Параллели вселенных: Хранители

Марина Марли

Третья часть из серии семикнижья станет логическим продолжением истории ребенка-полукровки. Дитя, рожденное на Земле, было добровольно пожертвовано своей матерью в руки Создателей. Они же передали его на воспитание наставникам и поселили их в мире Хранителей, где время для смертных текло иначе… Оставшиеся на Земле люди, будучи лишенными воспоминаний, продолжили борьбу с разбушевавшимися Тенями, пытаясь вспомнить свое прошлое.

Глава 2

— Как ты думаешь, стоит ли ему помогать? — с сомнением в голосе обратился к Дане Аука.

Он, стоя по пояс в воде, держал под уздцы коня, который совсем недавно опрометью скакал через весь Темный лес, неся на спине путника, и лишь река Овиден смогла остановить его безумный бег. Сейчас он мирно пил воду из ее потоков, а путник, свисавший с него, был готов упасть в любую минуту.

— Я бы скорее сказала да, чем нет, — ответила ему Дана, внимательно осмотрев наездника через призму водяного стекла, за которым она находилась.

— Ты знаешь мое отношение к людям, — сказал с брезгливостью Аука. — Ты думаешь, он достоин? — спросил он ее, все еще сомневаясь.

— В нем нет темноты, — уверенно ответила она. — Дай ему омыться в водах моей реки, — сказала она и растворилась, превратившись в пушистую белесую пену, покрывшую поверхность реки, где они только что вели диалог.

— Хорошо, — выдохнул Аука, все так же колеблясь, но подчиняясь желанию Даны.

Он вытащил ноги воина из стремян и слегка толкнул его палкой, на которую опирался все это время. Тело, под тяжестью доспехов мгновенно упало с лошади, плюхнувшись прямо в воду и делая множество пенистых брызг.

Лошадь, почувствовав, что наконец-то освободилась от тяжеловесного наездника, горделиво и с облегчением подняла голову и вышла на берег. Она направилась к кромке леса, где росла сочная травка, которая так и манила ее съесть.

Тяжелые доспехи вмиг приковали воина к каменистому дну. Все его тело, с головы до ног было покрыто водой, и лишь солнечные лучи, преломленные в ее толще, ярко освещали безмятежное лицо, на котором застыла вся тяжесть последних дней. Вода вокруг тела человека начала окрашиваться в алые цвета крови, которая больше напоминала распускавшиеся лепестки цветов, окружавших его, словно погребальные венки. Аука отошел подальше, выбравшись на берег вслед за лошадью, и продолжил смотреть за сотворением чуда с безопасного для него расстояния. Пена, которая была разбрызгана при падении по сторонам, начала быстро затягиваться плотной пеленой над телом воина, которое почти покинули жизненные силы.

Бурля и перемешиваясь с водой, пузырьки пены безупречно белого цвета, разбавлялись кровью. Цвета ее менялись, переходя от бледно-розового к малиновому, затем к ярко-красному, пока не окрасились в насыщенный алый.

Наблюдая за этой картиной, где одна краска сменяла другую, Аука удивленно и с некой тревогой в голосе произнес:

— Надеюсь, ты не решила высосать из него все силы.

На что он моментально получил своеобразный ответ от Даны. Кусок кровавой пены прилетел ему прямо на кончик носа. Аука с омерзением скривил рот, и, не рассчитав силы, хлопнул себе по носу так, что небольшое пушистое облачко взорвалось, и распалась на тысячи маленьких пузырьков, обрамивших его волосы своими прилипчивыми шариками.

— О сомнениях во мне не может быть и речи. Работа моя — безупречна! — послышался ему хрустальный голос, от которого вздрогнула и завибрировала вся речная гладь.

Аука, в ответ, только удивленно захлопал глазами задумавшись. А потом начал с силой трясти головой, пытаясь избавиться от ненавистных пузырьков, облепивших его со всех сторон. Махая руками и притопывая ногами, вращаясь на месте и неистово стряхивая с себя пену, Аука, наконец, был полностью удовлетворен результатом. Закончив свой безумный танец, он остановился, чтобы еще раз взглянуть на поверхность реки, но пены там больше не было. Река безмятежно текла, в правильном направлении. Он, осмотрев русло, справа налево и слева направо, не веря своим глазам, подошел ближе к берегу, чтобы посмотреть, что случилось с телом воина. Подойдя к самому краю прибрежной суши, его брови медленно поползли вверх. Он, снова и снова, ощупывал каменистое дно глазами через хрустально-прозрачные воды, но тела не находил. Оно исчезло.

— Не может быть! — выкрикнул он громче, чем рассчитывал, и слова его отразились звонким и пронзительным эхом, как от поверхности воды, так и от стены деревьев противоположного берега.

