О чем тоскует могильщик?

Марина Столбунская, 2021

Этой книгой автор вкратце, в легкой форме, без занудства напоминает читателям о причинах Февральской революции, что сделано в разрезе жизни обычного человека того времени, далекого от политики, хирурга Горина Степана Сергеевича. Волею неких фантастических событий, в которые он попадает уже в конце своей жизни, получив возможность вновь стать молодым и начать жить заново, герой принужден размышлять о жизни отдельного человека и человечества в целом глубже, чем ему бы хотелось. Множество переплетающихся между собой персонажей рисуют, словно мазки кисти, атмосферу столетия, в которое и укладывается период рассказа. Любовь, как неотъемлемая часть жизни, протекает по каждой странице. Иногда с ней приятно иметь дело, но, как это ни парадоксально, чаще она приносит только боль. Эта повесть – грусть о гибели России, сетование о том, как сложно в этой жизни принимать верные решения, и ностальгия о настоящей любви. Вторым по важности персонажем является современная девушка Кристина Карельская. Столкновение с главным героем в корне меняет ее жизнь. Горину удается прожить две жизни за свой век. Как он с этим справился? Ему предоставляется возможность взглянуть в глаза политике с расстояния времени. Что же он увидел?

Глава 3

Трясина — опасное для жизни место

Крис очнулась от того, что ее тело сильно тряхнуло. Почему-то, еще не до конца придя в сознание, она понимала, что это машина наехала на кочку. Девушка издала слабый стон, ее мутило, и болела голова, а тело, словно мешок, болталось от быстрой езды по ухабистой дороге. Окончательно осознав себя лежащей на боку в багажнике машины, Крис сморщилась от боли и дотронулась до головы, нащупав еще свежую, не запекшуюся кровь.

Что же она помнила? Звук тормозов. Понятно, что ее сбила машина, сам удар она даже не успела почувствовать, настолько быстро все произошло.

— Долго еще собираешься гнать? — послышался возмущенный голос явно молоденькой девушки.

— Не лезь! — грубо огрызнулся в ответ тоже не очень зрелый мужской голос. — Ты уже наделала делов! Помалкивай теперь.

— Сам виноват, — завизжала она. — Хочешь порулить? — кривляясь, передразнила низким басом.

— Я говорил, не дави на газ!

Снова воцарилось молчание. Но этого Крис было достаточно, чтобы понять, что произошло, хотя пока не ясно, чем закончится. Только поскорей бы уже, а то мутило невыносимо.

— Ты че делаешь?! — огрызнулся на свою девушку юноша.

— Сумочку ее смотрю. Не видишь, что ли? Тут деньги и телефон такой, как я хотела. Ей-то ни к чему теперь.

— Положи все на место! Вместе с телом сбросим.

— Зачем?! Чего добру зазря пропадать? — искренне не понимала она.

— Ты дура совсем, что ли?! Это убийство, не понимаешь?! Мне и так теперь с этим жить. На таких мелочах и попадаются. Сумку кинем вместе с ней в озеро. Засунь все обратно, сказал!

— Ладно, ладно, — нехотя согласилась она. — А вдруг очнется?

— Ты че достаешь меня?!

— Ниче, просто спрашиваю. И спросить нельзя? Что она, не может прийти в себя? Что делать будем? Должна же я знать.

— Вот достала, дура, трахнем по голове! Что же еще?

Благодаря любопытству девушки Крис теперь знала, чего ожидать. Слабыми усилиями сознания она пришла к выводу, что к сопротивлению не готова, а значит, у нее есть только один выход выжить — притвориться, что она все еще без сознания, и позволить им скинуть себя в озеро, а там уж остается полагаться на навыки плавания. Другого пути девушка не видела.

Вот и машина резко затормозила, накатило так, что не было мочи, но развязка была близка, и она собралась. Крис максимально расслабила тело, представив себя камнем, но пульс подводил, стучал как бешеный, не унять. Только бы им в голову не пришло его прощупать.

Девушка слышала, как открылся багажник, и ощутила на своем лице прокуренное дыхание.

— Да не, она в отключке, — резюмировал юноша. — Бери ее за ноги, а я за руки, надо будет размахнуться, подальше кинуть с обрыва.

— А там глубоко?

— Да, мы с пацанами прыгали в детстве.

Волнение Крис нарастало, если бы не темнота, убийцы разглядели бы ее раскрасневшееся лицо, но уж больно они торопились, хотелось поскорее избавиться от тягостной ноши. Девушка почувствовала, как ее безвольное тело усилием четырех не очень сильных, даже, она бы сказала, слабых рук повисло в воздухе, пару раз взмыло вверх, что усилило тошноту, и полетело вниз в свободном падении.

Сердце девушки замерло, она зажмурилась в предвкушении вхождения в воду. И вот оно. Тупой удар о поясницу и сотни, нет, тысячи иголок пронзили ее кожу. Пусть май и подходил к концу, но купальный сезон открывать было рановато.

Первая мысль, что пришла в голову Крис: «Это конец, это вынести она не сможет». Боль в голове усилилась от спазма, скрутившего холодом шею, мышцы задеревенели, накатило ощущение полной безысходности. Открыв глаза, она медленно падала все глубже и глубже в воде, не сопротивляясь, не дыша, смирившись со своей участью. В полной темноте слабым размытым пятном где-то там, недоступно высоко, светила луна. Смерть подступила совсем близко, она была на расстоянии нескольких секунд.

А дальше что? Крис ясно увидела, что с ней станет уже совсем скоро, как ее тело будет безжизненно болтаться, цепляясь за водоросли, и разбухать в воде, а потом всплывет как раз к пляжному сезону и напугает кого-нибудь из рыбаков или купальщиков.

«Интересно, а рыбы здесь водятся и обгладывают ли они тела утопленников?» — подумала девушка, и от этой мысли словно ток прошел по всему ее телу, и она с остервенением принялась грести руками наверх в диком страхе, решительно передумав умирать и горя желанием выбраться во что бы то ни стало.

Всплыв на поверхность и жадно глотая воздух охрипшим горлом, Крис огляделась. С одной стороны небольшого озера был резкий обрыв, с которого ее и скинули, ни силуэтов людей, ни машины не было видно, а с другой стороны почти вплотную к воде примыкал лес. Карабкаться наверх девушке не захотелось, да и мало ли что, назад лучше не возвращаться, и она поплыла в сторону леса.

Вода была холодная, но страх сильнее, он гнал Крис, несмотря на боль, на сбивающееся дыхание, на судороги. В этой борьбе за жизнь девушка чувствовала себя больше диким зверем, чем человеком, а может, самым диким из зверей — человеком. Кто-то пожелал тебя убить, а ты не желаешь умирать. Кто победит в этой гонке?

Падая на четвереньки, с диким ревом, дрожа каждой клеткой своего тела, Крис выбралась на твердую почву, и тут же ее вывернуло наизнанку пирожными. Сразу стало немного легче, тошнота утихла. Девушка села на траву, обхватив себя руками, оглядывая окрестности и то, что осталось от ее одежды. В воде она скинула туфли и пиджак — они мешали плыть, на ней осталась лишь блуза и юбка, и с них обильно стекала вода. Холодная майская ночь обещала девушке очередное смертельно опасное испытание — умереть от переохлаждения. С головой все было ясно — сотрясение, не самый приятный спутник. Но просто упасть и заснуть никак нельзя, а так хочется.

Крис разделась, выжала ослабевшими, дрожащими руками одежду и встряхнула волосы, от чего у нее закружилась голова. Немного посидев на траве, пока не прошел приступ головокружения, девушка снова оделась и, с трудом поднявшись на ноги, неуверенной походкой поковыляла вдоль полоски леса, разумно полагая, что где-то найдется тропа, по которой сюда выходят люди, чтобы искупаться или пожарить шашлыки. Парень говорил, что прыгал с пацанами с обрыва, а значит, места обитаемые.

— Да! — Крис закричала от радости, тут же схватившись за голову от пронзившей ее острой боли.

Протоптанная дорожка нашлась, но, ступив на нее, она оказалась в полной темноте. Подождав пару минут, пока глаза привыкнут к отсутствию света и начнут различать хотя бы контуры, девушка решилась идти. Когда тропинка пролегала между плотно стоящими деревьями, приходилось двигаться почти на ощупь, но идти надо было, иначе смерть. Страшно было и подумать упасть здесь, в лесу, и не встать. Комары и так не оставляли ее в покое. Крис виделись ужасные картины, как ее ослабевшее тело поедают эти маленькие вампиры, а к ним на пир спешат муравьи, клещи и еще бог знает кто.

Глаза ломило от напряжения, босые ноги беспокоили только поначалу, наступило состояние отупения. Думать было нечем, сознания едва хватало, чтобы держать равновесие, все время заносило то вправо, то влево, то темнело в глазах, она хваталась за стволы деревьев, чтобы не упасть, но тут же шарахалась от мохнатых ветвей, казавшихся ей лапами лесного чудища. Вновь подступила дурнота, а боль в голове не прекращалась ни на секунду и не ослабевала, да еще и ребро, кажется, сломано или треснуло, противно ныло и давало о себе знать при каждом движении.

