Джинн. Книга вторая

Nero Sun, 2018

Эта сказка о любви не такая, как другие. В этой истории Джинн влюбляется в прекрасную девушку, но за свою любовь ему приходится бороться намного больше, чем кому-либо из людей. Продолжение книги о Джинне. Взгляд с иной стороны.Рисунок на обложке автора.

Пролог

Джинн сидит в темноте. Проходит некоторое время, и он зажигает в ладони огонь. Пламя бесшумно колышется на его руке, не имея под собой никакого источника. Он смотрит в огонь, и пламя всматривается в него. За его спиной видно стену. На ней пестрят отметины дней. Пламя вспыхивает на мгновение, озаряя большую часть стены, и видно что отметин на них намного больше.

Он читал бесконечные свитки и книги, которые только удавалось достать или написать самому. Рисовал самые разные портреты лиц, выплывающих в памяти. Создавал миры, бесконечные потоки звезд, морские глубины, огромную высоту, макеты планет и даже солнца. Создавал людей, мужчин и женщин, детей. Рассказывал им истории и пытаясь прикоснуться к теплым загорелым рукам, всякий раз отворачивался. Он прикасался к пустоте.

— Пятьдесят, — озвучивает Джинн вслух цифру, делая новую отметку. Как только он отступает, становится видно другого Джинна.

— Что пятьдесят? — спрашивает он. Они абсолютно похожи и в ладони у каждого горит огонь, только второй Джинн выглядит немного старше. Мираддин не отвечает, — дней? Недель? Лет? Для чего ты разрисовал всю эту стену?

В интонации слышится насмешка, а голос набирает силу. — Ты уже давно сбился со счета, да и какой смысл отмечать дни, если совершенно не имеешь представления о том, какое сейчас время суток?!

–Уж явно не для того чтоб ты орал тут, — он отворачивается и резко натыкается на другого Джинна меньше возрастом.

— Куда ты? — спрашивает он, — если не знаешь ответа на вопросы, то так и скажи. — Его голос звучит спокойно, и огонь в его руке горит так же.

— Я не знаю, довольны? — отвечает Джинн.

— А кто будет знать? — спрашивают они хором, — наверное, я должен знать, я ведь тут самый старший. — Скептически отмечает Джинн №2.

— Самый старший тут не ты! — протестует парень — Джинн№3. Во взгляде читается достоинство, смешанное с детской обидой.

— Да, верно, я тут старший, — подает голос седовласый старик, сидящий у стены. — Ну и кому от этого легче?

Рядом с ним прижавшись почти вплотную, сидит еще один парень. На его застывшем от страха лице читается ужасающее осознание. — Мы никогда не выйдем отсюда… — едва слышимо шепчут иссохшие губы.

— Так спокойно! Никому не поддаваться панике! — громко говорит Мираддин голосом главнокомандующего. — Мы обязательно выйдем отсю…

— Ну и лицо у тебя! — подошел, а именно почти влез к нему один Джинн с широкой ироничной улыбкой и приличной бородой, — выйдем, не выйдем…какая разница, если ты и в том и другом случае поглощен паникой. — Он едва слышно рассмеялся, толкнув Мираддина в плечё.

— Никакой паники, — говорит ему Мираддин. — Не сходи сума. Ты должен продержаться.

— Это похоже на безумие? Даже если так, то какая разница? — ответил он с той же интонацией, что и Мираддин.

— Серьезно? И кому ты это говоришь? Самому веселому и смелому из здесь присутствующих?

— Или самому себе?

— Может, расскажешь нам, в чем смысл? Ты хотел успеть так много в своей жизни, но она проходит и можно сказать, что она не просто проходит, а исчезает навсегда.

— Даже если ты выйдешь отсюда, мир будет совершенно другим.

— Ага, учитывая, что он меняется каждые десять лет.

— И тогда в чем смысл?

— В чем смысл?

— Все кого ты знаешь, умрут.

— Опять.

— Но люди это ведь все равно бесполезный мусор. Они, так или иначе, умрут быстрее тебя. И кого бы ты ни любил, будь это эмир ил бедняк, друг или враг и даже…она.

— Они все равно умрут. Города занесет песком, когда ты выйдешь и наконец, увидишь реальный свет. Не это жалкое подобие, а свет настоящего солнца.

— И ты действительно думал, что ты силен? Ставишь себя выше людей, да? — послышался новый смешок. — Да посмотри на себя? Ты последний дурак. Заблудился в пустоте, как ребенок в пустыне. Лучше бы посчитал, сколько раз мог умереть здесь.

–А сколько может человек без еды? Неделю?

— Месяц.

— Мучительный месяц, за который ты отдал бы многое.

Их становилось все больше, и один и тот же голос сотрясал узкие стены. Один говорил за другого мгновенно перенимая одну и ту же нить мысли. Она не имела и не влекла в себе никакого смысла, кроме желания высказаться. Мираддин зажал уши руками. В голове появился нарастающий свист и как только он поднялся, в его глазах уже не было ничего человеческого, так же как и не было никого другого в этом темном пространстве. Стеллажи и рукописи полетели к чертям. Все что могло гореть вспыхнуло. Все что там было свалено, всякий мусор, тряпки, палки, стены. Многочисленные собственные вычисления и умозаключения. Абсурды, парадоксы, непреложные истины. Воспоминания самые яркие и ценные, полыхнули с обрывками взглядов людей пойманных в большом потоке когда-то житой жизни. Все потеряло смысл и ровно обесценилось по сравнению с одной заветной мечтой. Дыма становилось все больше в комнате все жарче. Джинн сделал глубокий вдох. Потом еще один. Но даже дыму некуда было выходить.

Он лежал на полу. В лампе было, так же как и всегда. Как будто не было никакого присутствия в ней огня. По едва ощутимому туману света, который проходил через носик лампы, можно было понять, что сейчас день. Видимо она как-то сместилась или это змея толкнула её своим грешным телом. Джинн поднялся и уставился на это видение. Как ни странно оно было самым реальным из всех бытующих. Измученный взгляд не мог оторваться от него.

— Я выберусь отсюда. Обещаю себе.