3. Соблазн.
— Дело в том, что я имею деловое знакомство с неким Павлом Севастьяновичем Горелкиным. Случайно из нашего общения мы узнали, что детство и юность провели в одном городе. Только я окончил классическую гимназию, а он городское училище. Ну и ловкий же он господин! И конями торговал на ярмарках, и строил, и многим другим занимался, да всегда с прибылью! Его приятельница купчиха как раз и купила наш дом. С этой купчихой Горелкин когда-то вместе дела делал: купят плановое место, выроют фундамент и берут в банке займ под залог земли. На эти деньги выстроят первый этаж, берут поболее займ, уже под кирпичное строение. Тот первый займ гасят, строят второй этаж, закладывают в банк ещё дороже. И так доводят до четвертого этажа, беря займы всё крупнее, а старые гася. Продадут дом, банковский долг закроют, а в карман кругленькую сумму кладут. Понастроили, шельмецы, в нашем городе домов в один кирпич! Сейчас его приятельница — известное лицо в местном купеческом обществе, магазином и складами владеет. Стала именоваться Матильда Ивановна, а когда начинала с Горелкиным — была Матрёной. Горелкин тоже конезавод на Кавказе прикупил, ещё что-то. Ну и со мной интересы имеет. Поэтому я могу у него про родительский дом осведомляться иногда. Он к Матильде Ивановне вхож, её дела знает.
Выкупить дом моих родителей капитала у неё хватило. Но вот открытым она его не держит, приёмных дней не завела. Да и то сказать: журфикс у Матрёны! Ха! Однако у неё в доме живет сирота-племянница. И тут купчихе в уме не откажешь. Эта бывшая Матрёна сейчас ищет компаньонку для девушки. Девице надо в обществе бывать, но она юная совсем, одной выезжать неприлично. Тётка ей жениха присматривает. Вроде даже наметился очень лакомый претендент на её руку, с титулом, но понятно — без денег. Стара история, как мир… И надо эту племянницу сопровождать на выездах. От Горелкина я узнал, что Матильда Ивановна желает в компаньонки найти молодую дворянку. Чтобы и наставница, и спутница этой юной особе… И Вы, Эмма, просто идеальный кандидат!
Я молчала.
Арцыбашев не мешал мне думать. Он снова встал и не спеша ходил по комнате, временами задерживаясь у окна.
— Однако смеркается, — заметил он, — давайте же поужинаем! Я, верно, утомил Вас своими разговорами. Приглашаю Вас спуститься в здешний ресторан. Кстати, неплохая европейская и кавказская кухня.
Гостиница «Бристоль» считалась лучшей в нашем городе, а её ресторан на первом этаже был самым дорогим и модным. Вечерами там собирались местные прожигатели жизни, и конечно, классной даме из института благородных девиц появиться там было невозможно. Я объяснила это Константину Константиновичу, и он вышел, чтобы заказать ужин в номер. И за те минуты, пока я его ждала, передо мной пронеслись все строгости и ограничения, которых я вынуждена придерживаться. На что в будущем могла я рассчитывать? Брак с учителем гимназии, жизнь на казенных квартирах, экономия во всём? Через два года мне исполнится тридцать лет. Я призналась себе, что с радостью избавилась бы от синего платья классной дамы. Замерять длину форменных платьев учениц, быть с воспитанницами строже, чем мне хотелось бы, трепетать перед старшими инспектрисами я давно устала. И я объявила вернувшемуся Арцыбашеву, что принимаю его предложение.
Возможно, мои тайные мечты услышаны… Надеюсь, судьба в лице Арцыбашева посылает мне шанс…
После ужина он взял извозчика и довёз меня почти до института. Из осторожности мы простились за квартал, и я пошла дальше пешком. Мне не хотелось подкатывать с мужчиной в экипаже под окна служебных квартир на первом этаже. С Арцыбашевым мы условились, что он телеграфирует господину Горелкину о предложении моей кандидатуры. Ещё через три дня мы встретились в назначенный час на улице.
— Ваша персона прошла на «ура»! — с довольным видом сообщил Арцыбашев, — Впрочем, я и не сомневался. Я выпишу Вам первый чек на переезд. Смелее, Эмма Леонтьевна!