Наступил момент, когда Крис поняла, что больше не может, что готова сдаться, она упала на колени, споткнувшись об очередную корягу, разодрала ноги в кровь и заплакала от беспомощности, сил встать не было. Но прошло, отпустило, девушка снова поднялась и продолжила бороться за выживание. А через сотню метров густая стена деревьев внезапно расступилась, и перед ней предстала асфальтированная дорога, по другую сторону которой лес будто отражался в зеркале.

Когда израненные ноги Крис ступили на искусственное покрытие, дарующее надежду на встречу с цивилизацией, у нее открылось второе дыхание, и идти стало легче. Но время шло, метры пути плавно перетекали в километры, а пейзаж не менялся, а вот состояние девушки неизбежно ухудшалось. Начался жар, теперь она уже не боялась замерзнуть, наоборот, пот катился градом, во рту пересохло, а губы сами по себе бормотали какой-то бред, и иногда она истерически смеялась, пугая птиц, затеявших предрассветное пение.

Восход солнца порадовал уже почти беспросветно мутное сознание Кристины тем, что стена леса закончилась, и теперь дорога лежала поперек равнины, а вдалеке, словно мираж, предстали ее взору очертания одноэтажных деревянных домиков. Дачный поселок или деревня? Ну, хоть что-то. Еще парочка километров и узнаем, только бы доплестись.

То ли это действительно был мираж, фантазия воспаленного разума, то ли шагала она слишком медленно, но домики никак не хотели приближаться. Крис владело только одно желание — упасть и уснуть, а там будь что будет, но она упрямо плелась.

Ну что ж? Если идти, то обязательно куда-нибудь придешь, это звучит почти как закон. Нечеткому от сотрясения мозга и усталости взору Кристины предстало заросшее, неухоженное кладбище с видавшими не один десяток зим облупившимися железными памятниками с покосившимися красными звездами на макушках. А дальше были дома, одноэтажные, деревянные, старинной постройки, с резьбой на наличниках, но и они давно не видели человеческой заботы и пугающе смотрели на девушку пустыми окнами и наводили ужас скрипом разболтавшихся калиток.

«Хоррор, мираж, это бред или я попала в параллельную реальность», — обреченно подумала Крис.

Раздался петушиный крик, девушка вздрогнула от неожиданности и повалилась без чувств.

«Должно быть, в молодости она была красива», — пронеслось в возвращающемся сознании.

На фоне ярко-голубого безоблачного неба Кристина лицезрела высокую женщину, казавшуюся великаншей, она была очень стара, но величественна. Густая копна вьющихся седых волос собрана в пучок, большие карие глаза светились мудростью и невозмутимостью, плотная паутина морщин, сотканная безжалостным пауком — временем, тщательно спрятала красоту ее лица, царственная осанка выдавала силу личности, платье в мелкий цветочек сошло с картин художников вековой давности. Созерцая эту картину, девушка пришла к выводу, что она не на том свете, на котором была до сих пор.

— Где я? — Крис беспокойно зашевелилась.

— Я тебя нести не могу, — строгим голосом заговорила женщина. — Сама как-нибудь вставай, а там уж дойдем, и я тебе помогу.

— Голова кружится. — Девушка села, и пейзаж, озаренный ярким солнцем, поплыл перед глазами.

— Давай, вставай. — Женщина сильной рукой подхватила ее за плечо и потянула наверх. — Здесь лежать нельзя, до кровати надо дойти. Давай, поднимайся. — Голос женщины не был ласковым, но чуточку участливым.

— Да, я пытаюсь, — бормотала Крис. — Где я?

— Ты давай шагай, разговаривать потом будешь, — тянула ее женщина за собой, а девушка едва переступала, не чувствуя ног.

Прошли несколько расплывающихся в глазах Крис заброшенных домов с разбитыми окнами и покосившимися заборами, пока не попали на ухоженный двор, где бегали, кудахча, куры да важно выхаживали петухи, девушка попыталась им улыбнуться, но губы не слушались. Потом карабкались на высокое крыльцо, дальше были веранда, темные сени, и они переступили через порог. Перед девушкой предстала кухня с огромной печкой и смежная с ней жилая комната, служившая хозяйке и спальной, и гостиной.

— Одежу здесь снимай, постель запачкаешь. — Хозяйка сама сказала, сама и раздела беспомощно мотающую руками девушку, доволокла до кровати и посадила. — Не падай пока, дам отвар, и ноги надо помыть. Сидишь?

— Сижу, — неуверенно ответила Крис.

Ухватившись руками за металлическую спинку кровати, она всеми силами пыталась удержать равновесие. Через несколько минут женщина поднесла к ее губам кружку и велела пить, девушка беспрекословно подчинилась. Затем заботливая хозяйка омыла ей лицо и рану на голове чем-то пахнущим травами, смазала такой же пахучей мазью и наложила бинт.

— Суй в тазик. — Опять сама же все и сделала, опустив ноги девушки в воду и обработав порезы и ссадины. — Ну, можешь лечь, ребра гляну. — Крис сморщилась и застонала, когда она надавила на то место, что выделялось огромным синяком и болело. — Нет, перелома нет, ушиб сильный, заживет. На, вот, выпей еще настойки, все пей, до дна. Вот так. — Что-то горькое на спирту обожгло рот, но после сладкое тепло разлилось по телу, и девушка мгновенно забылась сном.

Вздрогнув от раската грома, Кристина резко проснулась, села на кровати и сразу же повалилась обратно на подушку от того, что потемнело в глазах. В окна стучал дождь, и небо грозно гремело. Девушка вновь села и огляделась. В печке трещали дрова, комната была озарена лишь светом керосиновой лампы, стоящей на столе, за которым сидела прямая, словно статуя, все та же красивая старая женщина, как-то просто старушкой назвать ее язык не поворачивался, ей подходило, скорее, «дама». Она раскладывала пасьянс, не обращая внимания на Кристину. Простая деревенская обстановка не вязалась с образом хозяйки: фотографии на стенах, плюшевые ковры, старый облезлый диван, кровать, стол и большой деревянный шкаф. Все скромно, без изыска.

— Все разглядела? Слезай с кровати, халат накинь, на спинке висит, поесть принесу, — так и не взглянув на девушку, сухо сказала хозяйка и вышла из комнаты.

Крис подчинилась и, неуверенно ступая израненными ногами, присела к столу, завернувшись в мягкую незнакомую ей ткань, каких теперь и не выпускают, и поморщилась от так и не прошедшей головной боли.

Дама вернулась с жостовским подносом в руках и поставила его перед девушкой. На изящном цветочном рисунке красовались тарелка с ароматным, наваристым куриным супом, большой ломоть мягкого хлеба с корочкой, чашка горячего чая и маленький пирожок. Действия хозяйки явно не вязались с ее холодным тоном.

— Спасибо, выглядит очень аппетитно. — Крис слабо улыбнулась женщине, а та села напротив и теперь уже смотрела прямо на гостью.

Девушка хотела было завести разговор, но поняла, что проголодалась настолько, что не в силах разговаривать, пока не уплетет все, что ей послало местное гостеприимство, а пирожок оказался с малиновым вареньем.

— Ты не спеши, наговоришься еще, — будто читала ее мысли хозяйка.

Тепло и легкое потрескивание печки, тиканье настенных часов, шум дождя за окном и ароматный травяной чай окутали девушку приятным уютом, лицо зарделось румянцем, голова еще болела, и довольно сильно, да пошатывало, но блаженная улыбка уже плотно заняла свое место.

— Я вам так и не представилась. Меня зовут Кристина. — Дама молчала, глядя на девушку своим глубоким загадочным взглядом. — Я работаю в гостинице администратором и шла домой, поздно уже было, около десяти часов вечера, смена у меня такая. Дорогу переходила на светофоре, как положено, на зеленый свет, машина сбила. Представляете? Я провалилась, сознание потеряла, а потом очнулась в багажнике, парень с девушкой сбросить меня в озеро собирались и сбросили, но я выплыла. Лесом шла, дорогой, пока на вас не набрела. Такая вот история, — пожала она плечами. — А у вас тут есть парень с девушкой? Не в этой деревне живут? — вдруг испугалась Крис.

— Нет, кроме меня, здесь никого нет. Заброшена деревня. Давно уже.

— Так вы здесь одна? А как так получилось? Простите, не знаю, как вас величать.

— Зови баба Фима.

— Ой, вы такая статная дама, что бабой Фимой и язык не поворачивается называть. По отчеству как?

— Неча церемониться. Баба Фима, я уж лет пятьдесят как баба Фима. Ты на стать не смотри, это только вид такой, простая я, деревенская, без хитрости, одичала без людей, вот и кажусь тебе важной.

