Жертвы осени

Марина Крамер, 2023

В современном мире женщина не может позволить себе роскошь быть слабой. Героини романов Марины Крамер преодолеют любые препятствия на пути к своей цели, заставят считаться с собою каждого, кто захочет перейти им дорогу. Любовь таких женщин обжигающе горяча, а власть над мужчинами – безгранична. Провинциальный городок Вольск потрясла серия убийств. Маньяк нападал на вышедших на пробежку девушек, за что его даже прозвали «Бегущий со смертью». Подозреваемый, студент Леонид Вознесенский, даже под тяжестью улик так и не признал свою вину. Двадцать лет спустя журналистка Василиса Стожникова едет в тюрьму, чтобы разобраться в этом деле, и понимает, что оно связано с ее личной трагедией…

Город Вольск, год назад

Васёна потеряла покой, сон и аппетит. Задавшись целью выяснить связь между убийцей Вознесенским и бизнесменом Тиханевичем, она постоянно сидела в интернете, все глубже зарываясь в чужие жизни. И если с Вознесенским все было более-менее понятно, поскольку даже большой телевизионный цикл о расследовании серии убийств был снят одним московским телеканалом, и это не считая многочисленных статей, то вот биография Тиханевича казалась ей абсолютно странной.

Материалов о нем нашлось крайне мало, можно сказать — совсем ничего, только какие-то белорусские издания, а в России о нем как будто и не знали, хотя Васёна нашла упоминания о том, что родился и жил до начала нулевых бизнесмен именно здесь. Но кем был, чем занимался — оставалось тайной.

— Ну так ведь не бывает… Он же не мог начать что-то делать только в Минске, почему-то же он именно там оказался? — Она сняла очки и зажмурилась — в глаза словно горсть песка бросили, рука непроизвольно потянулась к верхнему ящику стола, где всегда хранился пузырек с хорошими глазными каплями, снимавшими такие неприятные проявления «излишнего трудоголизма», как называл это отец.

Препарат принес небольшое облегчение, Васёна отодвинулась от стола и вспомнила, что сегодня еще ничего не ела. У нее был выходной, и, проснувшись утром и совершив традиционную пробежку, она сразу же уселась за стол в отцовском кабинете и погрузилась в поиски информации. Ей казалось, что она не так много времени провела за этим делом, однако часы на столе демонстрировали обратное — было уже почти семь часов вечера.

— Ого… — пробормотала Васёна, для верности взяв тяжелые бронзовые часы в руку и поднося к глазам. — Однако… То-то я и думаю, а чего это так подташнивает…

Выбравшись из-за стола, она уныло побрела в кухню. Готовить Василиса не любила и не особо умела. Раньше этим занималась бабушка, потом, конечно, пришлось самой, но Васёна предпочитала обходиться либо походами в кафе, либо просто доставкой готовой еды. Когда возвращался отец, устраивал настоящие пиршества — вот уж кто был фанатом кулинарии во всех ее проявлениях. Ему нравилось стоять у плиты, пробовать какие-то новые вкусы, он умел готовить и национальные блюда тех мест, куда чаще всего ездил в командировки.

— В кого ты у меня такая безрукая, Васёна? — спрашивал он со вздохом, наблюдая за тем, как единственная дочь не может нормально очистить от шелухи луковицу. — Кто тебя замуж-то возьмет, а? Разве что Ромка Васильев — ему тоже все равно, что в рот тащить, так и будете на пару в столовку бегать.

— А мы и бегаем, — радостно сообщала дочь, заклеивая пластырем порез на пальце.

— Даже не сомневаюсь, — снова вздыхал Владимир Михайлович.

Но Васёна никогда не переживала по поводу отсутствия у себя кулинарных талантов, ей хотелось добиться признания в профессии, а не получить звание образцовой домохозяйки. К счастью, в современном мире уже можно было позволить себе не травиться собственной невкусной едой, а заказать что-то более приятное с доставкой, чем она и пользовалась.

