Падение империи. Путь роз

Мари Рево, 2015

В жизни каждого со временем встает вопрос: стоит или не стоит нарушать установленные правила. Мог ли предположить Аргалион, что назначение его ангелом-хранителем королевы Брии может привести к разрушительным последствиям? Теперь герою придется пожинать плоды своих опрометчивых поступков и осознать, что в его жизни от роз остались одни шипы, ведь теперь ему придется преодолеть саму смерть.Книга "Путь роз" из серии "Падение империи" повествует о пути, который прошел Аргалион.Обложка сделана на сайте canva.

Глава 7. Первые признаки

Ангел медленно открыл глаза. Вокруг него все также была снежная пустыня с ледяными скалами. Он не знал, сколько времени прошло, пока он был без сознания, но метель уже полностью стихла. Аргалион огляделся по сторонам. Он не мог сориентироваться в этом месте, ничего не останавливало на себе взгляд, кроме небольшой фигуры, виднеющейся где-то в стороне. Ангел поднялся без особого труда, не смотря на то, что после того, как он попал в эту страшную метель, у него совсем не оставалось сил.

Юноша осторожно пошел в сторону силуэта. Чем ближе он был, тем четче видел, что это была девушка, сидевшая на замерзшем озере. Она обхватила руками колени и смотрела невидящим взглядом на лед. В этой местности уже была небольшая растительность. Несколько маленьких деревьев пробивалось на свет сквозь снег. Ангел подошел почти вплотную к девушке, но она не обратила на него ни малейшего внимания.

— Здравствуй, — попробовал он завести разговор, но девушка молчала. Только смотрела в одну точку и все, никак не реагируя, — ты живая?

Он попробовал пошутить, а потом коснуться ее плеча, чтобы проверить, действительно ли с ней все в порядке. Но как только он почти поднес к ней свою руку, девушка резко отбила ее своей рукой и посмотрела на ангела. Он отшатнулся в ужасе: шея девушки была как-то неестественно вывернута. Пугали и ее глаза: стеклянные глаза, которые смотрели на него и пронизывали насквозь, как будто этот ледяной взгляд проникал в самую глубину его души и выворачивал ее наизнанку.

— Не прикасайся ко мне, — прохрипела она. Голос девушки был под стать ее глазам: холодный, хриплый, низкий.

— Что ты такое? — испуганно спросил Аргалион, схватившись за руку — ее словно обожгло холодом от прикосновения этой девушки.

— Я — вестник смерти, если тебе так угодно знать. Скоро вам всем придет конец. И ваш рай превратится в ад. Потому что вы сломали гармонию, вы все стали слишком людьми, а люди стали слишком животными. В раю скоро не будет места, поэтому всем придется потесниться там, среди людей, — девушка засмеялась каким-то жутким, нечеловеческим смехом, от которого у ангела захолодело внутри. Ему трудно было пошевелиться. Неужели перед ним действительно был вестник смерти. Так близко. Он слышал, что все, кто видел его, после встречи с ним умирали мучительно и довольно быстро. Это существо считалось, скорее, каким-то мифическим созданием, нежели кем-то реально существующим. Кем он являлся на самом деле и откуда приходил, никто точно не знал. В древних книгах ангелов в раю были лишь смутные упоминания о том, что вестник смерти — это какая-то могущественная сущность, путешествующая по вселенной, которая своим появлением предвещает гибель другим ее обитателям. Это может быть конкретный человек, какой-то вид животных, народ или же все население планеты. Хотя, обычно вестник смерти приходил именно за определенными людьми.

