Бесхозные Лондоны

Мария Фомальгаут

Жила-была кружинка. И не знала она, что ей делать. – Что мне делать? – спросила она, – что должна делать настоящая кружинка? Все разводили руками: – Нет такого слова – кружинка. – Как это – нет? – обижалась кружинка, – я же есть! – И вас нет, – говорили ей. И тогда кружинка плакала…

Дважды Си

«Падай, ты убита».

Три слова.

Падай.

Ты.

Убита.

Как в детской игре, когда целятся в кого-то, или палочкой ткнут и —

— Падай, ты убита!

Дважды Си мотает головой:

— Нет. Нет.

Встает.

(Её на землю бросили).

Идет.

Как ни в чем не бывало.

Только что бросивший её на землю оторопело смотрит, не верит, не понимает.

«Падай, ты убита».

Это ей говорят.

Там говорят.

Дважды Си не согласна:

— Нет. Нет.

Там ей пытаются объяснить, что это ну уже просто неприлично, тебя убили, так падай, а то что такое, её убили, а она тут разгуливает…

Дважды Си снова повторяет:

— Нет. Слышали вы? Нет!

Там говорят слово.

Одно-единственное слово:

«Франц».

Дважды Си срывается на крик — мысленный, беззвучный:

— Не смейте… не смейте его трогать!

«Тогда…»

Дважды Си всё понимает.

Хватается за грудь.

Падает, кажется, убедительно, давится собственным голосом:

— Ирма… Ирма!

И всё, и нет никакой Ирмы, ничего нет…

А за месяц до этого.

Дважды Си падает на колени, заламывает руки, смотрит на полную луну:

— Не надо… пожалуйста… не надо…

А там говорят:

«Пора».

Дважды Си сжимает зубы, тёмные волосы разметались по плечам:

— Нет… нет! Нет!

А там говорят:

«Франц».

— Вы… вы… вы… только посмейте… да только посмейте… да вы… вы…

…отличалась замкнутостью, со временем всё больше уходила в себя…

«Ну что у тебя там?»

Это там спрашивают.

— Не получается у меня с ними… ну не получается…

Это дважды Си.

«Надо, чтобы получилось. Или хочешь, чтобы от нас одни руины остались?»

— Да не понимаю я их…

Это снова дважды Си.

«Надо понять… надо…»

Кто-то зовет дважды Си по имени. Не по такому, сложному, с титулами, а по простому, по настоящему её имени.

Не кто-то.

Франц.

Дважды Си обнимает Франца, прижимается губами к щеке.

Дважды Си понимает…

А до этого.

Дважды Си беспомощно заламывает руки.

— Нет… об этом и речи быть не может!

— Мам, я взрослый уже… и она взрослая…

— Если ты это сделаешь, я не выдержу, слышишь, не выдержу!

Дважды Си плачет.

Смотрит на сына.

Уже понимает:

Он это сделает.

Лидерцы недоверчиво смотрят на чужаков, удивляются, глазам своим не верят. Да правда что, где это видано, где это слыхано, парень и девушка на болото идут в ночную тьму. Кто-то из лидерцев замечает кровь, текущую изо рта парня, начинает понимать…

Парень говорит, хрипит, плюется кровью.

Говорит, что он сын дважды Си.

А это женщина его.

Радуются лидерцы.

Пышут звездами.

Ишь, кто пришел.

А еще до этого.

— Изведу я тебя… изведу… сама отсюда бегом убежишь…

Это Мудрость шепчет.

Её так зовут — Мудрость.

Смотрит на дважды Си, с ненавистью смотрит, шепчет:

— Сама сбежишь, еще просить будешь, чтобы отпустили…

Дважды Си дергает плечиком, уходит. Мудрость сжимает зубы — нет, нет, не позволит она девчонке этой овладеть думами короля.

Вечереет, последние лучи заката золотят вершину Айскугель, где лежит закованный в вечные льды родной город Мудрости, Таннен-Э. Мудрость мысленно кивает тем, на вершине, не беспокойтесь, не подведу…

А потом…

— Миленький, я тебя попросить хочу…

Это дважды Си.

Забирается на кровать к Францу.