Приобщившись в очередной раз к благам цивилизации, Васёна уселась у окна ждать доставщика с заказом, попутно просматривая распечатанную статью из очередной минской газеты.

«Надо бы, конечно, найти какой-то источник в правоохранительных органах — не тот, что у меня сейчас есть, а кого-то с возможностями побольше».

Ее источник — одноклассник Лешка Карамышев, работавший в одном из районных отделений полиции, — мог, конечно, немного, но материал для заметок подбрасывал регулярно, а на большее его скромного звания и должности пока не хватало, но Васёна была благодарна и за это.

— Тебе, дочь, не хватает солидности, — шутил отец. — Ну, сама посуди: кто такую пигалицу всерьез воспринимать будет? Уж точно — не пресс-служба городского управления, не говоря уж об области.

— И что теперь — из-за внешности амбиции свои куда-нибудь засунуть? Что ж вы с мамой меня такую родили-то? Ты вон почти два метра, красавец, мама, наверное, тоже была не из последних… какая-то странная комбинация генов вышла, не кажется тебе?

При упоминании о матери отец всегда мрачнел, замыкался и сворачивал разговор, какой бы темы он ни касался. Он никогда не спрашивал у Васёны, помнит ли она маму, как будто боялся, что ответ окажется отрицательным. Маму она действительно не помнила совсем — то есть не могла представить ее четко, все больше в памяти возникал размытый силуэт, длинные вьющиеся волосы, почему-то всегда белое платье с широкой длинной юбкой и… запах.

Вот запах духов Васёна помнила совершенно четко, даже знала, как они назывались — «Фуэте», рижские, маленький ребристый флакончик с черной пробкой. Ей очень хотелось такие же, но отец, углядев однажды в ее руках тот последний флакончик, что остался от мамы, забрал его и унес к себе в кабинет, а Васёне назавтра поставил на туалетный столик запечатанную коробочку с красивым пузырьком в виде зеленого яблока.

Она ничего не сказала, но запомнила этот поступок отца — он не хотел, чтобы мамин аромат носил кто-то еще, пусть даже это родная дочь. Васёна не обиделась, но на «Фуэте» не покушалась больше никогда, а старенький флакончик с остатками духов так и стоял в отцовском кабинете, на самой высокой книжной полке за стеклом.

— Я, видно, здорово проголодалась, — пробормотала Васёна, — ишь, как мысли скачут: со статьи на Лешку, потом на папу и мамины духи… Надо все-таки перерыв сделать. И где этот доставщик, в конце концов, я так тут и умру голодной смертью…

Роман приехал, когда Васёна уже приканчивала огромную пиццу и едва дышала от удовольствия и большого количества еды.

— Ч-чем это у тебя п-пахнет? — поведя носом, спросил он еще в прихожей.

— Ты слегка опоздал, но еще можешь присоединиться, там осталась пара кусочков. — Васёна вытерла салфеткой пальцы и вздохнула: — Почему все, что я съедаю, проваливается куда-то, а не оседает, например, на боках?

— Да ты в-ведьма, — расхохотался Роман, входя в кухню и обводя взглядом пустую коробку от большой пиццы и несколько таких же, опустошенных почти до дна контейнеров из-под салатов.

— Ну и ладно! Мой руки, я тебе сейчас разогрею.

— А это ч-что? — Роман зацепил пальцами один из распечатанных листков, пробежал глазами. — Все-таки к-копаешь?

— Негде мне копать, — засовывая в микроволновку тарелку с оставшимися кусками пиццы, вздохнула она. — Понимаешь, такое впечатление, что до Беларуси этот Тиханевич и не жил вовсе. Вся его история — там, а ведь родился и вырос он здесь, в России, и жил, похоже, до начала нулевых тоже тут. Но никакой информации вообще — так ведь не бывает?

— Ну п-почему? Он мог вполне п-подправить биографию, если за ним в-водились какие-то г-грешки, например, — усаживаясь к столу, сказал Роман. — По в-возрасту он вполне мог быть тут к-кем угодно, в том числе и б-бандюком каким… а они п-практиковали такие вещи — п-подчистить за собой, если б-была возможность.

