Говорят, какой-то чудак однажды освободил джинна. Для Амани – птицы-удачи – это не более чем сказка. «Слушаюсь и повинуюсь» – все, что хотят услышать люди. Амани исполняет их желания – сколько угодно и без ограничений. И пусть сама она могущественней любого джинна, свобода для нее – несбыточная мечта. Какой глупец откажется от удачи? И даже встретив такого глупца – мечтателя и неудачника Амина, – она не верит ни в его доброту, ни в бескорыстие и уж тем более в любовь. Но пряха-судьба уже сплела их нити, и птице-удаче еще предстоит понять, что настоящая любовь дарит не оковы, а крылья. И что в небе на самом деле очень одиноко парить одной – пусть и свободной.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Слушаю и повинуюсь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
© М. Сакрытина, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
Вечер
Я Амани-хумай, птица-удача. Моя суть — свобода и моя судьба — исполнение желаний.
В зеркале отражалась человеческая девушка: кожа благородного цвета слоновой кости, темные чарующие глаза, высокие скулы, правильной формы нос, манящие губы… Черная свободная рубашка до колен, длинные широкие рукава, золотая вышивка и капельки рубинов — галабея была прекрасна, как и девушка, на которой она была надета. По-человечески прекрасна.
Я пожелала не видеть, и красавица в зеркале взмахнула пушистыми ресницами, закрывая глаза.
О, Аллат!..
— Что ты наделал, колдун? — прошептала я. А хотелось кричать — так, чтобы весь мир содрогнулся от моего плача. — Что ты со мной сделал?!
В зеркале появилось еще одно отражение: высокого, намного выше девушки, мужчины. Короткие темные завитки волос красиво падали на лоб, гармонировали с золотистой кожей. Раньше мне понравились бы такие волосы и такая кожа — цвета оливок с восточного побережья. А еще эти жгучие, хищные глаза.
Сейчас же девушка в зеркале сморщила носик от отвращения.
— Ну что же ты, Амани? — протянул мужчина низким, бархатным голосом. Точно крадущийся в низовьях Джуманы, что за Великим морем, леопард. — Неужели тебе не нравится твое тело? Ты прекрасна, моя хумай!
— Я не твоя! — Как же меня раздражал этот мелодичный, совершенно не мой голос!
— Ну почему же? — улыбнулся мужчина. Холеные пальцы колдуна пробежались по темным, почти черным волосам красавицы в зеркале, подцепили прядь. — Ты моя. Вся.
Лицо отражения исказилось.
— Не смей! — проскрипела я, пытаясь вернуть родной голос, а не эти певучие, человеческие оттенки. — Отпусти меня!
Пальцы с волос перебрались на шею, щеки. Девушка в зеркале замерла, дрожа. Во взгляде появилась мольба, и лишь глубоко, далеко за ней — откуда смотрела настоящая я — горела ярость.
— Ну уж нет, хумай, — рассмеялся мужчина, лаская нежную кожу красавицы, и я ярко чувствовала его прикосновения — они обжигали. Сквозь ярость и мольбу пробилось удивление: обычно обжигаю я. — Мне совсем не нравится, что ты исполняешь чужие желания. Я хочу, чтобы ты слушала только меня.
— Это желание я не могу исполнить.
— Можешь, — шепнул мне на ухо мужчина. — Можешь, Амани. Гляди, — он мягко повернул меня за подбородок, заставляя смотреть в сторону окна. — Скоро солнце сядет. Ночью, когда твое превращение завершится, я овладею твоим новым телом. И тогда ты, хумай, будешь петь только для меня.
У девушки в зеркале задрожали губы.
— Нет! — севшим, совсем не моим — человеческим — голосом простонала я. — Нет…
Мужчина улыбнулся, убирая руки. Отступил к двери.
— Да, — и добавил, тягуче, бархатно: — Увидимся ночью, моя хумай.
В повисшей тишине стук засова прозвучал громом, и я содрогнулась.
В темных глазах отражения сгустками пламени горело отчаяние.
— О, сайеда, что вы делаете?!
Не выпуская из рук острый осколок, я обернулась.
Ифрит в облике девушки-служанки подбежала ко мне, лепеча:
— Сайеда, вы поранились!
Я пожала плечами — человеческое тело слушалось, будто я всегда его носила. И боль я чувствовала, точно человек. Раненый палец жгло, когда ифрит приложила к нему остро пахнущую лекарством повязку.