— Но почему ты пришел за мной? И почему в раю? Я не понимаю…

— Не понимаешь? Я существую вне пространства и времени, вне миров. Я везде и нигде одновременно, лишь твое сознание определяет, как я буду выглядеть, и ты представил меня так. Этим холодным монстром, с виду казавшимся обычной девушкой, — вестник поднялся, его кости захрустели, а голова словно болталась на шее. Ангел заметил, что длинный подол платья скрывал босые, изуродованные ноги этого существа. Впервые в жизни ему было так страшно. Это был какой-то необъяснимый страх, который сковывал все его тело. Он не мог пошевелиться, а только смотрел на это существо и молился про себя, чтобы оно скорее исчезло, — ты спрашиваешь, почему я пришел за тобой? Я не приходил. Ты сам нашел меня здесь. И знаешь, ты мне нравишься, ты не похож на других. И есть что-то, что так мучает тебя внутри. Я подумал, что оставлю тебя в живых! Пощажу. Все умрут, а ты будешь жить! Поверь, это так прекрасно, у тебя будет вторая жизнь. И никто больше не получит такого шанса!

Вестник смерти вновь засмеялся, а потом картина перед глазами ангела поплыла и смешалась в какой-то вихрь красок…

— Аргалион! Аргалион! — кто-то тряс его за плечи. Ангел начал приходить в себя, и калейдоскоп внезапно превратился в поляну, заросшую густой сочной травой. Никакой больше снежной пустыни. Он стоял на том месте, где попытался оставить Криса и Лису. После тряски последовала пощечина, по всей видимости, от Криса, и юноша окончательно пришел в себя.

— Что со мной было? — ангел взялся за голову.

— Ты куда-то пошел, а потом внезапно остановился, — пояснила Лиса.

— Остановился? А потом?

— Потом ты так и простоял. Мы сначала подумали, что ты решил никуда не идти, но потом поняли, что что-то здесь не так и попытались тебя растормошить. Что с тобой было?

— Я видел вестника смерти! О, боже! Он говорил страшные вещи, мне нужно увидеть старейшин, это очень важно!

— У тебя что, помутнение рассудка? — поинтересовался Крис, — какой еще вестник смерти? Причем еще и здесь. И, кроме того, ты забыл, что падшие ангелы не могут общаться ни с кем из совета.

— Нет, это не помутнение. Я видел его так же отчетливо, как и тебя. И он говорил, что всему скоро придет конец. И раю тоже. Нужно найти способ, чтобы поговорить с кем-нибудь из ангелов.

— Даже если то, что ты сказал — правда, то не получится сказать об этом кому-либо. Ведь мы не слышим разговоры остальных и остальные не могут слышать нас. Мы для них как тени. Презренные тени. Мы даже близко не подходим, потому что ничего хорошего из этого не выйдет. Обычные ангелы ненавидят нас, — печально сообщила Лиса.

— Я смогу рассказать. У меня есть друг. Карен, он не такой. Он поможет мне, я знаю.

— Не будь таким наивным, ангелок, тебе даже до этого Карена просто так не добраться — охладил пыл юноши Крис.

— Я доберусь, вот увидите. Завтра. Я его найду.

— Могу только пожелать тебе удачи, а мы пошли, — мужчина взял Лису за руку, и они вскоре скрылись из виду.

Остаток дня ангел провел в блужданиях по окраинам рая. Насколько он знал, падшим нельзя было слишком близко приближаться к ангелам или обычным душам. Он попытался разработать план действий, но ничего не приходило в голову, и юноша много времени провел разгуливая туда-сюда. После той встречи с вестником смерти он никак не мог прийти в себя. День довольно быстро подошел к концу, и Аргалион решил оставить разработку плана на утро, а сейчас отдохнуть и поспать.

Он нашел место поудобнее, соорудил себе некое подобие кровати и постарался заснуть. Однако, кошмары помешали ему. Во сне он вернулся к тому моменту на озере, его подсознание вновь и вновь прокручивало все произошедшее, каждый раз все больше извращая эту встречу. В конце концов, на месте вестника смерти оказалась Брия, которая в итоге превратилась в жуткое чудовище. Этот момент и заставил ангела проснуться. «Лишь твое сознание определяет, как я буду выглядеть», — так сказало это существо. Аргалион подумал, почему именно так, а не как-то еще. Подсказка была во сне. Брия. Видимо, так его подсознание исказило ее образ. Печальная девушка, которая в итоге оказывается чудовищем. ТАК он теперь стал думать о ней? Потому что теперь ему казалось, что она никогда не любила его на самом деле, а лишь пользовалась им все это время. А настоящей ее любовью был Герн. Почему-то больше всего его выводило из себя то, что Анжелис — их с Герном дочь. Потому что это не его дочь? Ангел не хотел думать об этом. И не понимал, почему он так резко усомнился в ней, почему не мог поверить, что она действительно его любила. Может, потому что она никогда не говорила ему об этом напрямую? И почему он вообще решил, что она его когда-нибудь любила.