— Согласен с тобой, чудо-человек, — послышался за его спиной ровный мужской голос.

Аука, втянув воздух и задержав дыхание, начал медленно и с опаской поворачиваться, чтобы взглянуть на того, кто произнес эти слова. Припоминая последнюю встречу с человеком, он был готов дать деру и бежать, куда глаза глядят, но сейчас бежать было некуда, за спиной у него опять стояла река.

«Не люблю, не люблю этих людей», — твердил он про себя. — Одни беды от вас, одни беды, — начал он проговаривать последнюю фразу шепотом, едва шевеля губами.

Наконец, повернувшись, он увидел перед собой того самого человека, которого недавно сталкивал своей палкой с лошади в реку. Аука, с недоверием, но любопытством, смотрел ему прямо в глаза. Человек изучающе смотрел на него, но в глазах его не было и намека на неприязнь, которую Аука видел у тех людей, которые были так безжалостны по отношению к нему и его лесу.

— Как здоровьице? — наконец, нарушил повисшее молчание Аука, стараясь сохранять видимость спокойствия.

— Даже лучше, чем раньше, — ответил ему воин невозмутимым голосом. — Не знаешь, как я здесь оказался? — поинтересовался у него человек так, будто он совсем не замечал разницы между ними или ему это было совершенно безразлично.

Аука был совершенно обескуражен.

«Это ему Дана, так прочистила мозги или он надо мной решил пошутить? Втереться в доверие?», — сосредоточенно думал Аука, прищуривая один глаз и изучающе оценивая, как грозную фигуру человека, так и саму ситуацию в целом.

— Лошадь принесла тебя сюда, и ты упал с нее в воду, — частично приврал Аука, не желая признавать, что он был причастен к последним, произошедшим с этим человеком событиям у реки.

— Ну что же, — произнес задумчиво человек, начиная расстегивать застежки и снимать с себя доспехи, — видимо, лошадь моя заплутала в лесу и вывела нас к реке, — повернул он голову и, улыбнувшись уголком губ, посмотрел на пасшегося недалеко скакуна.

Части доспехов приземлялись на траву, торчащую пучками то тут, то там и вязли в прибрежном песке, перемешанном с землей.

— Мне только интересно вот что, — продолжил размышлять человек вслух, совершенно не обращая внимания на Ауку и будучи занятым своими доспехами. — Ты сказал, что я упал с лошади в воду, — Аука закивал головой, подтверждая его слова, — Но как же я выбрался на берег? — вопросительно и с озорной чертовщинкой в глазах, посмотрел на него исподлобья человек.

«Вот дотошный попался», — думал про себя Аука, начиная раздражаться, но при этом, совершенно не чувствуя злости.

— Это все Дана, — произнес Аука, тут же осекшись и закрыв рот руками.

— Дана? — вопросительно и удивленно посмотрел человек на Ауку, теперь подняв голову полностью, устремив на него сверлящий взгляд.

Увидев смятение Ауки, человек лукаво улыбнулся и продолжил:

— Не думаю, что девушка будет способна вытащить воина в полной амуниции из реки, впрочем, как и ты, тоже, — опустил он голову, продолжая отстегивать защиту на одной ноге, снимая далее сапог.

Аука с облегчением выдохнул.

— Хорошо, что день сегодня солнечный, — посмотрел он вверх, на поднявшийся огненный шар, совсем по-мальчишески жмурясь от яркого солнца, — одежда быстро просохнет, — сказал одобрительно он, снимая и бросая на землю защиту со второй ноги, приступая к сапогу.

— Согласен с тобой, — сказал Аука, сам не ожидая от себя такого.

Перетаптываясь с одной ноги на другую и не зная, что же делать дальше, Аука вдруг услышал за спиной хруст веток, который доносился с противоположного берега. Не дожидаясь следующих вопросов от человека, Аука быстро сказал:

— Хорошо тут с тобой, но мне уже пора, очень много дел скопилось, — даже чуть извиняющийся тон послышался в его голосе.

— Я вижу, — ответил он, обводя взглядом леса, соглашаясь и кивая.

«Похоже, он совсем тронулся», — подумал про себя Аука, уже с долей сочувствия к нему и слыша, что звук, доносящейся с того берега, нарастает.

— Ну что же, прощай, — сказал ему непринужденно Аука, но все так же с долей опаски, отходя чуть вправо, чтобы обойти человека и наконец, скрыться в лесу и вдохнуть его пьянящий аромат.