— А Фима — это Серафима, значит?

— Ну да.

— Красивое имя.

— И давно вы одна живете?

— Не считала, давно.

— А куда все делись?

— Молодые уехали в город в девяностые, а старые кто за ними подался, кто поумирал.

— А вы не уехали?

— Куда? Моя семья вся здесь на кладбище лежит, жду, когда и я с ними лягу.

— И что, здесь совсем-совсем никого нет? Ни почты, ни больницы, ни полиции, ни магазинов?

— Нету. Даже электричества нет.

— Как такое возможно?! И вам не страшно? Заболеете, занеможете, помрете. Кто ж вам поможет, похоронит, в конце концов? И куда социальные службы смотрят!

— Нет, не страшно, Бог не оставляет без присмотра. Сказать по правде, есть у меня опекун. — Впервые Крис увидела улыбку на лице хозяйки. — Приезжает ко мне раз в месяц, в последний день, так уговорено, проверяет, жива ли, припасы привозит, керосин.

— Родственник ваш?

— Нет, случайный человек, добрый просто. Узнал, что я одна осталась, с тех пор и ездит.

— Хорошо тут у вас, и вам спасибо за помощь, но мне домой бы надо, с работы уволят за прогулы. Как мне до Твери добраться?

— Это только Могильщика ждать, он тебя и отвезет. — Крис удивленно вылупила на нее глаза. — Так зовут его, того, кто приезжает ко мне, Могильщик, он в похоронной службе работает, могилы копает. Имени не знаю, все его так кличут. Но он хороший, ты не бойся, отвезет куда тебе надо, недолго ждать, неделя всего.

— За неделю я точно работы лишусь. А автобусы тут не ходят?

— Нет, — покачала она головой.

— А попутные машины?

— Это те, что тебя подвезли сюда? — усмехнулась баба Фима. — Не рыпайся лучше, поспишь на природе, голова да ребра заживут, а я кое-чего в лечении смыслю. Все, хватит лясы точить, поздно, да и качает тебя. Сейчас налью лечебной настойки, и спи. Давай, залазь обратно на кровать.

Хлебнув лечебного зелья, под все не прекращающийся гром Кристина уплыла в мир снов, так и не успев пораскинуть мозгами о своей судьбе. Ей снился загадочный Могильщик, седовласый татуированный старец с мощной мускулатурой, разработанной постоянным копанием могил, с огромной бородой, заплетенной в косички, и на телеге, запряженной странного окраса серой в бурую крапинку лошадью с пышной серебристой гривой.

Три дня уж прошло, как Крис поселилась непрошеной гостьей у строгой, замкнутой, но заботливой старушки. Первое впечатление о величественности бабы Фимы спало, дело было в высоком росте, а по нраву она оказалась обычной деревенской женщиной, у которой, несмотря на солидный возраст, а ей было 88 лет, все в руках спорилось. Как выяснила девушка, жила она своим хозяйством, но и Могильщик помогал, привозя то, без чего было бы ей сложно обходиться, а вырастить самой на огороде нельзя, — керосин, например, не он, так где бы она его раздобыла?

— А расскажите мне, баба Фима, про Могильщика? — На четвертый день они вышли погулять по окрестностям, Кристина окрепла, голова начала понемногу отпускать — старушка разбиралась в знахарстве.

Стоял теплый солнечный день, и они шли вдоль ставших дикими цветущих садов, вдыхая дурманящий аромат черемухи. В своем длинном платье баба Фима величаво плыла по заросшей свежей травой тропинке, а Крис прихрамывала рядом с ней. У хозяйки обнаружился целый склад старья, оставшегося от бывших соседей, в огромном чулане, и там девушка смогла подобрать себе одежду и обувь, размеры были на выбор. Так, что нашлись удобные, еще советского производства, кеды, брюки и майка, и было чем разнообразить гардероб.

— Нечего рассказывать, — после недолгой паузы произнесла баба Фима тихим спокойным голосом. — Он не велел спрашивать. Ничего о нем не знаю. Валька, подруга моя, последняя сожительница, в больнице городской лежала, да и померла, а дочка ее привезла с похоронным агентством хоронить, он там был. Все на меня смотрел, да больше и не на кого было. Стал расспрашивать, а как узнал, что одна осталась да ехать в дом престарелых не хочу, обещался заезжать. Вот уж больше десяти лет прошло, ни разу не пропустил. Я ему и гроб наказала, давно уж в сарае стоит, все никак не пригодится.

— А вы о смерти мечтаете?

— Мечтать не по мне, я живу, как Бог велит, и все дела.

— А детей у вас нет? — осторожно спросила Крис, но она знала, что старики любят поговорить, пусть и о тяжком.

— Был, хороший сынок был. Сгинул из-за девки.

— Расскажете?

— Да чего уж. История простая. Алешка в город учиться уехал, в институт поступил на инженера, умный был парень. Третий курс уж окончил, как спутался на каникулах с местной девкой, Катькой, красавица она, правда, зараза, но был уже у нее ухажер до Алешки, да в армию забрали. И вот у них любовь прям случилась, он и по воскресеньям начал приезжать, соблазнила, не отпускала, окаянная. Летом свадьбу решили сыграть, да в город она с ним собиралась. Тут вернулся бывший ухажер, бугай бугаем, узнал, рассвирепел, да поколотил моего Алешку до смерти, за неделю до свадьбы это было. Понапрасну парень пропал.

— Посадили ухажера?

— Да, но что там? Два года дали, будто в драке, непредумышленное, так Катька его, обезьяна такая, дождалась, и поженились они, а после в город умотали.

— Да, печально это, — сочувственно сказала Крис.

— Я прокляла их, заговорила, чтобы детей не было.

— И сбылось?

— Не знаю, они и родителей в город забрали, не слышала больше о них ничего, но заговор у меня сильный. Тетка моя знахаркой была и меня научила, я и мужа своего приворожила. Он хороший был у меня. Ученый, врач, выучился на хирурга, да на войне глаз потерял, вот его к нам из города и прислали, на время, а остался со мной насовсем. Девки наши как увидали его, а он статный, красивый был, не смотри, что без глаза, тогда это даже за достоинство считалось, так и накинулись. Мне тоже он полюбился, вот и наворожила.

— Ну, не знаю, не верю я в ворожбу, но спорить не стану, — опасаясь, добавила Крис. — Но вы, баба Фима, думается мне, занижаете себя. Видно же, что красавица. Может, и не в ворожбе было дело, а просто в любви.

На это старушка лишь мечтательно улыбнулась, своим воспоминаниям, наверное.

Майское солнышко припекало, свежий ветерок приятно холодил лицо, резким порывом сорвал с вишни лепестки цветов и посыпал ими седую голову старушки.

— Ой, вас снегом занесло, — засмеялась Крис, — дайте сниму, в волосах запутались. — Чтобы это сделать, ей пришлось на цыпочки вставать. — И наградила же вас природа знатным ростом. В маму или в папу?

— Это не знаю, не видала своих родителей, меня тетка воспитывала.

— Это как?

— Кулаки они были, старших убили, помладше сослали в Бурятию. Мать от груди меня оторвала да тетке оставила, боялась, что дороги не выдержу. Я долго простить ее за это не могла, пока сама матерью не стала. Да ладно уже обо мне, тебе отдых нужен, еле плетешься, смотрю, разморило. Пойдем в дом, ты поспишь, а я обед в печку поставлю.

«Вот, видимо, такой он, отдых у бабушки в деревне, которого я никогда не знала, — думала Крис, шагая рядом со старушкой мимо заброшенных дворов. — Но на пару дней, а после скука смертная обуревает. Не по мне».

— Кристина, эй, Кристина. — Девушка спросонья не понимала, чего баба Фима тревожно шепчет и трясет ее за плечо. — Проснись, там люди приехали, чужаки, не знаю, кто такие. Схоронись в подпол, чую зло от них. Ежели ничего, я тебя кликну, а так лучше спрячься, да поглубже заберись, вдруг заглянут. Пес их знает, что им надо. Чую, не к добру. Лезь, давай, быстрее.

Она отодвинула половик, открыла крышку и затолкала растерянную девушку вниз, под пол, в таком месте Крис еще ни разу не доводилось бывать. Крышка закрылась, и старушка уложила половик на место.

«И чего я сюда залезла?» — недоумевала девушка, ползая на четвереньках по земляному полу, пытаясь найти удобное положение. В подполе можно было поместиться, только сложившись пополам. «Если люди, то я могла бы с ними и уехать», — злилась на себя Крис, что послушалась странного приказа хозяйки.

Наконец она села, привыкая к темноте. Редкие тонкие лучи проникали сквозь деревянные половицы. Ничего и не разглядеть. А вдруг крысы объявятся? Крис поежилась и прислушалась. Слабо, но доходил до ее слуха разговор двух грубых мужских голосов и бабы Фимы, но смысла не разобрать. Несколько минут царила тишина, и послышались шаги массивных, не женских ног, поднимающихся на крыльцо, они отдавались колебаниями деревянных половых досок и были отчетливо слышны девушке.