Он попытался отогнать все эти мысли, ответы на которые он уже никогда не получит, и сосредоточится на завтрашнем дне. Ангел решил во что бы то ни стало отыскать Карена и постараться объяснить ему, что довелось узнать. Еще долгое время Аргалион пытался уснуть, однако сон пришел только ближе к рассвету.

Юноша проснулся, когда солнце уже взошло, и сразу же бросился на поиски единственного ангела, который мог ему помочь. Нужно было идти туда, где Карен бывал чаще всего. У северного озера. Там обычно бывало очень оживленно. Ангелы и обычные души любили это место, оно было одним из самых красивых мест в раю. Почему-то Аргалион немного побаивался идти туда после всех тех слов Лисы, но выбора не было. Спустя некоторое время он был у цели. Тень, он был всего лишь тенью среди остальных и чувствовал себя чужим в этом месте. Юноша заметил вдалеке знакомый силуэт. Это был Карен, без сомнения. Кажется, падшему сегодня везло. Он ускорил шаг, пока не наткнулся на группу ангелов, стоявших на пути.

— Куда это ты собрался, падший? — они что-то говорили ему, но он не слышал. Все было так, как и сказали его новые знакомые: он не мог слышать разговоры ангелов. Аргалион попробовал показать жестами, чтобы его пропустили, но один из ангелов оттолкнул его в сторону. Юношу это не остановило, он попробовал снова. Однако его настойчивость только всех разозлила. Один из ангелов пытался не пустить Аргалиона, а другие начали закидывать его камнями. Юноша пытался закрываться и кричать, чтобы привлечь внимания Карена, но тот не мог его слышать. Аргалион пристально смотрел в сторону своей единственной надежды, словно пытался передать свои мысли на расстоянии. Ему уже трудно было сопротивляться и держаться на ногах, когда провидение решило смилостивиться над ним, и Карен посмотрел в его сторону. После чего ангел стремительно рванул к юноше, попутно крича другим ангелам, чтобы они остановились.

Когда Карен был уже близко, Аргалион уже стоял на коленях, все его тело было покрыто синяками, ранами и ссадинами.

— Остановитесь, что вы делаете?

— Он приставал к нам. Он падший. Эта нечисть не должна так близко подходить. А с первого раза он не понимает.

— Откуда в вас столько злобы? Убирайтесь, это мой друг! — ангелы зло посмотрели на Карена, но решили удалиться, — что с тобой случилось, Аргалион, что ты тут делаешь? Это же слишком опасно!

Ангел помог юноше подняться. Аргалион не слышал того, что говорил ему друг.

— Мне нужно рассказать одну важную вещь, — начал юноша, но Карен тоже не слышал его и не понимал. Отчаяние на секунду отобразилось на лице Аргалиона, но он быстро подавил это чувство, поднялся, подобрал первую попавшуюся палку и написал на земле: «говорить совет важно».

— Нужно поговорить с советом? Хорошо, я постараюсь это устроить, — пообещал ангел.

Однако встреча с советом случилась намного быстрее. Ушедшая группа ангелов позвала воинов, и те, схватив Аргалиона, потащили его в зал, где уже ожидал Лафьет. Юношу бросили на пол, скрутив руки и ногой придавив шею. Советник взмахнул рукой, чтобы ангел вновь мог слышать остальных и мог быть услышанным.

— Вижу, ты никак не успокоишься. Решил нападать на ангелов? Слишком много на себе берешь.