Ложится на грудь.

Чарует, лихоманит, околдовывает, это дважды Си хорошо умеет…

Франц не верит, не понимает, пытается что-то возразить, не может.

Дважды Си свое дело знает.

Придет на постель, на грудь ляжет, душу высосет…

Франц повторяет, как в тумане:

— Позволить им… самим решать… внутренние вопросы…

— Ваше величество, это безумие…

Это на следующий день.

— Вы же знаете, я не терплю возражений.

Это Франц.

— Спасены! Спасены!

Лидерцы ликуют.

Носятся в темноте ночи, оставляя за собой звездный след, сжимают в когтистых лапках вечерние газеты, которые уже начинают тлеть.

— Спасены! Спасен наш народ!

Мудрость рвет и мечет.

В бессильной злобе смотрит на вершину Айскугель, что-то скажет она в Таннен-Э…

А до этого что было…

Дважды Си обнимает Франца, прижимается к нему губами.

Дважды Си знает, что делать.

Сердце дважды Си сладко трепещет.

А до этого…

Дважды Си яркой звездой падает в трубу, печной искрой разгорается в очаге, оглядывается.

Вот он, спит на постели.

Дважды Си пробует на языке имя.

— Франц.

Так ей сказали.

— Франц.

Повторяет.

— Франц.

— А?

(Спящий открывает глаза)

— Франц…

Франц называет её по имени.

— Да, это я…

Задумывается, не знает, как объяснить — кто я.

— Мы с тобой у Софии виделись.

Дважды Си не понимает, что за София — а неважно, кивает, кивает:

— Да-да, у Софии.

— А я тебе предложение сделал…

— Да, да… а я согласилась…

— А мы помолвлены…

— А помолвлены.

— А нет, женаты уже…

Дважды Си кивает:

— Женаты, конечно, женаты…

Очаровывает, околдовывает, это она умеет.

Прячет под одеялом птичью лапку, чтобы не видел Франц.

А одна лапка у дважды Си птичья.

У всех лидерцев так.

— Это нам всем конец будет.

Это отец дважды си говорит.

— Таннен-Э, город под вечными льдами нас поработит.

Это снова отец дважды Си говорит.

Дважды Си руками всплескивает, да как так поработит…

А вот.

И дважды Си не соглашается, головой мотает, а если повлиять как…

И отец дважды Си спохватывается:

— Вот ты и повлияешь.

— А…

— Вот и пойдешь, и повлияешь…

Дважды Си всплескивает руками:

— Но… как же?

Отец щелкает клювом, здоровенный клюв у отца:

— А то сама не знаешь, как…

— Да я и не знаю ничего…

— Не беда… Майлата в помощь дадим…

Боязно дважды Си.

А куда деваться…

«Падай, ты убита».

— Не надо… пожалуйста… не надо…

Падай.

Ты.

Убита.

Дважды Си встает, делает шаг. Второй.

Не дождетесь.

— Моя госпожа…

Дважды Си смотрит на фрейлину:

— Все хорошо, Ирма. Всё… хорошо.

Там говорят:

«Падай, ты убита».

И там говорят:

«Франц».

Дважды Си сжимает кулаки:

— Только… только посмейте тронуть…

— Тогда падай… падай…

Дважды Си падает.

Есть Си.

Есть дважды Си.

Есть трижды Си.

Это три дочери.

У лидерца…

…нет, не у короля лидерцев, этот лидерц поскромнее будет.

Вон они мерцают в темноте ночи, искрами пышут по болоту:

Си.

Трижды Си.

А дважды Си нет.

Сейчас придет.

Сегодня должна прийти.

Уже в газетах пишут:

Зверское убийство императрицы…

— Придет сегодня? Придет?

Старый лидерц бледнеет:

— Я… я не посылал за ней никого…

Взмахивает крыльями, осененный страшной догадкой:

— Это Айскугель! Это они сделали! Они!

Мудрость торжествующе смеется в белокаменных палатах.

Так её зовут — Мудрость.

Вспыхивает яркая звезда в тумане.

Тает.

У старого лидерца дочери.

Си.

Трижды Си.

А дважды Си нет.

Нет…