Аука быстро исчез за стволами деревьев, оставив воина стоять одного на берегу реки. Воин, проводив взглядом стремительно удаляющегося чудного человека, осмотревшись по сторонам, направился к своей лошади, которая все так же безмятежно щипала траву, наслаждаясь ее сочным вкусом. Воин подошел к ней и коснулся рукой ее роскошной гривы, погладил по шее и решил отстегнуть и снять с нее седло. Видимо, оно уже давно было пристегнуто к ней, а ремни сильно пережимали мощное туловище, которое так устало от этого плена и очевидно, нуждалось в отдыхе.

Казалось, что воин ничего не замечает вокруг. Он не обращал внимания, на то и дело возникающий и исчезающий шум, доносившийся с того берега. Он был полностью погружен в себя, но на самом деле ни о чем не думал. Его действия были машинальны. Наконец, он расстегнул все застежки и седло, с легкостью соскользнув со спины, оказалось в его руках. Он положил его на землю, а лошадь, с благодарностью закивав ему головой, сделала пол-оборота, повернувшись к нему своей задней частью, одобрительно махала хвостом.

— Отлично, брат, — увернувшись от хлесткого удара хвоста, произнес Ричард. — Вот это я называю благодарностью, — пробурчал он укоризненно, но без злости и раздражения.

Положив седло на землю, Ричард поймал себя на мысли, что не может вспомнить, как зовут его лошадь. Он был полностью уверен, что это его лошадь, но кличку никак не получалось откопать в закромах своего сознания, впрочем, как и остальную информацию. Ричард нахмурил брови. Закончив с седлом, он распрямился. Увидев картину, открывшуюся в этот момент перед ним, он, сделав вдох, никак не мог его выдохнуть. В итоге глоток воздуха, подступивший к самому горлу, наконец, вырвался громким кашлем, который не помешал ему удержать картину в поле зрения. Ричард был поражен, его прекрасный конь был на берегу не один, рядом с ним стоял второй и третий — совсем непохожий на других.

— Откуда вы здесь, ребята?! — прочистив горло, наконец, выдохнул фразу ошеломленный Ричард.

Какое-то время он, затаив дыхание, наблюдал за лошадьми, но любопытство все же пересилило, и он решился подойти к ним ближе. Его не так сильно волновал факт того, что к его коню присоединялось еще два, он был больше заинтересован в этой диковинной лошади, которая так сильно отличалась от остальных. Ричард начал неторопливо приближаться к ним, как вдруг, та самая лошадь, которая больше всего его заинтриговала, подняла голову от земли и посмотрела на него. Ричард остановился. Они изучающе смотрели друг на друга. Лошадь не испугалась, она закивала головой и начала бить копытом, рыхля прибрежную почву и раскидывая по сторонам попадавшиеся под ногу пучки травы. Ричард сделал новую попытку подойти ближе, но лошадь начала отступать, распуская свои огромные крылья, которые словно стекло пропускали сквозь себя лучи солнечного света, переливаясь всем цветами радуги.

В этот момент с противоположного берега послышался громкий свист. Ричард, отрывая взгляд от крылатой лошади, отвлекся на него, пытаясь найти его источник, но тщетно. Осмотрев всю прибрежную линию, он никого не увидел. Однако когда лошадь поднялась на своих могучих прозрачных крыльях и перелетела на тот берег, он увидел, как из леса вышли двое.

— Мы так не договаривались, — произнес Радмир чуть укоризненно, гладя по морде крылатую лошадь, которая во всем своем торжестве, приземлилась прямо рядом с ним.

— Ты посмотри, — кивнул Лео в сторону противоположного берега.

На том берегу мирно паслась пара лошадей, с виду, самых обычных. Совсем недалеко от них стоял человек, который смотрел прямо на них. Лео напрягся, увидев незнакомца.

«Может быть, это тот гонец, которого поглотила Тьма? — быстро пронеслась мысль в его голове, — Нет, вряд ли, это он. Не думаю, что Тени пощадили бы его», — печально размышлял Лео, продолжая изучающе смотреть на человека.

Радмир отвел взгляд от лошади, и чуть наклонившись в сторону, чтобы крылья не заслоняли ему обзор, тоже устремил взгляд на человека. Осмотрев его с головы до ног, он бодро сказал:

— Если бы на нем были доспехи или хотя бы дублет, я бы с готовностью утверждал, что там стоит Ричард. Но что ему тут делать? — удивился и задумался Радмир одновременно, чувствуя, как тревога подкрадывается к нему, окружая со всех сторон.

Лео озадаченно посмотрел на Радмира, отрешенный взгляд которого застыл на человеке с того берега.

— Что ты хочешь этим сказать? — потревожил его размышления Лео.

— Нужно перебираться на тот берег, и быстро. Если это Ричард, то, как он сюда попал один, и самое главное — зачем он здесь? — молниеносно ответил ему Радмир и сосредоточился на крылатой лошади.