— Нет, советник! — в зал вошел Карен, — извините, что вмешиваюсь, но Аргалион не пытался напасть, он хотел сообщить вам что-то важное, поэтому и пытался связаться с ангелами, а конкретно, я так понял, со мной.

— Что-то важное? Да что это ничтожество может сообщить мне важного?

— Прошу вас, дайте ему шанс, — мужчина поклонился.

Лафьет недовольно фыркнул и скрестил руки на груди, но при этом посмотрел на ангела в ожидании.

— Я видел вестника смерти. Здесь, в раю, — тяжело произнес Аргалион. Брови советника невольно поднялись.

— Ты нарушаешь общественный порядок ради того, чтобы говорить мне такую чушь?

— Прошу вас, поверьте мне, это не чушь, — ангел не умолял, в его голосе не было никаких эмоций, но притом он был тверд, — вам не кажется, что в моем положении было бы глупо все это придумывать и устраивать просто так драки?

— Кто тебя знает, падший. Возможно, ты преследуешь цели, известные только тебе.

— Со всеми мне в любом случае не справиться, моя магия больше не работает. Думаю, я бы действовал тише, если б мои цели были другими.

— Может быть. И что же сказал тебе этот вестник смерти?

— Он сказал, что вскоре раю придет конец. Но я не понимаю, как это может произойти.

В этот момент к советнику подошел кто-то из архангелов и долго говорил ему что-то на ухо. Лафьет изменился в лице и злобно уставился на Аргалиона, а затем отослал архангела.

— Не понимаешь, как это может произойти, значит? И книгу перемен тоже открыл не ты, хочешь сказать?! — советник сделал жест рукой, и через секунду уже сжимал в ней горло юноши.

— Я хотел уничтожить ее, но меня забрали, — прохрипел Аргалион, даже не пытаясь сопротивляться. Он сразу понял, что речь шла о книге из библиотеки.

— Хотел уничтожить?! — Лафьет заорал и сдавил горло ангела сильнее, — какого черта тогда ты открыл ее?!

— Я не знаю, что мною двигало, она манила… — слова давались ему все труднее, — но разве это способно уничтожить рай?

— Идиот! Кретин! — советник со всей силы швырнул Аргалиона об пол, пространство перед глазами юноши поплыло — как это было по-человечески. Видимо, в последнее время ангел стал слишком человеком, — в этой книге хранятся знания о могущественном артефакте. Это единственная вещь в мире, которая при неправильном обращении с ней может открыть путь в рай. Хотя это лишь легенды, но если ты не врешь мне, то именно этот талисман способен все разрушить. Удивительно, что ты еще жив, хоть и видел вестника смерти. Я очень сожалению об этом, потому что ты не понимаешь, что ты натворил! Мы здесь, в раю не имеем права делать зло земным людям. Это главное правило, которое никогда нельзя нарушать. Поэтому мы даже не сможем предотвратить катастрофу!

— А если плюнуть на все правила? — Аргалион приподнялся на руках. Голова гудела, в теле была слабость, даже говорить получалось с трудом.

— Что ты сказал?! — Лафьет был в ярости, в одной из его рук образовался огромный сгусток синей энергии, но когда советник был уже рядом с ангелом и готов был атаковать, Карен преградил ему путь и схватил за запястье.

— Я прошу вас, не делайте этого! — мужчина уже не знал, что и делать, о чем просить, — он еще так молод, он не понимает, что он говорит. Все эти события затуманили его разум. Я верю, что вы достаточно мудры, чтобы понять всю ситуацию. Пусть он идет с миром, он и так падший, он ни на что не сможет повлиять. Если хотите кого-то наказать, то лучше меня. Я не смог воспитать его, как следовало.

Карен выпустил руку советника и сделал шаг в сторону.

— Я не смогу повлиять? — юношу шатало из стороны в сторону, словно он был пьян, — я смогу!

— Уведи это ничтожество с глаз моих долой! — Лафьет отвернулся, а мужчина подхватил Аргалиона и потащил его прочь из зала.

