Сердцеедка Иванова

Марина Владимирова-Бойко

– Хочу чтобы вы стали моей женой. Не настоящей. – Понарошку? – вопросительно приподнимаю дуги бровей. – Можно сказать и так. Предлагаю вам фиктивный брак. – Зачем мне это нужно? – ставлю руки в боки и задумчиво смотрю на мужчину в дорогом костюме. – Как зачем? Я заплачу. Хорошо заплачу. Вспоминаю свой скромный съёмный уголок, начальника миграционной службы, который сел на хвост и думаю, сколько он мне может заплатить. – Вы что миллионер? – Я лучше, – показывает свою белоснежную ухмылку. Какой своенравный тип. Ничего-ничего. Все поправимо…

Глава 4

Герман

Я предпочитаю только белые рубашки. Идеально выглаженные. Повторял горничной этот пункт пять раз, но она меня не услышала. Почему погладила кучу бежевых? Что в ее голове? О чем думает?

Вижу ее в гостиной. Плачет горькими слезами. Тушь потекла, под глазами эффект панды.

— Простите меня! — говорит через всхлипы. — Простите! Я постирала ваши рубашки… Они изменили цвет.

— То есть полиняли? — склоняюсь над ней, затем бросаю взгляд на бежевую рубашку, которую уже успел натянуть на себя. Да уж! Prada нервно курит в сторонке, после такого перевоплощения.

Это же надо было умудриться так! Хотя получилось весьма неплохо.

— Вы меня уволите, да? — смотрит на меня преданными глазами, словно морская свинка просит ее покормить.

Если честно у меня не так много времени. Спешил на пресс-конференцию. И если честно, я очень занятой человек. У меня каждая минута расписана посекундно. А тут рубашки… Да к черту их!

— Нет, не уволю. Пока… Будь повнимательней, — выставляю указательный палец в ее сторону, а потом иду к зеркалу.

Смотрю на свое отражение, поправляю зажим для галстука, хватаю кейс и спешу к машине. Водитель уже бедолага заждался, пока я тут занимаюсь не совсем актуальными вопросами.

Двадцать минут в пути, куча принятых звонков, обсуждение деловых встреч и вот я на работе.

Как только пересек огромной холл небоскреба, шагая по мраморной плитке — меня встречает мой пресс-секретарь. Мужчина тридцати пяти лет, за плечами которого два красных диплома и который, как и я сосредоточен только на работе.

— Он ждет вас. Нотариус вашего отца.

Утвердительно киваю и уверенным шагом направляюсь в кабинет.

Высокий крупный мужчина за пятьдесят, в очках с круглым, как мяч животом и щеками, как у добротного хомяка — ждет меня в приемной.

Держит в руках кожаный портфель, поправляет очки, сползающие с носа. Приглашаю его в кабинет, указываю на стул.

Он лишь кивает, сжимает ручку портфеля проходит вглубь и садится за стол.

Задумчиво сидит, молчит. Перебирает пальцами-сардельками по столу. Затем достает платок из кармана своих брюк, проводит им по гладкой лысине. Заметно нервничает, снова поправляет очки на переносице и никак не решается начать разговор.

В последнее время я часто видел его в доме отца. Казался важным таким, в бордовом галстуке и сером пиджаке. Неприятный тип, если честно. Отец доверял ему, как самому себе. Но вот отца не стало и он начал преследовать меня. Догадываюсь, по какому вопросу.

Он тянул резину, я без конца смотрел на циферблат наручных часов. У него есть пятнадцать минут, затем меня ждут важные переговоры.

— Вы знали, что компания принадлежит вашему отцу? Уже покойному отцу — наконец-то обращается он ко мне, когда я подхожу ближе и бросаю строгий взгляд в его сторону.

— Да, знал, — грубо отвечаю. В какой-то момент кажется, что глаза моего собеседника стали косится друг на друга. Хотя нет, всему виной его винтажные очки.

— Он оставил завещание, поэтому я здесь, — подтверждает, и теребит платок в руках. — Вы сможете вступить в права наследства и сможете распоряжаться состоянием только при одном условии.