Он погладил ее по гриве, обошел крыло с одной стороны, и шустро запрыгнув ей на спину — оседлал. Лошадь не сопротивлялась. Она, лишь почувствовав вес путника, распустила крылья и, сделав пару взмахов, поднялась ввысь. Радмир, ухватившись руками за ее длинную гриву, которая сейчас служила ему поводьями, крепко держался, пригнувшись к ее шее.

— Как же давно я вас не встречал, — с печалью и тихой надеждой произнес он.

— Не забудь прислать мне ее обратно, — послышался голос Лео, откуда-то снизу.

Радмир, довольно ухмыльнувшись, кивнул ему сверху в знак согласия.

Лошадь немного покружила над лесом и направилась на другой берег, откуда за всем этим фантастическим танцем, с изумлением и любопытством наблюдал Ричард. Лео же наблюдал — с другого. Никому из них не доводилось ранее видеть такую лошадь и оба дивились глядя на ее грацию в воздушных движениях и размашистые мощные крылья, которые были способны выдержать человека. Лошадь медленно приземлилась недалеко от Ричарда. Радмир аккуратно спрыгнув с нее, погладил по длинной, словно посеребренной инеем гриве, почесал за ухом и, взяв обеими руками за морду, смотря ей прямо в глаза, ласково сказал:

— Вон там тебя ждет Лео, его нужно привезти ко мне.

Лошадь закивала ему в ответ так, будто поняла каждое его слово. Радмир еще раз погладил ее по бархатному носу, а лошадь распустила свои крылья и снова поднялась в небо. Радмир, проводив ее глазами, которые пришлось прищурить от яркого солнечного света, плавно перевел взгляд на Ричарда, который все это время не сводил с них глаз. Сначала они пристально смотрели друг на друга. Ричард выжидал.

— Доброе утро, Сир, — наконец произнес Радмир, прервав повисшее молчание, — Чудесный сегодня день, — торжественно сказал он.

— И правда, чудесный, — согласился с ним Ричард, продолжая задумчиво и изучающе смотреть на Радмира. — Извини, путник, но я не могу припомнить, где мы встречались раньше, — растерянно произнес он, снова и снова обращаясь к лабиринтам своей памяти, но продолжая плутать в них, не находя ни образов, ни ответов на свои вопросы.

«Создатели постарались на славу, — подумал про себя Радмир, тяжело выдохнув, осознавая, что тот его забыл. — Если он не помнит, то, что с остальными? Они тоже все забыли или это просто чары забвения Овиден? И как он тут оказался?», — размышлял он. — Я служу в замке поселения клана Земли, — попытался пролить свет Радмир на некоторые, наиболее значащие моменты, но не более. Сейчас он не хотел докучать ему вопросами, так как понимал, что толку не будет. Они скорее растревожат или напугают его. «Постепенно шаг за шагом. Создатели ничего без надобности не делают. Они не могут навредить людям», — думал он, успокаивая себя.

Ричард, услышав про замок и клан, вопросительно повел бровью.

— Я тоже там служу? — задал он вопрос Радмиру, — Никак не могу вспомнить, — с горькой усмешкой произнес он.

Справа от них послышалось хлопанье крыльев, на которое они оба обернули головы. Лео резво спрыгнул с лошади и хотел погладить ее по морде, но она отвернулась.

— Видимо, устала, — произнес извиняющимся тоном Лео и направился к Радмиру, который расплылся в снисходительной улыбке.

Лошадь тем временем отправилась к остальным, стоящим чуть в отдалении и ожидающим ее возвращения.

Как только Лео приблизился к Радмиру, тот, посмотрев на Ричарда, сказал:

— Мы все служим в замке и сейчас, самое время туда вернуться.

Теперь была очередь Лео вопросительно поднимать бровь и думать, какую же игру затеял Радмир.

— Наверное, ты прав, и я соглашусь с тобой. Хотя бы потому, что оставаться в лесу мне не очень хочется, — сказал Ричард без тени на неприязнь или страх, обводя взглядом деревья. — И я был бы очень признателен вам, если вы покажите мне дорогу в замок, — теперь посмотрел он сначала на Радмира, а потом на Лео, взглядом, полным детской наивности и растерянности.

Было понятно, что Ричард не знал, где он находится, ничего не помнил и даже разный цвет глаз Радмира и Лео его не смутил. Для него сейчас все было как для младенца — он изучал мир, начинал писать свою книгу воспоминаний заново.

Ричард тем временем бросил взгляд на то место, где паслись лошади в надежде, что они все еще там и им не придется идти пешком к замку. Обнаружив их все там же, мирно пасущимися у кромки леса, он с облегчением выдохнул, довольно приподняв уголки губ.

