Два писателя, или Ключи от чердака

Марина Голубицкая, 2022

«Ключи от чердака» – конечно, метафора. Метафора высокого безумия. Те, кто знаком с культурной жизнью Екатеринбурга, легко узнают в персонажах местных художников и поэтов, к тому же некоторые из них (Николай Коляда и Борис Рыжий) выведены в романе под своим именем. Эта книга – отчасти па-мятник их вере в то, что стихи, как и картины, пишутся кровью.Сюжет разворачивается на детально прописанном фоне конца 90-х – начала нулевых годов, но несмотря на фотографическую точность, перед нами не мемуары, а роман о творческом инстинкте, который способен поразить, как болезнь, превратить обычного человека в раба вечного поиска слова и читательского признания, навсегда спрятать его «ключи от чердака». О радости и унижениях писательства, об амбициях, тщеславии и шутовстве автор повествует с самоиронией – иногда жёстко и аналитично, а иногда очень смешно.

28

Заплутав в чмутовском романе, я теперь выхватывала лишь то, что возбуждало. Пролистала психоделические мистерии, так и не выяснив, наяву иль в наркотической фантазии писатель Омутов видел, как мастурбирует проститутка. Заприметила девушку, с которой герой собрался заняться английским, это могло бы меня увлечь, но интрига, проводив гостью за дверь, поплелась на кухню и выдохлась в подробном, скучном разговоре с женой, жену Омутова так и звали — Лариса.

— Но Лариса же так не говорит!

Я соскочила с кровати, я наконец-то завелась по-настоящему. Вытащила из тумбочки ящики, вытряхнула на пол содержимое.

— Иркин, ты решила устроить оргию?

Лёня отложил книгу и озадаченно разглядывал кучу, в которой вперемешку с письмами валялись эротические игрушки: кольца, кисточки, гели и мази, щипалки и щекоталки, купленные в екатеринбургском секс-шопе. Я забрела туда когда-то в поисках памперсов, это был даже не шоп, а департмент, попросту отдел в комке, комиссионном магазине «Нефертити».

Настоящий секс-шоп я впервые увидела в 91-м, в Германии, когда гостила у друзей. Славка повел Лёнечку на традиционно мужскую экскурсию. Мы с Галкой топтались на улице. Тут же, на газонной траве, вьетнамцы разложили порнокассеты с яркими заплатками на обложках. Подойдя ближе, мы содрогнулись: эти цветные бумажки, будто фиговые листочки, скрывали срамные места — так еще непристойней! — и, дружно выпалив: «Ну что, зайдем?» — мы ринулись за запретную дверь, как в майский разлив на байдарке. Когда-то мы с Галочкой потерялись в походе, попали в снежное марево и, упустив русло, крутились в лодочке среди елок, искали своих, нанимали в деревне моторку. Грести под снегом было проще, чем проникать в глубь секс-шопа, — нашу лихость вмиг смыло волной конфуза. Отвести глаза было некуда: прямо у входа распахнулись журналы с иллюстрациями к будущему роману Чмутова, а вдоль стенок, на стеллажах, рядами выстроились фаллоимитаторы. Наши мужья рассматривали витрину. Пожилая немецкая пара увлеченно беседовала с продавцом. Они что-то обсуждали, шутили, тихо посмеивались. Казалось, выбирают машинку для стрижки газона и беспокоятся, пойдет ли на влажную траву.

— Иркин, да что ты ищешь, там давно уж срок годности истек.

— Истек… Ты, Лёнчик, спи, не беспокойся.

Лет пять назад в магазине «Нефертити» я разыграла из себя пожилую фрау и так же деловито разглядывала каталог, и так же спокойно шутила с продавщицей, а потом совершенно по-русски накупила всего подряд, целую кучу так и не освоенных погремушек, только затрудняющих путь к удовольствию.

Я извлекла из-под вываленного хлама тетрадку и устремилась к двери.

— Да куда ты?

— Спи-спи… Я сама.