Мужчина топал по комнате и шарил по ящикам и шкафам, будто что-то искал, и это напрочь отбило у Крис желание вылезать наружу, она сильнее вжалась в столб, у которого сидела, и затаила дыхание. Грубая нога шаркнула по полу, отшвырнув половик, и, подняв крышку, мужчина заглянул в подпол. Крис замерла от жуткого страха, зажмурилась и открыла глаза, только когда крышка грохнулась со стуком обратно.

Девушка слышала, как мужчина вышел из дома, снова донеслись до ее слуха два мужских голоса, хлопнули дверцы автомобиля, завелся мотор, послышался звук отъезжающей машины, и воцарилась тишина.

Крис сидела в оцепенении, все еще стараясь дышать как можно тише, и напряженно прислушивалась, но не слышала ни звука. Где же баба Фима? Уехала с ними? Бросила ее одну? Девушка в панике кинулась вон из подпола.

Мельком окинув взглядом беспорядочно разбросанные по комнате вещи, она выбежала из дома, но перед выходом опасливо притормозила и прислушалась — только кудахтанье кур, да ветер скрипит незапертой калиткой. Крис осторожно спустилась по ступенькам крыльца и осмотрела двор, он был пуст, если не считать живности.

«Неужели и вправду уехала или увезли силой?» — думала девушка, перегнувшись через забор и вглядываясь в сторону проезжей части.

Ничего так и не рассмотрев, кроме свежих следов протекторов на тропинке, Крис вздохнула, повернула голову в противоположную сторону и ахнула — на траве лежала баба Фима. Девушка сорвалась с места и подбежала к старушке.

— Баба Фима, баба Фима! Что с вами? — Она повернула ее лицо к себе и отшатнулась, увидев глубокую вдавленную рану на виске.

Пульса и дыхания не было. Хозяйка гостеприимного дома была мертва, а точнее, убита. На траве не было ничего похожего на то, обо что она могла так удариться, рана была нанесена посторонним предметом с большой силой. Не зря чужаки показались бабе Фиме враждебными, несущими зло. Но что им надо было от одинокой старушки? Грабители? Думали, что у нее есть что украсть. И что же теперь делать ей? Мысли лихорадочно скакали в голове девушки.

Оставив хозяйку лежать на траве, Кристина решительно вошла в дом, положила в авоську краюху хлеба и стала искать, во что бы можно было налить воды с собой. Она твердо решила немедленно убираться из этого дома, подальше от заброшенного места, искать цивилизацию.

«Которая убила старушку? — Она остановилась на мгновение. — Ну, не все же таковы». Успокоила себя и стала готовиться к походу дальше.

Нашла только бидон и решив, что он вполне сойдет, наполнила его водой, выбежала из дома и, бросив прощальный взгляд на лежащее на дорожке бездыханное тело, пошла прочь.

Дойдя до проезжей части, Крис в замешательстве остановилась. Во-первых, надо было решить, куда идти: направо или налево? Во-вторых, бросив взгляд на небо, она вспомнила, что вечер клонился к закату и скоро наступит ночь, в-третьих, у нее вновь закружилась голова, а в-четвертых, ей было просто страшно удаляться от теплого дома и мягкой постели туда, где ее непременно ждет тяжелая дорога.

«Могильщик совсем скоро приедет, осталось всего три дня, — думала девушка. — Подождать и поехать с комфортом. Страшно. А если они вернутся? Зачем? Они же видели, что никого больше нет и нечем поживиться. А нарвешься на тех парня и девушку, что так неумело тебя убивали?»

Крис решительно повернула обратно.

Что ж, надо было готовиться к ночи. Первым встал вопрос: что делать с телом? Крис обнаружила в сарае тележку и, с большим трудом уложив на нее покойную, отвезла под навес во дворе и накрыла простыней. Баба Фима весила не меньше восьмидесяти килограмм, и ребро девушки сразу же откликнулось болью на нагрузку. Это было все, что она собиралась сделать для убитой, с остальным пусть Могильщик разбирается. Нужно бы и полицию вызвать. Но как? У него-то телефон наверняка найдется. Теперь до наступления темноты надо было научиться зажигать керосиновую лампу и обустроиться на ночлег, а в комнате беспорядок.

За уборкой в доме и приготовлениями Кристина не заметила, как наступила тьма. Керосинка была заправлена и горела на столе, девушка устало присела на стул и задумалась. Жутковато. Тихо и страшно. Раньше она не замечала, что на окнах не было темных штор, только тюль, а теперь ей казалось, что со двора кто-то смотрит на нее. Окна закрывались ставнями, но это надо было выйти наружу, а там, в темноте наступившей ночи, ей не хотелось сталкиваться с мертвым телом. Мурашки побежали по телу девушки, она кинулась запирать дверь на крючок, он показался ей ненадежным, а других замков не было.

Крис снова села за стол и постаралась отогнать беспочвенные страхи, навеянные темнотой и мистикой смерти, но вот пламя в лампе дрогнуло, и она завыла от отчаяния.

Просидев так около часа, тупо глядя на огонь, играющий в стекле, девушка немного успокоилась и почувствовала голод. Вспомнив, что баба Фима готовила обед, она заглянула в печь и нашла там горшочек с ароматной картошкой, запеченной с курицей. Наложив тарелку с горкой, Крис села к столу и даже поднесла ко рту полную кушанья ложку, но тут же положила ее обратно, почувствовав, как тошнота подкатила к горлу.

Ничего не оставалось, как лечь спать. Свет тушить она не стала, легла под одеяло, но, закрывая глаза, тут же открывала в испуге. Так продолжалось несколько часов. Кристина ворочалась, била подушку, но уснуть не могла. Сознание все время возвращалось к трупу во дворе, всплывали в памяти рассказы о привидениях, о посмертном опыте, всякое лезло в голову, что мешало уснуть воспаленному сознанию.

За окном начало светать, когда Крис вспомнила о настойке, от нее она всегда хорошо засыпала. Она подошла к шкафчику, из которого баба Фима ее обычно доставала, но оказалось, что он весь заставлен бутылочками.

— Вот те раз! Какую же пить? — вслух произнесла она и сама же испугалась собственного голоса, а еще больше — того, что вдруг за спиной услышит ответ на свой вопрос. Девушка резко обернулась, но комната была пуста.

— Нет, все бесполезно. — Крис обреченно легла на кровать, уставившись в потолок, не надеясь уснуть, и тут-то слегка забылась, но ненадолго, шум во дворе разбудил ее. Куры громко кричали.

Было уже светло, лампа потухла, девушка вышла из дома, и перед ней предстала жуткая картина. Голодные куры клевали простыню, укрывавшую мертвое тело так, что она наполовину с него сползла.

— А ну, кыш! — кинулась на них девушка и стала загонять в сарай, но они разбегались в разные стороны.

«Надо насыпать им корма, — разумно подумала она, а разобравшись с этим делом, вернулась поправить ткань. Ей показалось, что послышался запах разлагающегося тела. — Черт! Что же с ним за три дня сделается! Вот засада! Придется закопать. Да! Так и мне будет спокойно. А что до убийства? Да какая разница, как она умерла».

Решив, что миссия по захоронению бабы Фимы будет лучшим вариантом, Кристина деловито принялась за выполнение поставленной задачи.

Ребро болело, в глазах время от времени темнело, но Крис не привыкла сдаваться. Никогда раньше не держав в руках лопату, она должна была выкопать огромную, по ее меркам, яму, размеры которой она отмерила по гробу, который нашла в сарае. На это у нее ушел целый день. Иногда перекусывая ломтем хлеба, обильно запивая его водой, обливаясь потом больше от слабости, чем от жары, она усиленно работала.

К вечеру небо заволокло тучами. Яма была вырыта, и нижняя часть гроба уже лежала на дне ее. Осталось положить туда тело, накрыть крышкой и закопать. Шатаясь, девушка покатила тележку во двор, чтобы забрать труп, и тут небо разразилось слабым предупреждающим раскатом грома.

— Ну, вот еще этого не хватало! Не мог подождать! Теперь надо торопиться, — ругалась Кристина. — Черт! Вонища! — Она отшатнулась от тела.

С трудом подавляя отвращение и рвотный рефлекс задержкой дыхания, девушка взгромоздила окоченелую покойницу на тележку и покатила на кладбище. Молния пронзила острой стрелой небо, но о мистике думать не было сил, лишь горячее желание быстрее доделать начатое до конца, и наплевать на гром, молнию, даже ливень, если он начнется.

А он начался. Мощный, бьющий потоком по ослабевшему телу, но Крис лишь смеялась, уже к тому времени находясь в состоянии аффекта.

— Ну, нет! Врешь! Я тебя сегодня все равно закопаю! — Кому она это кричала: бабе Фиме или стихии?

