Гонимые песчаными ветрами

Мария Николаевна Боброва (2024)

В мире, где пустыни и безжизненные равнины — обычное явление, существует Солунская пустыня, которая славится своей беспощадностью и опасными миражами. Именно здесь обитают песчаные пираты — алькирсаны, дети пустыни и пасынки солнца и сухого ветра. Одним из самых кровавых предводителей алькирсанов является Эхуддин Солунский по прозвищу «Кровожадный». Он готов умереть за своих людей, которые боготворят его. Но однажды жизнь главаря и его людей должна измениться по воле Всевышнего.

Глава 4

Людская память весьма ненадёжна. Восточные люди говорят: «Человек имеет глаза и уши, но крайне мало рассудка и столько же памяти». Удивительно, что больше всего наша память заполняется обидами. Ожесточаясь, сердце быстро забывает добро, но долго смакует, препарирует, испещряет каждое злое слово, дело, каждый произнесённый в нашу сторону упрёк. Конечно, многие из детей Всевышнего стараются очистить и память, и сердце от злых помыслов и грязных пороков, ибо важнее светлой души может быть только спасение её через освобождение от тяжести ржавых давнишних или недавних обид, злости, ненависти, зависти.

Бэй Гайрусхума во Всевышнего не верил. Поэтому о спасении или очищении души не думал очень много лет. Если бы было возможным собрать в один мешок всю скопленную за его жизнь зависть, ненависть и обиду, то тень от мешка покрыла бы всю Соулунскую пустыню с граничащими с ней санджаками. Любил ли кого-нибудь Басбур Етаргим Ауаль? Доверяло ли его сердце чему-нибудь в этом мире? Во что верила его душа? Во всём свете только одно интересовало Басбур Етаргима. И любил он всем своим существом и доверял лишь золоту. Богатство занимало все его помыслы и думы. Звон монет заставлял трепетать его погрязшую в пороках душу. Свою жену Басбур презирал, дочерей использовал в выгодных для себя целях. А цель всегда преследовалась одна — жажда наживы. Мало что отличало бэя Гайрусхума от разбойника. Он не имел чести, не слышал воплей гласа Всевышнего — своей совести. Его не интересовало, сколько людей погибло или должно погибнуть ради того, чтобы доставить ему очередной сундук, доверху набитый монетами.

Басбур и не подозревал, что вскоре потеряет покой и сон из-за наглого алькирсана, грабившего гайрусхумские караваны с особой жестокостью. И что одна из причин столь частых разбоев кроется в женщине — его младшей дочери.

Но опрометчиво было бы думать, что всегда во всех несчастьях виноват прекрасный нежный пол. За несколько лет Эхуддин заключил соглашения с несколькими санджаками, территории которых граничили с Соулунской пустыней. В обмен на то, что бэи платили «баракат» — на местном наречии оброк — предводитель разбойников не трогал их самые богатые караваны и приходил на помощь с алькирсанами и оружием, когда санджаки подвергались набегам и обстрелам испанцев.

И только Басбур Етаргим упорно продолжал отказывать алькирсану, за что Эхуддин позволял себе грабёж любых караванов из Гайрусхума, и не важно, были ли торговцы родом из этого санджака или же они являлись иностранными гостями, или путешественниками. Стоило открыться огромным железным воротам, а длинной веренице верблюдов начать протаптывать дорогу по Соулуни, тот час к Эхуддину летел гонец, чтобы сообщить об очередной плывущей в руки разбойников добыче. Ни многочисленные воины, ни просьбы и стенания о пощаде, ни задержка караванов не помогала остановить беспощадного господина Соулуни. Всё реже городские улицы и площади оглашались радостным ржанием коней приезжих, всё реже покупали верблюдов у гайрусхумских погонщиков, и всё больше терял в прибыли бэй Басбур Етаргим, что, конечно, его чрезвычайно злило.

И ночью и днём думы бэя были об одном: изничтожить Эхуддина Соулунского. Из-за этого «асрыка», что означало весьма и весьма непристойное ругательство, Басбур лишился и аппетита, и сна.

В один из таких же тяжких дней, полных непрерываемых терзающих голову дум, в покои бэя вошла его младшая дочь Аэляма.

— Отец мой, позвольте мне изъясниться, — с поклоном начала она, садясь на шёлковую подушку у ног его. И получив разрешение, продолжила:

— Предводитель алькирсанов умён, предусмотрителен. Но также он дерзок, нагл и не может предвидеть всего.

— Дочь моя, ты не поведала мне ничего нового. Если ты хочешь и дальше размышлять о качествах этого «асрыка», то лучше придержи язык. Я могу тебя к бэю Анлузии отправить и без него. Ценнее будешь.

Аэляма не позволила ни единому мускулу на своём лице вздрогнуть, только чуть покачнулся толстый браслет на руке, когда она сжала под покрывалом свою ладонь в кулак.

— Отец мой, господин… Быстрее всего избавиться от врага Вы можете только одним.

— И чем же? Говори. Хотя сомневаюсь, что твой скудный ум знает это.

Аэляма чуть помолчала, слушая грузное натужное дыхание бэя.

— Отец. Сделайте вид, что он получил то, что захотел. Пусть удостоверится, в его руках власть, сила.

— А что потом?

— Плените его и убейте.

Басбур зря недооценивал своей дочери. Сызмальства малютка не знала ни материнской, ни отцовской любви, её воспитывали служанки и няньки, менявшиеся столь часто, что, порой, Аэляма не успевала запоминать их имён. Единственным увеселением для девочки были книги. Один ага выучил малышку буквам, которые она потом обводила пером в книгах. Для неё это было своеобразным интересным упражнением.

