Исправленному верить

Марина Махортова

Книга Марины Махортовой «Исправленному верить» написана в жанре исторических приключений. Она является продолжением повести «В поисках Хармса».В новой книге Махортовой Марины главная героиня, путешествуя во времени, разыскивает реальные доказательства спасения Даниила Хармса из тюремной больницы зимой 1942 года. Читатели смогут перенестись в эпоху Екатерины Великой, побывать в Петербурге времен декаданса и станут свидетелями невероятных событий в блокадном Ленинграде.

15. «Прошлое в голове становится настоящим.»

— Это все не про меня! Это все не со мной! — уговариваю я себя. — Это все случилось 250 с лишним лет назад. Даже хорошо, что я вижу не очень хорошо и картинка казни не останется у меня в памяти. И плохо, что я об этом далеком времени знаю так мало. Хотя, место, где совершалась казнь, я угадала. Сытный рынок и сейчас находится почти на том же месте, недалеко от моего дома на улице Пионерской. То есть, она, конечно, не Пионерская еще, а Большая Гребецкая. Слава богу, что шпиль Петропавловки виден отовсюду. Спасибо Петру Алексеевичу! Домишки-то все вокруг низенькие, деревянные. Это на другой стороне Невы дворцы, особняки и парки, а здесь сплошь деревенские домики, обнесенные заборами. И огороды с ровными грядками моркови, репы, свеклы и капусты, которые успевают вызреть на нашей небогатой земле. Я читала, что все жители Петербурга были обязаны мостить тротуары и проезжую часть перед своим домом. Они нанимали каменщиков, крестьян Ярославской, Тверской и иных губерний, что приходили в город на заработки. В центре Петербурга почти все улицы были замощены «диким камнем» — булыжником, в некоторых местах — каменными плитами. Но на окраинах, как я вижу, дело обстоит совсем иначе: на немощеных улицах растет трава и стоят огромные лужи. В дождливое время, я думаю, здесь в непролазной грязи должны тонуть не только пешеходы, но и экипажи. Вот бы мне прогуляться по Невскому проспекту, посмотреть на Летний сад и набережную Невы. Набережную, кажется, при Екатерине стали одевать камнем, как и земляные стены Петропавловской крепости. Только экскурсионную программу мне пока следует отложить и подумать о еде и крыше над головой.

— Эй, малец! Погоди! Я же тебе денежку обещала за помощь. — останавливаю я мальчишку, который, сбивая палкой лопухи и перескакивая лужи, двигается в сторону эшафота.

— Вправду дашь, что ли? — недоверчиво спрашивает он, оборачиваясь.

— А ты куда направляешься, казнь-то кончилась? На что там глядеть? — любопытствую я.

— Ты, чего тетка, не знаешь, что ли? — заговорщицки шепчет он мне, подойдя поближе. — Говорят, ежели макнуть лоскут какой или тряпицу в кровь казненного, да потом себе против сердца этот лоскут зашить в рубаху, никакая смерть от железа, он ножа там или топора, от пики и стрелы, и даже от ружья, тебя не возьмет. Я в Австерии вчерась разговор такой слыхал. Верное дело. Вот, когда я в солдаты пойду, мне такой оберег ох как сгодится. Да и кому он не сгодится? Вот тебе, поди, от лихих людей тоже защита нужна? Пошли вместе, а то мне одному боязно. — просит пацан, почесывая конопатый нос.

Конец ознакомительного фрагмента.