Написано около ПИРСа

Марина Владимировна Агапова

Сборник рассказов «Написано около ПИРСа» – книга, тексты которой родились в открытой группе ВКонтакте. Они удивительны тем, что написаны не профессиональными писателями, а просто творческими людьми. Под одной обложкой собраны рассказы тридцати авторов, возраст которых – от 30+ до 70+. Сама жизнь, прошлая или нынешняя, уникальная жизнь, в разных ситуациях и обстоятельствах, в словах и образах – главный герой текстов.Книга будет интересна широкому кругу читателей.

Если бы они умели говорить

Бузыкаева Лариса

Мои коты.

Они, конечно, были не совсем мои. Ещё папины и мамины. Нельзя сказать, что я о них забыла в дне сегодняшнем. Нет.

Каждый прохожий, идущий мимо, оставляет в памяти свою царапинку, а тут — живые пушистые существа.

Они сидят на яркой радуге, свесив хвосты, и внимательно меня разглядывают. Чудесные кошары!

Один — чёрно-белый, холёный, важный и степенный. Ни дать ни взять граф. Лорд. Ах, нет — Маркиз! А как иначе мы могли назвать столь важную особу кошачьей масти?

Второй — серенький. Местами чрезвычайно пушист, местами почти лыс. Тонкохвостый и большеухий. Осоловело-изумлённые глазки смотрят доверчиво и искренне.

Мой малыш. Мой Шнурок.

— Представляешь, я даже не помню, как ты у нас появился, — смотрю на Маркиза и начинаю разговор первая.

Неловко болтать с котами, запрокинув голову. Радуга высоко. Ложусь на траву, закидываю руки за голову — вот теперь удобно, теперь мы — глаза в глаза.

— Это плохо, — вынес вердикт Маркиз. — Не ожидал от тебя.

— Да нет же! Просто мне кажется, что ты был у нас всегда! — понимаю, что оправдываться перед призраком кота, — дело неблагодарное, но надо как-то спасать репутацию бывшей хозяйки. — Прекрасно помню, как покупали тебе сухой и влажный корм, рыбку. Как ты выселял папу с его законной кровати, укладываясь ровно посерединке. И взрослый мужчина терпел твои выходки. Помню, как забирался в постель к маме. Как мы все вчетвером ходили на огород.

— А про меня… ничего не помнишь? — легким ветерком прошелестел в моём сознании вопрос.

Вопрос будто сам собой появился вместе с милым образом Шнурка, таким, каким я его помнила. Его глаза смотрели на меня с такой отчаянной надеждой, что я не выдержала.

— Шнурик, милый, тебя я помню больше! — изо всех сил пытаюсь послать лучики любви и тепла поближе к его серенькой шкурке. — Как ты впервые появился на коврике около нашей двери. И никуда не хотел уходить, хотя я налила тебе молока и посадила на высокий подоконник двумя этажами ниже. Ты молоко вылакал и — бегом за мной, дальше нравиться и умилять.

— Я очень хотел быть вашим.

— Ага… Ты мне тоже сразу понравился. Но… что скажут родители, ты же понимаешь.

— Да, понимаю. С котами ведь столько хлопот, — эхом продолжал ход моих мыслей Шнурок.

— Перестаньте сентиментальничать. Оба, — Маркиз встал и небрежно потянулся, выгнув спину. — В конечном итоге всё всем разрешили: тебе — он глянул на меня строго — пустить малыша в дом, а тебе, котёнок, — остаться в этом доме.

— О да, я помню твоё робкое появление в нашей прихожей. Внимательно все обнюхав, ты почему-то стал заигрывать с папиными шнурками от ботинок. Именно из-за этой любви к длинным верёвочкам мы и назвали тебя Шнурком, малыш, — я увлеклась воспоминаниями о Шнурке-котёнке и невольно улыбнулась.

— Так это я от волнения, — он смущённо опустил мордочку и распушил хвостик.

— Ты был забавным и очень хорошим. Старательным, — я смотрела на своих котов, мысленно к ним прижимаясь. — Помнишь, малыш, как ты пытался походить на людей? Ты усаживался в унитаз и справлял там маленькие кошачьи дела. А потом смешно тряс лапками.

— Я очень хотел быть вашим, — эхо доносилось с радуги все тише.

Мои глаза увлажнились. Внутри жадным пламенем разгорался стыд:

— Простите.

Маркиз презрительно зашипел. Шнурок стал старательно вылизывать лапки.

— Люди — бессердечные существа. Думающие только о себе, — Маркиз начал вещать твёрдо и весомо. — Мы для вас не важны. И многим — не нужны. Что стоило тому лихому шоферу немного притормозить и дать мне возможность перебежать дорогу? Ведь я шёл домой. Я шёл к вам. И чем Шнурок помешал твоему соседу? За что тот размозжил ему голову?

Каждое слово будто вбивало в меня гвозди. Обвинительные речи Маркиза вонзались острыми ножами. Шнурок, сжавшись в мягкий серый комочек, горестно молчал.

— Ребята, — я что-то пыталась сказать, как-то оправдать тех людей. Поняла, что это бесполезно. Просто молчала и смотрела на своих пушистиков сквозь слёзы.

— Не плачь. Не надо. Мы видели, как вы убивались. Как искали в ливень и темень, — голос Маркиза стал мягче. — У тебя хороший папа. Он всё-таки нашёл нас. Искренне скорбел, гладил спинки. Мы были неприглядны, поэтому вы нас так больше и не видели. Он все сделал в одиночку.

— Он по-человечески похоронил нас, — заговорил Шнурок, когда Маркиз умолк. — Ведь мы были — его. Поэтому… мы не в обиде. Мы продолжаем вас любить. И вы любите нас. Пожалуйста.

Радужная дымка рассеялась, растворившись в тумане.

Котов уже давно нет.

И разговора этого не было вообще.

Но мне до жгучей боли стыдно. И горько. До сих пор.