Была уже полночь, когда чуть живая Кристина, бросив тележку и инструменты на кладбище, доделав свое дело и захоронив покойную хозяйку одичалого пристанища, увязая в грязи и давно потеряв где-то кеды, доплелась до дома. Она встала посреди двора, истерично смеясь, разведя руки в стороны и подставив лицо под струи небесной воды, желая, чтобы они смыли с нее грязь. И пусть последний майский ливень был холодным и неприветливым, она им наслаждалась, как душем после непосильно тяжелого дня.

— Все хорошо, все хорошо, — шептала себе под нос девушка, направляясь к дому, но недоглядела в темноте и со всего размаху споткнулась об обломок рельсы, невесть откуда взявшийся и непонятно для каких целей валяющийся во дворе. Искры полетели из глаз пуще молнии, сверкающей на небе, ногу пронзила дикая боль. Крис упала на землю, и слезы сами покатились из глаз. Дождь не стихал, а она все сидела, обхватив ладонями больную щиколотку, хлюпала носом и дрожала от холода.

Приступ острой боли прошел, но неестественно вывернутая ступня не слушалась и выполнять свои функции не желала.

— Что?! Еще не все?! — закричала небу Кристина, обвиняя кого-то в своих злоключениях. — Мало было?! Да?!

Девушка попыталась вернуть стопу в правильное положение, но ничего не вышло, только боль усилилась. Силы оставляли ее, так хотелось спать, что она готова была отключиться прямо здесь, во дворе. Но нет, тут нельзя. В луже?

— Доползти до кровати, надо доползти до кровати, — шептала она, с трудом поднимаясь на одной ноге, допрыгала до крыльца, вскарабкалась и уже не помнила, как добралась до постели.

А дальше был провал в сознании, и надолго. Кристина уснула в грязной мокрой одежде, как была, не успев раздеться. Боль в ребре была мелочью по сравнению с остальным. Голова взбунтовалась, к недолеченному сотрясению присоединилась лихорадка, да и с ногой была беда. Крис металась на кровати в бреду, и помочь ей было некому.

Из того, что было после, она помнила лишь обрывки просветлений в своем сознании, но они были слишком короткими, чтобы девушка могла что-то сделать для себя. Остальное — лишь безумная игра воспаленного мозга, переполненного впечатлениями последних дней, мелькали лица, события путались между собой и обрастали фантастическими деталями.

Но этим утром Кристина просто проснулась и поняла, что что-то в этом мире изменилось. Солнечный луч играл на полу, по комнате гулял свежий ветерок, дувший из распахнутого окна. Все вокруг светилось особой чистотой и отраженным светом. На столе, застеленном вышитой скатертью, стояла стеклянная ваза с розовыми пионами, а из кухни доносился слабый, такой родной запах кофе. Сам воздух, который жадно вдыхала Крис, словно был пропитан странной бодрящей энергией, и ничего не болело. Не жарко и не холодно, девушка лежала на чистой ароматной перине и думала, что это конец, что ее больше нет.

Но что за странные крики кур за окном? Она села на кровати и выглянула в окошко. Молодой мужчина в высоких резиновых сапогах, рабочих штанах, с голым накачанным торсом и в резиновых перчатках занимался чем-то странным: ловко ловил кур точным движением руки, отрубал им голову и кидал в железную бочку. Птицы возмущались и пытались убежать, но он был ловчее их.

Оторвав взгляд от окна, Крис вернулась к себе. Девушка помнила, что уснула в совершенно непотребном виде и ужасно страдала от жара и боли. Это он ее отмыл и переодел в чистое белье? Густая краска залила лицо девушки. Лучше об этом не думать. Что до ранений, то она нашла тугую повязку под грудью и такую же на ноге, при этом ступня не болела и выглядела вполне прилично. Кристина ощупала голову, но там был лишь небольшой пластырь.

«Могильщик, — осенило ее. Девушка снова выглянула в окно, мужчина обернулся, и ей показалось, что он ее заметил. Она резко отпрянула. — Точно, это Могильщик, но уж очень он молод на вид. А если не он? Этот совсем молодой. Или кажется издалека?»

Пока Крис в ожидании предавалась размышлениям, укрывшись одеялом до подбородка, мужчина закончил свою странную работу, облил дохлых кур в бочке бензином и поджег. Сквозь открытое окно девушка слышала, как он умылся и переоделся во дворе, прежде чем войти в дом.

И вошел как-то бесшумно, просто появился в дверях комнаты, девушка вздрогнула от неожиданности, а после и вовсе вжалась в спинку кровати, будто увидела привидение или внеземного пришельца.

Его лицо… Это был Мишель, вылитый Мишель, только с окладистой бородой и другой стрижкой, но это был именно он. Его глаза, несомненно.

«Нет, — вспомнила Крис, — это тот, с фотографии. Не может быть! Домой, я хочу домой!»

Не произнеся ни слова, мужчина, теперь уже не по-рабочему одетый, подошел и присел на стул у кровати. Они долго смотрели друг на друга, что думал он — неизвестно, а вот девушка была полна благоговейного ужаса.

— Ты — Могильщик? — сглотнув сухим горлом, решилась спросить она.

— Да. — Он продолжал еще пару минут молча смотреть на нее, не отрываясь, она же замерла, как под гипнозом. — Кофе будешь?

Крис кивнула головой, а он встал и вышел на кухню.

«Черт возьми! Что это еще за фигня?!» — думала девушка, пока он не появился вновь с чашками на расписном подносе бабы Фимы, от которых исходил волшебный аромат, Крис прикрыла глаза, с наслаждением его вдыхая.

— Выбирайся из кровати. Или не можешь? Вроде бы ты в порядке, — сказал он.

— Я не одета. — Крис заметила, как только один уголок его рта на секунду скользнул вверх, но он тут же закусил губу, оглядываясь. Нашел халат, который уже надевала девушка, и, протянув ей, предупредительно отвернулся, чтобы она могла одеться, а Крис так и видела его смеющуюся гримасу.

Это был самый вкусный кофе, который она пила в своей жизни, а еще потрясающие бутерброды с сыром. Могильщик сидел напротив и не сводил с нее глаз.

— Какое сегодня число? — Девушка покосилась на букет пионов.

— Четвертое июня.

— Я что, была без сознания все это время? Ничего не помню.

— Поначалу в буйном бреду, потом я колол тебе снотворное, чтобы организм быстрее восстановился.

— А ты в медицине разбираешься? Как тебя зовут? Меня Крис. — Она немного повеселела.

— Рассказывай, что у тебя с Мишелем и как ты вышла на меня? — Он посмотрел на нее таким строгим взглядом, от которого у девушки похолодели ладони, она онемела и мотала головой, будто не понимает, о чем он.

— Ты бредила, принимая меня за Мишеля, неудивительно, мы с ним очень похожи, бормотала, что сделаешь, как обещала. Что ты ему обещала? Найти меня? Что с бабой Фимой? Ты убила ее? Говори!

— Нет! Не я, — мотала головой Кристина, на глаза навернулись слезы, она почувствовала себя беспомощной под его напором.

— А кто?

— Двое мужчин приезжали, я спряталась в подпол, так баба Фима велела, они убили ее, за что не знаю, я не слышала.

— А ты как меня нашла? Если ты не с ними, то на кого работаешь? — Его голос звучал все строже.

— Да нет же, я не искала тебя, пока не искала, но Мишелю обещала, он просил.

— Но как ты узнала, что я здесь бываю?

— Да не знала я! — Крис вскочила с места и стала эмоционально рассказывать свою историю, расхаживая по комнате.

— Вот и все! — Закончив, она села и уставилась на Могильщика.

— Собирайся, уезжаем, — сухо отрезал он после минутной паузы и, резко встав со стула, вышел во двор.

«Надо отдать ему должное, — думала Крис, копаясь в чулане в поисках одежды, — я здорова, и ногу он вправил. Но бандит, сущий бандит, и кличка подходящая. А как он с курами расправился!» — Она невольно почувствовала себя на их месте: вот он уже схватил ее за горло, осталось только рубануть.

Девушка утвердилась в своем заключении, когда увидала, на каких нынче машинах разъезжают копатели могил. Оказалось, что на джипах премиального класса. Могильщик стоял, прислонившись к капоту, глядя вдаль невидящим взглядом, лицо его было сурово и не располагало к беседе.

Он окинул девушку немного недоумевающим взглядом, на что она поежилась.

— Что нашла, то и надела, — с вызовом пояснила она.

Да, одежда была старомодной и не сочетающейся, но долго рыться в куче белья ей не хотелось, не терпелось покинуть неприятное место.

— Садись, — грубо произнес он, и сам направился к водительскому месту.

Хотя личность Могильщика ее пугала, на заднее сиденье садиться Крис не стала, а, улыбнувшись от удовольствия, утонула в мягком кожаном кресле подле него и с наслаждением втянула аромат респектабельного салона.

— Мишель тебе кто? — решилась спросить девушка, когда они тронулись с места.

Вместо ответа он лишь покосился на нее.