Когда же пришло время отдать девочку учителям, маленькая госпожа уже умела коряво писать несколько простых слов и худо-бедно читать.

Аэляма знала о своей участи, она понимала, что в её жизни есть только она сама и только на себя и на свой ум ей должно рассчитывать. Всю себя она посвятила изучению наук, чтению книг, переписке с мудрейшими мужами Гайрусхума и Анлузии, Саввуха и Лисапсина, Ординаврха и Санзибаба. Во всех санджаках шла слава о ней не только как об одной из красивейших дочерей песчаных земель, но и умнейших.

И что ожидало в будущем юную госпожу, обладавшую одномоментно столь значимыми качествами? Свадьба с толстым зажиточным бэем одного из многочисленных санджаков? Постепенное увядание? Жизнь с прислужниками и прислужницами, которые будут выполнять её самые простые нужды, но не будут давать делать то, чего ей на самом деле хотелось? А хотелось ей гораздо и гораздо большего, нежели быть просто обычной женой и матерью многочисленных наследников. Участь таких, как она, всегда заключалась только в том, чтобы произвести на свет как можно больше здоровых детей, а затем уйти в небытие. Никто и не скажет, что вот именно она та женщина, способная часами беседовать о политике, истории и философии. Один из учёных мужей долго спорил с ней о притяжении земных тел и о том, что в космосе этого притяжения попросту не существуют. Переписка их длилась полгода, и она одержала вверх. Итогом стала вышедшая научная работа под именем этого учёного, приведшая к сильному резонансу и громкой славе. Нет, не её, она осталась в тени, ибо кто же поверит, что женщина способна на столь глубокомысленные изречения и рассуждения.

Было ли ей обидно и горько? Аэляма училась избавляться от этих чувств, упорно продолжая трудиться и стараясь достичь высот в самых различных областях научного познания. Конечно, под покровительством отца она была не слишком счастлива, но свободна. Госпожа могла скрывать то, чем занимается, подкупать слуг, чтобы те докладывали бэю только то, что надо. А будучи во власти мужа сможет ли она располагать собой так же свободно, как теперь?

В голове госпожи медленно и верно складывался план. План, который возможно приведёт её к долгожданной свободе или хотя бы ещё на какое-то время отсрочит грядущую и пугавшую её участь.

… Эхуддин вновь был пленён. На этот раз подоспевшими на помощь госпоже гайрусхумскими воинами, возглавлял которых сам бэй Басбур. Соглашение бэя и предводителя Луньзуских пустырей было заключено весьма спешно. Условия поставлены жёсткие — никаких разбоев в течение нескольких недель, награда за поимку живого Эхуддина и ответственность за жизнь госпожи, которая и должна была сыграть в грядущем спектакле важную роль. И Таббагу, ненавидевший своего соперника сильнее, чем раболебские условия, согласился исполнить, что велено.

И именно приспешники Таббагу должны были заманить предводителя Соулунской банды в ловушку и привести живым к ожидавшим у границ воинам бэя, ибо глубоко в пустыню забредать Басбур опасался, даже будучи сопровождаемым опытными проводниками.

Буря облегчила исполнение приказа приспешникам Таббагу в несколько раз, выведя уставшего разбойника с госпожой к западным границам. Но судьба играет в слишком непредсказуемые игры с людьми, иной раз стоявшие им жизни.

Бандиты бросились в погоню за уносящимися в пустынную песчаную темень пленниками. Эхуддин и не подозревал, что с самого начала это был организованный, продуманный до мелочей спектакль, в котором каждый умирал, потому что ему присудили умереть, а брали в плен потому что этими людьми не дорожили. Даже самой госпожой. Хотя она сама медленно и точно подвела отца к мысли, что именно ей нужно вывести предводителя алькирсанов к западной границе. Каким образом это уже было её делом.

О, если бы ему даровано было солнцем просветление! Если бы хоть единый луч трезвой здравой мысли пробудил в нём осторожность! Предводитель алькирсанов поднял голову, стараясь сорентироваться по россыпи звёзд, куда скачет понукаемая им лошадь. Он слышал невдалеке яростные вопли гонящихся за ними приспешников Таббагу, и упустил миг, когда юная госпожа за его спиной сорвала с головы палантин и набросила ему на глаза. Мужчина среагировал мгновенно, но и сама Аэляма не желала ему уступать, стараясь обмотать голову алькирсана как можно сильнее.

Лошадь чуть не скинула с себя всадников, когда Эхуддин натянул поводья, чуть ли не разрывая несчастному животному рот. Аэляма соскользнула с седла прямо в объятья холодного песка. И даже несмотря на то, что приземлилась она не очень удачно, бросилась туда, откуда слышала крики догонявших их бандитов. Алькирсан настиг её через несколько минут, опрокидывая на спину и нависая сверху.

— Безумная! — вскричал Эхуддин. — Хочешь быть погребённой здесь?

— Нет, алькирсан, — тихо проговорила Аэляма. — Хочу, чтобы нас догнали.

Тут прямо над головой мужчины просвистело несколько стрел. Он рухнул на землю, придавив весом лежавшую под ним госпожу. Та яростно выдохнула, стараясь спихнуть с себя грузное мужское тело.

… Господин Соулуни вновь был пленён. На этот раз подоспевшими на помощь госпоже гайрусхумскими воинами, возглавлял которых сам бэй Басбур.