями кустарников, и опускается в кресло, потирает ладонью лицо. А потом вдруг поднимается. Он выходит на свежий воздух, подставляя лицо солнечному свету. Немного щурится, потом прикрывает глаза рукой, осматривается, вдыхая запахи собственного сада. Обходит дом, где воткнутый в колун топор торчит рукояткой вверх. Он берется за рукоять, вытаскивает лезвие из древесины и направляется дальше.

Он берет в свободную руку небольшое полено и ставит на колун. Одним ударом острого топора разносит тот на части. Вот и дрова для печи — ночи сейчас хоть и теплые, но заготовку на осень и зиму никто не отменял.

К вечеру Джесси Бонем только заканчивает с дровами. Наколол много, переносил все в небольшое строение с крышей — там хранил дрова. Топор вонзается в колун, мужчина отходит к сарайчику, там, за маленькой скрипучей дверкой, хранятся и другие инструменты. Он снимает с крюка топор — большой, с изогнутой рукоятью. И в летних сумерках прикрывает за собой дверь в сарай. Он осматривает свой сад, поудобнее перехватывает инструмент и движется прочь. Вглубь леса.

Конец ознакомительного фрагмента.