Сердцеедка Иванова

Марина Владимирова-Бойко

– Хочу чтобы вы стали моей женой. Не настоящей. – Понарошку? – вопросительно приподнимаю дуги бровей. – Можно сказать и так. Предлагаю вам фиктивный брак. – Зачем мне это нужно? – ставлю руки в боки и задумчиво смотрю на мужчину в дорогом костюме. – Как зачем? Я заплачу. Хорошо заплачу. Вспоминаю свой скромный съёмный уголок, начальника миграционной службы, который сел на хвост и думаю, сколько он мне может заплатить. – Вы что миллионер? – Я лучше, – показывает свою белоснежную ухмылку. Какой своенравный тип. Ничего-ничего. Все поправимо…

Глава 8

Легкий холодок под коленками все же присутствует. Волнуюсь, конечно, не без этого. Но лучше думать о печеньках.

Признаюсь честно, мне еще никогда не приходилось участвовать в таких мероприятиях.

«Семейный ужин», звучит, как ужин в ресторане, в котором я работаю. Где за ланчем собираются банкиры и при полном пафосе начинают обсуждать что лучше: соус болоньезе или бешамель?

Мой отец обычно ужинает перед телевизором. Большая тарелка украинского борща, хруст зеленых перьев лука и нарезанные на газетке кольца Краковской колбасы. И неважно Новый год, день перед зарплатой или какое-нибудь другое торжество. Он всегда ужинает перед телевизором, бодро переключая каналы и проклиная политиков.

Брат ужинает, обедает, завтракает за компьютером, на таких же условиях, как и папа, независимо от ожидаемого мероприятия или дня недели. Хотя когда он сидит за компом и играет в свои стрелялки, то в днях недели, в общем-то теряется. Его прямо с фанфарами засасывает в эту черную дыру, как к примеру пылесос засасывает его носки.

В общем, семейный ужин — это точно не про мою семью. Однажды мама хотела выкинуть стол, грустно простаивающий на кухне. На нем даже крошек никогда не бывает. Потому что по ее словам он зря простаивает и только занимает столько свободного пространства, где к примеру можно медитировать или заниматься йогой.

На предстоящий ужин решила надеть темно-синие платье с не слишком открытым вырезом. Волосы заколола на затылке. Минимум косметики — максимум обаяния.

Села в такси, показала водителю адрес, который высветился на экране моего телефона. Таксист посмотрел на меня, удивленно открыв рот, а затем спросил:

— Вам точно туда? — спрашивает и настороженно смотрит на меня.

— А вы точно таксист? — парирую в ответ.

Вот откуда я могу знать точно туда мне или не туда. Какой адрес мне скинул этот Герман Алексеевич, такой я ему и показала.

Таксист кавказской национальности кивнул, завел мотор и мы помчались по Московской автостраде.

Ехали долго. Я без конца смотрела на счетчик, который тикал быстрее, чем я моргаю. Быстрее чем разматываю рулон туалетной бумаги, когда уже сильно припекло, когда уже не в терпеж.

И наконец-то, когда сумерки совсем окутали местные окрестности, а из-за хмурых облаков показалась холодная луна — мы подъехали к высоким кованым воротам. Камеры тут же закрутились на заборе.

Затем ворота распахнулись. Я успеваю только ахнуть. Причем, не только я, но и водитель тоже.

Такси заезжает на огромную озелененную территорию. Где бьет ключом фонтан, где горят огни и окружает темно-зеленый фигурный топиар.

— Обалдеть! — восклицаю я и улыбалась таксисту. — Мы что в Голливуде?

— Лучше. Мы на Рублевке, — также радостно отвечает.

Желтое такси останавливается перед резиденцией. Выхожу из такси и до конца не осознаю, куда я попала.

Это был огромный трехэтажный дом в стиле рустика.

Такси уезжает, а я продолжаю идти уверенной походкой по аккуратно выложенной дорожке.

При свете ярких фонарей, на пороге огромного дома появляются две женщины. Одна из женщин напоминает мне Германа. Есть у них какая-то общая схожая черта. Не могу точно сказать, какая, но что-то есть.

Когда я подхожу ближе на ухоженных женских лицах, появляются белоснежные улыбки.

— Как же мы рады наконец-то познакомится с невестой сына! — высказалась женщина, которой на вид около пятидесяти. Ровные брови, прямой нос, гладкая, светлая кожа и добрые глаза, которые смотрят на меня так открыто. Женщина сияла в своем золотисто-бежевом платье, как Кремлевская елка. Постоянно улыбалась, дотрагивалась до пепельно-русых волос, тем самым поправляя свою модную прическу каре.

Вторая женщина ниже ростом, с полностью седой головой в элегантном светло-бирюзовом платье, чем-то похожая на Британскую королеву Елизавету — пристально разглядывала меня.

— И почему Герман прятал от нас такую красавицу? — легко произносит вторая. Протягивает мне свою слегка морщинистую руку.

