Жертвы осени

Марина Крамер, 2023

В современном мире женщина не может позволить себе роскошь быть слабой. Героини романов Марины Крамер преодолеют любые препятствия на пути к своей цели, заставят считаться с собою каждого, кто захочет перейти им дорогу. Любовь таких женщин обжигающе горяча, а власть над мужчинами – безгранична. Провинциальный городок Вольск потрясла серия убийств. Маньяк нападал на вышедших на пробежку девушек, за что его даже прозвали «Бегущий со смертью». Подозреваемый, студент Леонид Вознесенский, даже под тяжестью улик так и не признал свою вину. Двадцать лет спустя журналистка Василиса Стожникова едет в тюрьму, чтобы разобраться в этом деле, и понимает, что оно связано с ее личной трагедией…

Город Вольск, год назад

В небольшой комнатке, заставленной мониторами видеонаблюдения, кипел чайник. Васёна сидела на раскладушке, заправленной темно-серым одеялом, а Игорь Ильич заваривал чай в большой алюминиевой кружке.

— И не скучно вам тут — одному? — спросила Васёна, принимая из рук охранника стакан, в который он налил чай для нее.

— Привык. Я уже десять лет один, с тех пор, как жена ушла, — усаживаясь в крутящееся кресло, ответил Игорь Ильич.

— А-а…

— А ты, значит, с отцом живешь? А мать где же?

— Мама погибла, когда мне было семь лет.

— Тяжело, наверное, мужику-то одному было девчонку растить… — со вздохом проговорил охранник.

— Не знаю, наверное… С нами бабушка жила, мамина мать. Папа же военный корреспондент, он постоянно куда-то уезжал.

— Погоди-ка… — вдруг чуть подавшись вперед и всматриваясь в ее лицо, сказал Игорь Ильич. — Ну-ка, вправо посмотри… ага… То-то я и думаю, почему мне твое лицо кажется знакомым… Ты дочь Владимира Стожникова, да?

— Да. А вы папу знаете?

Он как-то странно на нее посмотрел, медленно кивнул:

— А мать, говоришь, погибла?

— Да. Но я не знаю, как это произошло, папа никогда не говорил. Я пыталась у бабушки спросить, но та сразу плакать начинала, так что я боялась лишний раз заговаривать.

Васёна поежилась, сделала глоток чая. Охранник продолжал смотреть на нее каким-то странным взглядом, полным не то сочувствия, не то грустного удивления:

— А зачем ты меня про парк начала расспрашивать?

— Живу рядом. Но бегать там мне папа никогда не разрешал, мы с ним всегда по набережной с утра пробежки совершаем, хотя парк ближе намного.

— Можно понять… — бормотнул Игорь Ильич, обхватив свою кружку рукой. — Я в то время опером работал, аккурат в бригаде по расследованию этих убийств в парке и пришлось ковыряться. До сих пор не могу вспоминать — потом не сплю. В общем-то во многом из-за этого дела я и уволился, не мог на работу ходить. Страшно это — когда молодой парень запросто девчонок жизни лишает, да еще так жестоко…

— Так вы, значит, видели этого Бегущего со смертью? — Васёна передвинулась на самый край раскладушки, и конструкция слегка скрипнула.

— Я на задержание выезжал.

Васёна полезла в сумку, вынула листок, который принес ей утром Васильев, и протянула охраннику:

— Вот это — он?

Игорь Ильич бросил на листок беглый взгляд и отвернулся:

— Он… я эту морду век не забуду. Во время обыска так нахально держался, отрицал все. Я еще подумал: как можно спокойно по ночам спать, когда в комнате хранишь отрезанные волосы тех девчонок, которых изнасиловал и убил потом? Волосы, безделушки какие-то — и все в пакетиках, аккуратно так…

Васёна тоже почувствовала, как ее накрывает волна страха: каким же бесстрастным и жестоким должен быть человек, спокойно срезающий прядь волос у только что убитой им жертвы?