— Зачем же так, сайеда? Вы еще не привыкли к боли…
— Пусть. У меня будет сотня лет, чтобы к ней привыкнуть. Сотня лет, пока Вадд не заберет этого ничтожного смертного в свое царство теней. — Мой голос дрожал от злости.
Ифрит подняла голову, и я осеклась. На обнаженной золотистой груди служанки горела печать подчинения.
— Ваша клетка быстро разрушится, сайеда, — тихо отозвалась ифрит. — Человеческие тела так… смертны.
Я покосилась на ее печать и промолчала. Что какая-то жалкая сотня лет против ее тысячелетия?
Ифрит молча поклонилась и принялась убирать осколки зеркала.
— Я могла бы освободить тебя. — Мой голос журчал непривычно, но слова давались легко. — Пока я человек, — ифрит выронила осколки, обернулась, — но колдун не даст мне это сделать… Отсюда можно сбежать?
Загоревшаяся в глазах служанки надежда погасла.
— Нет, сайеда.
— Неужели? Никаких потайных ходов, ничего? Люди же это любят.
Ифрит покачала головой. И грустно произнесла, указывая на окно.
— Гули.
— Гули? — изумилась я. — Какие-то гули помешают ифриту?..
— Посмотрите сами, сайеда, — перебила девушка, возвращаясь к уборке.
Теряясь в догадках, я подошла к окну. Что же там за гули… О, Иблис!
— Видите, сайеда, — девушка-ифрит поддержала меня, когда я пошатнулась, и тоже грустно глянула вниз. — Когтями они рвут нашу сущность, а волшебный ошейник развоплощает навсегда.
Я молча кивнула. Да, то, что гуляло внизу, с трудом можно было назвать гулями. Тело полуженщины-полукошки, лоснящаяся гладкая шерсть, громадные саблевидные клыки…
Одна из тварей, заметив мой взгляд, подняла голову и, зарычав, прыгнула на стену башни. Я отшатнулась.
— Не бойтесь, сайеда, — улыбнулась ифрит. — Здесь вы в безопасности. Но не советую выходить во двор.
— А вы… тоже не выходите? — пытаясь унять стучащее сердце, выдохнула я.
Грустная улыбка исчезла. Ифрит опустила голову.
— Дворец большой, сайеда. А к воротам подойти может только сайед.
Я тихо выругалась. Ифрит робко коснулась моего плеча и тут же убрала руку.
— Крепитесь, сайеда.
Да. Всего-то сотня лет рабства у какого-то чернокнижника.
— Отсюда нельзя бежать, — тихо произнесла напоследок ифрит. — Никак. Пожалуйста, сайеда, не пытайтесь.
Я сжала кулаки и глубоко вдохнула.
Нельзя, да?
Солнце алело в сиреневых душных сумерках. Я представляла, как хохочет Аллат, кутаясь в свою расшитую золотом накидку, и ждала, когда месяц-Вадд понесется по черно-синей дороге неба, подстегивая серебряных быков, прогонит сестру и избавит меня от этого унижения.
Я не могла сбежать, оставаясь человеком. Я не могла сбежать, оставаясь хумай, потому что колдун связал меня. Но цепь между телом и духом все еще оставалась зыбкой.
Шагов я не слышала. Зато стук засова заставил вздрогнуть.
— Ну вот и ночь, Амани, — улыбнулся колдун, жадно разглядывая меня.
Ненавижу… Я потянула абайю, оголяя плечо. И, вспоминая, как это делают человеческие женщины, томно пропела:
— Это правда — то, что ты говорил? Я действительно красива?
Во взгляде колдуна полыхнуло оно — желание… Ликуя про себя, я закончила:
— И тебе действительно нравится это тело? Ты хочешь, чтобы оно было твоим?
Я терпела его прикосновения и поцелуи, пока не услышала долгожданное:
— Да…
Я Амани-хумай. Моя суть — свобода и моя судьба — исполнение желаний.
Я улыбнулась, заглянув ему в глаза.
— Ну тогда получай его.
Теряя сознание, я еще успела поймать в глазах человека отражение недоверия, удивления, ярости. Но мой дух отлетел достаточно далеко, и я не слышала новое желание. На руках колдуна осталось только тело прекрасной человеческой девушки. И тоненькая цепочка-связь между ней и духом.
Но этого было достаточно, чтобы пленить меня снова.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Слушаю и повинуюсь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других