Нюх потеряла. Хроники одного карантина

Марина Тайсина, 2021

Перед вами история рядовой, «не звездной» журналистки из провинциального города, которая когда-то сбежала от родителей за свободной жизнью, но неожиданно, из-за коронавируса, очутилась с ними под одной крышей на целый год. Как, оказавшись «запертым» в одном доме с враждующими родственниками, не переубивать друг друга? Что происходит, когда «теряешь нюх»? Как работает принцип «спасайся сам – спасешь других»? Стоит ли бояться коронавируса или это шанс? Если да – то какой и для кого? Почему государство – это та же семья, кто такие современные Бурмистровы, Угрюм-Бурчеевы и причем здесь садовники, Антигона и Креонт? История героини не оставит равнодушным никого – ведь все мы и каждый из нас в 2020-2021 на планете Земля неожиданно оказались перед вопросом: как жить и выжить в эти «минуты роковые». В книге нет готовых ответов. Приглашаем вас к диалогу и размышлению.

«Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, – говорил мой дед. – Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение»

Рэй Бредбери «451 по Фаренгейту»

Рецензия

Мы с вами живем в очень интересную эпоху тех социокультурных изменений, которые молниеносно подхватывает и отражает литература. Она тоже меняется на наших глазах, и мы тому свидетели. Совершенно очевидна потребность многих людей реализовать себя в акте письма. Большую часть этих изменений исследователи склонны связывать с развитием сетевого общения, что, конечно же, так. Растет количество авторов, заинтересованных в издании книг, порой родившихся из блогов, постов, дневниковых записей — того, что принято называть автофикшн. Не будем пытаться расценивать плюсы и минусы этого явления, ясно одно: что литература становится неотъемлемой частью повседневной жизни человека, причем как для автора, так и для читателя. Именно повседневность, как мне кажется, ключевое слово в определении того огромного массива личного и культурного опыта, который ныне облекаются в литературную форму.

Перед нами как раз пример именно такого письма — роман «Нюх потеряла» начинающего автора Марины Тайсиной, который представляет собой фиксацию в художественной форме опыта частной жизни, семейной истории (не случайно слово история столь часто звучит в авторском предисловии к роману), облеченной в гибридную жанровую форму. Жанр балансирует между семейной хроникой, автобиографическим романом, дневниковыми записями, «документальным романом». А рассказ о частной жизни семьи перемежается несложной общественно-политичекой аналитикой. «Перед вами автобиографическая история рядовой, “не звездной” журналистки из провинциального города, которая когда-то сбежала от родителей за свободной жизнью, но неожиданно, из-за коронавируса, очутилась с ними под одной крышей на целый год», — таково одно из определений повествования, данное самим автором. Или: «книга о том, как обычная российская семья пережила пандемию». Усредненные значения слов «рядовая», «провинциальный», «обычный» маркируют тот самый повседневный, усредненный, обывательский взгляд на очень актуальную для всех действительность, которую сформировала так называемая «пандемия-2020», запустив мощный процесс общественной и частной рефлексии о происходящем с нами и его причинах. И в этой попытке художественного анализа личностных и социальных изменений, на мой взгляд (впрочем, как и на взгляд самого автора) заключается основная ценность романа.

В основе сюжета — история семьи героини по имени Анастасия, от лица которой ведется повествование, охватывающее годовой период — с марта 2020 по март 2021. С первых строк мы погружены в атмосферу жизни дома, где главным семейным центром являются родители протагонистки — 59-летние Любовь и Азамат, вокруг которых разворачиваются отношения их уже взрослых детей и внуков. И скорее не «благодаря», а «вопреки» ассоциациям, которые может вызвать название романа, все действующие лица этой семейной истории по-своему симпатичны в своей общей привязанности друг к другу и родственной сплоченности, несмотря на порой возникающие житейские противоречия и размолвки, вмешательства из вне в виде ковидных неудобств, дистанционной работы и учебы. Интересен прием использования в выбранном жанре беллетристики «списка действующих лиц», в котором сообщается вкратце возраст, род занятий и особенности характера каждого героя. Повествовательно это своеобразно «экономит» авторские усилия для представления каждого из персонажей по ходу повествования, будто обозначая авторские предпочтения не делать этого подробнее. И вместе с тем такое использование атрибута сугубо драматического текста выводит действие, событие на первый план как главный механизм всего многостраничного повествования.