— Ладно, и я не буду отвечать на твои вопросы, — покачала она головой и бесцеремонно ткнула пальцем кнопку включения радио, из которого тут же полилась мелодия модной песенки.

Крис мотала головой в такт и негромко подпевала, Могильщик никак на это не отреагировал.

— Слушай, — вдруг закипела она, когда они проехали уже довольно приличное расстояние, — тебе не кажется, что я немного жертва в этой истории?! Ты со мной обращаешься, будто я тебе что-то должна! Вот захочу и не отдам тебе пакет!

Могильщик промолчал.

— Да черт возьми, чего ты молчишь?! — зло толкнула она его в плечо, при этом он не потерял управления машиной и лишь усмехнулся. — О, понятно! Ты из тех, кто выполняет для своих хозяев грязную работу. Так ведь? Сейчас стребуешь с меня пакет, да в лесок. Так? Зароешь где-нибудь по-тихому. Поэтому тебя Могильщиком зовут? Да? А, забыла! Ты же не отвечаешь.

Он продолжал молчать и не реагировал на провокации, наконец, Крис наскучило, и она задремала в кресле. А проснулась от его голоса. Они стояли на въезде в город.

— Где мы сейчас можем найти твоего брата? — спросил он строго.

Крис молчала, уставившись в лобовое стекло.

— Хочешь, чтобы у него были неприятности? Ты уже мне его сдала. Я легко и без тебя могу справиться. Надо было бы тебя убить, убил бы. Ты неверно толкуешь ситуацию. Я не даю тебе лишней информации в твоих же интересах. Пока я не определился, чем ты рискуешь, — спокойно сказал он.

— Сейчас рано, позже можно застать у спортивного клуба, у него тренировка в девятнадцать часов.

— Думаешь, сумка еще в машине?

— Скорее всего, — пожала она плечами, — зачем ему ее домой тащить, там кимоно для айкидо.

— Айкидо? — усмехнулся он.

— Что? — огрызнулась она.

— Ничего. Просто представил. — Он тронулся с места.

— Еще четыре часа. Куда едем? — спросила Крис.

— Покатаемся по городу, перекусим.

— Домой отвези меня.

— Потом, сначала дело сделаем.

— Я хочу переодеться. Как я в этом перед братом предстану?

— Нормально. — Могильщик покосился на девушку.

— Нет, клуб недалеко от моей квартиры, — раскипятилась она. — Я настаиваю! Вези меня домой.

Она сказала ему адрес и не хотела успокаиваться.

— Ладно, — неохотно согласился он.

Когда подъехали, Могильщик вышел из машины вместе с девушкой.

— Я одна пойду, не бойся, не исчезну. Как ты сам говорил, я брата своего сдала, мне деваться некуда.

— Как хочешь. Дома кто есть? У тебя же нет ключа.

— А это как раз не проблема. В тот день я рассталась со своим парнем и он, съезжая, должен был оставить ключи в почтовом ящике. Это прям мне на удачу, — улыбнулась девушка.

— Ну, давай. Жду. — Он присел на скамейку возле подъезда.

Откопав под грудой рекламных рассылок и счетов связку ключей, Крис обрадовалась им, словно кладу. Как хорошо вернуться домой! Приключения — это интересно, но хорошо, когда в меру, а ее мера уже была превышена, надо было дать себе отдых, затем обо всем подумать и что-нибудь с чем-нибудь сделать.

«Скорее всего, придется переехать, работу в Твери мне не найти. Петербург или Сочи?» — думала девушка, поднимаясь в лифте.

Открыв дверь, она с удовольствием сбросила чужую ношеную обувь и надела любимые тапочки.

— Вот свинья, все вверх дном переворотил, — ругалась Крис вслух, осматривая квартиру. — Не мог по-человечески свалить. И чего ему было так копаться в моих вещах?

Она раздвинула шторы и только и успела, что охнуть, почти лишившись сознания от испуга. На нее смотрели два бугая, прятавшиеся за занавесками. Один из них сразу же сгреб ее в охапку и зажал рот вонючей рукой. Жалкие сопротивления девушки, владеющей приемами айкидо, против такой силы оказались бесполезны.

Усадили на стул, связали трепыхающуюся девушку по рукам и ногам, заклеили рот скотчем, Крис лишь возмущенно мычала и в бешенстве сверлила их ненавидящим взглядом.

Оба бандита выглядели примерно одинаково — мощные атлеты, коротко стрижены, с туповатыми от грубой работы лицами. Они сразу заполнили собой большую часть комнаты, стало тесно, неуютно и тревожно.

— Итак, Карельская Кристина, — начал один из них твердым, не признающим возражений голосом, — когда мой приятель отклеит скотч от твоего рта, ты откроешь его только для того, чтобы рассказать, где диск, который передал тебе Мишель. А в идеале ты нам его отдашь. Надумаешь кричать, сразу получишь разряд. — Он мотнул головой, а второй продемонстрировал девушке электрошокер. — Дальше, если вразумительного ответа у тебя не найдется, к сожалению, нам придется тебя пытать. Таков регламент. Хотя мы, поверь, совсем без удовольствия ему следуем, но такая наша работа, — вздохнул он, — сама должна понимать. Все ясно? — Крис кивнула головой.

«Ах, вот чего! — со скоростью света замелькали мысли в голове девушки, пока бандит лениво произносил свою речь. — Я же не могу сказать им правду. Подставить Никиту? Что они с ним сделают? Он еще будет сопротивляться. Да и где та сумка, точно не известно. Что же отвечать? Что? А Могильщик? Он не с ними или методы у него деликатнее?»

— Можешь говорить, — зачем-то сказал второй, отлепляя ленту, будто она не поняла бы и сама.

— Я не знаю, про какой диск вы говорите, мне Мишель передал бумажный пакет на сохранение, но я не заглядывала в него, он был запечатан. Меня сбила машина, молодые парень и девушка, они засунули меня в багажник и отвезли на озеро, где пытались утопить, и сумку, в которой лежал пакет, туда же сбросили. Меня не было дома все это время, пока выплыла, да люди приютили, вылечили. Сами посмотрите, я в чужой одежде, в бинтах. Ребят, у меня нет того, что вам надо. Сумка на дне озера.

— М-да, — покачал головой бандит, — это все было бы очень печально и иронично, но так не бывает, такие диски просто так в озерах не тонут, поверь моему опыту, девочка, и начинай говорить правду.

— Но это и есть вся правда. Что я могу еще сказать? — Крис хотелось плакать, сильно, она чувствовала, что пытать все-таки будут, а она этого точно не выдержит и тогда подставит брата. Уголки губ предательски поползли вниз. — Это правда, — тихо добавила она, шмыгнув носом.

— Заклей рот, — приказал говоривший бандит своему приятелю и вытащил из кармана нож, девушка только и успела возмущенно замычать. — Будем разговаривать по-другому.

Мужчина рванул блузку на груди Крис, в глазах ее застыл бешеный испуг. А когда он неглубоко полоснул по коже острым лезвием ножа, девушка потеряла сознание. Едкий запах ударил в ноздри, Кристина заморгала и застонала, вспомнив про порез, который горел, опустив глаза, она увидела, как из раны сочится кровь. В глазах девушки сверкнула животная ненависть, теперь она ни за что не сдастся и не произнесет ни слова, включился механизм отрицания и сопротивления. Пытка подействовала на девушку не так, как планировали бандиты. В голове ее мелькала мысль о Могильщике, но она не была уверена, что они не заодно.

— Говорить будем? Что? — Он не разобрал, что она промычала. — Отклей, — махнул он товарищу. — Ну?

— Я сказала, что пакет на дне озера, мне нечего больше сказать. Это правда! Зачем мне лгать?! Сами подумайте? Какой мне в этом резон?

— Сука! Тварь! — Он со всей силы ударил ее по лицу от отчаяния, что она действительно говорит правду. Из носа Крис потекла кровь, она застонала. — Говори, мразь!

— Это правда, — прошептала она.

Бандит снова ударил девушку по лицу и отошел, в гневе хватаясь за голову, а после стал жарко обсуждать со своим товарищем ситуацию. К удивлению Кристины, они перешли на французский язык, но она понимала, что они говорят. Мужчины сошлись на том, что девушка не врет, и это было для них серьезным ударом, они были в бешенстве.

— Сдохни, тварь! — прошипел бандит сквозь зубы, и девушка уже попрощалась с жизнью, когда он замахнулся, чтобы ударить ее ножом в живот, но вдруг его рука неестественно вывернулась, и раздался неприятный хруст и теперь уже его, бандита, вой от боли.

Так близко Крис видела спарринги только на тренировках и семинарах по айкидо, но теперь они казались ей балетом по сравнению с тем, что творилось на ее глазах. Возникший из ниоткуда на ее удачу Могильщик вступил в кровавую драку с бандитами. Сломанная рука не помешала мучителю Крис оказывать жестокое сопротивление, но преимущество было на стороне ее спасителя.