— А… у него семья была? — почему-то спросила она, и охранник кивнул:

— Была, как не быть. Мать, когда услышала, в чем сынка обвиняют, так на пол и повалилась, никогда не думал, что доведется увидеть, как человек мгновенно умирает. Сердце не выдержало… Да и то, если подумать, это ужас ведь ужасный: родной сын оказался маньяком и серийным убийцей… Она его родила, вырастила, в макушку чмокала, наверное, а он… — Игорь Ильич махнул рукой и вытащил пачку сигарет: — Не возражаешь?

— Курите… папа все время курит, я привыкла.

Охранник затянулся сигаретным дымом, помахал рукой перед лицом, разгоняя сизое облачко:

— Отец его даже на суд не пришел, боялся на улице показаться — народ обозленный был, прохода не давали. Уехал потом куда-то, не выдержал позора, и дочку младшую забрал, той лет десять, кажется, было или около того.

— А кем он работал, не помните?

— Кажется, в заводоуправлении… но точно не помню, врать не хочу.

Васёна наморщила лоб. Заводов в их городе было три, два из них работали до сих пор, хоть и сменили нескольких хозяев, а вот один так и развалился в начале двухтысячных, и его полуразрушенные корпуса только пару лет назад начали приводить в порядок, собираясь построить большой развлекательный центр с аквапарком и площадками для роллеров. В принципе ей было неважно, на каком именно заводе трудился отец серийного убийцы, но почему-то не давала покоя фамилия «Тиханевич».

— Скажите, Игорь Ильич, а фамилия Тиханевич вам нигде не попадалась?

— Тиханевич? Нет, вроде не слышал. А кто это?

— Бизнесмен из Беларуси, торгует молоком и медом с собственных ферм, а раньше вроде как жил в России, но чем тут занимался — я не смогла узнать, вообще никакой информации нет. А фоторобот Вознесенского всплыл вместе со статьей о Тиханевиче в минском издании, вот я и заинтересовалась. Мне показалось, что я уже видела это лицо, но теперь понимаю, что вряд ли — скорее всего, просто похож на кого-то, — вздохнула Васёна.

— Погоди… как это — в Беларуси, с чего?

— Не знаю… там статься была о том, что в доме этого бизнесмена нашли незарегистрированный пистолет.

— Пистолет… — повторил охранник, потерев пальцами переносицу. — Пистолет, пистолет… А фоторобот, говоришь, тоже там был?

— Да. Объявили в розыск брата этого Тиханевича.

— Вообще ничего не понимаю. А Вознесенский-то при чем тогда?

— Вот и я не знаю. Мой приятель где-то нашел эту фотографию, что я вам показала, и это оказался Леонид Вознесенский, но какая связь между ним и Тиханевичем, я до сих пор не могу понять. Может, просто в минской статье вместо реального фоторобота случайно поставили этот, бывают же ошибки…

— Пистолет, пистолет… — снова пробормотал охранник. — А знаешь что? Ведь пистолет тогда у Вознесенского так и не нашли. Нож — да, нашли, шел как вещдок, орудие преступления, он этим ножом волосы срезал у жертв, но пистолета не было. Перерыли все, а не нашли. Да и Вознесенский категорически все отрицал — ну он вообще ни в чем не сознавался, так что на его слова никто особенно и не рассчитывал. Но мы землю копали — в буквальном смысле слова, а пистолета так и не нашли.

— И вы думаете…

— Нет, я ничего не думаю. Столько лет прошло… пистолет, скорее всего, уже заржавел где-нибудь на дне реки, а это все — просто совпадение и ошибка, как ты и сказала. А вообще… не копалась бы ты в этом деле, девочка, — вдруг серьезно произнес Игорь Ильич. — Ты еще молоденькая, к чему тебе такие ужасы…

— Ну, я вообще-то специализируюсь на криминальных новостях, — слегка обиделась Васёна и поправила очки.

— Вот и специализируйся, кругом такого полно. Но послушай моего совета: не трогай дело о Бегущем со смертью, будет очень плохо. А сейчас давай-ка я тебе такси вызову — ночь уже, как пойдешь-то? — И он решительно вынул из ящика стола мобильный телефон.