Четвертое измерение

Марина Мельникова, 2019

Судьба – это то, что нам навязывают; а то, что получилось, называется биографией. Михаил Жванецкий

Глава 8

Уже на следующий день Влад в новеньким комбинезоне с логотипом компании, частью которой стал, в каске и непромокаемой куртке спустился в шахту праксидиума, а дальше по накатанной — день за днём. Добываемый ими красный минерал по слоистой структуре очень напоминал каменный уголь. С помощью хитрых лабораторных манипуляций удивительное вещество превращалось в «антиграв», использующийся в качестве топлива для космических кораблей братьев по разуму и в различных хозяйственных модулях: транспортных, погружных, грузовых и многих других, названия которых он ещё не знал.

Поначалу работа показалась ему невыносимой. Тело, привыкшее к физическим нагрузкам в спортзале, болью известило о наличии мышц, о существовании которых он и не знал. Однако спустя время он начал привыкать к однообразному, монотонному труду шахтёра и приобретать сноровку. Уже меньше страдал от сырости и духоты на рабочем месте, а сон стал самым большим подарком. Хотя и он порой не приносил облегчения: являлись кошмары. Они вносили в сознание молодого человека хаос, словно проверяя его на прочность.

Влада преследовало почти бредовое видение: он застревает в узкой горизонтальной выработке, не имеющей выхода на поверхность. Зачастую его крик ужаса будил коллег, с которыми он делил казарму на шесть коек. Мучительное физическое напряжение в первые недели ученичества и мелкая пыль праксидиума — отрава, которую он вдыхал — сыграли с ним злую шутку. Он заболел. Несколько дней не проходила рвота и лихорадка, его тело ломило, а бредовые видения разгулялись не на шутку: беспрестанно всплывающие среди гула голоса штейгеров^[5], выкрикивающих приказы; скрежетание погружного модуля, резко снимающегося с упоров и камнем летевшего вниз на дно красной ямы; мелькающие в бесшумном полёте тусклые лампы; закрытые дверцы вентиляционных ходов.

— Нет, парень, так дело не пойдет! Очевидно, минерал для тебя — яд, — воскликнул Пато, очередной раз, придя проведать Влада. — Тебя надо переводить в проходчики, иначе ты долго не протянешь. У них стальные мышцы и слабые мозги, хм… впрочем, последнее к тебе не относится.

Сразу после выздоровления Влад приступил к новым обязанностям. Пато, очевидно, имеющий зуб на специалистов-проходчиков, неверно истолковал суть профессии. Да, стальные мышцы очень были нужны, но извилинами пришлось шевелить изрядно. На специальных курсах молодому человеку вдалбливали азы знаний: развивали память, технический интеллект, наблюдательность и внимание. Его мозг сначала полоскали, затем сушили, а после и вовсе вынесли. Но он смело шёл вперёд, увлекаемый жаждой новых знаний.

Ещё Влад заметил странные метаморфозы, происходившие с его телом. Поначалу красная пыль минерала сильно разъедала кожу, ставшую одной саднящей болячкой. Раны заживали долго, а зажив, оставляли тёмный и грубый рубец. Но вдруг, его клетки, словно напитавшись ядом и выработав противоядие, перестали реагировать на отраву. Его кожа словно пришла в себя после ужасного периода болезненного и вялого безразличия к жизни. Цвет её стал отливать бронзой, как у человека, отдохнувшего на курорте, а царапины, шрамы и порезы, оставленные острыми кромками породы, исчезли, будто их и не было. Выходя из шахты, он словно отряхивался, как собака после мытья, и обновлялся.

Часто Влад бился над загадкой: «Как не зачахла душа несчастных людей, заброшенных нуждой на край мира, под гнётом, казалось бы, непосильной ноши?» Ведь при всей технически продвинутой цивилизации инопланетных братьев непроизводительный физический труд никак не заменялся на механический. Живые машины были выгоднее роботов. Единственное достижение — рельсовая дорога для вагонеток на ручной тяге была заменена громоздкими модулями, совмещающими функции доставки шахтёров к месту работы, грузовика-транспортировщика и погрузчика. Но при всём при этом коллеги Влада считали, что их жалкое существование — это норма для всей Вселенной. Постепенно он и сам превращался в живую машину.