Быстрые жесткие удары, резкие точные приемы, ни одного неуклюжего или ненужного движения, все трое были спецами в мордобое, но довольно скоро оба бандита завершили свою роль в драке потерей сознания. Нет, не сознания, жизни, Могильщик не стал связывать им руки, только отодвинул ногой с дороги, приближаясь к девушке.

— Ты их убил? — с дрожью в голосе спросила Крис, когда он отвязывал ее от стула.

— Да, так надо было, — спокойно сказал он, осматривая ее раны.

Ей, конечно, не было жаль бандитов, пытавших и собиравшихся лишить ее жизни, но все же это было как-то жутковато.

— У меня в машине аптечка, лучше там обработаем, глубокий порез, придется зашивать. Идем. — Он потянул девушку за руку, но она воспротивилась. — Что?

— Куда?! Это моя квартира, и надо вызвать полицию.

— С ума сошла!

— Знаешь, я в такие игры не играю! Отвали, — она отпихнула Могильщика, — я вызываю полицию, а ты можешь уматывать, я скажу, что не знаю, кто ты.

— А, наверное, скажешь, что ты их уложила на месте, — усмехнулся он.

— Зачем? Скажу, что их было трое, они поссорились, и один из них психанул.

— О, — он запрокинул голову, — ты понимаешь, с чем связываешься? Двоих я убил, но у них есть еще люди. Если до тебя добрались, то убьют, не сомневайся, и полиция тебя скорее им сдаст, чем спасет. При таком вот раскладе я — твоя единственная надежда на спасение.

— Да откуда мне знать, кто ты такой? Может, и ты с ними, только методы у тебя другие. Тебе хочется получить пакет, и им тоже он был нужен.

— Крис, Мишель просил передать его мне, чтобы он не попал в их руки. Это же так просто понять, — спокойно сказал он.

— Как ты оказался в квартире? — с вызовом произнесла девушка. — Ты не знал номера.

— Тебя долго не было, я беспокоился. По почтовым ящикам определил номер, ты же свой разворотила, ключа-то не было. Звонить не стал, открыл отмычкой из предосторожности, и не напрасно, как видишь.

Это было так, чтобы отворить дверцу, ей пришлось ее выломать. Она решила, что починит потом. Другого выхода не было, ключ от ящика тоже утонул в озере.

— Надо уходить, потом продолжим разговор, дольше оставаться опасно. Если им будут звонить, а они не ответят, то сюда придут другие люди, они, кстати, и приберут своих товарищей. Бери что тебе нужно, только быстро, и пошли отсюда.

— Почему? — Уголки ее губ поползли вниз. — Я не хочу в этом участвовать! Ты не можешь их убрать и оставить меня в покое? Я хочу вызвать полицию!

— Крис, Мишель подставил тебя под раздачу. Ты — почти труп. Ты — в трясине по горло, если я не помогу тебе, тебя убьют, и никакая полиция тебе не поможет. Так, что не разводи нюни, а собирай вещи и уходим.

— Да, пусть горит этот ваш Мишель в аду! Какого черта мне все это надо?! — У Крис началась истерика, она не могла никак поверить, что все настолько серьезно, что к прежней жизни ей не вернуться, что она должна убираться из своей квартиры. И это тогда, когда она так устала, больна, слаба и отдала бы все, чтобы оказаться в прежней реальности. Слезы бурным потоком потекли из ее глаз, девушка задыхалась от них и совсем некрасиво похрюкивала. Да, уж, очаровательно плакать Крис не умела.

Могильщику ничего не оставалось, только обнять ее.

— Ну ладно, ладно, я сильно тебя напугал, не так уж все плохо, я помогу тебе, прошу, только давай уйдем отсюда. Ты посиди, попей воды, я соберу тебе что-нибудь из вещей. — Он усадил хлюпающую Крис на стул и вышел из комнаты, а через пару минут вернулся с набитой одеждой сумкой.

Ехали молча. Девушка надулась и стыдливо отворачивала распухшее от слез лицо, а Могильщик решил дать ей немного времени успокоиться.

— Зачем сюда? — Крис удивленно повернула к нему голову, когда они въехали на подземную парковку. — И что у тебя с лицом? — спросила она в еще большем недоумении.

— Что с лицом? — Он посмотрел на себя в зеркало заднего вида. — Все нормально.

— Вот именно. Оно было разбито, ссадина на подбородке была и на лбу.

— Да нет, ты спутала, это я чужой кровью испачкался, умылся, когда выходил. Приехали. — Он припарковал машину.

— Ты чего? В торговый центр собрался? Я не пойду! Ты видел, на кого я похожа?! — Она показала на порванную и запачканную кровью блузку.

— Всего лишь пересядем в другую машину, но сначала я обработаю твои раны. Блузку сними. — Он достал с заднего сиденья сумку и, положив на колени, стал в ней рыться. — Немного будет больно, скобы наложу.

Могильщик обработал рану Крис, зашил и заклеил пластырем, осмотрел нос, разбитую губу.

— Пока все, Крис, ты оденься и выходи, я подожду снаружи.

Он забрал свои вещи и вышел из машины, а девушка осталась в салоне одна. Нехотя заглянула в сумку, которую он ей сложил. Что же он там ей насобирал? Ну ладно, вроде все нужное. Все теперь воспринималось в штыки. Будто делая ему одолжение, Крис переоделась.

На противоположной стороне парковки они сели в неприметный «Опель», с предыдущим автомобилем не сравнить.

— И много их у тебя? — зло усмехнувшись, спросила девушка. Он не ответил и повернул в сторону спортивного клуба.

— Рано еще, — сказала Крис, когда они припарковались на удобном для просмотра территории месте.

— Подождем, — сухо ответил он.

— Я есть хочу, — вяло произнесла она.

Могильщик покопался на заднем сиденье и достал термос и контейнер с бутербродами.

— Запасливый, — усмехнулась девушка. Она так устала от всего этого, что думать и сопротивляться обстоятельствам больше не было сил. Но перекусив, Кристина немного окрепла. — Как мы возьмем у него сумку? — спросила она. — Я в таком виде! Он не должен меня видеть. Ты пойдешь? И что скажешь ему, что я просила забрать? Но меня, само собой, родственники в розыск объявили, и тебя он сочтет за похитителя. Надо придумать легенду.

— Поверь, это лишнее. — Могильщик многозначительно на нее посмотрел.

— Ну нет, ты собираешься бить моего брата? Учти, у него второй дан, да и на помощь могут подойти другие. Что вообще ты себе думаешь?! Я не разрешаю тебе бить моего брата!

— Не кипятись, успокойся. За кого ты меня принимаешь? Я очень деликатный человек и дерусь только тогда, когда это действительно необходимо.

— Ага, я заметила. И людей убиваешь так, невзначай, — сверкнула она глазами. — Учти, я убью тебя, если ты причинишь вред брату, — с неподдельной угрозой в голосе сказала она.

— Верю, — кивнул он. — Ты отчаянная, не сказала ничего бандитам. Я восхищен! Правда!

Крис покраснела, но, вспомнив, что ей пришлось пережить, покрылась мурашками от страха, что такое может повториться.

Она, конечно, не хотела объявляться перед Никитой. В их семье всегда было так заведено, что он правильный, а она безбашенная, родители постоянно ставили его ей в пример, да папа часто попадал на деньги из-за ее приключений. Покажись она теперь в таком виде с непонятным типом в компании, спешно хватая сумку и бормоча что-то невнятное, брат решит, что его сестра совсем с катушек слетела. Так что выбора не было.

— Вон, синяя машина подъезжает, — сказала она и сползла на сидении, чтобы ее не было видно за приборной доской.

Могильщик вышел, и только Никита заглушил мотор и открыл дверцу, не успев сделать шаг наружу, как бесшумным резким движением тот оказался возле него. Пара секунд, и багажник открылся сам собой, Могильщик подошел к нему, нашел сумку, похожую по описанию, которое дала Крис, захлопнул дверцу и в следующее мгновение был на своем водительском сиденье, спешно тронувшись с места.

— Что ты с ним сделал? — Девушка беспокойно проводила взглядом синюю машину с опустившим голову на грудь неподвижным водителем.

— Не волнуйся, пару минут отдохнет и очнется. Поверь, так лучше для него. Сумка та?

— Да.

— А пакет? — Он бросил на нее нетерпеливый взгляд, а она скривилась ему назло. — Да все с твоим братом нормально. Меньше знает, дольше проживет. Ты впутать его хотела?

— Здесь твой пакет, на месте и фото. — Она достала карточку и долго всматривалась, о чем-то грустно задумавшись.

Дело было сделано, ехали молча, а куда — знал только Могильщик. На душе у Кристины скреблись кошки, теперь у нее не было дома, он был осквернен навсегда валявшимися там трупами. Она поежилась от воспоминаний о жуткой картине и покосилась на водителя, он убил их без оружия, свернув обоим их толстые шеи.