Когда они были уже довольно далеко от зала советов, Карен, наконец, опустил юношу на траву. Ангел все еще не пришел в себя окончательно, у него был мутный взгляд, а тело было словно сделано из ваты.

— Какой же ты дурак, — сказал мужчина резко, — ангелы не могут плевать на правила. Вспомни, кем ты был, чему тебя учили, и кем ты стал сейчас. Я поражен, что Лафьет не отправил тебя после такого в чистилище. Советую тебе избегать кого-либо, кроме таких, как ты. Сейчас они все будут заняты другими проблемами. И мы тоже. Так что, прячься.

— А я тебя слышу, — на лице ангела была странная улыбка, словно от удара головы его ум тоже повредился.

— Не может быть! — Карен чуть не подскочил на месте от удивления, — от своего гнева Лафьет даже забыл о том, чтобы лишить тебя возможности слышать то, что говорят души и нормальные ангелы. Ладно, я ухожу, и советую тебе хранить эту тайну в тайне, прости за такое сочетание слов.

Мужчина поднялся и куда-то пошел. Юноша не мог видеть, куда тот направлялся, потому что лежал, раскинув руки, и смотрел в небо. Аргалион уставился в одну точку, и продолжал смотреть. Он не знал, сколько времени прошло. Он лишь лежал и смотрел. Смотрел, как небо было ясным, затем откуда-то появились облака, они постепенно превращались в темные тучи, серые, тяжелые, ползущие по небу, а потом тучи стали плакать. Их слезы попадали прямо в глаза ангела. Но он даже не пытался закрыть их, а лишь моргал. Улыбка уже давно сползла с его лица, в голове не было никаких мыслей. А дождь все шел. Ему было, в общем-то, все равно, что происходит там, внизу, на кого попадают его капли. И Аргалиону тоже было все равно, что он уже совсем промок. Он продолжал лежать на траве и смотреть. Смотреть куда-то в бесконечность; он словно пытался заглянуть в самую суть бытия, но ничего разглядеть не удавалось. Что-то было в воздухе такое, притягательное, что не хотелось уходить. Атмосфера словно обволакивала со всех сторон и убаюкивала под легкий шум падающих капель.

Юношу начало клонить ко сну. Он закрыл глаза и попытался подумать о чем-нибудь. Почему-то пришли мысли о правилах. Когда он только попал сюда, его помощником и наставником стал Карен. Он объяснял правила, точнее пояснял то, что рассказывал Разнаил, следил за его успехами и давал свои рекомендации. Постепенно они с мужчиной сблизились и стали кем-то вроде хороших приятелей, Аргалион даже мог назвать Карена в некотором роде другом, почему-то этот ангел всегда был к нему достаточно благосклонен, между ними двумя ощущалась какая-то родственная связь, словно мужчина был ему отцом или старшим братом. Примерно так Карен и относился к Аргалиону, как к своему младшему нерадивому родственнику.

Самое главное правило, которому мужчина научил юношу, было не вмешиваться в жизни людей. Он никогда не понимал, почему этого нельзя. И все как-то уходили от ответа. Он никак не мог понять, они не знали, не хотели говорить или принимали это как должное? А может, они испробовали все это на себе и поняли, почему так нельзя поступать. А ведь он тоже испробовал, но так и не понял… Мысли становились все более расплывчатыми, далекими, и вскоре Аргалион уже полностью погрузился в сон.

— Как по-твоему, он еще спит? — сквозь сон ангел услышал мужской голос. Во всем теле была какая-то неприятная тяжесть, а веки словно налились свинцом и никак не хотели подниматься. И пока их поднимать не стоило: было слишком рано, вдруг этот голос скажет что-то интересное, пока его обладатель думает, что юноша спит.

— Я не знаю, Крис, — похоже, это были его недавние знакомые, — что ты хочешь от него?

— Он был с одним из ангелов, я видел. Мне хочется понять, кто он такой, на чьей он стороне и почему его еще не отправили в чистилище за его выходки.