Стою, смущаюсь, краснею и робею. Где сам Герман Алексеевич — не решалась спросить. Они настойчиво приглашали пройти в дом. Дать бы им волю — точно затолкали меня, как заталкивают кильку в консервную банку.

Я прошла вовнутрь. И это был дом, как из сказки.

Я видела такие дома на картинке, в кино, но никогда не думала, что смогу увидеть воочию. Тем более переступить порог.

Проходим вовнутрь и женщины начинают представляться.

— Я Виктория Андреевна, мама Германа, — говорит женщина в золотистом платье. — Но называй меня просто Виктория, так проще не чувствовать свой возраст, — подмигивает, последнюю фразу говорит почти шепотом. — А это Изольда Викторовна, — указывает на элегантную женщину в возрасте. — Бабушка Германа, — говорит как-то осторожно.

— Только не нужно называть меня бабушкой! — восклицает она и поднимает руки вверх, будто сдается полиции. Я еще всех вас…, — теребит поднятые вверх руки, словно в ее сжатых кулаках — маракасы. И она собралась танцевать что-то мексиканское. Вот-вот станет на одно колено и из ее уст польется зажигательное: Аррррива!

Не договаривает, резко умолкает, хотя я понимаю о чем она говорит. Выглядит она бодро.

— Очень приятно познакомиться, — отвечаю я и улыбалась им в ответ.

Оглядываюсь по сторонам. Живо играет скрипка, которая радует уши, точнее мой слух. Официанты в белых воротничках разносят шампанское с гордо поднятой головой, с идеальной осанкой. Такое ощущение, что они сейчас затанцуют балет, прямо с подносами в руках.

Мне даже не хотелось думать, сколько стоит один такой стул с резными ножками, который стоит напротив меня и в который мне предлагают присесть. Если честно, думала, что такие стулья стоят где-нибудь в музее, но по всей видимости, я глубоко заблуждалась.

— Когда мы узнали, что наш сын хочет объявить о помолвке — сразу позвали дорогих нам гостей, — отвечает Изольда Викторовна. — Это такое событие! Такое! — подтверждает она.

Я лишь утвердительно киваю, смотрю на толпу народа, которая окружила меня. Вот еще немного и накинуться на меня с расспросами, когда Изольда Викторовна даст команду. Почему-то меня не покидает ощущение, что она здесь главная.

Скрипка заиграла еще сильнее. Не наблюдаю ни где Германа.

— Это событие не может остаться в стороне…, — подтверждает его мама. — Мы устроим свадьбу века!

А потом появляется он. Эффектно. Как Бог, который спускается со своего Олимпа, так он спускается по винтовой лестнице в начищенных до идеального блеска ботинках. Черный смокинг, загадочный взгляд. Так радостно всех приветствует, будто они ему сестры или братья. А потом он подходит ко мне.

Берет за руку, целует кисть руки и галантно отвечает.

— Прости милая, что заставил тебя ждать.

— Ничего, — улыбаюсь. — Я уже привыкла. Ты вечно, такой занятой.

— Потанцуем? — предлагает он.

Отрицательно качаю головой, но он совершенно не замечает моего тонко намекающего жеста. Похоже хочет произвести должное впечатление на присутствующих. Значит, выбора у меня нет. Придется согласиться. Единственное, танцую я плохо. Очень плохо.

И мы танцевали. Он кружил меня в танце, а я… А я без конца наступала ему на носки его эксклюзивных туфель. Такие мужские туфли стоят где-нибудь на самом видно в месте, на витрине, в самом дорогом бутике с заоблачным ценником. В общем, такие туфли жалко носить, а я каждым следующим свои движением превращаю их всмятку.

Мы танцевали, нам аплодировали, а потом сели за стол. И это тот самый момент, когда не я, а мне подают нежную телятину под брусничным соусом

— Почему, ты раньше не рассказал, что женишься? — интересуется Виктория. Она сидит напротив нас, тянется к бокалу с шампанским.

— То, что произошло с отцом, ты знаешь, это для меня большой удар. Поэтому мы не сильно афишировали свои отношения.

Изольда Викторовна, сидящая напротив нас достала платок и вытерла выступившие на глазах слезы.

— Он бы так обрадовался, если бы узнал…, что ты женишься. Он бы так обрадовался…

— Мама, ты знаешь, сейчас не время и не место, — тихо говорит Виктория.

— Ну-да, ну-да, — прячет платок обратно.

Мы ужинали, я старалась хранить молчание, но меня просто засыпали расспросами. Особенно мужчина, которого я уже видела в кабинете Германа. По всей видимости, он и есть нотариус.

— Расскажите сколько вы уже вместе? — спрашивает он.

— Мы? — бросаю взгляд на Германа и даже не знаю с чего начать. Как же режет слух это короткое местоимение: «мы».

Конец ознакомительного фрагмента.