— Каком? — не могу скрыть удивления.

— Вы должны жениться, — подтверждает он.

Я знал, что я единственный наследник, но не знал, что отец решил устроить мне настоящий марафон. Хотя это в его стиле.

— Так я женюсь, — решил сразу пойти в ва-банк. Я не намерен терять компанию.

После моих слов, в особенности слова: «женюсь» — нотариус покачнулся на стуле. Деревянные ножки оторвались от пола вместе с его короткими ногами в лакированных туфлях. Он ушел назад, в невесомость вместе со стулом. Раздался грохот. Нотариус упал, не выдержав равновесия.

Подбежал к нему, протянул руку. Заметил, как его очки с круглыми линзами запотели. Если он сейчас и видел, то только густой туман перед глазами.

Он лежал на полу, все также облокотившись на спинку уже сломанного стула. Руки в стороны, ноги врозь. Лежал безмятежно, шевелились только его губы. Что-то шептал себе под нос, как нашептывает бабка шептунья свой колдовской заговор.

Кряхтел, бубнел. Хотел что-то сказать более уверенно, но я опередил его:

— Дайте руку, — протягиваю ему свою правую и помогаю подняться. Он встаёт согнув колени. Раздается хруст. Такой, будто хрустят сухие ветки. Скорежился, сейчас больше похож на шахматную фигуру «конь». Пытается выпрямить спину, но получается у него это с трудом.

— Прости-извините! Я просто не ожидал. Настолько не ожидал. Был готов услышать, все что угодно, только не объявление о вашей предстоящей свадьбе.

— Врача?

— Нет-нет, все в порядке. Мне бы с невестой вашей познакомится поближе. И поскорее, — последнее слово он особенно выделяет.

Понимаю по его лицу, что он как-то мне не верит. Совсем не верит. Ни на грамм. Мой отец хорошо его проинструктировал.

Да, свадьба не входит в мои планы и никогда не будет входить. У меня сделки, переговоры, управление консалтингом. Штамп в паспорте — это обычная бюрократическая формальность, которая в наше время никому не нужна. Тем более мне.

— И где же сейчас ваша невеста? — он выпрямляет спину, будто собирается взлетать. Тоже мне птица Феникс.

Не успеваю ничего ответить, как двери моего кабинета резко открываются и на пороге появляется блондинка в белых кроссовках. Растерянно смотрит на нас.

— Так вот она. Моя невеста, — подтверждаю и указываю на нее рукой

— Нет! Все же это плохая идея, — отвечаю Свете и бросаю взгляд на высоченное здание, макушка которого прячется где-то там, за ватными облаками.

— Тебе квартира нужна или как?

— Или как, — растерянно отвечаю. Скрещиваю руки на груди и притоптываю носком правой ноги, обутой в белый найковский кроссовок.

— Так, не дрейфь подруга. Я с тобой! Тем более ты идешь просто обсудить детали сделки. На каких условиях он будет сдавать тебе квартиру.

— Мне кажется, что я вообще начинаю не с той проблемы. Захожу не с того конца. Зачем мне квартира, если я собралась уезжать?

— Уехать ты всегда успеешь. Поэтому давай решать проблемы по мере их поступления…, — она не договаривает, оборачивается и смотрит вслед машине, которая нам посигналила. Окно красной иномарки приоткрылось, из нее вывалился парень восточной национальности с очень-очень густой шевелюрой, Причем, как и на голове, так и на бороде. Света машет ему кулаком, говорит, что машина у него — кизяк редкого сорта, собственно, как и он сам, а затем снова возвращается к разговору, будто ничего не произошло:

— Что у нас на повестке дня? Квартира? Вот давай вперед и с песней, — легко толкает меня в спину.

Она права. Но почему я дрейфю? Как выразилась моя подруга — не понимаю. Просто наверное, переволновалось. ФМС, ПМС — все так навалилось.

Поднимаюсь по ступенькам и понимаю, что я так и не подумала, что я скажу и с чего вообще начать разговор.