Особенно большое влияние на молодого человека оказывал по-отечески относившийся к нему Пато. Он видел, что Влад по развитию выше рабочих, нуждой заброшенных в адское пекло. Он чувствовал, насколько парень разносторонне развит, ему нравились его решительность и ум.

Подземные скороходы по-доброму отнеслись к новобранцу — он не жаловался, даже когда валился с ног от усталости. Впервые случайный работник так быстро освоился с шахтерской жизнью. Своеобразное соперничество возникло только между Владом и длинноногим Теоном. Последний считал, что у механиков больше мозгов, чем у проходчиков, и постоянно пытался это доказать. Но со временем мудреные рассказы о вещах, в существование которых Влад не верил, иссякли. Чертежи и расчёты с ошибками, которые Теон регулярно подбрасывал молодому человеку, надеясь на крик о помощи, благополучно возвращались исправленными. Постепенно накал страстей стих, и Теон утихомирился, признав превосходство новичка. Мелочь, но Владу она была приятна.

Однако Влад сотый раз спрашивал себя, что же мешает ему в общении с инопланетной братвой. Например, Пато находил особое удовольствие в разговорах с простыми шахтёрами. Он отыскивал жемчужины мудрости и за столом, и за чашкой горячительного напитка на кухне. Он наслаждался солёными шутками горняков и остроумной беседой с торговцами разносолами. Что отличало Влада от него, кроме цвета кожи? Может, отсутствие страсти, способности любить, ощущать боль другого человека, разделять его радость? Он был один среди толпы.

Наскоро пообедав в «чебуречной», так Влад прозвал маленькую забегаловку у дома, едва живой от усталости, он поднялся в свою комнату. Три кровати из шести были заняты храпящими и изрядно грязными сослуживцами. Молодой человек уныло посмотрел на ободранную дверь, за которой была тишина, но вздохнул и в одежде рухнул на постель. Уснул он моментально, ведь за двое суток ему не удалось вздремнуть и трёх часов.

Но призрачная надежда на долгий и сладкий сон быстро испарилась. Дружный назойливый храп не умолкал, и его трели становились всё громче и злее. Совсем недавно эти рулады не донимали Влада. Адский труд, сравнимый разве что с работой раба на каменоломнях, полностью лишал его сил. К концу смены он выматывался настолько, что засыпал, едва донеся голову до подушки. Со временем его тело просто подстроилось под нагрузку, появилась недюжинная сила и выносливость, но тяжелее стало засыпать в шуме и духоте. Так произошло и сейчас. Он проснулся спустя несколько часов от ломоты во всем теле и тяжести в голове. Не спалось. Влад с трудом поднялся, решив пройтись и подышать свежим воздухом.

Нависшая над планетой, так и не ставшей родной, тишина была непривычной. Тихо и спокойно… как это? Он уже забыл, что такое безмолвие ночи. То безмолвие, когда не шелестит листва от лёгкого вечернего ветерка, когда ещё не затянули свои песни сверчки, а птицы почистили перышки и уснули. Небесная ткань над ним, словно тёмная вуаль, полная незнакомых созвездий, была бесконечной, а мерцающая их красота сводила с ума. Но только сейчас молодой человек полностью осознал всю безвыходность своего положения. Он застрял в чужом мире, как в мышеловке.

Влад шёл, куда глаза глядят, и недавнее желание глотнуть свежего воздуха и тишины таяло с каждым пройденным метром. Хотелось закрыть глаза и бежать отсюда со всех ног, чтобы не догнали и не вернули в ад, что он и сделал. А когда кончились силы, Влад рухнул в сухую, съеденную солнцами, траву и отключился. Но спустя время его разбудило ироничное восклицание:

— Так-так-так, парень! Я знал, что в тебе течёт голубая Тефианская кровь.