— Я вижу, мы готовы начать путешествие, — сказал Лео, поворачивая голову в сторону лошадей, чуть отклонившись назад, потому что фигура Радмира закрывала собой весь обзор.

— Да, я тоже за то, чтобы воспользоваться лошадьми, — сказал Радмир, заметив, с каким огромным желанием оседлать их, смотрят на них Ричард и Лео.

Он, взяв инициативу в свои руки, первым направился к этому небольшому табуну. Очевидно, главенство там было за крылатой лошадью, которая его признала раньше.

— Здравствуй еще раз, красавица, — сказал он, с почтением подходя ближе к лошади.

Та одобрительно закивала, услышав голос Радмира, и то, как он с ней говорит. Она подошла к нему без страха. Он мягко погладил ее по морде, потрепал за загривком.

— Нам предстоит ехать в замок, и чем быстрее мы туда доберемся, тем больше времени у нас будет расставить все на свои места и подготовиться к прибытию новых правителей клана Земли, — прошептал он лошади почти на ухо.

Та, снова закивала ему в ответ, как будто все поняла. Радмир без труда оседлал крылатую лошадь. Лео и Ричард в это время подошли к другим рысакам и, последовав примеру Ричарда, оседлали их. Только Лео немного замешкался, потому что его конь сначала захотел его обнюхать, а потом неожиданно чихнул ему прямо в лицо, когда тот пытался посмотреть ему в глаза.

Ричард, рассмеялся:

— Он точно признал тебя, — сквозь смех сказал Ричард. — Вы раньше с ним не встречались? — бросил он вопрос в воздух, который не требовал ответа.

Лео мимолетно улыбнулся, сам не понимая, почему лошадь на него так реагировала.

Радмир, чуть подстегнув своего коня, первым скрылся в тенистом лесу. За ним последовал Ричард. Замыкал цепочку Лео, который ненадолго остановился у плотной стены деревьев. Он осмотрел их сверху донизу, слева направо. Его беспокоила одна мысль — Тени, поглотившие гонца.

«Позаботились ли об этом Создатели? Удалось ли им их усмирить? — думал он. В этот же момент он услышал знакомый свист, — Радмир», — подумал Лео и конь, без очередных напоминаний с его стороны, сразу двинулся в лес, безропотно и бесстрашно пересекая черту, за которой начиналось новое путешествие.

****************************

Лодки приближались к поселению клана Воды. Румелия уже давно поджидала возвращения путников. И сейчас, наблюдала за тем, как живо светились фонари, превращая суденышки не в плавучих рыб, а в парящих над водой птиц.

Подплыв к причалу, жители клана Воды начали быстро выпрыгивать на помост, привязывая лодки к столбам и вытаскивая из них тела людей, окутанные глубоким сном, из двух других, яростно противоборствующих кланов. Их вылазку можно было назвать успешной, потому что они вывезли всех, кого планировали, и даже больше.

Рэй был счастлив увидеть брата. Счастлив, что он был жив и здоров. Точно также был счастлив и Генри, которому не терпелось узнать, как Рэй оказался в клане Воды.

Румелия стояла чуть в стороне и наблюдала за начавшимися на причале движениями. Она ждала затаив дыхание. Ждала и гадала, в какой же лодке окажется ее Конрад, перескакивая взглядом с одной на другую. Однако, она не находила его. Слезы вновь, словно пелена застили ее глаза. Румелия понимала, что оставила его в такой сложный момент. Она не помогла ему, не подсказала, она не была с ним рядом. Она бросила его, но поступить иначе — не смогла. Их дочь нуждалась в ней больше, и она чувствовала это. Она пришла к ней, но и тут ничем не помогла, а похоже сделала только хуже. Не призови она Создателей, не забрали бы они ее внучку; не пришел бы Стефан к берегам клана Воды, не произошла бы эта роковая битва, в которой он погиб; не совершил бы Даниэль глупость и не поплыл бы на помощь отцу; не случилось бы то, что случилось. Но было поздно. Она не могла ничего изменить или предопределить. Она всего лишь закладывала основы, выбор каждый делал сам, неся за него ответственность и оплачивая назначенную цену. И только роковой случай мог вмешаться, изменив планы даже самих Создателей.

— А вот это Румелия, — уже вовсю рассказывал Рэй, историю своих приключений Генри.

Румелия, услышав свое имя, вышла из оцепенения и посмотрела на парочку молодых людей, которые приближались к ней, ведя оживленную беседу.

— Рэй, — мягко произнесла и улыбнулась ему Румелия

— Это мой старший брат, — сказал он гордо, кивая в сторону Генри.

— Рада приветствовать тебя в поселении Воды, — отозвалась Румелия.