Машину оставили в гараже, до дома надо было пройти пару сотен метров по парку. В небольшом пруду плавали утки с молодым выводком, дети с мамашами кидали им хлебные крошки. Крис и Могильщик медленно шли по дубовой аллее, она держала его под руку, хромая на одну ногу. Со стороны они могли бы показаться идущей домой после напряженного трудового дня семейной парочкой, у нее был усталый вид, а он — напряженно задумчив.

Могильщик привел ее в однокомнатную квартиру, располагавшуюся на пятом этаже в доме с видом на парк. Крис огляделась, обстановка была добротной и современной, но безликой, больше похожей на съемное жилье. Не было ничего, что бы говорило хоть что-то о его хозяине.

— Снимаешь?

— Нет. Я здесь редко бываю, располагайся в комнате, она тут одна. Посмотрю, из чего можно приготовить ужин. — Он вышел, а Кристина грустно посмотрела в окно.

Вот она в чужой квартире, с неизвестным мужчиной, доверять которому вряд ли можно, и совершенно не представляет, что теперь с ее жизнью происходит. Слезы грозили покатиться неконтролируемым потоком из ее уставших, покрасневших глаз, если бы он не подошел сзади и не обнял ее по-дружески за плечи.

— Посмотри на меня, — сказал Могильщик и развернул Крис к себе, заглянув ей в глаза. — Для Мишеля люди все равно что лабораторные крысы, он не подумал, втягивая тебя в свою историю, о твоей судьбе, ему просто не пришло в голову, что он может этим сломать тебе жизнь, и это абсолютно в его духе. Он — человек науки, гений, оторванный от реальности. Был. — В его глазах мелькнули огоньки и потухли на последнем слове, она почувствовала, как он любил его. — Я в ответе за его поступки. Его вина — моя вина. Сейчас тебе страшно и грустно, но я сделаю все, чтобы исправить ситуацию, смягчить последствия его необдуманного поступка. Ты не должна меня бояться, я не причиню тебе вреда.

Девушка пожала плечами.

— Прости, что так вышло с Мишелем, Крис. Я все исправлю, ты сможешь вернуться к нормальной жизни, обещаю. — Он смотрел ей в глаза откровенным голубым взглядом, ничего угрожающего в нем больше не было.

— Из-за чего все это? — спросила девушка. — Что там? Диск? С информацией?

— Я обязательно тебе расскажу, но не сегодня. Это долгая история. Теперь прими душ, поешь и отдохни, а завтра займемся твоим спасением, — улыбнулся Могильщик.

Крис всмотрелась в его искреннее лицо, он был того же, что и она, возраста, излучал мужественность, которую она так искала среди слабых мужчин, толпящихся подле нее, и ей захотелось положить голову ему на грудь, ища покоя и защиты, но из носа закапала кровь ему на рубашку.

— Присядь, я сейчас. — Он вышел за аптечкой, а вернувшись, вставил ей в кровоточащую ноздрю ватный тампон.

Могильщику вдруг стало так невыносимо жалко эту бедную хрупкую девушку с синяками на лице и раной на груди. Сколько ужаса она пережила в руках бандитов! В этот миг он был очень зол на Мишеля.

— Все хорошо. — Он обнял ее и погладил по плечу. — Я позабочусь о тебе, больше никто не сделает тебе больно. — Девушка прислонилась к его груди. — Тебе надо поесть. — Через некоторое время Могильщик решил прервать их идиллию.

— А ты один живешь? — спросила Крис, расхаживая по квартире, пока он хлопотал на кухне. — Девушка у тебя есть?

— Один.

— Хотела бы спросить, чем занимаешься, но правду ведь не скажешь.

— Могилы копаю, работаю в ритуальном агентстве, — на полном серьезе ответил он.

Девушка вошла в кухню и села на стул, уставившись на него, чтобы хоть по мимике читать, издевается ли он над ней или нет.

— Это правда, — искренне произнес он.

— Ага, так и поверила. Я думаю, что ты наемный киллер, свободный художник, так сказать, — мечтательно закатила глаза Крис.

— Ты так романтично это говоришь, будто такой парень был бы предметом твоих мечтаний.

— Нет, конечно, это мое о тебе мнение.

— Из чего же оно складывается? — Он резал салат.

— Ну, ты умеешь драться и даже убивать. Это еще с курами было видно, как ловко ты их ловил и безразлично отрубал им головы. У тебя несколько машин, запрятанных в разных местах, и среди них попадаются очень недешевые. Прозвище, опять же. Могильщик, — протянула она. — Точно могильщик. Живешь одиночкой, да и хата, похоже, у тебя не единственная. Плюс всякие медицинские штучки. Ты разбираешься в лекарствах, умеешь вправлять вывихи, а в твоей аптечке запросто лежит медицинский степлер. Этого мало? — Крис подняла брови.

— Кристин, мне в наследство досталось много денег, я могу не работать вообще.

— Допустим, ты филантроп. Поэтому чудишь и копаешь могилы. Но зачем тебе несколько машин? Это попахивает конспирацией.

— А это уже связано с Мишелем, и пока тебе знать не полагается. Готово. — Могильщик закончил сервировку стола. — Завязывай болтать, а то пищеварение испортится. Чтобы тебе было спокойней, скажу, что в этой жизни, помимо кур, я убил только двоих человек, и то чтобы они не убили тебя.

Он сказал «в этой жизни», умолчав про убийство в далеком прошлом, но Кристина уловила грусть в его глазах.

— Как тебя зовут? — проникновенно спросила она.

— В этой жизни у меня нет имени, — твердо ответил он.

— Буддист что ли? — засмеялась девушка.

— Считай, что так.

— Ясно, это воплощение тебя не интересует, ты ждешь следующего. Умора, — не унималась она, и Могильщик широко улыбнулся ей в ответ.

После ужина они стояли на лоджии и смотрели на выплывший на потемневшее небо серп убывающей луны. Прямо под окном росла береза, совсем близко, Крис захотелось протянуть к ней руку и дотронуться до раскидистой ветки, так она манила своей свежей листвой. Девушка высунула руку из окна.

— Нет, не достанешь, — сказал Могильщик.

— Ты пробовал?

— Всегда, но это лишь иллюзия, она дальше, чем кажется.

— Обними меня, — грустно попросила девушка, и он обнял ее за плечи. — Не так, — прошептала она.

— Тебе пора спать. — Он отодвинулся и посмотрел ей в глаза.

— А тебе?

— Мне надо подумать.

— Ночью?

— Да.

— А спать?

— Может быть.

— Ложись со мной. — Крис бросила на него горящий взгляд. — Я не усну.

— Уснешь, — усмехнулся он. — Я сделаю тебе волшебный укол, и ты уснешь сном младенца.

— Я не хочу укол, — капризно ответила девушка. — Что у тебя за манера, колоть, не спросив? И там, в деревне.

— Поверь, тебе бы не понравилось быть в сознании. А сегодня ты слишком много пережила, тебе нужен отдых.

— Скучный ты, хоть и загадочный, — резюмировала Крис.

Могильщик заботливо приготовил девушке постель, уложил, сделав обещанную инъекцию, даже погладил по волосам и подержал за руку, как она просила, пока не уснет. И лишь только дыхание ее сделалось размеренным, а лицо расслабленным, он сбросил со своего улыбку, беззвучно выдохнул в сторону и нервно стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки. Бросив еще один задумчивый взгляд на спящую девушку, он вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Прошло уже больше получаса, как, обессиленно опустив голову на руки и глядя на нераспечатанный пакет, Могильщик беззвучно плакал, просто плакал, сидя за кухонным столом.

Наконец он решился. Внутри лежали три внешних диска по два терабайта каждый и письмо, написанное каллиграфическим почерком на французском языке.

«Отец, я молю Бога, если он есть, чтобы это письмо попало в твои руки. И если ты читаешь его, то знай, что я счастлив тем, что могу сказать тебе последние слова. Первое — я люблю тебя. Я так рад, что ты был со мной и ты был прав, и это второе, в чем я хочу тебе признаться. Не плачь обо мне, я ушел по доброй воле, в душе моей покой, я распрощался с этой безумной идеей и принимаю смерть как благо и свободу. Спасибо тебе за все. Но я слаб, я очень слаб. Я уничтожил все в лаборатории, кроме этих дисков. Не смог. Отдаю их судьбу на твою волю, рука не поднялась. Я знаю, что ты мудр и распорядишься ими так, как должно. А я и так зашел слишком далеко и проклят теми, кто верил в меня. На правах сына взваливаю на тебя эту ношу. Прости. Твой любящий Мишель.

P. S. Увидимся на том свете, если он существует. Знаешь, сейчас безумно хочется, чтобы существовал. Не могу поверить в то, что еще миг, и я исчезну».

Глаза Могильщика просохли, но сердце запело песнь воспоминаний, и он сидел неподвижно в глубокой задумчивости несколько часов кряду, размышляя о своей жизни.