— Ты слишком жестокий! Нам повезло, что нас туда не отправили. Почему ты так настроен против него?

— Потому что мы не заслужили такой участи, мы не совершили ничего ужасного. А он много чего натворил и его даже чистилище обошло. Я не считаю это справедливым решением.

— Мне кажется, мы не вправе судить о справедливости, она где-то выше нас, выше нашего восприятия.

— Если уж мы даже здесь не можем ее понять, то существует ли она вообще в таком случае? — Мужчина пнул Аргалиона в бок, ангел поморщился, — хватит притворяться спящим, нас так просто не провести.

— Отвали, — весьма невежливо сказал юноша и приложил руку к месту удара, а затем попытался открыть глаза.

— Фу, как грубо, — картинно скривился мужчина, — мне интересно знать, как это тебе удалось попасть к совету? И при этом ты еще тут, а не в чистилище.

— Меня самого это удивляет, — ангел приподнялся, — я же сказал, что найду своего друга, он помог мне.

— Да, я тебя, похоже, недооценил. И как советник отреагировал на твои речи?

— Он был зол, но он понял, что мои слова могут быть правдой.

— Это очень мило, у нас здесь новый пророк появился, не удивлюсь, если ты еще и сам в этом будешь виноват, — Крис со всей силы надавил ангелу ногой на живот. Юноша стиснул зубы.

— Оставь его! — Лиса оттолкнула мужчину, — он такой же, как мы, а ты на него набрасываешься!

— Не вмешивайся в мужские дела, все вы, бабы, одинаковые: бедных несчастных готовы пожалеть только потому, что им плохо, даже если они последние твари.

— Почему ты считаешь его таким плохим? — женщина встала между Крисом и Аргалионом, чтобы предотвратить дальнейшее избиение ангела.

— Потому что из-за него умер человек, он нарушил кучу правил, а его на перевоспитание к людям отправили, а потом тоже пощадили. Ему место в чистилище, — Мужчина сплюнул, развернулся и ушел. Лиса не стала его останавливать, она опустилась на колени перед ангелом:

— Ты как, в порядке? — поинтересовалась она.

— Бывало и похуже. Намного, — Аргалион сел, — глупо было заступаться за меня.

— Почему ты так считаешь?

— Вы ведь из-за этого рассоритесь, а я не хочу вмешиваться в чужие отношения.

Женщине стало смешно, от его слов:

— Ну ты насмешил. Мы знакомые, не более. У нас слишком разные взгляды. Не думай, что я жалею тебя или что-то такое. Нас тут мало, это не место, где следует драться, тем более нам между собой, это слишком по-людски, а мы уже давно не люди. И если ты говоришь, что это место должно будет погибнуть, то не ты причина этого.

— Нет, я. Я полез туда, куда не стоило, и позволил плохим людям получить то, что они хотели.

— Ты ошибаешься. Это должно было случиться, не ты, так другой — неизбежность, вот что это такое. Посмотри вокруг, разве то, что происходит уже довольно долгое время среди ангелов, не напоминает тебе жизнь людей? А так не должно быть, мы ведь должны быть совершенно другими, чтобы рай оставался раем.

Внезапно ангелу пришел на ум вопрос, который мучил его время от времени, но на который никто не решался дать ему ответ или просто умалчивал:

— Мне кажется, ты та, кто сможет ответить мне на вопрос, который давно меня терзает. Скажи, почему ангелам нельзя нарушать все эти дурацкие правила, почему столько запретов? Существуют же ситуации, требующие нарушить запрет.

Лиса с испугом посмотрела на юношу, словно бы он был умалишенным, она даже отшатнулась:

— Что за вещи ты говоришь? Нарушать правила. Как глупо считать, что правила существуют для того, чтобы их нарушать. Из-за нарушений этих правил мы все сейчас пришли к тому, к чему пришли. И вряд ли кого-то из нас устраивает это положение вещей. Из-за тебя погиб человек, а ты говоришь, что правила нужно нарушать…

Слова о Брие задели Аргалиона. Он сразу нахмурился:

— Если б можно было нарушить правила, она бы не погибла.