Влад лежал на спине, закинув руки, будто заслоняясь от солнц, а два светила уже достигли зенита и жарко грели землю. Рядом стоял Пато и, прищурившись, смотрел на него с широкой улыбкой.

— Привет, что-то не так?

— Не то, чтобы… — замялся он, — странно как-то. Ты должен дома дрыхнуть без задних ног, а ты здесь проветриваешься. Ребята мешают?

Владу стало почему-то стыдно и чтобы переключить внимание наставника, он спросил:

— Слушай, я видел у тебя флайпер^[6]…

На мгновение он запнулся, а потом проговорил с гораздо большей уверенностью.

— Вдалеке темнеет какая-то полоса. Может, лес, может ещё, что-то… Я хотел бы слетать и посмотреть. Можно?

— Эта техника не только моя, но и штейгеров. Но… хм… есть один… Его только нужно отремонтировать, — Пато опустил голову, — и можешь пользоваться. Он всё равно никому не нужен. Летать некуда… Ладно, я пойду.

Но он не двинулся с места. Наставник прожигал взглядом землю, но потом, словно вспомнив нечто важное, резко поднял на Влада глаза.

— Не нужно туда соваться, хотя… слетаешь и сам посмотришь, — а потом, подумав, с пафосом добавил, — сложный ты парень, Лад, постоянно о чём-то думаешь, куда-то рвёшься, а так нельзя! Жить надо проще.

Влад только пожал плечами. Местные действительно существовали, как животные, удовлетворяя свои естественные потребности. Они не ставили целей, ничего не планировали, не жили будущим, впрочем, как и прошлым. Он никогда не слышал от них рассказов об оставленной семье и родной планете, словно они пытались защитить свою психику, отгородившись от былого невидимой стеной изо льда.

— Тебе, парень, надо к Лили! Там тебя накормят, напоят, обласкают и спать уложат, — он громко усмехнулся, обнажив два ряда серых зубов, — за твои денежки.

Приземистое одноэтажное строение, носящее красивое название «Перо Агами», находилось на краю шахтерского поселения. Местный притон распластался на пустынной, выжженной солнцами, местности, будто медуза, выброшенная на берег, и был таким же безликим и бесцветным, как и обитающие там красотки. В этом заповеднике были собраны представительницы разных инопланетных рас: невысокие, похожие на лилипутов синекожие девушки с Кассиопеи; длинноголовые из системы Х-1R; нимфы с планеты Алкон, лицами, напоминающими насекомых с неподвижными фасеточными глазами. Была там и сексуальная кукла-андроид: голубоглазая и светловолосая. Хозяйкой этого райского местечка была престарелая тефианка Лили, по каким-то неведомым причинам, решившая переселиться на Крон. Однако ни одно из созданий матушки Вселенной не вызывало у Влада чувственного интереса, разве что живое любопытство исследователя.

— Ты испытал любовь? — вдруг ни с того, ни с сего произнёс наставник.

Бровь Влада поднялась, но выражение лица осталось холодным и бесстрастным.

Уловив сочувствие в голосе Пато, Влад потупил глаза в землю и спросил:

— С чего она начинается?

Мужчина помолчал некоторое время, то ли подыскивая слова, то ли раздумывая над ответом.

— С потребности души и тела, — наконец, ответил он. — Человек жаждет первого поцелуя, прикосновения…

Посмотрев на наставника с тоской, Влад вспомнил слова школьной подруги: «…его жизнь по секундам расписана в блокноте у гувернантки» и криво усмехнулся. Да, прошлое никогда ему не принадлежало в полной мере, а весь его любовный опыт сводился к Голливудским Love story. Однако был драгоценнейший плод его юношеского воображения — сказочная героиня, такая реальная, но красотки кроновского притона так не вписывалась в его мечту.

Решив для себя, что на данном отрезке времени для него важнее отремонтировать флайпер, Влад махнул рукой.

Примечания

5

руководитель

6

Маленький летательный аппарат, напоминающий скутер