Генри, давно не встречал такую красивую и статную женщину, что поначалу даже смутился. На щеках его появился легкий румянец, который не ускользнул от зоркого взгляда Румелии. Она едва заметно улыбнулась, понимая, что все еще способна произвести впечатление на молодых людей.

— Доброй ночи, — негромко произнес Генри, — точнее, утро, — совсем смутился он.

Румелия, понимая, какая буря эмоций всколыхнулась сейчас в сердце и разуме Генри, мягко ответила им обоим:

— Вы, наверное, устали и хотите отдохнуть. Вот туда, — плавно отвела она руку, указывая в сторону купола, — вы можете пройти туда и расположиться в том куполе. Рэй покажет, куда нужно идти на завтрак, — закончила она, ласково посмотрев на Рэя.

Генри и Рэй не заставили себя долго ждать. Они поблагодарили Румелию за доброту и отправились в тот купол, на который она указала. Проводив их взглядом и немного отдохнув душой от переживаний, она снова посмотрела в сторону причала. Ее взгляд уперся в тело Конрада, которое лежало на тканях. Воины клана Воды были готовы отнести его в купол и ждали приказа Аарона. Румелия тревожно вдохнула прохладный воздух подступавшего утра и поспешила к своему супругу, находящемуся без сознания.

Подойдя к нему, она осмотрела его с головы до ног. Конрад был бледнее утренней дымки, скорее напоминавший тень самого себя. Она склонилась над ним, послушала биение его сердца, которое было едва слышно, осмотрела его руку и влажную от крови повязку на ней. Она старалась держаться и не проронить ни слезинки. Аарон, все это время наблюдавшей за ней со стороны, сказал:

— Я думаю, в куполе будет удобнее.

Румелия, услышав его голос, посмотрела в ту сторону, откуда он доносился. Не сказав ни слова, она, слегка кивнула в знак согласия с ним. Аарон отдал воинам безмолвный приказ и они, взявшись за концы ткани, подняли Конрада и понесли его тело в сопровождении Румелии в купол, где уже все было готово.

— Не беспокой Маади, — сказала она через плечо Аарону, — я справлюсь сама.

Румелия шла по помосту рядом с Конрадом, держа его руку в своей. Аарон, провожал их взглядом до самого того момента, как они скрылись за тканью купола.

Далее была очередь Даниэля. Он приказал отнести его в купол Элизабет.

«Они должны проснуться вместе, — думал он, — возможно, его присутствие рядом, поможет растопить, скованное холодом обиды, сердце Элизабет».

— Что делать с его мечом, Аарон? — отвлек его от размышлений, вопрос человека из его сопровождения.

Аарон посмотрел на него, сосредоточив слегка расплывчатый взгляд на его руке, в которой тот держал меч Даниэля.

«Тот самый меч — меч клана Земли!», — пронеслась обжигающая разум мысль, в голове Аарона.

— По праву крови, он должен быть передан наследнику, не так ли дорогой? — услышал Аарон за спиной, плавный и отрезвляющий голос своей супруги.

— Положите меч рядом с его владельцем, — приказал он воинам, не прикоснувшись, даже к рукояти клинка. — Вы можете идти, — перевел он печальный взгляд на тело Стефана, которое ждало упокоения и проводы в последний путь.

Аарон вдруг резко почувствовал тепло, исходившее от Маади, которая приблизилась к нему, встав позади совсем вплотную. Он повернулся к ней, взял ее за руку и мысленно поблагодарил. Себя же он корил за то, что в его голове на секунду мелькнула мысль о возможности забрать себе меч другого клана. Он думал, что давно излечился от этой болезни, но оказалось, что нет. Эта зараза все еще где-то покоилась в глубинах его сознания, и он все еще на пути к избавлению от нее. Маади, держа его за руку, старалась быть опорой для Аарона в этой сложной и бесконечной борьбе с самим собой.

— Мы не можем придать его земле, как велено в писаниях, — печально и тягуче произнесла она. — Но можем просить о милости духов воды принять его, — посмотрела она на первые блики рассвета, скользившие по зеркальной глади. — Я попрошу собрать водяных лилий, — посмотрела она на Аарона, ожидая его согласия.

— Да, конечно, — подтвердил он ей. — Полагаю, Даниэль не будет возражать такой процессии. Мы оденем его в белый саван и все вместе простимся с ним, — посмотрел он на Маади, не выпуская ее руку из своей.

Маади улыбнулась ему только глазами, но этого было достаточно.

Они оба понимали, что когда-то придет и их время, что их тоже отправят в последний путь. Водный мир навсегда останется для них домом, а белые лилии покроют их тела своим покрывалом.

— Только бы в один день, — произнесли они вместе, устремив свои взгляды на покойное тело Стефана.