— В твоем случае правила были нарушены с самого начала. Ты не понимаешь, что мы не люди, и мы не можем быть такими же, как они, не для этого существует рай. Он существует для того, чтобы охранять, а не чтобы разрушать, чтобы мы вели людей к добру, вере, пониманию. А ты, и подобные тебе только все ломаете. Вы все разрушили, и ничего не поняли. Теперь, похоже, многие из-за этого пострадают: люди и ангелы, и души, которые не виноваты. Мы все потеряем дом. Особенно души. Они ведь все отправятся в небытие только потому, что кто-то задавал слишком много вопросов и плевал на правила.

— Мне кажется, это учительское упущение — надо было сразу объяснять, зачем эти правила придуманы, чтобы вопросов потом не возникало, а кроме того, почему же, раз я такой ужасный, меня не отправили в чистилище?

— Вижу, что ты очень умственно ограниченный. Наверное, при жизни тебе приходилось объяснять, почему нельзя прыгать с обрыва, а то вдруг потом вопросом задашься, — Лиса была крайне раздражена его словами, — почему не отправили? Не знаю, видимо, это такая жестокая насмешка судьбы, которую ты не замечаешь, к сожалению… — женщина больше не стала утруждать себя разговорами, поднялась и скрылась вслед за Крисом.

Он действительно стал таким жестоким и язвительным или лишь вернулся к своему прежнему надменному состоянию? Все отворачивались от него или плевали ему вслед. Аргалион подумал о том, что, возможно, он действительно не понимал чего-то, что давно уже осознали все вокруг него, или просто не хотел мириться с существующими вещами. Однако почему-то именно о нем Норманн говорил, как о спасителе. Спасителе, который даже не знает, что и от кого, а, главное, как, он должен спасти. «Спаситель без спасенных», — ангелу стало смешно от этой мысли. Видимо, время узнать все тайны пока не пришло. Но что-то намечалось, он это чувствовал. А еще этот Лафьет, который говорил про эту непонятную книгу и какой-то талисман. Внезапно все это показалось юноше чем-то совершенно далеким от его жизни. Хотя, что теперь осталось от его жизни? Лишь жалкие осколки. Над ним нависло проклятие: ему оставалось быть чем-то незначительным, тенью в огромном мире. Мире, ставшем для него бесконечной однообразной тюрьмой…

Дни шли за днями. Признаться, он уже и не понимал, где начинался один день и заканчивался другой. Все было до тошноты однообразным. Никаких концов света, никаких разрушений рая, никаких войн, никакого голода. Он находил что-то ужасное в невозможности есть. Да, еда была в раю совершенно не обязательна, бесполезна, но даже радости вкусно поесть он был лишен, впрочем, как и всех других радостей, кроме радости наблюдать за радостью других. В его голове постоянно мелькала мысль о радости этой радостной радости, какая-то безумная мысль, которая изводила его рассудок, и без того довольно пошатнувшийся. Ему не с кем было поговорить, Крис и Лиса не хотели более иметь с ним общих дел и всячески избегали его. Да, он мог слышать разговоры душ и ангелов, но приходилось держаться от них на приличном расстоянии, чтобы не создавать себе лишних неприятностей. Так что, единственное, что ему оставалось, это наблюдать за тем, как души создают себе свои маленькие миры и разыгрывают там жизненные сцены, к которым они так привыкли, будучи людьми. А у него не было даже такого своего мира, принадлежащего только ему, у него были лишь его мучительные воспоминания, к которым он все время возвращался. Он пытался доставать из памяти какие-то приятные моменты, происходившие с ним до и после его смерти, но их упорно вытесняли недавние (или уже давние?) события. Он старался не думать ни о чем, но его размышления были единственным спасением от однообразного потока дней, в котором он завяз, словно в болоте. Он пытался находить себе развлечения, однако всякие попытки быстро начинали угнетать его — трудно было создавать что-либо практически из воздуха.

