Исправленному верить

Марина Махортова

Книга Марины Махортовой «Исправленному верить» написана в жанре исторических приключений. Она является продолжением повести «В поисках Хармса».В новой книге Махортовой Марины главная героиня, путешествуя во времени, разыскивает реальные доказательства спасения Даниила Хармса из тюремной больницы зимой 1942 года. Читатели смогут перенестись в эпоху Екатерины Великой, побывать в Петербурге времен декаданса и станут свидетелями невероятных событий в блокадном Ленинграде.

12. «Если ты уже наполовину вылез, жаль останавливаться на полпути»

Если жизнь не наполнять практическим, реальным смыслом, она незаметно превращается в фантасмагорию. Практический смысл сейчас заключается в сохранении жизни. Это — еда, тепло, здоровье и вера в то, что все будет хорошо. Ничего нового не изобрела, просто в благополучии мы редко об этих вещах задумываемся. Кое-какие запасы у нас появились, но их нужно правильно распределить, а ценности припрятать на черный день, обменяв кое-что на лекарства или то, что, может стать таким лекарством. В какой-то степени, я чувствую себя Робинзоном на необитаемом острове. Мои знания и умения нужны не для пустого теоретизирования, а для реального выживания. И первое, что мы с девочками делаем — устраиваем субботник по переезду в кладовку и чулан. Конечно, жить без окон, без дневного света тяжело, но тепло важнее. Теперь женская половина нашего боевого отряда базируется в кладовке с печкой-буржуйкой, а больного мы размещаем рядом в чулане за тонкой перегородкой. Я уговариваю Лизавету часть вещей из шкатулки обменять на камфару и шприц для больного и еще достать лук или чеснок, потому что начальные признаки цинги я заметила у всех. Заглянув рот Лизе и Анечке, понимаю, что без лука нам будет трудно дотянуть до весны. Камфара и шприц озадачивают Елизавету. Она склоняется к лечению всех болезней вишневой наливкой, что по мнению тети Лизы и так шикарно для нашего больного. Но, поломав голову, вспоминает, что был у нее до войны один знакомый санитар при больнице. Мерзавец думал поджениться на ее жилплощадь, а она ему от ворот поворот дала. Если этот санитар не уехал из города, то лекарство сможет достать. Ну а лук-чеснок на рынках продают. Не мешками, конечно, и даже не килограммами, а штучно и задорого, но купить можно.

— Тебе, я смотрю, не жалко на чужого мужика запасы наши тратить. Я не поленилась у него в столе пошуровать. Так вот, паспорт имеется. Только сомневаюсь, его ли? По паспорту он за тридцать слегка, в очочках круглых, на лицо гладкий и волос такой богатый. Люблю, когда у мужчины чуб волной. Может брат его? А карточек не нашла. Что ж, хочешь его нам на шею? — раздражается Лизавета.

— Ну… Ты же добрая, я знаю. Начала помогать, не останавливайся. Давай лучше подумаем, на какой рынок мне за луком сходить? Мальцевский совсем рядом. Там торгуют?

— Ну нет, на рынок я тебя одну не пущу. И на Мальцевский вместе нельзя. Хоть и близко, а знакомых можно встретить. Увидят, что дорогие вещи меняем, спросят откуда. Да что знакомые? И незнакомые тоже опасны. Приглядят, что за пазухой, следом пойдут и отнимут. Нет, одной никак нельзя. Лучше всего с мужиком, да где ж нам его взять? — разводит руками Лиза.

— Давай завтра с утра возьмем часы или колечки из шкатулки и на Сытный рынок махнем. А пока помоги мне больного нашего переодеть в чистое и обтереть слегка. Мне кажется, он забыл, когда и раздевался. Как звать-то его?

— Ильюха он. Илья Николаевич! А фамилия какая-то нерусская, я не запомнила. Потом сама глянешь. Ну пошли его обмывать. Он хоть и дохлый совсем, а тягать одной у тебя силенок не хватит. А зачем? От грязи не помирают.

— Еще как помирают! И тоже сказала, обмывать. Как покойника! Он еще поживет, наш Илья Николаевич! — весело говорю я.

— Угу! Поживет, поживет. Нашими стараниями. — сквозь зубы подтверждает тетя Лиза.

— Ты чего? Опять сердишься? — не понимаю я.

— Чего! Чего! — передразнивает Лизавета — Часы золотые менять жалко, вот чего! Никогда раньше таких в руках не держала, а теперь возьми и отдай!