Из купола, в котором находились Элизабет и Даниэль, послышался шум, как будто что-то упало и разбилось. Аарон и Маади одновременно повернули на него головы. Аарон нахмурил брови, ведь купола не пропускали ранее звуки через свою оболочку.

— Я пойду, — сказала ему тревожно Маади.

— Конечно, — ответил ей Аарон, продолжая думать о причине таких изменений.

Маади торопливо направилась в сторону купола наследников, по пути остановившись рядом с одним из жителей, она сказала ему:

— Лия. Найди ее и отвези за лилиями. Она покажет дорогу.

Житель, не сказав ни слова, лишь почтительно кивнул ей в ответ. Маади поспешила дальше. Из купола снова донесся звук очередной разбитой об пол вещи. Тревога в сердце Маади нарастала. Она видела, как люди начали выходить из своих домов на громкие звуки, доносившиеся из купола наследников. И хотя, в эту ночь никто не сомкнул глаз, они не были рады слышать звук бьющейся посуды и шумную перебранку, коей раньше никогда не слышали. Ничего подобного тут не происходило с тех пор, как Маади пришла юной девой в клан и не открыла им чудесные знания. Люди клана Воды, оградившись магической защитой, жили в мире и покое уже многие годы. Они старались поддерживать порядок в своем клане, что им успешно удавалось делать. Даже недавнее прибытие новых людей из других кланов, не внесло сильных изменений в их размеренное существование. Скорее, оно, стало более счастливое и тягучее, превратив время в сладкое ожидание появления на свет нового чуда. Но прошедшая ночь принесла им на своих крыльях столько скверных новостей, сколько они за все последнее время не получали.

Маади, спешила в купол наследников. По пути она помахала жителям рукой, давая знак, чтобы те не волновались и возвращались в свои дома. Жители, недолго постояв на помостах, разворачивались и уходили обратно. Подойдя к самому куполу, Маади отдернула штору и увидела, что Даниэль стоит напротив Элизабет, а барьером их стычки служит кровать, на которой они совсем недавно оба мирно спали, словно два ангела. Сейчас же, Элизабет, полыхая гневом, яростно нападала на Даниэля. На полу были разбросаны осколки посуды, присыпанные перьями из растерзанных подушек. Маади уже было сделала шаг, чтобы войти внутрь купола, но Элизабет так сверкнула на нее глазами, что она остановилась в проеме, не решаясь войти. Маади поняла, что сейчас не лучшее время для того, чтобы вмешиваться в их спор. В Элизабет играла кровь клана Гор, и она ничего не могла с этим поделать. Ей нужно было выплеснуть весь свой гнев. Маади перевела взгляд, полный сочувствия, на Даниэля. Делать было нечего. Ему придется усмирять Элизабет и держать ответ перед ней самостоятельно. Маади глубоко вздохнула, давая понять Даниэлю, чтобы тот набрался терпения и держал оборону. Сделав шаг назад, она закрыла ткань, занавешивающую вход в купол, снова оставив их наедине.

— Ты! Видеть тебя не желаю! — кричала Элизабет с ненавистью в голосе так громко, чтобы Даниэль точно расслышал каждое ее слово. — Ты нас бросил. Отправляйся туда, откуда ты вернулся! — сжимала она в ярости зубы так, что те начинали скрипеть.

— Я люблю тебя, Элизабет! — говорил ей искренним голосом ничего не понимающий Даниэль. — Я все оставил ради тебя, все поставил на кон! — пытался он достучаться до нее, сохраняя видимое спокойствие.

— Что? — в недоумении посмотрела она на него. — Это что для тебя, игра какая-то? — поразилась она его ответу, выпрямившись в полный рост и приоткрывая рот в замешательстве.

— Я неправильно выразился, — попытался оправдаться он и придумать что-то более толковое. — Я не бросал вас, я отправился… — запнулся он, пытаясь вспомнить, зачем же тогда нырнул в воду и поплыл к берегу. Это было странное чувство, точно его облили ушатом ледяной воды. Но он не помнил причину, которая толкнула его на прыжок. «Наверное, это было что-то важное, если я принял такое решение», — думал он.

— Помнишь, что ты мне говорил, когда мы сбежали из поселения и лежали на траве под ночным небом? Ты клялся, что никогда не оставишь меня. Получается — ты врал. И врал, наверное, не только мне, а видимо, и себе тоже, — сказала она безразлично. — Ты жалок, — Элизабет отвернулась и поморщила нос, чувствуя отвращение.

Она подошла к стене купола, отодвинула ткани и скользнула безжизненным взглядом по другим куполам поселения. В комнату проник яркий солнечный свет, ознаменовавший наступление утра.

— Я понимаю тебя. Понимаю, что ты чувствуешь, — попытался Даниэль снова. — Наверное, я разочаровал тебя своим поступком.