Может спросить: «Сударь, квартиру сдадите?» Нет, как-то не так. Совсем не так. Если честно вот в такие моменты очень сложно сосредоточиться.

Зачем я наблюдала за ним в бинокль? Ну во-первых, когда на лавке тусит какой-то бомж — это подозрений почему-то не вызывает. А когда к обычной панельной пятиэтажке подкатывает машина стоимостью, как вся эта панельная пятиэтажка, а мужчина одетый, круче чем Джонни Деп, сидит, глядит на озеро, так самозабвенно — это вызывает очень большие подозрения.

Тут начинает набирать обороты бурная фантазия. Вход идут и детективные линии: убил, любил, закопал возле озера и теперь горько об этом жалеет. Но моя сконцентрированная на попе энергия подсказывает мне, что все намного проще. Он здесь жил. Давно, в раннем детстве. В этом дворе, ловил рыбу в этом небольшом озерце, кормил уток.

Ладно, на месте разберемся. Что говорить, как говорить. В общем, да здравствует импровизация!

Это было просто огромное здание, где нанотехнологии разыгрались на полную катушку. Большой просторный холл, металлические колонны, ресепшн, мраморные стены, бесшумный лифт с неоновой подсветкой. Много солнечного света и вечнозеленые драцены в высоких стильных горшках.

Перед тем, как попасть в кабинет к Романовскому, мой паспорт проверяли дважды. В миграционной службе я так не проходила такого тщательного паспортного контроля. В итоге меня пропустили, сопровождая до самой приемной этого мистера богатея.

Его миловидная секретарша сказала мне подождать. Предложила чай, кофе, карамельки. Любезно отказала девушке с внешностью фотомодели и села на стул.

Сложив руки на коленях смотрела, как в большом аквариуме умиротворенно плавают золотые рыбки.

А потом секретарша вежливо улыбнулась, показал свои белоснежные, ровные зубы и вышла, оставив меня совершенно одну. Точнее наедине с рыбками.

За дверью кабинета Германа Алексеевича послышался грохот. Будто кто-то сиганул со стола и упал. Я заерзала на стуле. Может, нужна помощь? Нужна! Подрываюсь, подхожу к двери, дергаю ручку и врываюсь в кабинет.

— Вот она моя невеста! — говорит тот самый за кем я наблюдала, так сказать в четыре глаза. Указывает на меня пальцем.

Его собеседник начинает прищуриваться, смотрит на меня, протирает платком очки, а затем пытается быстрее их нацепить.

Я опешила.

Мне казалось, когда я открыла двери и услышала, как меня называют невестой, на меня тут вылили ведро холодной воды прямо при входе.

— А, о-и — произнесла, что-то не связное. Так же заикой можно сделать.

— Моя дорогая, — называет меня он в бежевой рубашке. — Еще минуту и я освобожусь.

Закрываю двери, словно хочу отмотать этот момент назад, как кинопленку и продолжаю стоять в ступоре.

Может, они тут кино снимают?

В моей голове произошло короткое замыкание. Попробовать зайти еще раз? Так сказать со второго дубля? Вдруг он передумает и на этот раз скажет, что я уже его жена. Ну это я так шучу. Подготавливаю себя к худшему.

Да что он себе позволяет! Возмущаюсь, хочу зайти, но двери его кабинета открываются прямо перед кончиком моего носа. Еще немного и мне бы досталось по полной программе.

Передо мной стоит один упитанный и перекошенный, словно его только что уронили со стула, второй высокий, накаченный в бежевой рубашке.

— Дорогая, — продолжает говорить Г. А. — Прости, что заставил тебя ждать.

Перекошенный смотрит на меня оценивающим взглядом. Приспускает очки.

Я решила просто улыбаться. Стрелять глазами и улыбаться.

— Так вы пригласите меня на семейный ужин? — спрашивает мужчина в очках.

— Конечно, — подтверждает другой.

Похоже, ответ его удовлетворяет и он уходит, придерживаясь за поясницу.

Теперь я смотрю на Г.А., будто у меня два запасных глаза, где-то там на затылке.