— Погоди-ка, — Васёна забралась на стул с ногами, подперла голову кулаком и вопросительно уставилась на Васильева, придвинувшего к себе контейнер с остатками «столичного» салата, — ты хочешь сказать, что бизнесмен Тиханевич может оказаться вовсе не бизнесменом?

— И д-даже не Тиханевичем, — кивнул Роман, отправляя в рот салат.

— Но… выходит, у меня тогда совсем нет шансов? — расстроенно спросила Васёна.

— Ш-шанс есть всегда. Только объясни: т-тебе зачем это н-надо?

Она сорвалась со стула, убежала в кабинет отца и вернулась оттуда с ворохом каких-то распечаток. Небрежно сдвинув на самый край стола контейнеры, а коробку от пиццы отправив на подоконник, Васёна принялась раскладывать листки перед Романом.

— А затем, что мне кажется… понимаешь, между этим Тиханевичем и маньяком Вознесенским непременно должна быть связь. Конечно, существует вероятность, что при наборе текста вставили не ту картинку, но она очень мала, согласись? — Она ткнула в распечатанный фоторобот с минского сайта и в ту фотографию, что принес ей сам Роман. — Ну не может быть таких совпадений. Это один и тот же человек — но совершенно непонятно, почему его ищут в Минске, когда он давно сидит в настолько зарытом учреждении, что оттуда никогда не было побегов.

— И ч-что? — не понял Роман, свободной рукой взяв оба листка и глядя на них.

— Как — что? На фото — Вознесенский? А ищут-то брата Тиханевича. И еще… — она выдержала многозначительную паузу. — Я вчера вечером на работе задержалась, меня охранник выпроваживать пришел, и мы разговорились. И знаешь, кем он оказался? Бывшим оперативником, который как раз по делу Вознесенского и работал! — торжествующе выдала Васёна.

— И ты, к-конечно, сунулась к нему с р-распечатками, да?

— Да! А что такого? И он подтвердил, что на снимке как раз Леонид Вознесенский. Но вот дальше… — Васёна задумалась на секунду. — Знаешь, мне почему-то показалось, что он не хочет говорить об этом именно со мной. То ли я на него впечатления не произвела, то ли он к женщинам с недоверием… — Она умоляюще посмотрела на закончившего жевать Романа. — Но он наверняка знает об этом деле все, раз работал, правда же?

Васильев усмехнулся:

— И ты х-хочешь, чтобы с ним в-встретился я?

— Рома! — Ее голос сделался просительным. — Ромочка, ну помоги мне, пожалуйста! Охранник не станет больше говорить со мной, а…

— А м-мне непременно р-раскроет душу, — усмехнулся Роман, откидываясь на высокую спинку стула. — Т-ты, Васёна, авантюристка. Ну и к-как, по-твоему, я к нему п-подберусь? «З-здрасьте, дядя, мне бы про м-маньяка поговорить?» Д-догадываешься, куда он меня п-пошлет?

— Но ты ведь можешь сказать, что тебе заказали, например, статью о ветеранах полиции?

— Я же не ж-журналист, я редактор и немного ф-фотограф.

— Ты фотокорреспондент, просто ленивый очень и сам писать ничего не хочешь. Но прикинуться-то на час-другой можно? — не отставала Васёна.

— Тебя В-вовка не учил, что врать нех-хорошо?

— Да где тут вранье?! — искренне удивилась она. — Я же не предлагаю ничего страшного! И твою статью можем потом на нашем портале опубликовать — ко Дню милиции, например, чтобы вообще все по-честному было.

— В-вечно ты меня т-толкаешь на к-криминал, — вздохнул Васильев, понимая, что Васёна теперь ни за что не отцепится.

— Как тебе не стыдно? — возмутилась она. — Где тут криминал?

— Ох, ч-чувствую, оторвет мне В-вовка голову, — пробормотал Роман, вынимая из кармана потрепанную записную книжку. — К-как, говоришь, з-зовут охранника?