После того, как ангел перепробовал различные занятия, он решил изучить окружающий мир. Он скитался по дальним уголкам рая, решив проверить, насколько далеко он сможет зайти. Его дорога шла лишь вперед, неважно, какие преграды были созданы на пути. Возможно, он шел пару часов, а может, пару дней или месяцев. Время перестало ощущаться, все мысли словно стерлись из его головы. Он просто шел вперед, никуда не сворачивая, словно зомби. И каково же было удивление Аргалиона, когда он оказался рядом с совершенно пустым пространством. Все пейзажи, созданные в раю, неожиданно резко закончились, а впереди было что-то, более всего напоминавшее густой сиреневый туман. Казалось, он был столь плотным, что его можно было потрогать руками. И больше не было ничего — ни земли, ни неба, ни воды, ни камней. Только сиреневая густая пустота. Ангел не мог поверить своим глазам. Неужели у рая тоже был свой предел, дальше которого ничего не было? Видимо, он зашел настолько далеко, что никому просто не было смысла создавать что-либо в таком месте. И в это было еще труднее поверить. Юноше всегда казалось, что людей, вернее, бывших людей, и ангелов в раю настолько много, что им нужно огромное пространство, чтобы всем разместиться. А он ушел куда-то дальше всего этого невероятного количества населенной земли. Мысли никак не могли складно описать происходящее. Что-то словно сломалось во всем его мироощущении. Это был сильный удар. На самом деле он никогда действительно не верил в то, что все, что он видел в раю, создано ангелами и душами людей, что это все иллюзия, а на самом деле рай — это лишь огромное пустое пятно, наполненное сгустками энергии, принявшими привычный глазу вид. Он хотел сесть на землю рядом с этим фиолетово-сиренево-черти-каким туманом, но что-то останавливало его, какой-то страх, что сейчас он провалится куда-то в самое нутро темного монстра и больше уже не вернется.

Наверное, именно в этот момент он впервые по-настоящему пожалел о том, что ему пришлось нарушить предписанные правила. Ведь если бы он сделал все, как надо, не дошло бы до того, что он оказался в этом месте, не дошло бы до смерти Брии…Ангел стоял и боролся сам с собой. Ему казалось, что чем дольше он смотрит на пространство перед собой, тем ближе он становится к тому, чтобы сойти с ума, но вместе с тем, взгляд никак не мог оторваться от этой чистой энергии, казавшейся живой. Он вновь подумал, что Брия всего лишь играла с ним, как с жалким подобием этого проклятого Герна. Ах, как она рассуждала о любви к Шайрогу! А потом любила всех подряд. А он не хотел быть всеми подряд! От злости Аргалион пнул комок земли в сторону тумана. Сиреневое пространство недовольно, если так можно говорить о чем-то бесформенном и бездушном, зашевелилось и растворило землю внутри своего бесконечного брюха. Как там люди называли таких женщин? Шлюхами? Ну да, она такой и была, шлюхой. А он любил ее так искренне, как никого не любил… Может, она на самом деле заслуживала смерти, поэтому в итоге он был прощен? И тут он сам испугался своих мыслей. Боже, неужели это все были ЕГО мысли? Он на самом деле так думал? Надо было скорее уходить отсюда, из этого безумного места, пока ему в голову не пришли еще какие-нибудь безобразные мысли.

Юноша резко сорвался с места и побежал обратно, стараясь не оглядываться. Он ощущал, словно что-то ужасное пытается настичь его, поэтому не сбавлял скорость. Аргалион все бежал и бежал, не останавливаясь, пока совсем не выбился из сил и не упал на землю. Он попытался поскорее отдышаться, подняться и бежать дальше, пока его не настигла эта фиолетовая туманная волна, но тело не слушалось и не хотело подниматься. Однако ангел не сдавался, он продолжал передвигаться, на этот раз ползком, все опасаясь, что сиреневое брюхо догонит его и поглотит. А силы все убывали и убывали, пока, наконец, юноша не потерял сознание.