Действительно, текст насыщен событиями, происходящими здесь и сейчас. Это перипетии семейных отношений между сестрами и братьями, мужьями и женами, родителями и детьми. Между тем — это и погружение в обозримое прошлое семьи, которое будет понятно, пожалуй, каждому, кто знаком с периодом распада СССР, переездами и миграцией, жизнью семей военных, девяностыми со всеми препятствиями и препонами, финансовыми потерями и т.п. Германия, Казахстан, Москва, Пермь, Екатеринбург — такова представленная семейная география.

Рассказанная история внешне выглядит как типичная для среднестатистической семьи. Здесь есть череда праздников и семейных посиделок — новых годов, дней рождений — насыщенных всевозможными затеями домашних; путешествия и поездки, рабочие будни, семейные неурядицы в виде трений в отношениях между близкими родственниками и последствиями развода. Важно, как мне кажется, еще и другое. То, что все эти события изображены через призму восприятия героини-повествовательницы. Авторской манере свойственна дневниковость и субъективность. Вот почему вы не найдете здесь диалогов, ослаблена интрига, а персонажи становится фоном для самоопределения автогероини. Если угодно, это текст-автокоммуникация, когда процесс письма становится важным для очерчивания собственных границ, самоидентификации через другого. И эти другие в первую очередь всегда наши близкие, взаимодействуя с которыми мы познаем себя, устанавливаем личные границы и преодолеваем недостатки. Именно так, в системе внутрисемейных взаимоотношений, выстраивается идентичность героини-повествовательницы — 39-летней журналистки, креативной и предприимчивой, в меру успешной женщины, матери двух сыновей, не совсем удачливой в отношениях с мужем.

В то же время перед нами пример типично женской прозы. Образ героини-повествовательницы складывается через репрезентацию ее преимущественно в женских ипостасях — дочери, матери, жены, сестры. По сути, в основе самоопределения каждого — лежащие внутри нас противоречия: «Я вообще не принимала себя и свою натуру: взбалмошную, сумасбродную, с одной стороны, с другой — очень покорную, покладистую и жаждующую любить и быть любимой». Это неотъемлемая гендерная особенность женского нарратива. Равно как и выстраивание женского Я через взаимоотношения с женскими персонажами (сестрами Надей, Верой, снохой Ульяной и, наконец, матерью).

Заметим, что мать-дочь — одна из центральных проблем в истории женской прозы. Как видим, ее не обходят вниманием и современные беллетристы. Образ матери здесь — это своеобразный повествовательный и семейный центр (с особенным преобладанием в первой части повествования). Он интересен во многих отношениях. В прошлом представительница типичной советской женщины — волевой, всё успевающей мамы и жены военнослужащего, принимающей самые ответственные семейные решения, «настоящий боец», которой, несмотря на внутреннюю неуверенность, «все"невозможное" — возможно». В настоящем это и женщина-предприниматель, осуществляющая свою мечту, пусть и вынужденную не до конца сбыться. Это и воспитательница своих детей и внуков, хозяйка дома, а в прошлом травмированная авторитарным отношением отца дочь, со своей раной «нелюбви из детства и непринятия себя».

Иначе поданы мужские персонажи. У них тоже есть своя травма, как у мужа героини, брошенного отцом. Но их поведение скорее более объяснимо, или предсказуемо. Впрочем, читатель сам может оценить гендерную иерархию. Между прочим, мотив ребенка, оставленного отцом устойчив для многих персонажей в романе.

Итак, перед нами автобиографический семейный роман, замкнутый на пространстве семьи и семейных ценностях в условиях, когда «нам пришлось учиться общаться в первую очередь со своими самыми близкими людьми». Это роман-осознание истории, творящейся на твоих глазах. Это роман-преодоление — настигших трудностей, своего устоявшегося быта и утверждение незыблемых семейных и родовых начал. Это своего рода роман-путешествие — в себя, в пространство своих отношений с миром и людьми, столь близкими тебе. Кстати, мотив путешествий, воспоминаний о них — еще один знаковый аспект этого текста. В романе присутствует множество фрагментов, посвящённых путешествиям по разным местам и странам (Крым, Сибирь, Татарстан, Бали и др.). Порой они очень напоминают путевые заметки и подчеркнуто документальны. И эту структурную и даже жанровую особенность можно расценить как своего рода компенсацию той изоляции, в которую погрузился мир в 2020 г.

Так или иначе, дебютное произведение М. Тайсиной может восприниматься по-разному. Наконец, оно может быть расценено (и это важно) как реплика в диалоге современников — нас с вами, свидетелей сложных событий, начатых в 2020 г. и продолжающихся до сих пор, ставших «временем тотального слома шаблонов, сломом сценариев жизни для всего мира».

Кандидат филологических наук Надежда Павлова