— Повторяю еще раз, я не хочу тебя видеть. Уходи, — произнесла она таким металлическим тоном, что по коже Даниэля побежали мурашки.

Постояв еще немного, он ответил:

— Хорошо. Я сейчас уйду. Мы поговорим позже, — Даниэль направился к выходу из купола, понимая, что сейчас не готов к этой битве с Элизабет, которая, в отличие от него, прекрасно справлялась с задачей нападающего.

— Не теряй времени, — равнодушно бросила она ему в ответ.

Слова Элизабет воткнулись ледяными иглами в его спину, но Даниэль постарался не придавать им большого значения, списывая ее состояние на дурное настроение.

Выйдя из купола, он зажмурил глаза. Утренние лучи солнца, отражавшиеся от водной глади, ослепили его. Он закрылся от них рукой и еще долго стоял так, пытаясь привыкнуть к яркому свету и немного прийти в себя, после разговора с Элизабет.

— Она и тебя не стала слушать, — донесся до него знакомый голос, полный печали и сожаления.

Даниэль узнал Румелию и повернул сначала голову, а потом целиком все тело в ту сторону, откуда прилетели слова, пытаясь открыть хотя бы один глаз. Прищурившись, он увидел все ту же статную и красивую женщину, которая стояла прямо перед ним. На ней было платье цвета зрелого граната. Ворот, рукава и подол его окаймляли золотые нити. Волосы были собраны на затылке в тугой низкий узел. Наконец, привыкнув к свету, он сумел открыть оба глаза и увидел, что Румелия смотрит прямо на него своими глазами цвета небесной лазури. Только взгляд ее был не холодный, не надменный, как подобало бы ее образу, а мягкий, чувственный и отзывчивый. Как никто другой она понимала его. Даниэль, почувствовал в ней то, чего ему так не хватало все эти годы — материнское тепло.

— Нет, — тихо и сумрачно ответил он, опустив глаза. — Я думаю, дать ей немного времени. Может быть, она передумает и все же выслушает меня, — произносил он слова, в которых слышалась угасающая надежда. «Да и мне тоже необходимо время разобраться в некоторых вопросах», — подумал он про себя.

Он перевел задумчивый взгляд со сверкающих вод на Румелию, ожидая, что она его поддержит. Но зная свою дочь, зная то, как она была похожа на своего упрямого отца, она слегка сжала губы и посмотрела в сторону, понимая, что сейчас, даже она не в силах ему помочь, не в силах образумить свое собственное дитя.

— Я надеюсь, удача не оставит тебя, — произнесла она тихо, все так же не глядя ему в глаза. — Время залечит раны и расставит все на свои места…

Даниэль, глубоко вдохнув, перевел взгляд с Румелии на дальнюю пристань, на которой начались непонятные движения. К пристани приблизилась лодка, из нее выгружали что-то белое. Не услышав ответа от Даниэля, Румелия подняла глаза и увидела, что он с интересом за чем-то наблюдает. Она повернула голову и заприметила лодку, полную белых цветов. Их бережно переносили и вкладывали на соседний плот. Румелия поняла, для кого они были предназначены. Она медленно повернула голову обратно. Даниэль все так же следил глазами за происходящим, озабоченно сдвинув брови и не обращая более на нее никакого внимания. Она медленно подошла к нему, встав совсем вплотную и чуть слышно произнесла:

— Тебе следует пойти туда. Я попробую привести Элизабет.

Не произнеся более ни слова, она прошла дальше к куполу и скрылась за его полотном.

Даниэль, вдруг все понял. Стремительная боль пронзила его сердце острым уколом. Это был саван, который готовили для его отца. Воспоминание. Всего лишь один кадр, где на мокрой гальке он увидел бездыханное тело самого родного ему человека. Он почувствовал, как вдруг начал исчезать весь воздух и он не может сделать ни единого вдоха.

«Отец погиб. К нему я поплыл на берег. Элизабет отрекается от меня, по этой причине? Но это же глупо! Я должен с ней объясниться! Нет. Отец погиб, а она ведет себя так, будто это не имеет для нее никакого значения?!», — одна за другой, мысли врывались в его голову, а воздух все так же не шел в горло.

Картинка перед его глазами начала куда-то уплывать, яркий солнечный свет закрывали мрачные тени, он пошатнулся, но почувствовал, как его ухватила за локоть чья-то рука, удерживая от падения.

— Не лучшее время для купания вы выбрали, Сир, — донесся из сумрака, поглощающего Даниэля, чей-то знакомый голос.

Он, наконец, сделал вдох и открыл глаза. Ночная мгла рассеялась. Перед ним стоял Генри и беспечно улыбался.